Дорога, устланная Богами

      Копыта коней их, снова землю степи засыпающей топтать стали. Шли путники по краю ее, с леса не уходя далеко. Нельзя было им сталкиваться с половцами проклятыми. А те ищут… Ищут, словно злато какое. Четвертый степняк, что бежал со страху передал уж своим все видать. Князь дорого же платит за волков пойманных. Уж больно не терпелось шкуры с них поснимать.       Шли дни безраздельной чередой. Как припасы иссякали, так останавливались скифы в леске каком да у ручья, чтобы хоть воды добыть. Пробовал Чаяр на охоту ходить, но лесов этих он не знал. Зайца принесет и то хорошо. Давно еды сносной они не пробовали, да и не спали толком, ослабли маленько от дороги, что не прерывалась.       Надолго же вставать не смели. Нельзя того делать было, больно уж опасно. Все страх в душе сидел, что из-за холмов степных половцы тьмой своей выступят. Так и шли они, прячась да скрываясь… Да усталость свое брала.       Темнело… Завернули скифы в лесок ближайший, да с коней спустилися. Руха, как землю почувствовала под собой, так и рухнула. Устала малышка, нет мочи терпеть. — Не дело это, — произнесла Сайтари, девочку плащом своим накрывая, — так мы до князя не доедем. — Сайтари, иди спи, я покараулю, — устало брат протянул.       Видела жрица, что и он умаялся. Нет… Нельзя так больше… Словно мыши полевые они от соколов бегали. Не по душе это девице было. А что если самой на время соколом стать? — Куница, а если нам… — Тихо!       Волк резко перебил деву. Смотрел он куда-то вдаль сквозь деревья. Поднялась на ноги жрица и за взглядом его проследив, свет увидала… Свет от огня… — Степняки? — спросил Чаяр полушепотом. — Были бы половцы, так орали бы на весь лес, — усмехнулся волк. — Кто тогда? — спросила девица.       Вдруг мысль светлая в голову ее пришла. Достала она кинжал из ножен и в другую сторону леса пошла. — Куда ты? — опомнился Чаяр. — Вернусь скоро.       Растворилась фигура девичья за толстыми столбами, будто и не было ее тут. Вслед жрице Куница посмотрел. Ох не на месте сердце у него было. Что за баба своевольная? Захотела, ушла, захотела, пришла.       Стемнело уж совсем, а все не было жрицы. Не на шутку и Чаяр встревожился. — Куда ж она утопала? — вдруг чуть ли не взвыл он.       Куница лишь взглядом его смерил снисходительным и в ту сторону посмотрел, куда Сайтари ушла. Поднялся было на ноги брат, чтоб за сестрой пойти, да остановил его волк. — Не время. — А что будет, коли не вернется? — вскипел волчонок. — Плохо будет, — с усмешкой волк произнес, — хотя, я еще не решил. — Шутки тебе все это?! — чуть ли не взорвался Чаяр.       Чуть ли не с кулаками на него волчонок кинулся, да звук его чудной остановил. Из-за леса, прямо из тьмы музыка соловьем запела. Мелодия лилась извилисто, будто речушка какая. Да вот только стон этот статен да неуловим был… Изгибался, словно тело женское при танце. Вот на свет и девица вышла. От губ алых дудочку она убрала да на скифов посмотрела. — Вы громче кричите, чтобы всех недругов созвать.       Чаяр тут же к сестре кинулся и в объятья заключил. Испугался за нее, ой испугался. Сестра брата приобняла. — Ну будет тебе, сказала же, приду скоро. — Не ходи одна больше. — Ладно, ладно.       Расцепились они, а Куница тут как тут. Недовольно он жрицу посмотрел и на дудочку в руке уставился. — Хватит по норам прятаться, пора и на свет людской выйти.

***

— Ты мне, Якуп, вот что скажи: Отчего к князю не пойдешь? Ратник ты славный, в дружине бы сгодился на что. Княже не обидит, — громко проговорил воин и товарищу на плечо руку положил.       Ратник лишь усмехнулся. Светлые волосы, что от висков свисали, почти закрывали его глаза. В них таилась вся тьма неба, что готовится к шторму. Задумчив был, все на огонь посматривал, что в центре стоянки их разведен был. То ближе руки поднесет, то дальше отодвинет. Пряталось в лице его, средь многих шрамов тонкая улыбка. На слова товарища ни слова не произнес, а только руки устало потер. — Проклятая степь, — вдруг сказал еще один, что из-за кустов вышел.       Подвязал он штаны покрепче и к очагу подошел, грязно ругая бескрайние просторы. Был он старее их троих, да похилее. Шестой десяток уж пошел, а он все по дорогам мотается, словно старый волк, что за стаей да младостью поспеть пытается. Язык как помело, а вот руки ослабли от пирушек, что князь устраивал постоянно. Был он когда-то славным бойцом, да вот только пообветшал.       Якуп посмотрел хмуро на товарища, да руку его с плеча убрал. — Нечего мне у князя твоего делать, Митька, — твердо он сказал. — Эээ, брат, сколько раз говаривал я тебе, не зови меня Митькою. Неужто имени моего не знаешь? — Как Митькой нарекли, так Митькой и останешься, — старик сказал шершаво. — Вам может и Митька, а меня Дмитрием при рождении назвали. Так и вы меня так зовите.       Старик сплюнул. Дмитрий — имя, что от ромеев пришло. Он сам с земель вятичей был, что ближе к северу за рекою Окой. Хранил еще народ его богов старых, не принимал христианского полчища хоть о том и не говорили. — Ну будет тебе плевать, Еремей, — сказал ратник. — Дураки вы все набитые. — Это еще с чего? — взъерошился Митька.       Он то молодой был. Только кажется вчера от мамки сбежал, да в дружину княжескую пришел. Вот и дали ему первое задание. Поделил их князь на группы да по степи раскидал. «Ищите» — сказал. А что искать? Черт его знает. Сам то парнем вроде не плохим был. И не трус и не глупец. Меч держал крепко, да пока не больно умело. Один только порок его съедал — ни одной юбки ведь бабьей не пропустит. Так из деревни своей и убег от топора кузнеца, который и жену свою чуть было не прирубил. — Да с того, что с богом свои распятым носитесь. Висит он и висит, а вы все молите его, на колени падаете… Тьфу, — выругался опять старик грязно.       Митька только взъерепениться решил, да чуть не кинуться на старика, как из тьмы ночной, да из-за кустов фигура вышла. Листья зашуршали громко, а ветки снова сомкнулись. На полянку к ним девица вышла. Испугались ее сначала ратники, мечи повытаскивали. Невесть откуда диво такое выйдет, попробуй не струсить. Так, а она тоже… Стоит улыбается. Юбка какая-то на ней, ноги прикрывает складками висит, а ступни то голые. Пузо голое, а выше только нагрудник тело ее женское скрывает. На голове только копна волос, что волнами по спине стекают. Глаза озорные бегают от одного мужлана к другому, да улыбка сияет. — Здравия вам, служивые, — весело она сказала.       Смотрит на них, а они все мечи наготове держат. И вправду перепугались. — Ты еще кто? — наконец, Митька опомнился. — Ну вы мечи то опустите, путники. Может и я вам историю свою поведаю.       Зашуршали у нее за спиной кусты. Ратники на ноги вскочили да уже с мечами в бой на траву чуть не ринулись. На свет огня вышли двое молодых волков. Один на девицу смотрел уверенно, а другой хищно по сторонам оглядывался. Если бы еще не девчонка с мальчишкой вышли из-за кустов, так и кинулись бы русичи, не утерпели. А так перед ними теперь целая честная компания. — Бродячие мы танцоры да певцы… Ну отпустите вы сталь свою. И без того в степи морозно, — все так же весело чеканила она, — это братья мои — старший да младшие и сестрица. По очереди указала Сайтари на Куницу, Чаяра, Марзу да Руху. — Чего ж вам тут надо? — прохрипел старик. — Говорю же, морозно в степи. Нам бы заночевать под кровом добрым, да съестного чего сыскать. Не пригреете танцоров да певцов бродячих? А мы за доброту вашу да милости отплатим весельем да удалью своей.       Куница дернул ее сзади за юбку, будто приструнить хотел, а Сайтари будто и не видела. Улыбалась, светилась словно солнце. Да, а чего ей не светиться то было? Нравилось ей шутить да играть с ними, ведь мужики взрослые, аки дети.       А они то… Давно ратники девицы не видели, а здесь такая полураздетая, так еще и потанцевать хочет. Отчего ж ей отказать? Да вот только глаза одного из братьев ее, что постарше был, уж больно стращали. Вроде и смотрит спокойно, а будто черти внутри пляшут. — Ну так что? Пригреете бродяг? — Отчего же не прегреть, — ответил наконец Якуп за всех.       Старик снова сплюнул, а вот Митька словно воды в рот набрал. Все на девицу таращился. — Ой ну и славно.       Махнула девица рукой, так дети к костру сразу подсели. На вертеле кабана жарили. От дыма запах такой шел, так странно, что все лесные звери еще не собрались здесь. Лаком кусочек был, да кормить без оплаты никто не собирался. Жрица к волку обернулась. Куница лишь смотрел на нее недовольно. «Чтож ты лицо такое скрючил мне здесь?». Вот уж правда, волчьи повадки.       Протянула она ему дудочку вдруг, что сама состругала. — Подыграй, братец.       Куницу рукой ее к себе поманил. Сайтари нагнулась маленько и прислушалась. — К Аресу нас отправить решила, безумная? — Чтож ты думаешь, коли жрица, так ничего иного и не умею?       Засмеялась она вдруг громко так да звонко. Махнула на волка рукой: — Шутник ты, брат. Ну, малые усаживайтесь, — позвала она волчат, а сама к Кунице подсела ближе. — Ты же умеешь играть? — шепотом спросила. — А если бы не умел? — спросил он недовольно. — Пришлось бы быстро учиться.       Девица вдруг оттолкнула его легонько и перед костром встала. Посмотрела на всех, кто рядом был взором внимательным, да на Митьке остановилась. На поясе у него меч висел, да на спине еще один был. — Иди сюда, — поманила она его пальцем.       Тишина закричала на поляне. Усмехнулся только Дмитрий, да гордо спину выпрямив к девице подошел. Осмотрел ее с ног до голову да взглядом таким, будто кувшин на базаре покупал. — Дай мечи, — вдруг Сайтари сказала, руки вперед протягивая.       За спиной паренька старик засмеялся хрипло. Ладонью он махнул на девчонку, да взял флягу с элем. Митька же не сробел и мечи сразу из ножен достал. Тот, что со спины он вытащил, да перед самым носом у жрицы пронес. Да не сробела она, как того ратник ждал. Пытался он все глазищи ее янтарные рассмотреть, да отводила она взгляд.       Мечи он вместе сложил и ей в руки передал, как бы ненароком задевая пальцы. — Тяжелые, — предупредил он.       Сайтари же внимания тому не придала, развернулась и мечи на землю опустила. Один взяла, да справа подальше в землю вонзила. То же и со вторым сделала, только левее. Вся поляна за ней следила. Как с мечами девица расправилась, так встала между ними и спиной ко всем повернулась. Сайтари присела к земле и голову вперед наклонила. — Ну играй, братец.       Куница поднес дудочку к губам. Не лучший инструмент, что он в руках держал, да и такой сгодится. Вдруг подул он в него и стон такой протяжный вышел. Вознесся он к небу, словно легкий дым, да там и растаял. Снова и слова мелодия вздымалась, пока вдруг не обернулась ручьем журчащим да бегучим. Средь камней словно каждая капелька свой звон отдавала.       Подхватила эти стуки жрица и руки, словно птица перед взлетом раскинула. Заплясала… Закрутилась она, будто солнечные лучи в дождь. Ноги голые вступали на землю сухую да мерзлую и будто согревали ее. От ступень девицы огонь только разве не шел. Изгибалась она, словно молодая береза. Вдруг под музыку народа своего как закрутится… Юбка ее солнцем стала да поднялась высоко, ноги оголяя, а жрица руки в стороны раскинула… Вот она жизнь ее, свобода в танце. В каждом движении голос ее крови, ее народа.       Остановилась вдруг да бедрами круги накручивать стала, то один край поднимет, то другой. Живот ее плоский, словно гладь водная заиграл что лисица в прыжке, а грудь стоит неподвижно. Как на два тела она разорвалась. Одна часть пляшет, вторая камнем стоит. Тонкие пальцы трепетали, аки листья на ветру, но нежнее…       Раз за разом изгибалась ее рука, контуры тела горячего очерчивая. Вдруг закроет она рот ладонью и глаза распахнет, а смотрит то как. От света огня кожа ее стала темнее, будто бронзою окрасилась, а вот глаза пылали. Черные ресницы трепетали от каждого движения… Она смотрела лишь на одного здесь человека… Лишь на него смотрела, да вот только и сама того не примечала. Горделиво больно девичье сердце, хоть и нежно непомерно. Снова как закрутится, развернулась задом к зрителям. Снова бедра ее стали круги выводить. Волосы спину закрывали, а руки рядом нежные узоры в воздухе очерчивали.       Куница играл, раз за разом воздуху забирая больше. Мелодию свою он ковал, что кузнец точит сталь. Да глаза его не сходили со жрицы… Следил за каждым вздохом ее да движением. Видал он пляски всякие да вот чтобы женщина перед мужчинами так извивалась, не знавал. Однако влекло его это, забирало. Иной раз и сам про дудочку забывал, что к губам его приставлена была. Но проявилось вдруг то, что заставило его отвлечься от тела красавицы. Не один он на танец Сайтари смотрел.       Вдруг остановилась музыка, да то не конец. Сайтари замерла, тяжело дыша. На лбу капельки пота выступили. Осмотрела она всех, что на поляне были. На нее смотрят, хорошо… Снова мелодия заиграла, да тише, словно звуки из-под копыт кобылы, что шагом идет.       В такт мелодии и девица по кругу прошлась, землю ногами топча громко, руки вытягивая к смотрителям. Второй круг она завернула и у старика из руки вдруг флягу с вином вынула. — Ах ты бестия, а ну верни!       Она же засмеялась и к мечам вернулась. Тем кругом, снова пошла. И вдруг начала флягу опрокидывать. Эль из нее на землю упал, а Сайтари все шла в ритм нужный не замирая ни на миг. Словно этим вином круг она себе очерчивала. Вдруг как поднимет флягу, бросит ее наземь. — Дьявол ты проклятый!!! Ведьма, — закричал было старк.       Да стих голос его перед боем, что зазвучал вдруг. Это Чаяр стал бить по бревну да в ладоши. Так дудочка и удары слились в один нескончаемый поток. Стал он силу да мощь набирать и когда пика достигли вырвала Сайтари мечи из земли и скрестила их вместе. Словно боги с небес спустились к ее клинкам. Вино, что она на земле разлила от одной искры вспыхнуло ярким пламенем.       Девица под музыку в этом круге огня закрутилась. Мечи она в руках держала и махала им, словно лентами каким и веса то не чувствуя. Вдруг возьмет один клинок и закрутит его солнцем, остановит, да к шее подставит, так и разрезая ее. Изгибается жрица молодой веткой, будто в живот вонзая холодную сталь.       Глаза горят, а в них то пламя отражается, грудь вздымается, волосы золотыми волнами вслед за мечами несутся… Смолкла музыка! И замерло на поляне вдруг все. Даже огонь, что сейчас словно из ада выходил, померк…       Девица мечами взмахнула и в землю их обратно вонзила… Тишина… Митька раньше других опомнился, так в ладоши хлопать стал. — Браво, танцоры да певцы!!! — хотел он было подойти к жрице да та уже во тьме растворилась.       И не заметил он, как она рядом с Чаяром села, а тот ее рукой приобнял. Улыбнулся Дмитрий и, подойдя к кабану, ножом резать его стал. Каждому часть выделил и передал. — Заработали! Завлекли, признаюсь, — все веселился он.       Будто и не чувствовал малец на себе хищного взгляда дикого волка, который от злости дудочку переломил… — Дадите путникам переночевать в хоромах своих? — смело девица спросила.       Веселилась Сайтари. От танца и у самой то кровь в ушах шумела, разгорячилась ох больно. А старик то недобро смотрел на нее. Все вина видать простить не мог. Один Якуп будто и не здесь был. Смотрел на угли раскаленные, да только слушал. — Дадим! Конечно дадим! — воскликнул Митька.       Он то пуще всех радовался, да может и притворство то все было. Ратник, что тих был, усталым взглядом на девицу глянул. — Тебе с сестрой палатку дадим и братьям твоим отдельную. Сами в последней ляжем. Палатки теплые, добротные. Одеял только столько не сыщем, не обижайся уж.       Удивили девицу речи воина. Не понимала она таких слов его. Ведь ее нога, чужая, на его землю ступила. Он хозяин здесь да, отчего так добр к ним? Не понимала того она. — Благодарим за доброту, — лишь ответил Чаяр.       Жрица только улыбнулась. Ну чтож, хоть отдохнут по доброму, да наедятся, и то хорошо. Взглянула она снова на старика. Тот таращился, взгляда не сводил, а как увидел, что и она на него смотрит, так прищурился и отвернулся. — Чтож, пойдем мы, давно не спали в тепле таком, Руха…       Сайтари девочку позвала и к палатке направился, что ратник указал. А крыша то и впрямь хороша была, крепка, надежна да просторна. В полный рост конечно не встанешь, но вдвоем, а то и втроем легко поместиться можно. Руху жрица подальше от входа уложила, а сама легла ее закрывая. Так почти сразу в сон и завалилась. Совсем мысли ее затуманились да во тьму быстро провалились. Не вспомнила она не про Чаяра с Марзой, не про Куницу… Уснула…

***

      Говорят, что в ком кровь волков течет, те особые силы имеют, те что самим Аресом дарованы. Правда, али неправда, а истины то не смоешь. У девицы слух добрый был. Каждый шорох, а то и во сне подмечала.       Так полог палатки тихо тихо зашелестел… Под тканью заскрежетали листья от поступи, хоть и легкой. Рука девицы сама как-то вниз за спину поплыла, осторожно, словно змея.       Мгновение и жрица глаза распахнула от того, что за шею ее ухватили. Сильная мужская рука перекрыла рот прежде, чем Сайтари и слово вымолвить бы успела.       Тело вдруг напряглось все, а руки хотели вцепиться в лицо нападнику. Вот только он прижал ее к земле всем телом, а вторую руку, что свободна была, своей передавил. И не шелохнуться ведь. Только сейчас Сайтари проснулась полностью и увидела сверху паренька… Имени она его не знала, но помнила, как мясо кабанье он отрезал ей да волкам ее. С ненавистью да яростью она на него посмотрела. Неужто за новой платой пришел? — Молчи, — вдруг произнес он.       Не понимала сначала жрица, что не нравилось ей в этом молодом русиче, а сейчас увидела… Нехорошее нутро у него… Сильнее Митька ее горло сдавил, да вдруг руку отпустил и кинжал из-за пояса быстро выхватил. Так же, словно молнией приставил к глотке… Против стали не пойдешь. — Молчи, или живой не выйдешь.       Убрал он руку с ее рта и улыбнулся. — К девице в палатку, ночью и с ножом! Не по совести, друг мой, — запричитала Сайтари отшутиться желав.       Он усмехнулся снова и чуть на кинжал надавил. В глазах Митьки почувствовала она жар… Жар похоти. Сталь не рассекала кожи, но жадно в нее впивалась, желая ворваться внутрь. — Девице и танцевать так не следует да перед столькими мужчинами.       Рука ратника вдруг, словно змея, поплыла вниз, касаясь нахально ноги жрицы. Ясно Сайтари понимала мысли его да желания. Усмехнулась ему, да глупостям таким. Не с той женщиной ты, мальчик, связался. — О чем же помыслил ты, коли рука твоя плоти моей касается? — А не понимаешь?       Вдруг он задрал юбку ее резко и вперед двинулся, но остановила его жрица. Руками шею обвила и не обращая внимания на нож у горла приподнялась к нему ближе. — Зачем же силой? — А что, сама отдашься?       Таинственно девица усмехнулась, а глаза по дьявольски сверкнули. Нежно пальцами она защекотала его кожу на шее, щеках, пальцы запустила в короткие темные волосы. Приблизилась к лицу и будто хотела поцелуй оставить на горячих губах, но вновь отпрянула.       Не стал Митька дожидаться, снова юбку задирать начал. Прильнул к шее девичьей и не касаясь кинжала целовать стал яростно как бы случайно прикусывая нежную кожу. За талию к себе он жрицу притянул. Да только не возмутило это танцовщицу. Руками в грудь она ему уперлась, ответить что желая… А не. На сталь Дмитрий надавил сильнее и все попытки сбежать прибил. Держа девицу за ноги, к себе ее резко подтащил. Слишком близко… Одно движение и овладел бы ей, и только рукой к штанам своим торопливо пополз, как заметил смеющийся взгляд.       Улыбалась танцовщица, а нож, что у глотки будто и не смущал ее. Глаза вдруг сверкнули, будто отразилось в них что. — Чего это глаза у тебя сияют? Небось рада? Тела мужского ощутить желаешь, блудница… — Разве же от клинка глаза засветиться не могут?       Только договорила жрица, как кинжал к горлу ратника приставлен был. Куница за волосы его сзади схватил и острием надавил сильнее, так, что струйка крови побежала по шее. Отразился в глазах ратника страх звериный.       Сайтари же наблюдая картину такую улыбнулась так тайно, будто колдуя. От своей шеи сталь она убрала и ближе к ратнику подсела. Снова оказалась она рядом с его лицом и словно в губы прошептала, страстно так, воздух в палатке нагревая: — Меняется все, да больно скоро…       Обхватила она пальцами рукоять, что Куница держал и взглядом отпустить попросила. От ее горячих пальцев и волку то жарко стало. Кинжал он отдал, а сам шаг назад сделал. Дальше то жрица и сама управится.       Спал он тоже не крепко. Услышал шорохи у палатки Сайтари, так будто в мерзлой воде искупался. Подскочил сразу и тихо, будто мышь из шатра вышел. Пусто было у огня, что потух почти, а вот из палатки жрицы голос ее раздался. Медленно подбирался Куница к пологу. Так же тихо его отодвинул и от картины в ужас да гнев пришел. Сам хотел зарезать этого подонка, что на честь девицы покуситься решил. С такими как этот в стае разное сотворить могли. Иной раз конями затопчут или камнями закидают. Или бывало отрежут достоинство мужское. Позор это великий, если насильничать над женщиной из рода скифского станешь.       Так бы и разорвал на куски пса этого, да вдруг заметил, как и жрица руками шею его обвила. Еще сильнее было рассвирепел. Ураган такой в душе поднялся, что и не совладать с ним. Сердце, давно каменное от тренировок нескончаемых, боев да стали, забилось пуще прежнего.       Вдруг взгляд он ее поймал. Сайтари покраснела, даже в палатке видно это было при свете лишь свечей. Да вдруг уверенно так посмотрела, что сразу волк все понял. Женские это ловушки да чары. Поуспокоился волк, да как увидел, что насильник раздевать ее начал, да ко штанам своим потянулся, тут же вырвал кинжал из ножн.       Теперь в руках Сайтари жизнь паренька этого была. Надменно она на него посмотрела. Испугался… Ой испугался он. Женщина да с орудием наготове, как тут не затрястись. Сайтари улыбнулась. — А теперь в моей шкуре побудь.       Резко она его развернула и сама вдруг сверху оказалась. Довольная собой она чувствовала власть, что в ней заиграла. Ох и покуражится. Села на него Сайтри сверху будто седлая. А вот кинжал у глотки так и держала. — Отпусти, — тонко попросил парень. — Отпустить? А ты бы меня отпустил?       Сайтари чуть сильнее на кинжал надавила. Задергался Митька. — Всего миг назад моя жизнь и честь в твоих руках были. А сейчас…       Стала она наклоняться к нему. Куница сзади стоял и все видел. Терпел из последних сил эту картину, но вот наблюдал внимательно. Каждое движение этой женщины хотелось ему изучить. Хотелось понимать, как она думает, о чем мыслит… — Будешь служить теперь ты моему владыке, — вдруг сказала жрица.       Паренек пуще прежнего испугался. Глаза ее он разглядел наконец… Чертовщина… Не просто танцовщица она… Ой не просто… Какому такому владыке? Ведьма… Дьяволица… — Кто… Кто вы? — Видимо те, кого ловить ты по указу княжескому должен был… — Ведьма… — Аресу отныне ты служить станешь…       В этот же миг вонзила она ему в глотку кинжал, по рукоять его заталкивая. Закричал Митька в последнем дыхании и заглох, умер… Кровь потоком полилась и окропила подложку, на которой лишь миг назад девица лежала. Да на том плата его за желание снасильничать не окончилась. Жрица будто сил от смерти его собрала и пальцы окуная в молодую еще горячую кровь. На лбу жертвы своей символ изобразила особый. Жертва.       Где-то в небе загремел гром. Видно, услыхал Арес, принял жертву своей жрицы. Куница подошел ближе к девушке и подняв с пола одеяло, что откинуто было, накинул на плечи. — Уходим? — спросила она вдруг, а голос то дрогнул…       Куница взглянул на мирно спящую Руху, а потом на убитого паренька. По хорошему, уходить надо, да устали дети, даже если на коней сядут, далеко не умчаться. Хитростью брать надо. — Там еще двое нас поджидают, жрица. Оставайся здесь с Рухой. Я выйду, проверю.       Только собрался скиф из палатки выйти, так Сайтари подскочила и за руку его схватила, кровью пачкая ненарошно. Будто земля из-под ног у воина ушла, да виду не показывает. Посмотрел на нее снова, стараясь безразличие выразить. Лицо такое встретил, что у любого сердце дрогнет. — Спасибо, — честно сказала она.       Усмехнулся волк, почувствовал, как девица руку его отпустила. Вдруг палец он к губам поднес и знак подал, чтобы тихо вели себя. За скифом закрылся полог. Сайтари так и держала в окровавленной руке кинжал. — Сайтари, — вдруг услышала она тонкий голосок.       Это Руха проснулась. Посмотрели детские глазки на Митьку и горло его прорезанное. Ничего девочка не сказала, только ко жрице подошла. — Не бойся, — сказала дева. — Я и не боюсь.       Послышались снаружи разговоры. Встрепенулась девица и ко входу обернулась. Кинжал за руку спрятала и Руху собой закрыла. Если ворвутся сейчас, то бой будет не на жизнь, а насмерть. Полог вдруг приподнялся и на нее Куница взглянул. — Выходите, — твердо сказал он.       Не медля ни секунды жрица девчонку за руку схватила и на улицу потащила. Сердце екнуло внутри, когда вышла она, а все живые пред ней стоят.       Ратник Якуп да старик Еремей посматривали на нее. Вот только эмоций их прочитать девица не могла. О чем думают, не ясно. Да вот только смотрят так… Словно рассмотреть пытаются, а взгляд то прячут. Сайтари к Кунице обратилась. Он стоял рядом гордо в руке сжимая кинжал. Чаяр и Марза тут же сбоку были. Все наизготове, но вот только не понимала жрица, отчего Куница из палатки ее позвал.       Еремей вдруг шаг вперед сделал и руку на сердце положил. На жрицу он посмотрел и поклонился легонько. — Не серчай, — только это и произнес. — Берите лучших коней, воду, меха, да съестное, что захотите и ступайте, коли воля така, — твердо Якуп проговорил.       Ничего жрица не понимала. Что за балаган здесь творится… На Куницу посмотрела, а тот улыбнулся хищно и кинжалом сверкнул недобро. Только бы биться ему, да ей в том, что сложилось бы разобраться. — Служивые, а что стряслось то? — вдруг спросила она.       Переглянулись Якуп с Еремеем, и старик вдруг сказал: — Знаем кто ты. Да братья твои… — И кто же? — Из народа вы древнего. А вот ты жрица бога вашего.       Хорошо танец ее обернулся. Как бы не забить всех. Девица Руху за себя спрятала и решимость всю выдавая вперед шагнула. — И что с того? — Я из вятичей пришел. Наш народ древних богов еще чтет, сколько бы князья не ерепенились. Жрецов мы уважаем и почитаем. Хоть и женщина ты чужая нам, но крови твоей не прольем. Не по чести. — Как поняли вы, что Аресу я служу?       Усмехнулся вдруг Еремей, да к лошадям поплелся. Якуп все так же стоял, думал о чем-то ратник, размышлял. — Ты с мое то поживи, — весело Еремей отчеканил, — Да и князь Олег Святославич, что во Чернигове сидит, охоту объявил на люд странный, что волками Ареса зовутся… Скифами… — Даем вам, чего пожелаете, а после езжайте, — снова повторил Якуп. Сайтари оглядела еще раз всех тех, кто пред ней стояли… Ну и диво дивное… — Какому князю вы служите? — вдруг Чаяр спросил. — Тот, кого прирезали вы от Олега был. Мы же от Владимира пришли. Нет мира на земле нашей, каждый князь, как собака за забором кусок лакомый утащить хочет. — Отпустите, значит? — еще раз девица уверилась. — Ступайте, да на нас жрица не серчай, что Митька в палатку твою пошел.       Смутилась маленько жрица. Не хотелось ей этого при всех обсуждать, так еще и Чаяр… Куница же быстро все закончил. — Вопрос решенный. Пора нам…       Так же быстро он подошел к Еремею, что припасы какие в мешках держал. Их волк и забрал. Чаяр же сразу в лес метнулся, а оттуда их коней привел. Хоть и ночь, а идти не страшно было.