Дорога, устланная Богами

      Дорога то была не короткая, да и не больно простая. Да и если видению верить, то степняки степи не оставят. Они всю ее носом изроют, волков последних отыскивая. Слава Аресу, что не оставил он сестру с братом да пришлых. Шли они быстро, ведь налегке были. Все барахло домашнее попрятали по ямам да пещерам темным, куда и звери то не лазают. С собой лишь кони были, пара шкур, фляги с водой, да немного еды — мясо вяленое, сушеное, зерна маленько.       Так и ехали, да коней не гнали, спешить некуда, да и пустошь больно ухабиста. Скачи, скачи, да и копыта поломаешь. А еще и остроту взгляда иметь надо. За горизонтом следить неустанно. Коли степняки нагрянут… Опасности да беды не миновать, хорошо если еще живы все останутся… Детей сберечь только надо.       Каждый думу свою не оставлял. Кто о чем, а Куницу все о мести думал. Несправедливость, что обернулась мечом над головой его семьи стала вечной спутницей волка. Сначала мать, затем отец, а потом и стая. Меч не сдержался… Всю кровь пролил, какую только можно. Только в этих двух волчатах он видел что-то родное.       Мести желал Куница. Да не знал, как осуществить ее. Группой идти это конечно сносно, да вот только как? Как удастся им пробраться в чертог княжеский? Степняков то там тьма, чего уж говорить о дружине. Крепко русичи ворота запирают, да и стены высоченные. Еще один бы со свойственной ему ловкостью, да быстротой бы пробрался, а с таким то обозом. Даже кони их засмеют. Братец то еще может под шумок то и пролезет, а вот Сайтари… Тоже дело… Баба, а с ними поплелась. Ее дело другое — на стойбище оставаться, детей стеречь, уж на край волю Аресову ожидать, а не по чертогам лазать.       Не мог Куница успокоить своей гордыни, да и обычаи не давали ему спокойно на девчонку смотреть. Не место ей тут — в этом волк уверен был, хоть и понимал, что оставлять нельзя было. Всем вместе ступать нужно…       Что бы Куница не думал, а в седле дева держалась сносно. Хотя они и не скакали пока. Да вот едет, еще и детей двоих держит.       Спина тонкая да ровная волнами огня скрывалась. На головушке пара кос да цепки какие-то пряди волос собирали, чтоб не болтались. Слыхал Куница и звон колокольчиков… Это браслеты на руках ее звонили. Помнил он их еще в темноте, что окружала его, пока глаз воин не открыл. Головы жрица не прикрывала. На ней юбка так и осталась с нагрудником, вот только кожан* сверху был да плащ с капюшоном.       Чаяр спереди ехал, за ним девица, а последним Куница ступал. Так еще в волчьей стае учреждалось, что сильнейший сзади идет, да за всеми приглядывает. Волчонок тоже удал был, тут уж должное отдать надо. Молод он, все играется, захочет, так коня пришпорит, да вперед поскачет. Жрица головой тут же замотает, но голосу не подаст. Куница послеживал за ним. Чаяр скакал знатно, в седле держался, будто конь часть его тела. И так уж проскачет, и развернется. Заржал жеребец вдруг громко от того, что совсем наездник его замотал. — Дай ты коню то покою, — не выдержала девица.       Так Чаяр в строй сразу вернулся. Сестру он ослушаться не смел. Пустошь все не кончалась. И краю то ее не было видно. — Далеко еще до лесу?       То спросил Чаяр у волка. Куница помолчал, да и глаза на горизонт подняв ответил: — Нам пустошью быстрее пройти. — Нам нужен лес — встряла Сайтари. — Отчего же?       Девица коня остановила, Куница с ней поравнялся да взглянул прямо. Волосы его так и висели, не заделывал волк их. Янтарные глаза не больно то довольны были. — Мы с утра с коней не слазим. Детям отдых нужен и животине тоже.       Куница на волчат посмотрел. И правда ведь Руха уж заснула, а Марза держался, но тоже уж сон его прибирал. — Лес там, — Куница мотнул в сторону леса.       Им то на северо-восток ступать надобно, а они сейчас на запад завернут. Не нравилось это волку. Хотел бы он побыстрее домчаться, дело свое свершить и концы бы в воду. А с таким караваном надолго это все затянется. — Там передохнем до утра и снова в путь двинемся, темнеет уже. — Тогда, жрица, поторопиться надобно. — Руха, Марза…       Дети тут же глаза раскрыли, будто и не спали. Они на Сайтари уставились, а она к ним наклонилась. Улыбнулась девица и прошептала так, чтоб не слышал никто. — Сейчас коня скачью пустим, держитесь покрепче.       Дети тут же сели прямо, да ногами за седло держаться стали. Жрица покрепче плащ завязала, да узду ослабила. Вдруг пятками как даст коню по брюху, да тот в скач и пустился. Галопом пошел быстро, как бы не слетели дети то. А они о том и не думали. Наоборот проснулись, да будто ожили. Скач на коне пегом — их стихия. Сайтари колени к седлу крепко прижала да в нужную сторону скакуна направила. И опомниться два волка не успели, как жрица уж и ускакала почти. Конь ее пыль поднимал, а плащ, что лежал ранее ровно, по ветру развивался. Пришпорили и волки коней, за ней погнались.       Сайтари почувствовала волосы ветра, что обнимали ее, ласкали… Вот он запах той самой свободы, которую ты ощущаешь, когда мчишься на коне заводном по степи. Ты становишься с ним одним целым и понимаешь, что еще немного и копыта его понесутся по облакам. Темнело быстро и больше всего хотелось ощутить тепло огня и шкур, под которыми мирно уснешь. Того же желали и дети. Измотала их долгая дорога, что только что началась.       На горизонте вдруг лес показался. Он полосой тонкой встречал волков, словно родной дом. Дева пристально на лес посмотрела. По правую да по левую руку валуны какие-то лежали, они словно ворота леса, впускали гостей. Еще сильнее подтолкнула девица коня. Ее стали нагонять и волки, они то в мастерстве не уступали.       Высокие деревья оказывались все ближе, а жрица, брат ее да Куница поравнялись. Чаяр на скифа взглянул и понял, что тот с сестрой его скачут в унисон. Никто из них другого обогнать не может. Как коня не бей, а быстрее, чем может он не полетит. Его же кляча выдохлась да отставать медленно стала. А вот и лес. Мимо камней промчались волки, словно через ворота, да так и растворились в лесной чаще. Кони ход сбавили, шагом снова пошли. — Что, братец, тебе за мной не угнаться? — шутливо жрица произнесла. — Ты без предупреждения погналась, да и кобыла у меня старая. — Я просто дразню тебя.       Дева усмехнулась и поправила волосы. На лицах волчат тоже улыбка сияла. Видать и они были рады свободы той ощутить. Будто и взаправду летишь, словно птица. Сайтари на Куницу взглянула. Больно грустный али серьезный просто. — Нам остановиться надо, — вдруг произнесла жрица на волка смотря. — Здесь? — Отчего бы и нет?       Жрица коня своего остановила, ее примеру и брат последовал. — И тут встать можно, да только еще нужно место найти поближе к источнику какому, — сказал Чаяр. — Твоя правда, — согласился скиф.       Сайтари весело на брата посмотрела, да к волку взор свой обратила. То, что она сказала будто и не услыхал или и думать даже не желал. Брат же ее то же самое и произнес по сути, так Куница и согласился. Мысли его она явно видела. Не рад он был обществу ее. Не привычен был наемник к путешествию с бабами да детьми. Так то оно так, но это жрицу зацепило… Ишь, вожак выискался. В чужую стаю с уставом своим не лезь.       Огляделась девица да увидела вблизи валун большой, он будто и специально положен здесь был. Рядом булыжников много. Место для лагеря добротное. Только одно, что к пустоши близковато, да и ладно. — Здесь встанем, — сказала она.       Даже ответа не дожидаясь подтолкнула она коня да к месту направилась. Уж больно хотелось уязвить ей уверенность эту волчью.       Спорить то особо не стал никто. Все молча за девой последовали. Рядом с камнями теми лагерь и поставили. Меж камней да деревьев, что грохнулись давно, палок положили да ветками с листвой прикрыли. Чаяр лошадей привязал да костер разжег. Потеплело сразу да и тьма вечерняя порассеялась от языков горячего пламени.       Дети под навес зашли так и уснули сразу. Умаялись они больно. Никогда еще верхом день целый не ехали. Чаяр тоже под навес ушел и прикорнул. Решено было ночью, чтоб не спал один да других стерег. Первым Куница решился. Вторым Чаяр, а за ним и Сайтари.       Так волк на бревне у костра сидел. В рот молодой скиф травинку взял суховатую да зубами сжал. Задумчиво он на огонь смотрел да и витал в мыслях своих. Движение заметил, так это Руха на бок другой перевернулась. Заметил Куница и Чаяра рядом, что спал так тихо, будто и не дышал. Только жрицы не было. Сказала она, что рядом походит, лес посмотрит. И куда вздумалось ей переться на ночь глядя? — так волк молодой подумал. — Девчонка… — Что, «девчонка»?       Из темноты, словно из ниоткуда жрица появилась. В руках она несла что-то… Травинки какие-то да ветки. От ее появления неожиданного скиф чуть вздрогнул. Ходит тут как дух какой. — Недоволен чем? — не унималась она. — Доволен, от чего ж печалиться? — Так и не ворчи, как старик.       Сайтари напротив него села. Палки в костер кинула… Повеял запах пряный вместе с дымом. — Это что? — Травка одна, хорошая. Спать будете крепче, сил придаст. — Мне бы не уснуть… Ты еще колыбельную спой.       Куница хищно на жрицу посмотрел и глазами сверкнул. Дева в ответ ему улыбнулась ехидно, да к делу своему вернулась. С палок тех, что насобирала, листья срывать стала. Осторожно соберет в подол юбки и к новому делу приступит. Как закончила, так и стала рвать их да мять. Руки девы окрасились зеленью, сок по пальцам стекал. — Подай флягу, — попросила она.       Куница недоверчиво протянул ей пустую флягу. Всю воду за сегодня они выпили. Сайтари флягу взяла да стала туда сок выдавливать из листьев, а потом и их туда кинула. Пробкой закрыла бутыль и к костру поближе положила. — Что это? — Завтра мазь, послезавтра яд будет. Пригодится.       На том волк ее одернуть и решил. Куница поближе к огню подсел, волосы на затылке присобрал да хищно так на жрицу посмотрел. Глаза и взаправду как у волка дикого. Серьезен был, да вдруг скажет: — Ну скажи честно мне, ведьма ты?       Дева на него испытывающе взглянула. Лыбится теперь… Смеется… Задорит ее… Играть вздумал. Так ведь прямо и не скажешь. На слова его ловить не охота. Засмеет волк. Сделала тогда Сайтари важный вид. — Кому лекарка, а кому и ведьма. — Так, а кто ты? — Жрица Ареса. Этого тебе достаточно будет. — Кровница значит? — Значит.       Снова волк улыбнулся. Не желал униматься. — Ну, а вот ты мне расскажи, кровницы значит… От крови Ареса чтоль пришли вы? — А как же? От того нас так и зовут.       Волк усмехнулся да палкой угли пошевелил. В стороны искры полетели. Глаза его, что янтарем блестели вдруг потемнели. Только Куница улыбался да вдруг погрустнел. Взгляд он резко поднял на деву да посмотрел так… В самую душу залез. — Так скажи мне, кровница, отчего Арес стаю мою побрал?       Удивилась дева. Думала она, что нет ему дела до волков других. Одиночка он словно, неприкаянный… Будто тогда он и умер действительно. Будто кровь его тогда разлилась да истлела вся… Будто так и было, стал он землей. А нет… Видать и взаправду по стае тоскует. Огонь в нем горит. Суда честного хочет да расправы над тем, кто повинен. Огонь внутри сердца его пылает да так сильно, что чуть ли не опаляет. Судьба да Боги не больно милосердны к волку были. Да вот только отчего Арес распорядился так, жрица не ведала.       Сердце жрицы тоже не каменное. Пока ехали они по пустоши этой, вспоминала Сайтари Анагаста. Этот старик, что одной поступью своей внушал страх да уважение, был для нее словно дед родной. Были времена светлые, когда малехонька дева была да в палатку ко жрецу аресову забегала. Там пряталась да прихода старца поджидала. Интересно все головушке ее маленькой было. Она словно волчонок, что на лапы встал только мир узнать хотела. Так за самым старым волком и таскалась.       Анагаст как в палатку вернется так сразу ее чует… И взаправду зверь. Всегда находил Сайтари он, где бы не пряталась, а находил. Да вот только из палатке не… Не гнал. Рядом с собой усаживал да знахарству учить начинал. Чуть ли слезы сейчас по щекам не потекли, да нет… Удержалась жрица. Серьезно посмотрела на Куницу. — Я говорю лишь то, что Арес мне видеть дозволяет. Иного мне не узреть.       Не того волк услышать хотел, да видно не время. Может и узнает он ответ когда-нибудь. Не знал, чем себя занять, сказать чего-то хотел девице. — Ну, а вы с братом. Отчего же вы одни в пустоши? — А куда ж нам деваться? — Отчего не в стае вы? Тебя бы взяли, коли жрица аресова. Был бы тебе и почет и уважение. Чаяр волком бы был уж.       «Ну нет, добра такого не надобно» — про себя девица подумала. — Говаривала я тебе уже, что нет нам места там. Законов мы тех не примем. Не по нраву мне те обычая, по которым друг другу глотки резать надо, да хитростью, подлостью вожаком становиться.       Тишина вдруг замерла. Куница, что на огонь насмотреться не мог теперь в глазах девичьих искать стал. Откуда знает про то, как Яр его победил? Анагаст чтоли рассказал? Да нет… Жрец бы того молвить не стал. Коли волк жив остался по воле Ареса, того отрицать жрец не станет. Но откуда же ей то правда известна? Не всевидящее же она око. — А ты, жрица, стало быть, закон преступила? В стаю вошла, чтоб бой увидеть… А ведь точно… Тебя я… Видал…       Жрица на ноги поднялась, да под крышу ушла. Оборвала она скифа на полуслове. Не в досуг ей было с волком речей вести таких. Не хотела ни о себе говорить, ни о брате, ни о судьбе их, а уж о том, что к стоянке пришла, и подавно. Легла жрица на мягкие шкуры да вздохнула тяжко. На Куницу посмотрела. Он и не взглянул ей вслед. В костер так и уставился. На виске его татуировка была, что к уху уходила. Орел… Значит власть… Сын вождя, да то и без татуировки видать было. Своевольный да наглый. Так еще и тщеславный.       Глаза янтарные во тьме сияли. Рубец на шее свежий да до конца не заживший — это его новым шрамом станет. Всю жизнь волк помнить будет о том, как победили его, хоть и подлостью. Хоть это его к земле приспустит — подумала дева. Из-за гордыни своей пал…       Так и уснула Сайтари, в черты скифа вглядываясь да думая о его судьбе.

***

— Setra… Вставай.       Брат легонько сестру за плечо толкал. Она будто и просыпаться не желала. — Твой черед… Иди.       Чаяр ближе к жрице нагнулся, она вдруг руку на лицо ему положила и осторожно его оттолкнула. Потянулась она в разные стороны, просыпаясь. — Вставай. — Да встаю я, встаю.       Сайтари на ноги поднялась да брата играючи толкнула. Он улыбнулся да на нее чуть ли не накинулся. Так и играть стали, толкаться да лягаться. Смеялись звонко. — Ну будет. Иди, спи, — серьезно проговорила дева.       Последний раз блата она толкнула к навесу и к костру направилась. Солнце уже встанет вот вот. Костер уже затухать стал. Мокро было да сыро. На траве роса ночная собралась.       Свежо в лесу так было. Переродился он будто после ночи черной, да жизнь вторую обрел. Ветви деревьев старых и те уж не казались такими древними под запахом утренней росы. Небо на востоке подгорать медленно начинало. Краски такие разлились, каких ни один писарь по холстам не найдет. Будто тысячи огней собою небо освещают, да свою ярость ему дарят. Набрала дева воздуха полную грудь да руки в стороны как разведет… Вот она свежесть да свобода лесов.       Наклонилась девица к очагу их, да угли раздувать стала. Долго дула да не сильно. Вот и пламя завелось… Рядом под пеплом бутыль лежала, которую она давеча схоронила. Готовым уж лекарство быть должно. Одну ночь его под огнем подержать да лучше всех штопок будет. Трава эта только в лесах таких росла. О том Сайтари греки поведали. Чудодейственное средство, все раны заживляет, да кровь тормозит.       Вот только есть и опасность одна. Коли продержать больше одной ночи траву эту в огне, яд получится. Крепкий… Одна капля и вмиг умрет целый конь, не то, что человек. Вскрыла дева крышку, аромат понюхала и закрыла. Добротно…       Услыхала она, как Чаяр на бок другой перевернулся, да вот только не проходил шорох. Осмотрелась дева у увидела, как из-за кустов вдруг вышли Марза с Рухой. Что? Откуда они? Почему не под пологом?       Сердце забилось да ведь страхом его заволокло так, что и не размоешь теперь. Вся жизнь будто перевернулась, когда дети то оказывается со стоянки ушли. А что случиться с ними могло в лесу этом чужом? Кто знает, кто ходит здесь, летает да ползает… Руки у Сайтари задрожали да и дар речи будто пропал… Не утерпела…       Сайтари вдруг вскочила да к ним подбежала. Они ее взглядом удивленным встретили. Упала дева на колени, схватила их за руки, да осматривать стала. Все трогала, трогала, осматривала. — Вы что? Куда ходили? Кто позволил? — пречетала жрица.       Суетилась все Сайтари. Сердца бьющегося унять не могла. Так и испугалась она, что могло случиться чего с ними. Страх внутри заиграл, запрыгал словно конь вьючный… — Не молчите вы! Откуда вышли? — руки у нее уже ходуном ходили.       Руха вдруг ближе подошла и жрицу обняла. Тепло ее детское, словно от холода, согрело деву да от страха защитило. Сильнее к себе она ребенка прижала и носом в одежду уткнулась. Запах ее почувствовала и утихать стала… Испугалась… Так испугалась, что и сердце заболело… Застонало оно, а душа, чуть из тела не вышла. Тише… Тише… — Мы воду искали, — смело Марза проговорила, — пить хочется.       Непростой нрав у мальчика. Настоящий волк. С таким укором он это сказал, что и правда стыдно стало. Воды то как раз и не было у них. По дороге вчера все испили. Источник найти нужно было и скорее. Сайтари девочку отпустила и с колен поднялась. — Значит, идем искать воду.       Улыбнулась девица да руки детям на плечи положила. Так и ушли они из лагеря. Осторожно полуголые ноги девы ступали на сыроватую листву. На ней было что-то на подобии коротких сапожек на невысоком каблуке. Закрыты толстой кожей были только пятки да носки, остальное же голо. Такую обувь она сама себе сделала, ведь ее носили все жрицы до нее.       Так и шла, кожей огрубевшей касаясь сырых листьев и сучков. Постепенно лес, который покрывал эти холмы стал подниматься выше. Все выше становились сосны, да камни появлялись. Лес то еще долго ступать будет, но он в горы оборачивается. За горами теми опять степь проляжет, но она то поживее будет, чем их пустошь.       Где-то должен быть источник. Дети весело шли по леску, даже не замечая его теней и опасности, которую во всем видели взрослые. Они наслаждались секундами того детства, которое было им дано, пусть и не на долго.       Сайтари присела. Рукой она прикоснулась к земле, пред тем очистив ее от листвы и веток с иголками. Взяла горсть да в руке помяла… Сырая… Родник рядом. Марза что-то упорно доказывал Рухе, размахивая руками. Девочка легонько покачиваясь, стояла рядом и вид делала, что слушает его, а сама чуть не смеется… Раззадорились, повеселели… — Тихо, — строго сказала жрица.       Она ловила каждый звук, пытаясь различить в нем что-то нужное… Журчание… Журчание было ей к нужде. — Идем туда.       Дева указала рукой налево. Там резко заканчивался холм. Может, ближе к подножью и окажется ручей, который жрица услыхала.

***

— Я наполню баклагу, а вы так попейте. Долго ехать будем, вода лишней не станет.       Лучи солнца процедили лес. Совсем посветлело, больно долго ходили. Пора возвращаться, не то ругаться мальчишки будут. Поторопила жрица детей да потихоньку к лагерю направилась. Так и они за ней следом пошли, будто за своей волчицей. Хоть и не волчица она вовсе. — А долго нам ехать? — протянула Руха. — Седмицу то точно. Мы медленно идем. — Могли бы скакать, — почти мечтательно произнес Марза, — обогнали бы ветер. Я люблю верхом ездить. — Кем отец твой был?       Грусть волчонка накрыла, поняла Сайтари это вмиг. Тут же и укор себе вынесла, что ребенку о родителях напомнила. Они только повеселили. Да Марза тут улыбнулся и голову гордо вскинул. — Отец мой табунщиком был. Коней наших воспитывал да жеребят седлал. — А у тебя, Руха? — Папочка воином был, волком. Мама ждала его постоянно в шатре. И не выходила совсем. Папа, он меня… Спас…       Слезинки вдруг по щекам детским покатились. Тут же Сайтари присела перед девочкой. Блеснули от слезинок и ее янтарные очи. Пальцем она по щечкам детским провела да капельки смахнула.       Видела она уже и лицо это и слезы… Да и боль ту же чувствовала, когда и с Чаяром матушка к Аресу ушла, вслед за отцом… Помнила Сайтари, как сидели они пред кучей камней и день и ночь. То луна вставала на небе, то солнце ее затмевало… А они все сидели… Пока, наконец, не осмелела она, Чаяра за ручку взяла и увела… С тех самых времен она стала для него матерью. — Отец твой и мать в полях Вечности ныне, в другом мире, там где мертвые на жеребцах разъезжают. А по небу там сам Арес в колеснице едет. А под ее колесами те окажутся, кто кровь нашу пролил. Запряжена колесница конями черными да кровавыми. Копыта их из костей выложены жертв, что Аресу вечно служить станут. Родители твои в Золотых степях, счастливы они, что ты, кровь их, здесь, живая. Так не плачь, не огорчай их слезами своими.       Руха улыбнулась маленько да грусть то не спала. Солнце встало. Лучи его тонко пронизывали суховатый лес. Под ногами палки трещали, что с деревьев попадали. И им воды не хватало. Пора… Пора уж в путь собираться, засиделись жрица с детями у ручья. — Ну пойдемте, заждались нас волки. Уже и гнев их чувствую. — Специально ты его злишь? — вдруг Марза спросил.       Девица мыслям мальчика удивилась, хоть и согласна была. Уж больно веселил ее этот взгляд, что кидает на нее волк всякий раз. Сдерживается, многого себе Куница не дозволяет, уважая жрицу, а иной раз злость чуть ли не через уши идет. А ей то смешно. Так и хочет подловить его. Раз уж Арес свел их вместе против воли, так хоть посмеяться бы всласть.       Марзе жрица не ответила ничего. Лишь лицо посерьезнее сделала для вида. Так и шли они сквозь стволы толстые да высокие. Поднимались по холму. Вот и валун тот, за коим стоянка была. Сайтарик кустам подошла да руками их с шумом раздвинула… Обомлела…       Дети, не видя ничего вперед нее вышли… Застыли тут же… — За спину мне встаньте. Живо!       Дети тут же за жрицу шмыгнули. Она же стоит, будто камень. А картина то такая развернулась. Как вышли они на поляну, так степняков признали… Половцы… По спинам страх прошел, словно гребень по волосам. Вокруг то все засветилось. Солнце избавилось от последних туч и теперь сияло во всем величии своем. Ветер стих, как и голоса птиц.       Сон Чаяра с Куницей свалил, а Сайтари с детьми ушла. Вот и проникли басурмане так, что и не видали их. Быстро они порядок в лагере навели. Заприметила дева, что оба скифа живые да связанные лежат у камня. Видела она, как грудь брата от дыхания вздымалась. Так и от сердца отлегло сразу. Живой, слава Аресу. По головам видать долбанули, чтоб не проснулись раньше времени, так те и сказать то не успели ничего.       Вот и ее с детями степняки увидали. Маски эти жестяные, что на морду они себе прицепили и лица то не показывают. Не видать, что человек чувствует за железом этим. Половцы к ней все обернулись, четверо их было. Сабли свои в руках так и держали. Двинуться не смели по началу, видать и сами не знали, что девкой то делать. Еще и с детьми она, но золото, что за волка каждого князь подает, сильнее чувств человечески. К чему здесь милосердие? Вдруг двое, что поближе стояли к жрице кинулись…       Побежали они резво, сабли вперед выставляя. Конечно… А чего же бояться, коли девка с детями? Да вот только дорожка их через два шага и оборвалась. Ближе, ближе они к деве подходили. Уж шагов с пятнадцать осталось. Сайтари вдруг руки вперед резко выставила в стороны рукава плаща откидывая. Упали… Замертво упали… Ножечки маленькие только в глотках торчали.       Двое и осталось. Сайтари же на месте стоять не стала. В два прыжка она рядом с жертвами своими осталась да движением легким ножечки из глоток вырвала. Окрасились руки белые кровью алой.       Половец, что стоял пред ней кинулся вперед. Щит у него был, так что в горло не попасть с расстояния. Ножичек погнется, а толку с грош. Сайтари глазом заметила движение у камней. Отвлеклась она. Куница… Глаза открыл. Стало как-то и легче на душе, от того, что кровь не лилась родная, что живы все. — Жрица! — прокричал он вдруг.       Обернулась Сайтари да увидела, что вот вот бы пронзил бы степняк ее саблей своей. Сталь недобро сверкнула в огненных глазах. Страшно это… Страшно, когда всего за миг ты уклоняешься от кровавой смерти.       Во время Куница деву окрикнул. Так она успела в сторону лишь на шаг отступить. Мимо нее степняк пролетел. Только хотел он обернуться к Сайтари, чтобы удар новый нанести, да не успел. Со спиты шею особо то не прикроешь. Ножичек уже пронзил его глотку. Хлынула кровь алым потоком, да будто и конца ей не было. Не только пальцы дева измазала. По локоть искупалась да и одежду замарала.       Упал степняк, не успев и имя Бога своего вспомнить. Четвертый же… След его простыл, только стук копыт знать дал, что ушел половец. За стволами деревьев его уже не видать, будто и не было.       Сайтари замерла. Ни шага сделать не смела, прислушивалась к каждому шороху. Вот бывает, расслабишься и стрела в спину прилетит. Тишина… Жрица рукой махнула и дети выбежали на поляну. Сама же жрица к волкам подошла, чтоб путы порезать. — Хороший бой, жрица, — с усмешкой произнес Куница.       Сайтари не ответила, лишь молча перерезала веревки на ногах и руках. Волк сразу подскочил на ноги да волосы откинул с лица. Уставился он на девицу, ох и недобрая искра загорелась в глазах.       Сайтари же легко улыбнулась и к брату пошла. Он еще без сознания был, так на земле связанный и лежал. Веревки жрица перерезала да в стороны откинула. — Вставай, давай, — сказала она брату.       Он дышал, да и крови не было. Связали их видать, чтоб князю живыми на потеху привезти. Да вот только не подумали степняки, что не одни тут волки. Хотя может третьего наездника поджидали, коли коней трое.       Обернулась девица к скифу. Он перед детьми сидел, Марза что-то ему полушепотом рассказывал. — Да, мы ходили за водой, — крикнула девица.       Куница мальчика по плечу похлопал, а сам все на жрицу посматривал. Вдруг встал да подошел к ней. Только лишь то, что аресова она кровница, сдерживало скифа. Зол он был, что покинула дева место свое, не сказав ничего. — Ну что смотришь? — резко отозвалась она. — Пораниться легко, — он указал на ножи, что дева в руках держала, — осторожнее, жрица.       Вмиг мысли его Сайтари прочитала, так чуть не рассвирепела, да не… От криков ее толку не будет. В своей правоте то он уверен. — Да, Куница… Осторожнее с моими ножами… Глотку перережут, и не заметишь.       Скиф, словно дикий зверь кинулся вперед. В этот же миг он деву за плечи схватил и сбивая с ног к дереву пригвоздил. Сильно он ее ударил, так девица и опомниться не успела. В глазах темным темно стало, будто ночью. В спине она изогнулась и глубоко воздух втянула, словно глоток это последний.       Волк ждал, он прижимал ее за плечи к дереву и смотрел, глаз не спускал… Ждал все, что на этот раз девчонка выкинет, но она пока оклематься не может… Почувствовал Куница укол вины, неужто не подрасчитал он силы своей. А она то легкая оказалась, словно пух тополя по лету. С ног поднять то ничего не стоит. Видно сильно ударил. Огонь гнева в глазах от слов жрицы затухать стал и пришло сожаление, что он так сильно толкнул ее. Да вот только хватки не ослаблял. Все в глаза ей смотрел.       Сайтари взгляд на него подняла, да чуть молнией не прошибла. Смотрела… Да вдруг раскраснелась... Крути не крути, а мужчина так близко... Слишком крепко сжимал он ее. Да и сама от удара будто кошка изогнулась к телу горячему да молодому прижимаясь по случайности. Тут же отпрянула Сайтари да к дереву всей спиной прислонилась, подальше бы только от волка.       Голова стонала сильно от удара этого, да кружилось все вокруг. Слишком близко волк был, прижимая ее к стволу дерева. Здесь не размахнуться, не ударить, ведь плечи ее он сковал. Но ничего, да и то не проблема. Дернулась вдруг дева, пытаясь наглеца от себя оттолкнуть. — Ну и… Где же твои ножи?       Уверенно Куница блеснул глазами. Точный, смертоносный взгляд его держался на очах девицы. Уверен он был в своей победе над жрицей, пусть и не на ружье. Нужно было ему поприжать эту ее вольность... Хотел... Хотел усмирить, да как бы река не обернулась и с ног бы не сбила... Сайтари с лица всю скромность смахнула вдруг... Усмехнулась девица… Засмеялась звонко. Так сразу всю прыть волка сбила, а он держал ее. — Ты ниже посмотри…       Куница взгляд опустил. Прямо к его кожанке, к животу вплотную нож приставлен был. Одно движение и все внутренности воина наружу выйдут. Стоит лишь глазом моргнуть и жизнь к Аресу направится. — Ну что, как разумеешь, поранюсь я?       Волк улыбнулся и чуть приблизился к девушке. Порадовала она его... Дикая, необузданная, грозная - женщина крови будто не скифской. Не такая ему привычна, но вот эта порадовала своим нравом. Другая жрица... Будто из другой стороны пришла... О таких легенды сказывали старухи, что пришли к племенам скифским, да соседям их сарматам, женщины, что жили наравне с мужчинами и свободы свой отдавать не желали, да полюбили... А затем и вовсе исчезли... *       Совсем немного между ними воздуха оставалось. Сайтари вздрогнула и на нож немного надавила. Замер скиф, почувствовал острие стали. Глаза девицы на высоте подбородка его были. Наклонился немного волк и прошептал, но так, чтоб каждая собака рядом слышала. — Хороший бой был, жрица… Иди, водицы испей, что принесли вы, а то ведь и кончится…       Только отошел волк в сторону, как будто и перевернулось у жрицы все внутри. А вот руки его словно так и чуяла Сайтари у себя на плечах. Голова побаливала еще от удара, но мысли, что покоя не давали, да дрожь в теле перекрыли боль. Куница отошел к мертвым половцам... А Сайтари взгляда от него отвести не могла... Так и буравила спину. - Долго ли смотреть на меня, жрица, будешь? - У меня есть имя, - недовольно ответила девушка.       Будто ожила девица да вдруг заметила, что брат ее у камня стоял. Он на волка смотрел так... Будто накинуться готов... Так бы и разорвал на куски и скормил воронам. Сразу поняла Сайтари, что брат все видел... Ой не к добру...       На слова, что Сайтари произнесла Куница и внимания то не обратил. Усмехнулся только, да степняка на живот перевернул. - Не смей больше к сестре моей подходить, коли жить желаешь...       Сайтари снова на брата посмотрела и... Чуть ли не затряслась, да вот от чего, сама не ведала... Смотрела на Чаяра и... Не волчонка видела... Нет... Мужчину... Гордость взяла ее душу... Вырос брат, повзрослел совсем... Возмужал... Поняла она... Нельзя больше медлить... Волчонок стал волком.       Да вот только буря стала собираться... Этого жрица боялась, что Чаяр гнева не сдержит. А Куница... Ему то что? Он через плечо на Чаяра посмотрел... Будто унизил его своими колкими глазами, усмехнулся, да пошел к следующему степняку, что рядом валялся. Не мог этого волчонок стерпеть. Вдруг кинулся Чаяр вперед, да напрыгнул, словно демон, на Куницу. Скиф быстро понял что к чему и поворот резкий сделал, приседая, скинул паренька со спины. Чаяр же сдаваться не собирался. Кувырком ловко в сторону отпрыгнул. Он с такой яростью посмотрел на волка, что казалось, мог землю разверзнуть по его ногами.       Куница с той же хитрой усмешкой смотрел на волчонка. Рукой он вдруг поманил к себе Чаяра, издевательски на него взгляд кидая.       Сайтари не замерла на месте и криками грозиться не стала. Медленными шагами она направилась к коням. Будто и плевать ей, что брат ее да Куница дерутся, словно звери, закона людского не знающие. Да нет, мысли ее ясны были. Подошла она к лошади и достала из сумки вещицу одну. В то время Чаяр с яростным криком кинулся на волка. Всего в шаге он резко присел и к земле почти прижимаясь, развернулся и ногой было сбил Куницу с ног, но скиф вовремя отскочил в сторону. Чаяр тут же вскочил и ударил кулаком его в живот, ушел в сторону.       У воина сбилось дыхание... Застонали раны, но он был готов к бою... Теперь все будет так, как Арес велит. Не посмотрит он на младость Чаяра.       Прозвучал оглушительный визг. Да такой, что уши закладывает... Все глаза тут же уставились на жрицу. Сайтари в двух руках держала длинные кнуты. Кожаные веревки лежали у нее в ногах, а каждая имела небольшие шипы... Такое оружие в краях этих чуждым было... Им персы чаще промышляли, откуда такая вещь у жрицы аресовой была, никто знал... Так, али иначе, но визг этот, что от кнута вьющегося прокричал, остановил вмиг всю драку...       Сайтари кнуты откинула и подошла к Кунице с братом. - Ближе подойди, - позвала она брата.       Чаяр грозно смотря на Куницу подошел к сестре. Сцепились они глазами, не могут и распуститься. Горяч был Чаяр... Слишком горяч. Смотрела на него сестра и еще больше уверилась в своей правоте... Пришло время. Вот только еще одно испытание брату пройти нужно. Пусть пыл свой в узде держит, а то и сгореть недолго. - Извинись, - строго она произнесла.       Куница и Чаяр непонимающе на нее посмотрели. Непреклонна жрица была. - Чаяр, извинись. - Сестра... За что я должен...!? Перед этим!? Арес... - Против старшего ты пошел... Не имеешь ты права на то, пока седмицу свою не окончишь. Куница волк, ты волчонок. По закону Ареса не можешь ты неуважение ему выказывать. - Сестра... Он тебя... - Себя я и сама защитить могу. А ты закон перешел... Извинись.       Чаяр от гнева на месте устоять не мог. С ноги на ногу он все переступал. Будто жеребец необузданный последние рывки делал... Пытался все что-то то ли доказать, то ли совершить... Не сегодня. Не его это день. Но то, чего ждет он, придет... Немного еще подождать и дождется он своей отметины... Станет волком.       Видит Сайтари, что брат ее сопротивляется... Слов ее принять не может. И сама она себя за то корила, но понимала, что по закону Куница прав... Чаяр не мог такого суда вершить. Внутри же... Гордилась она им без меры...       Куница шанса покуражиться то тоже не спустит. Слложил оуки на грудии и смотрит на волчонка издеваючи... Улыбнулся одним уголком и глаза поприщурил. Да вдруг руку к животу чуть ниже спустил. Будто бы и случайно, а нет... Увидела то Сайтари и решила покончить с делом этим побыстрее. - Чаяр, ты позора мне хочешь? - надавила она на брата.       Паренек выдохнул тяжело и глаза в землю опустив, кулаки сжимая, сквозь зубы почти прорычал: - Правда за тобой, не за мной... Повинен и прошу простить за мое неуважение. - Иди коней заседлай и лагерь собери. Уходить нам надо, - Сайтари на степняков посмотрела внимательно, - быстро уходить нужно.       Чаяр с места тут же сорвался и побыстрее к коням ушел. Дух его внутри с унижением смириться не мог... - Теперь ты, - произнесла со злобой Сайтари, к волку обращаясь. - Кто учил его драться? - перебил ее волк. - Я учила, - без тени сомнений ответила жрица. - То видно. Хорошо ногами владеет он. Хорошо бы с кинжалом увидать, - с уважением произнес скиф.       Сайтари польстили слова его, да вот нельзя растворяться в них, как в воде... Лесть быстро уголок нужный находит, да нельзя ее распускать. За другим к нему жрица обратилась. - Кинжалом он владеет добротно, не сомневайся. Ты же... Не смей супротив брата моего стали вынимать - грозно девица произнесла.       Куница усмехнулся и левую руку разжал. Посреди ладони наконечник от стрелы лежал. Поднял его Куница, когда Чаяра со спины скидывал. Выпали пару стрел из колчана половца. Поднял одну из них Куница, да наконечник отломив в руке зажал. - Ничего то не скроешь от глаз твоих. Неужто и взаправду ведьма? - смотря на деву спросил волк, - Увлекся я, не ударил бы брата твоего этим. - Увлечения твои опасны, - загадочно дева произнесла, - остерегайся.       Мимо него жрица прошла и к детям направилась. Попросила их, чтоб помогли ей собрать стоянку побыстрее, да в путь отправиться. Руха тут же бегать стала от коней к лежанкам. Девочка приучена была быстро собирать весь скарб. Тут и сказать то нечего. А торопиться нужно было. Им быстрее бы затеряться. Четвертый степняк ушел, а значит скоро здесь их тьма будет.       Сайтари села пред остатками костра. Одни лишь угольки медленно дотлевали. - Марза, воды принеси, - попросила она.       Мальчик тут как тут уже стоял с флягой, которую они давеча наполнили. Взяла ее жрица, открыла да пару глотков сделала. Неспокойно на душе было. - Пей, сколько захочешь, Руху напои да остальных. Потом к ключу сходи, да до краев набери. Быстро, туда и обратно.       Марза лишь головой мотнул и поручение кинулся выполнять. Заприметила дева, что мальчик по другому вести себя стал. Слава Аресу... Пообвыкся стало быть. - Я должен поблагодарить тебя, жрица, - Куница тихо присел рядом с девушкой. Он так же в огонь смотрел. - Боишься его? - спросила она. - Кого? - Огня...       Сайтари прижала колени к груди да руками их обхватила. Плащ длинный закрывал ее со спины, но почему то странный холод все же морозил ее нутро. Куница задумчиво взглянул сначала на девицу, потом на догорающий костер. - Отчего же мне его бояться? - Это дар самой Табити... Она дала огонь людям. - Я лишь в Ареса верую, - четко сказал волк. - Отчего? - Как научили, жрица. Ты и сама аресовой считаешься, зачем же про других богов говоришь? - Я и в них верю, не только в Ареса. - А я может и вовсе не верю. - За то тебя Арес и наказал на поединке, за твою гордыню и тщеславие. - Зачем мне бог, который губит мой народ? Уже погубил... - Он послал нас, чтобы мы свершили месть. - Или полегли на земле русичей. Смеются над нами боги... Да я и сам бы посмеялся...       Сайтари подняла из листвы остывшую флягу. Откупорила ее и поднесла к носу. Вдруг рядом Марза оказался. Он со водой пришел. Не говоря ни слова девушка чашку взяла из огня, что лежит там со вчерашнего вечера в нее она воды немного налила, остатки Марзе отдала. - За что ты там поблагодарить меня хотел? - Послышалось тебе. Опять магию творишь? - Куница с ухмылкой произнес.       Девица лишь улыбнулась и из подогретой фляги вывалила немного травы в воду. Та сразу зеленью окрасилась. Помешала немного воду с травой девица и волку протянула. - Пей.       Недоверчиво Куница на чарку посмотрел, но принял отвар. Взял плошку в руки и посмотрел с неким отвращением. - Чего хоть ты тут намешала?       Сайтари спокойно из рук у него отвар забрала и на землю поставила. Лицо у девицы такое было, будто готовится она к чему-то. Повернулась она к волку вдруг лицом и давай его кожанку расшнурововать. Куница так и замер на месте, остолбенел и слова то вымолвить не мог. Чаяр, что у коней стоял, водой подавился. В одно мгновение Сайтари с него куртку сорвала и только к плоти притронулась, как волк ее с силой оттолкнул. Куница с полным непониманием смотрел на девицу. И что ей в голову только ударило. Сердца скифов билось так, словно заглохнут от натуги в один миг. Девушка на землю упала на спину, больно сильно толкнули. - Сайтари, ты...       Брат подбежал к сестре и помог сесть, она руки все прятала. Чаяр с яростью новой на Куницу посмотрел. Однако вниманием волка завладела жрица. Она взгляд на него подняла и руку вперед вынесла. Ужаснулись все.       Сайтари уверенно руку к лицу поднесла и запах крови свежей вдохнула, коей пальцы ее обагрены были. То кровь волка... - Не хочешь, так не пей. Но дальше вон того хребта не уедешь.       С усмешкой девушка поднялась на ноги и легко пошла к своей лошади. Стала она убирать кнуты, что ранее оставила, в сумки. Куница взглядом ее проводил и на себя посмотрел. Одна из ран на животе кровоточила. Не сильно кровь шла, но она забирала с собой и жизнь. От того, что Чаяр его ударил видать...       Сайтари вдруг вернулась и кинула тряпки рядом с Куницей, присела та то же место и стала снова бутыль с травой прогретой открывать. Вдруг заметила она, что Чаяр до сих пор стоит рядом. - Ты лошадей подготовил? Что-то я не заметила того.       Брат тут же испарился с недовольным лицом. Сайтари взяла тряпки и на них вывалила всю оставшуюся траву, от которой пар исходил. - Снимай кожанку, - произнесла она.       Куница не задумываясь скинул с себя куртку и язвительно посмотрел на жрицу. Теперь то он уверен в себе, не врасплох застали. Она даже не смутилась, взяла тряпку с травой и прямо к ране на животе прижала. Боль пробила тело воина, да не выказал того. Припомнил он вдруг, как получил каждую из них... Вспомнил, как вознес он клинок свой для мести, готов был пронзить о тело своего врага злейшего, а потом... Все пропало... Обвалилось, словно снега сошли с небес... А потом Яр полоснул его горло... Одно мгновение разрушило все... Куница вспомнил, как упал наземь, держа рану на горле. Вспомнил... Лютобора... - Боярин, - вдруг произнес он. - Чего ты там сказал? - Сайтари перевязала ему раны уже, пока в своих мыслях скиф витал.       Он вдруг как за руки ее схватил, глаза горят, как у зверя. Янтарь в них засветился ярче солнца. - Лютобор... Где он?        Поняла дева сразу, про кого скиф говорил. О пришлом ей Анагаст сказывал. - Того не ведаю. Среди убитых его не было.       Куница судорожно вспомнить пытался да понять, как же так получилось... Куда боярин делся. Только сейчас он понял, что и не вспоминал он про боярина да жену его с дитем. - Что было после поединка? Яр... Он... Что с боярином да боярыней его? Ты ведь тоже была там, я тебя видел.       Сайтари взгляд недовольный на руки волка перевела, что держали ее. Куница тут же пальцы разжал, не до шуток и не до игр ему было, другое душу бередило. - Как тебя с поля унесли, пришлый вызвался с Яром драться. Знаю, что победил. Зверем он в бою обернулся, так Чаяр мне сказал. Как тебя вынесли, я и ушла почти сразу. - На меня значит пришла посмотреть?       Дева посмотрела в его издевающиеся глаза. Лишь прикрывается волк, а что на самом деле чувствует и не поймешь. Смеется в лицо тебе, ухмыляется да хитрит все, хуже лисы. Да вот только больно искусно это у него выходит. - Что мне до тебя? Смерть мне нужна была. - Чья же?       Сайтари не стала отвечать. Что бы не говорил, а все же волк. Делиться мыслями своими да горестями не желала жрица. Слишком глубоко они в душе ее сидели, и орел когтями не выдерет. - Не знаю, жив ли твой боярин. А что с того? - Коли выжил он после боя с Яром, вожаком должен был стать по обычаю. Стая мертва, а его не было, говоришь...       Охватила печаль волка. Вспомнил он и глаза боярина и руки его крепки, что меч сжимали. А сердце у него было будто как у медведя. Доброе, да грозное, коли что против него пойдешь. Нет... Не мог Лютобор со стаей так поступить... Не мог же... Глаза его в другую сторону всегда смотрели, за праведный суд он бился, не за обман. - Отчего же печалишься? Встретишь, значит друга своего, побратима. Что первый зверь, что второй, - почти прошептала девица. - Откуда про зверя ведаешь?       Жрица перед волком села и в глаза заглянула, так глубоко, будто и вправду сама сейчас залезет. - А ты глаза то его видал? Смотрел ли в них, али все за своими потехами гнался? - О чем ты? - А вот и заглянул бы поглубже, и тебя бы страх пробрал до костей. Одно дело зверем называться, другое быть. Дух медведя сидит в боярине твоем... - Берендей, - проговорил Куница. - Берендей? - Человек в ком дух сидит зверя какого. Велесовы люди таким промышляют.       Задумалась жрица... Велесовы люди... О таких она не слыхала. Кто такие, да какую думу держат, не ведала. Велес это видать бог их... Язычники значится... У русичей вера другая стояла сейчас. В человека они верят, что на кресте распят был. Какая же сила в таком боге? Слезет ли он с креста и защитит ли простого воина? Самому помощь нужна. Слаб их бог... - Где же вы гуляли, что в яму такую забрели? - Водички попить встали.       Повеселел вроде волк. Словно и не было в нем печали. Вспомнил деньки лихие, когда еще было ради чего драться, а сейчас... Что есть у него кроме клинка и мести? Да ничего и не осталось. Все земле было отдано... - Попадуться нам велесовы люди твои? - Нет, - уверенно воин произнес, - если из под земли не вылезут только.