***
Ночь настала. Луна из-за туч вышла. Сайтари у чана сидела, все помешивала что-то. Рядом и Чаяр был, и Куница, да и дети сидели. — Обряд долго продлится? — с нетерпением Марза спросил. — Как Арес решит. Взяла дева да зачерпнула отвару себе в плошку. С ней в палатку она и направилась. — Никому не входить пока не позову. К чану не притрагиваться. Так за коврами со шкурами дева и скрылась. Куница вслед ей посмотрел. Ох и не любил он всех этих снадобий непонятных. Они в себе несут что-то такое, что человеку не ведомо. Вспомнил волк про Лютобора, как с берендеем он сражался. Да до того, как зверь этот его чуть не угробил. Вдруг мысль шальная закралась в голову, будто и Сайтари сейчас берендеем обернется. Усмехнулся своим глупостям скиф. Нет… Берендей ей не к лицу. Временем тем жрица пред ликом Ареса села, слова древние прошептала да и выпила залпом все то, что в плошке было. Тепло отвара по телу разлилось. В жар вдруг жрицу бросило да через миг и разум туманиться стал. Сайтари, пока собою владела руки на плечи возложила да молитву все шептала. Так в сон она и провалилась. Во сне том добра ждать не надо было. Уж больно мрачный воздух, что с дымом смешался, летал всюду. Жрица ни себя не видела, ни никого рядом. Степь только ночная. Вдруг горизонт загорелся ясным пламенем. Будто океан в пустошь пришел, да водами своими топить ее стал. Волны только те из огня были… Языки его далеко буянили, да вот уже жаром своим кожу смуглую обдавать стали. Сайтари же знала, что-то Арес волю ее да силу проверяет. Страхами ее все пугает… Стояла она неподвижно… Смотрела в глаза этому адскому огню. Будто статуя, а вот руки предательски дрожали. Волны все ближе пламя несли… Вот вот уже и на жрицу бы кинулись, да… Исчезли. Вернулась степь, такая, какой была. Вдруг цокот копыт раздался да крики степняков, половцев поганых. Кони их ржали больно сильно. Такого воина и за мили услыхать не трудно. Да вот только на жрицу шум этот да гам со всех сторон пер, а степь пуста. Вот вот будто и раздавят ее копыта коней этих, да вдруг стихло… Опять лишь игра Богов, на чью землю она ступила. Все видения, которые Арес посылал сейчас — это испытания для души смертной в мире асов. Не мог он ей просто так волю свою открыть. Набрала дева воздуха побольше, да как закричит… Будто и небеса сейчас упадут. — Арес! Голову к небу она задрала. Смотрит в ночь, ответ на крик свой найти пытаясь… Тишина… Не было ничего, кроме ветра, что нежно развивал огненные локоны. Молчал Бог войны… Молчал… Сделала лишь шаг дева в сторону, как почувствовала, что встала на что-то. Опустила голову и… Обомлела… Это было уже не просто видение… и даже не страшный сон. Задрожали девичьи губы, а колени сами собой подкосились. Присела Сайтари на сырую земли и руки вперед потянула. На земле той брат ее лежал — Чаяр… Не было ни крови ни дыхания… Обернулась тогда Сайтари и рядом детей заметила — Марзу да Руху. Они так же неподвижно лежали, отдав душу. Но это было не все. Вокруг столько людей было, что уже не встанут, не вздохнут, не откроют глаз. Так и Куницу дева вдруг заметила… — Куница… Дрогнуло сердце… и он здесь… Рядом же еще два тела были, которые во тьме ночной не сразу жрица различила. Женщина и мужчина… — Нет… Шепот почти мертвый из уст вылетел. У женщины волосы черные были, словно угли, что уже отдали свой жар. Они блестели даже без света луны. Лицо белое спокойно было, недвижимо, а руки… На животе лежали, да сжимали пальцы букет степных цветов… То мать ее была, что жизнь дала ей да брату… А потом от болезни да тоски умерла в степи, детей оставляя без матери-волчицы. Рядом же с ней, вплотную, мужчина лежал… Волосы его будто языки пламени горели… Борода густая сединой, словно снегом первым, покрылась. Руки сильные сжимали два меча, что в один складывались. И он пал… Отец… пал за своего друга, за свободу да за волю Ареса… Пал от удара лживого… обманного… А рядом то народу было… Анагаста вдруг Сайтари увидела… Защемило ее сердце, будто рвали его да топорами рубили на куски… Склонилась дочь над родителями и братом, да заплакала вдруг горько… Впервые за столько зим пролила она слезы… Не смогла печали сдержать… Завыть хотелось, будто волк одинокий на луну. Руками она к телам прикоснулась, да те вмиг почернели. Не успела ничего понять жрица, как вдруг... Стук копыт опять послышался, ржач лошадиный. Проклятые степняки… Они будто окружили жрицу со всех сторон, а из-за спин их… Волны огня поднялись. Загорелось даже само небо, теряя всю свою темноту. Страх душу пожирать стал, да вдруг поняла Сайтари. Знак все это — воля Ареса. Предупреждает их Бог… Не оставляет… Идти им надо, коли останутся, смерти не миновать. Успокоилась жрица, на ноги снова поднялась… Лишь видение, испытал ее Бог… Глаза дева закрыла, да руки к небесам вознесла… — Spanta sauka arga de warna, — прошептала она. В степи вдруг ветер сильный поднялся… Сдувал он все то, что попадалось под его вихрь… Затух огонь, что половцы подняли, да и их копыт след простыл. Стояла жрица в центре урагана лишь руки держа с очами закрытыми… Вдруг очнулась, а встретил ее только свет… да тепло, что от жаровни палатки исходили… Дома, она снова дома… В ногах слабость стояла, да дева поднялась, из палатки в тот же миг вышла. У костра ее уж ждали. Опережая все вопросы, она сказала честно: — Уходить нам надо и быстро… Очень быстро. — Сайтари, в чем дело? Жрица к огню ближе подошла и рядом с братом села. — Видение было, не уйдем, убьют нас всех. Сюда половцы идут. Повисла тишина, Чаяр поклясться мог, что слышал как Руха задрожала. Помнила девочка, как убили и отца ее, и мать… Помнила она тот ужас, хоть и не выказывала того. — Что они здесь забыли? — спросил Чаяр. — Остатки стаи искать идут, или добивать, — ответил Куница — О нас они не знают, — произнесла Сайтари. — А до вас им дела и нет. Волки Ареса — вот их цель. А уж вы то… кто станет разбираться? То, что Куница говорил — правда. Да уж больно горькая. — Значит, нужно уходить, как можно быстрее, — подвела итог жрица. — И куда? — Туда, куда ты просил. Чаяр… Сестра вдруг брата за руки взяла и с виной в глазах посмотрела. А ведь и правда, слова его верны были. Однако невзирая на волю аресову, боялась жрица, что видение ее явью обернется. Боялась она тела эти мертвые увидеть. Нет, пророчеством оно не станет. Она просто не дозволит того. Готова будет сквозь волны огня пройти, разбить орды степняков, а семье ее... Ее стая не падет. — Прав ты был. Арес желает крови за стаю. Ее мы пролить должны. Куница, мы пойдем за тобой. — Подожди, то воля Ареса? — Знак был, в ведении. Должны мы пролить кровь в бою. Да и князь… Не оставит он нас так просто. Либо себя от него избавим, либо он… Решение вынесено. Он шло от самого Ареса, а по тому против никто пойти не сможет. Куница не сказать что рад был этой новости. Уйти он намеревался, дело ерунда — за стаю отомстить, князя прикончить с половцами, а там и воля. Теперь он обязан будет идти с этой своевольной девицей, которая видно и мастерству боя то не особо обучена. Что уж говорить о волчонке… А что с детьми делать, так вообще не ясно. — Ну значит, придется вместе… Слава Аресу, — ехидно произнес волк. — Дети с нами поедут, здесь их не оставишь, — подтвердила дева. — Когда в путь? — спросил Чаяр. Молодой волк будто был рад всему этому. Так и горел азарт в глазах его. — Ночью сегодня убрать стойбище надо. Запрятать все хорошенько, завтра по рассвету и в путь двинемся. — Приучена ли к дороге ты, жрица? На коне то хоть сидеть сможешь? «Напросится же этот волк». Дева к нему обернулась и улыбнулась уверенно. — Не сомневайся. Взаимные ненавистные улыбки, так и разошлись. Каждый за свое дело взялся.***
Путь держать им налегке было нужно. Ни о каких палатках да возах и речи не шло. Все это запрятать в степи нужно было, чтобы апосля вернуться. Так и скрыли три палатки под землей в погребе, где еда вся хранилась да снедь другая. Ее давным давно вырыли Сайтари с Чаяром. Еще мать их жива была. С трудом да все там уместили. Очаг с землей сравняли да лошадей нагрузили, коих три было. Солнце уже занималось, проснулось оно да над степью поднялось. — С кем детей да на каком коне? — спросила дева. — Лошади и без того нагружены, ты легче всех, так с детьми и поедешь да на том, кто посильнее. Волчонок на кляче, чтоб полегче и ей было. Я на этой кобыле. Рассудил скиф верно. Сайтари достался вороной жеребец. Сразу детей она на него посадила с помощью брата. Они так сидели, а она за их спинами. Дорога не близкая предстояла да уж больно тернистая. С детьми вдвойне тяжелее было путь держать. Оставить их нельзя было, а защитить в дороге… И то не просто. Одну лишь надежду возлагала жрица на своего Бога. Наверно, это все, что осталось незыблемым. Они скифы, не привыкать им места свои бросать да в новую даль кидаться. Лишь бы Арес дорогу помягче выложил, а там уж и дойдут, и пробьются. Судьба расставит все так, как надобно, да так, как по справедливости станет. Последнюю жертву жрица принесла. Пред уездом попросила она всех к скале подойти. Там в ее камнях от глаз чужих был скрыт череп бараний. Древна эта традиция была. Сайтари подошла к черепу, кинжал из ножен вытащила и по ладони резанула. Струя крови окропила алые, изжаренные солнцем кости. То же сделал и Куница, и Чаяр, а за ними и дети. Отныне Арес, крови их вкусил. Он же и защитит ее в пути, который и учредил. Должен...