На огненной колеснице

Её опять кто-то тряс за плечо. И опять этим кем-то был Валялкин. Гробыня пыталась открыть слипающиеся глаза и сквозь сон услышала его шепот прямо у своего уха: «Гроттерша очнулась». Глаза тут же сами широко раскрылись и девушка поднялась на локтях, а осознав сказанное она подорвалась с постели. Она теперь стояла почти обнаженная перед ним, натянула кое-как ночнушку на плечи и оттолкнула его в сторону. Она никогда так быстро не одевалась, в этот раз пользовалась Гроттершиным способом — что первое из шкафа свалиться, то она и натянула. Это были черные джинсы и водолазка горчичного цвета. Склепова почти затолкала Валялкина в камин и вот они уже шли по коридорам лечебницы. Всего пару шагов отделяли их от Тани, но вместо Тани они увидели там совсем другого человека. Нет, это бесспорно была Гроттершина рыжая шевелюра, ее зеленые глаза и оливковая кожа, но это была какая-то другая девушка, в оболочке Гроттер. — Привет, — Склепова опустилась перед ней на кровать и девушка бессильно повернула к ней голову. Её безжизненный скользнул по подруге и тут же снова приковался к потолку. — Выглядишь намного лучше чем вчера, — произнесла Гробка дрожащим голосом и обернулась к Валялкину, оставшемуся в дверях. Она взглянула на него ища, поддержку, но он лишь пожал плечами. — Мы принесли тебе бананы, — Гробыня чувствовала себя полной идиоткой, озвучивая все свои действия, но тупо положила пакет с бананами на тумбочку и сжала Танину руку. Девушка даже не прореагировала.Гробка нахмурилась и облизнула потрескавшиеся губы, её подмывало кинуться в объятия живой подруги. Но подруга была «живой» в кавычках. Валялкин наконец двинулся с места и встал у нее в ногах. Таня хлопнула глазами. — Выглядишь, совсем потрепано, Гроттерша, — он укрыл ее одеялом. Девушка повела плечами. Гробыня поднялась с кровати, чтобы не мешать ему. — Но это ничего, скоро ты слезешь с этих таблеток, обещаешь мне? — он взял ее руку в свою и посмотрел на нее выжидающе, и на удивление Гроттер рвано кивнула. Он поправил подушку под ее головой — вот кто на самом деле умел заботиться о больных. Склепова вздохнула и отвернулась к окну. Смотреть на безжизненную подругу было ужасно, но смотреть на нее абсолютно опустошенную, было еще более невыносимо. Гроттерша всегда не смотря ни на что оставалась живой, а тут только жалкая подобие на прежнюю Гроттершу. Гробыня оставила и пошла по коридору дальше. Валялкин проводил ее печальным взглядом и положил голову Тане на кровать. Девушка лежала молча, смотря пустыми глазами в потолок и что-то ужасно болело у Валялкина в груди, когда он видел ее такой. Он поглаживал ее по холодной руке, кончиками пальцев, и заметил на ее запястье новые часы. Странно, что ее всю раздели и сняли всю ее прежнюю одежду, но оставили часы. Ванька попытался прокрутить их, чтобы посмотреть фирму, но девушка вдруг больно шлепнула его по руке и Ванька отдернул руку. Таня посмотрела на него мгновенно потемневшими глазами и Валялкин понял, что лучше не касаться ее нового приобретения. Вместо этого он встал, оглянулся вокруг себя и осторожно задрал ее ночную рубашку. Его руки осторожно поскользили по ее животу, обвели пупок и надавили на него.  — Что ты делаешь? — в дверях появилась Гробыня, а за ее спиной маячила медсестра. Ванька приложил палец к губам и провел рукой выше, по между ребер, к солнечному сплетению, сверкнула искра, а потом его рука поползла выше, между ее грудей, в ямочку ключиц, и Гроттер даже задрала голову, позволяя ему провести кончиками пальцем по своей шее и в миг из ее рта вырвалась жидкость, которую Ванька одним движением откинул в сторону и она лужей расплылась по столу. — Еще раз напоите ее этой гадостью, я вашу шарашкину контору быстро прикрою, — спокойно произнес Валялкин, возвращая ее рубашку на месте, и посмотрел на медсестру. Та вздернулась и переступила порог. — Это выписал главный лекарь, это зелье делает ей легче, — пояснила она задирая подбородок. Это была низкая девочка лет двадцати, с круглым лицом и двумя косами. — Делает из не зомби, ты хотела сказать? — заметила Гробыня. Медсестра обернулась к ней и облизнула губки. — Мы пока ищем другой препарат. Мы делаем все что можем. — Вы делаете недостаточно! — воскликнул Валялкин, и Гробыня даже поежилась от его вдруг ставшим стальным голоса. Он отвернулся к ее кровати, на которой Таня заворочилась. Склепова прогнала медсестру, которая начала утверждать, что необходимо ввести новую дозу препарата. Таня села на кровати и захлопала глазами. Её взгляд прояснился и она обвела кабинет медленным взглядом. Ванька помотал рукой перед ней и она сфокусировалась на нем. — Ну как? — Хреново, — буркнула она и упала на кровать. Склепова вздохнула и подошла ближе. — Зачем вы это сделали? — они вопросительно уставились на нее. — Так классно было ничего не чувствовать. Кажется, Сарданапал был прав, мне нахрен не нужны эти гребанные чувства. Это сначала ты чувствуешь себя живой, а потом… — она пугающе усмехнулась. — Твой Сарданапал… — начала Склепова, но Валялкин прервал её. — Гроттерша, поешь бананы, покури, — он протянул ей пачку сигарет. — И возвращайся, ты нужна нам. — Да кому вы пиз… — То, что один Поттер отверг тебя, не значит, что все к тебе так относятся, — прошептала Гробка и присела к ней на кровать. Таня осеклась и будто пришла в себя, ее глаза забегали по противоположной стене. — Поттер, — пробормотала она и прикрыла глаза. Ее руки машинально коснулись часов, и она прокрутила их на запястье. — Мы любим тебя, мы нуждаемся в тебе… — Мне нужно поговорить с ним, — шепнула Таня и села на кровати. Гробыня опустила глаза и встала. Она больше не смотрела на Гроттер, а Валялкин лишь сжал губы. — Позовете его? — Да, — отозвался Ванька. — Но уже завтра, сейчас заканчиваются часы приема, вздохнул он, и они наконец оставили Гроттершу в чинном одиночестве. Гробыня вылетела пулей из кабинета, и оглянулась на Валялкина, который аккуратно закрыл дверь и поднял на нее глаза. — Поттер?! — прошептала она разгневанно. — Ей нужен сейчас Поттер?! Это разве Поттер ее заблеванную из ванной доставал? — она устало упала на кресло и схватилась руками за голову. — Она просто любит его, — шепнул Ванька, присаживаясь рядом. Склепова подняла к нему глаза, наполненные слезами. — Любовь — это не значит делать друг другу больно, — возразила она и вытерла стекающую слезу ладонью. — Это ты мне говоришь? — вдруг усмехнулся он, и они вдруг встретились взглядами. Гробка всхлипнула и отвернулась. Он откинулся на спинку стула и запрокинул голову. — Тогда мы все тут больные, — заключила она, откидываясь к нему. — Да, — отозвался он и притянул ее к себе. Гробыня пересела к нему на колени и крепко обняла. — Пожалуй, все. *** Гарри стоял у нее за спиной, пока она втыкала невидящим взглядом в окно. Он точно не знал, заметила ли она его, но решил не беспокоить, потому что она выглядела спокойной и умиротворенной. Но Гроттер вдруг обернулась. — Привет, — произнесла она будничным тоном, от звука ее голоса Гарри передернуло. — Как жизнь? — Таня отпила из своей кружки с чаем и поставила ее на подоконник. — Ты сделаешь вид, будто ничего не было? — спросил он, подходя ближе. Она пожала плечами. Больничная рубашка была на пару размеров больше исхудавшей Тани, и она сползла с плеча. Гарри сфокусировал взгляд на ее лицо и нахмурился. — Как ты себя чувствуешь? — он поставил пакет с фруктами и пирожными на тумбочку и оперся на стену. — Хреново, — отозвалась она раздраженно. Таня сверкнула глазами и сложила руки на груди, он заметил, что она все еще не сняла его часы, и они бликнули прямо Гарри в глаза. — А как мне должно быть? — усмехнулась она, опираясь бедрами на подоконник. Из-под ее больничной рубахи виднелись бинты на ногах, бахрома от которых спускалась к самым коленям. — Я…я не знаю, — бессильно произнес он и они оба замолкли. На Гарри ужасно давила эта тишина, потому что не смотря на ее молчание, она говорила ему все своим взглядом. Глаза у Гроттер стали кажется еще больше и гипнотизировали его, пришпиливали к месту — на секунду ему даже показалось, что на него смотрит вовсе не Таня, не его Таня, а Сарданапал, и глаза — не два драгоценных камня, а две ледышки, заставляющие тебя впасть в ступор. — Прости меня. — За что? — спросила она и улыбнулась. Но это была улыбка сквозь дрожащий голос и глаза, наполнившиеся слезами. Это «За что?» прилетело к нему пощечиной, но Поттер только шагнул к ней и теперь между ними оставалось всего пару десятков сантиметров. — За все, — прошептал он. — Мне за многое надо у тебя просить прощения. Таня подняла на него свои большие глаза, и снова натянуто ухмыльнулась уголками губ, правда из уголков глаз у нее уже струились слезы, которые она даже не думала вытирать. Гарри протянул руку с ее часами и бережно стер слезы с ее щек, большим пальцем. — Наверное, — засмеялась она, хлюпая носом. Она уперлась лбом в его плечо, так что Поттеру осталось только смотреть на ее затылок. Таня кажется стала еще меньше, чем была — совсем исхудала. — Наверное, мне тоже надо? — Нет, — он погладил ее по голове. — Ты не в чем не виновата. Таня подняла голову и сложила брови домиком. Её взгляд приобрел толику безумия, и Гарри осторожно сжал ее запястье, чтобы обезопасить их двоих. — Ни в чем? — всхлипнула она и теперь уже позволила слезам струя течь по щекам. — Тогда, почему я? Почему всегда я? — она плакала уже навзрыд, выплевывая все вопросы ему лицо с остервенением. — Почему все это происходит со мной? За что? В чем я виновата?! Гарри замер. Это ужасное чувство, когда перед тобой плачет твой дорогой человек, а ты ничем, ничем не можешь ему помочь.Этот вкус беспомощности Гарри пробовал еще в детстве, вкус вины и опустошенности. — Я не могу больше, я устала, я просто устала, — она закрыла лицо руками и Гарри обнял ее, прижимая к себе, он приподнял ее и усадил на подоконник, отодвигая чашку и Таня подняла к нему глаза красные от слез. Её губы тряслись, и наверное следовало позвать доктора… — Нам лучше не быть вместе, правда? Ты правильно сказал тогда… к тому же все это никогда не вырастет во что-то большее, я знаю, и ты это знаешь. — Знаю, — глухо отозвался Гарри. — Вот видишь, — шепнула она и взяла его лицо в свои ладони. — Тебе нужен человек, который будет тебя любить, с которым будет спокойно, который не будет болен, у которого не будет дурацкого долга перед Родиной… — Возможно. — Вот видишь, — она рвано поцеловала его в губы. Гарри вцепился эту последнюю возможность из близости и притянул ее к себе, делая поцелую дольше и слаще. — Помнишь про часы? — она подняла руку и указала взглядом на запястье. Её лицо вдруг прояснилось, и показалась наконец настоящая улыбка. У Гарри кажется ушла земля из-под ног.  — Мы никогда друг о друге не забудем. — Мы и без часов бы не забыли, — шепнул, утыкаясь носом в ее плечо. — Как тебя вообще можно забыть, ты же чертов ураган. Таня затряслась, и Гарри надеялся, что от смеха. — Ураган? — уточнила она. — Тогда ты домик Дороти, буквально в эпицентре смерча, — он повернула лицо Гарри к себе и улыбнулась. — Но знаешь что? — Что? — Дороти все равно вернулась домой, — заключила Таня и снова поцеловала его. — И тебе пора возвращаться. Поттер вздохнул, он до конца отгонял эту мысль, что рано или поздно ему придется уйти, а ей вернуться к Сарданапалу, но это произошло так быстро и неожиданно, что он, противясь этому, вдруг вцепился в нее, но увидя ее молящий взгляд отступил. Её губы изогнулись в грустной улыбке. Он наклонился, взял её в лицо в свои руки и поцеловал снова. Это было почти мимолетное прикосновение не такое как раньше, но девушка сжала кулаки подалась вперед. Он последний раз коснулся ее трепещущего тела, отступил к двери, поправил очки на носу и ушел. Таня легла на бок, свернулась в клубок и тихонько заплакала. *** Гроттер лежала на кровати в их доме и слушала тишину. Она уже не помнила, сколько провалялась в постели, в комнате с задернутыми шторами, в пижаме и в под слоем теплых одеял. Таня вытащила голову и глубоко вдохнула. В глубине дома хлопнула дверь и послышался смех. Таня сползла с кровати, всунула ноги в тапочки и стала слушать еще внимательнее, смех прекратился и послышались шаги на лестнице, за ними стук каблуков. — Гроттерша спит, — послышался голос. Каблуки зацокали по коридору, и звук шагов становился все слышнее. Дверь в комнату распахнулась, и в нее просунулась голова Гробыни. Её короткие волосы были собраны в мальвинку на затылке, и в темноте Гроттерша смогла рассмотреть темную помаду на её губах. — Не спит, — произнесла она, и над ней показался и Валялкин, заглянувший в комнату. Валялкин был в темной кофте поверх своей привычной футболке, с обычным беспорядком на голове, и Гроттер вдруг улыбнулась, понимая, как сильно умиляется их обычному появлению. — Ты бы поспала, — улыбка тут же сползла с уст Тани, и она скинула с себя одеяла. — Надоело, — заявила она, приподнимаясь с кровати, в глазах у нее тут же потемнело, она успела подпереть себя нужным заклятием, чтобы не свалиться (комнату озарила зеленая искра) и она предстала перед ними в своей пижаме. — Где вы были? Валялкин шагнул в её темноту и потер затылок. Склепова так и осталась стоять в дверях, подпирая косяк. Они оба опустили глаза вниз. — В штабе, — буркнул Валялкин. Таня сложила руки на груди сжала губы. Парень в миг понял её настроение и шагнул к ней, взмахнув кольцом. В комнате включился свет, и Гроттер зажмурилась. — Ты ела? — спросил он, и она, раскрыв глаза, еле сдержалась, чтобы не закатить их. — Ты как мамочка, — буркнула она, и Гробыня в дверях фыркнула. Ванька обернулся к ней и сощурил глаза. — Я не хочу есть, не хочу спать, не хочу пить таблетки по расписанию. Я хочу жить. — Сколько времени прошло с того момента, как ты не хотела? — прошептала Склепова и развела руки в стороны. Таня вздохнула. — Месяц? — Три недели, — уточнил Валялкин. — Мы справляемся, а тебе нужно восстанавливаться. Не пойми неправильно, но в той обстановке, что там царит сейчас, тебе лучше не находится в штабе. — Вы скрываете что-то от меня? — вдруг спросила она. Склепова в дверях и виду не подала. Валялкин прокрутил в голове все то, что они действительно скрывали и сжал губы.  — Говорите, иначе… — Ничего не происходит! — ответила Гробка спокойно и посмотрела на нее из-под длинных черных ресниц. — Ничего не поменялось. Затишье перед бурей. Как только ты восстановишься, мы ударим. — Я готова! — Ты рассыпаешься, — возразила Склепова. У Тани расширились ноздри. Она закрыла глаза и досчитала до десяти, пытаясь контролировать подступившую к горлу агрессию. Девушка провела руками по волосам и оглядела их. — Ясно. — заявила она. — Понятно, — и вытолкнула Валялкина к двери. Гробыня сама отступила назад. — Идите, веселитесь без меня! Я сама справлюсь, посижу тут, одна, может сдохну уже наконец-таки! — она захлопнула дверь. Гробыня вздохнула и посмотрела на Валялкина. Тот тоже повернулся к ней и шмыгнул носом. Таня с другой стороны двери, всхлипнула сползла по двери и обняла колени. «Даже нажраться не могу», — подумала она с горечью и сжала в кулаки пижаму. Склепова махнула чтобы сделать пробор сбоку. Она все еще не привыкла к короткой стрижке, и все еще косо смотрела на Валялкина, несмотря на то, как часто они засыпали вместе. Ванька нырнул в свою комнату и закрылся там. «Отлично, — подумала Склепова. — Все опять будут сами справляться в своем одиночестве». Ей не хотелось возвращаться в комнату, не хотелось лежать на холодных простынях одной, смотреть в потолок и просто коротать время. Она шагнула к двери комнаты Валялкина и замахнулась, чтобы постучать, но потом задумалась и отдернула руку. Изнутри комнаты послышалось журчание воды. Склепова устало вздохнул, а обняла себя руками и вернулась к себе. *** Она вернулась домой утром. Теперь уже даже не скрывала засосы на шее, раньше хотя бы замазывала их, а теперь обходилась и без этого. Тёма крутился в кресле, пока Ягун пытался покормить его манкой. Катя молча прошла в спальню и свалилась там на кровать, не раздеваясь. — Мамочка? — спросил Тёма с набитым ртом. Ягун кивнул и натянул улыбку на лицо. Мальчик повернулся в сторону выхода из кухни. — Давай позовем ее сегодня играть в школу? — Мама очень устала, — отозвался Ягун. — Нужно дать ей отдохнуть, — он набрал в ложку немного каши. — Смотри, летит самолетик! — Пап! Мне же не три года! — воскликнул мальчик. Ягун улыбнулся и приподнял голову. — А сколько? — сквозь улыбку произнес он. Мальчик показал свою руку с короткими пальчиками. — Почти пять, — ответил он и выпятил грудь вперед. Отец помотал головой. — В том то и дело, что почти, — ответил он. — Тогда бери ложку сам, маленький ты умник! Тёма взял ложку и стал сам улепетывать кашу за обе щеки. А Ягун решил заглянуть в спальню. Катя повернула к нему лицо. Косметика на нем была размазана, волосы выбились из прически. — Ты бы хотя бы Тёме это не показывала, — шепнул Ягун. Лоткова закатила глаза. — Он хочет поиграть с тобой, но ты конечно снова вернешься в штаб. — Осталось совсем чуть чуть времени, мы в полной готовности, — ответила Лоткова, переворачиваясь на спину. — И тогда мы наиграемся вдоволь! Ягун глухо ухмыльнулся. Ему повезло, что он с утра ничего не пил, иначе бы вода, пропитанная сывороткой бы мигом превратила его в зомби. Лоткова расставила ноги в стороны и запрокинула голову. Ягун пробежался по ней беглым взглядом. — Не хочешь? — спросила она, указывая на себя взглядом. Он снова тихо ухмыльнулся. — И после этого ты спрашиваешь, почему я… — Я не спрашиваю, — прервал он. — Мне плевать, где ты ночуешь, мне в принципе на тебя плевать, Кать, ты только поиграй с Тёмой, как-нибудь, — произнес он спокойно, доставая из шкафа маленькую футболку и клетчатую рубашку Тёмы. — Сейчас отведу его в садик, можешь забрать его, — предложил Ягун. — У нас задание, — заключила она, смыкая ноги. — Забери сам, — она поднялась с кровати и отправилась в ванную. Ягун проводил ее печальным взглядом и потеребил обручальное кольцо на пальце. Когда Катя показалась из душа, Ягун уже застегивал куртку Тёме. Он наклонилась к сыну, с лилейным «Увидимся, сынок», — чмокнула его в лобик и даже поцеловала Ягуна, а щеку. Тот лишь улыбнулся и толкнул входную дверь. Темка сразу побежал по дорожке к калитке, ведущей на центральную дорогу. Ягун оглянулся на Катю, которая тут же закрыла дверь и поспешил за сыном. — Осторожнее, дорога! Когда Ягун вернулся домой, Кати там уже не было, и он включил телевизор, чтобы скрасить свое одиночество и отправился делать домашние дела, к тому же надо было написать письмо Ягге. И он предпочел весь день ничего не есть, только купил по дороге бутылку воды, чтобы желудок совсем не свело от голода. Лучше так чем горечь на языке от сыворотки. К вечеру, он уже перестирал все Темкины вещи и крутился у полупустого холодильника, но кинув один взгляд на улицу, к удивлению заметил кое-что… *** Таня выбралась из комнаты и в тишине пробудившегося дома прошмыгнула в коридор. Кости ломило, в глазах темнело с каждым дальнейшим шагом, хоть ей нужно было всего лишь в комнату напротив. Она открыла дверь заклинанием, слыша, как в его ванной журчит вода, и прошлась на цыпочках по светлому паркету. Гроттер опустилась на колени перед тумбочкой. Она понимала, что Ванька все равно простит ее за это несанкционированное вторжение. Её гложило то, что клинок, который холодил её кожу под одеждой уже семь лет, лежал в чужой тумбочке. И хоть это было не первый раз, Гроттершу колотило от этого которую неделю. Но убедить маечника в том, что она точно не собирается снова вскрываться, было невозможно. И Склепова как назло впервые была с ним солидарна. Открыла шкафчик и, заглянув в него, почти сразу наткнулась на черную папку. Краешки у нее загнулись, и девушка попыталась аккуратно сдвинуть её в сторону, потому она закрывала все содержимое тумбочки, но у нее не вышло и из папки посыпались фотографии. Гроттер ухмыльнулась, взяла одну за уголок и уткнулась взглядом в Склепову. Таня оглядела все подробности фотографий и каждую частичку её тела и сморгнула, потом сглотнула и подавила смешок. Таня сунула оставшиеся пикантные фотографии обратно в папку и присвистнула. «Валенок, валенок!» — мысленно пропела она и всунула руку глубже. Нащупала вытянутый сверток и вытащила его. Клинок был завернут в приятную белую ткань на которой виднелись капли крови. Таня замерла, сжала рукоятку в одну руку, а кусок ткани в другой и сгорбилась. По спине пробежали мурашки, на горло будто бы снова наступили и она будто бы в полной ванне. Таня легла в свою постель, закуталась обратно в одеяло и потушила свет искрой. Шербушание в соседних комнатах стихло. Девушка выдохнула, сморгнула слезы, которые из-за жутких скачков гормонов лились постоянно и бывало без видимых поводов. За плотно задернутыми шторами не было видно, но все подсказывало что пришла ночь. Гроттер не могла представить, где находился сейчас дом, в какой точке земного шара. За окном залаяли собаки. Девушка заворочалась на месте. Сильно ныл пустой живот, который с утра она набила таблетками. Скорее всего у нее будет язва, но она об этом не думала. Гроттер села, прислушиваясь к продолжающему лаю, а потом недовольно повертела головой и встала. Одеяло само спало с нее, когда девушка подошла к окну, раздвинула шторы и уперлась взглядом в дом напротив. Обычный поселок с элитным жильем. В соседнем дворе лаял пес, листья шелестели и стрекотали сверчки. Девушка даже фыркнула от такой скукотищи. Сколько раз за все время дом закидывал их в такие места, где лопухоиды даже не подозревали о их появлении. На улице было пусто, стояла ночь, и в доме напротив в комнатах горел свет. У окна показался силуэт и тут же скрылся за занавесками. Девушка сглотнула и отвернулась от окна. Прошла к двери, толкнула ее и вышла в темный коридор, проскочила к лестнице, спустилась по перилам вниз. В доме было пусто, везде потушен свет. Она поежилась, выскочила в прихожую на цыпочках, залезла в шкаф вытащила стеганную черную куртку и сунула босые ноги в кроссовки. Касаясь ручки входной двери, она задумалась, что надо бы предупредить Склеп или Валялкина, но махнула на них рукой и вышла на улицу. Дверь скрипнула, девушка закрыла её и оказалась на порожке, впервые за три неделе дыша свежим воздухом. Она пробежалась по тропинке выложенной камнями, толкнула калитку и оказалась на длинной улице с ухабистой дорогой. Поселок уже не казался таким элитным. Дом напротив все еще горел, но вблизи оказался не таким большим — со старой отделкой и разукрашенным забором. Таня окинула его внимательным взглядом и последовала вниз, вдали виднелась вода. Путь до нее лежал недолгий. Под светом тусклых уличных фонарей она быстро преодолела расстояние и остановилась у небольшого прудика. Он был декоративный, но довольно внушительный. Девушка огляделась и не увидела никого вокруг. Достала из кармана куртки сигареты, которые пролежали там очень долго и вспомнила, как они с Жикиным курили их на крыше дома. К горлу подступил ком, она закурила от кольца и выдохнула дым в воздух. Посмотрев на себя в отражение воды, Таня устало улыбнулась. Выглядела она чертовски плохо, и то ли это водная гладь так ее исказила, либо три недели, в которые она безвылазно сидела дома, не пошли на пользу. Девушка снова затянулась и закашлялась. — Не ожидал тебя здесь увидеть, — послышался голос. Девушка дернулась и чуть не свалилась в пруд, но все же удержалась на ногах и обернулась. В паре шагов от нее тоже у самой кромки воды стоял Ягун. Девушка выкинула сигарету, и та дотлела на земле. Ягун совсем не изменился, и только пушок на щеках и подбородке выдавал те пять лет, что они толком не пересекались. — Ловушка? — произнесла Гроттер. Парень ухмыльнулся. Выглядела она наверное жалко со своей напускной уверенностью, в пижамных штанах в клеточку, с неряшливым пучком на голове. Она была готова в любой момент бить тревогу, кидаться искрами и сорить проклятиями, но он не двигался. — Лоткова не знает, — сказал он тихо. Гроттер вздернула подбородок. Ягун все еще не смотрел на нее, сложив руки в карманы спортивных штанов с растянутыми коленками. Ей было его ни капельки не жаль, не смотря на его жалобный вид. — Ты как тут.? — С каких пор тебе интересно? — прошипела Таня. Парень кивнул и попятился назад. Впервые взметнул к ней взгляд и тут же опустил. — Непохоже на то, что ты нас выслеживаешь. — С какой стати мне этим заниматься? — Точно, это же уже не по статусу, — вздохнул он, и она раздраженно фыркнула. — Мы живем здесь, в поселке. Лоткова прикончит меня если узнает… — Вот и вали к своей Лотковой. — Гроттерша… Она вздернулась и шагнула к нему. Её глаза наполнились слезами, и она снова пыталась сглотнуть ком в горле. — Заткнись. Это ловушка я знаю, я не верю ни одному твоему слову, ты предатель и трус, — шепнула она и выставила вперед указательный палец. — Зачем ты здесь… — Я здесь живу, честно, Тань, — он махнул рукой к дороге. — Я увидел тебя в окно и подумал, что пока никто не видит смогу проследить… Понимаешь, пока я не под действием сыворотки, могу говорить все что хочу… — Что ты несешь? Сыворотка подчинения? — воскликнула она. — Придумай что-то поубедительнее! — У нее Тёма, самое дорогое, что у меня есть. Только так я могу быть с ним. Я признаю, что вначале не было никакой сыворотки, но потом с каждым годом моя уверенность в этой затее пропадала, но Гроттерша, пожалуйста, выслушай меня… Она развернула и стала уходить вверх по дороге. — Когда ты предал меня, ты умер в моих глазах. — Какая драма! — послышался высокий голос. Таня обернулась и увидела перед собой двух женщин. Одну помоложе, с длинными прямыми блондинистыми волосами, подкачанные губы, наращенные ресницы, пальто сидящее точно по фигуре. Перед ней женщина постарше: черные волосы, пронзительные глубокие глаза. Именно она и обратилась к Тане. — Как удачно, малышка, ты оказалась в наших руках! Таню окружили черные тени, которые были на самом деле людьми в плащах, с закрытыми масками лицами. Она попятилась назад и уперлась в какой-то забор, они окружили её. Гроттер взглянула на Ягуна. «Я не причем, Тань!» — он тут же исчез среди темных фигур. — Сарданапал не учил тебя, что ночью в одиночку гулять опасно? — продолжила женщина. «Морозова», — предостерегающе прошипела Таня. Алла вскинулась и засмеялась. Её черные локоны затрепетали. Лоткова сзади облизнула красные губы. Она молчала и изучала взглядом Таню. — Герасимов не научил тебя, что с Гроттерами связываться опасно? — в тон ей произнесла Гроттер. Морозова еще пуще засмеялась и резко остановилась. Таня почувствовала себя абсолютно голой. Кольцо нагрелось и жгло палец. Голова кипела, а давление, кажется, ужасно подскочило. Ей нужна была таблетка — сердце через секунду точно выпрыгнет из груди. И только клинок приятно холодил кожу под курткой. — Он уничтожил Гроттеров, — послышался шепот Морозовой у нее над ухом. В глазах у Тани уже потемнело, она оперлась на железный забор и часто задышала. Гробыня была права — она рассыпается, не надо было даже звать тучу этих чертовых магов, с ней бы справилась одна Морозова одним взмахом кольца. Но Гроттер выпрямилась, и уперлась лбом в лоб противницы. — Теперь твоя очередь. Он ждет тебя. У Тани в глазах все потемнело и земля ушла из-под ног. *** Склепова стучала каблуками по каменному полу Тибидохса, пытаясь не наткнуться на Поклепа и Медузию свернула и окольными путями спустилась в подземелья. Спустилась по винтовой лестнице, завернулась в плащ и остановилась на пороге. Внутри на земляном полу сидел Валялкин и возился с какой-то живностью. Гробыня оперлась на косяк и склонила голову. Оглядела его сгорбленную спину, торчащие во все стороны волосы и напряженные руки. Она, кажется, откровенно пялилась на него и, отвернувшись, хотела было шагнуть в темноту, но вместо этого дернулась вперед. Сделала пару неуверенных шагов и приземлилась на коленки прямо за ним. Гробыня прижалась к нему и дотронулась потными ладошками до его напряженных предплечий. Он был весь мокрый, по шее текли капельки пота и она аккуратно слизала одну. Валялкин вздрогнул и наконец отвлекся от своей непонятной птицы, повернул к ней голову и улыбнулся в своей привычной манере. Его руки отпустили трепыхавшуюся тварь, и она спокойно опустилась на землю. На его руках выступили вены, и он прикоснулся губами к мягкой упругой щеке Гробыни. Их взгляды пересеклись, и у Склеповой точно поднялась температура, и покраснели кончики ушей. Она испытала какое-то странное чувство внутри себя, когда поняла, что Валялкин сейчас был кажется самым лучшим что она видела в жизни. Гробка пыталась отмахнуться от этого наваждения, но с каждым мгновением ей все больше и больше хотелось никогда его не отпускать. Послышался нервный кашель, и Склепова подскочила, как ужаленная. В дверях напротив стоял Тарарах, сложив руки на груди, и исподлобья косился на них. Валялкин тоже поднялся, отряхнул старые джинсы от земли и уставился в ответ на своего учителя. — Здравствуй, Гробыня, чего это тебя сюда принесло? — вопрос был странный, учитывая то, в каком положении он застал их. — Ты в школьное время не часто захаживала… Склепова подавила нервный смешок. — Вы никому не расскажете? — спросил Валялкин, сжимая одной рукой руку Гробыни у себя за спиной. Тарарах тихо усмехнулся. — Если меня не спросят — не расскажу, — ответил он. Склепова повертела головой, пытаясь отогнать от себя дурные мысли. Валялкин повернулся к ней и махнул головой к выходу. Он простился с Тарарахом и вытащил её за дверь, пуская вперед подниматься по лестнице. — Ты зачем пришла? — послышался его голос у нее из-за спины. Склепова, все еще одурманенная его взглядом, дернулась и остановилась. — Соскучилась? — Мечтай, — прошептала она и стала дальше подниматься по ступенькам, в конце перепрыгивая их. В коридоре было тихо. Время обеда. Валялкин затормозил за нее и уперся взглядом в её макушку. Короткие пряди спадали на её тонкие плечи и выступающие ключицы. Парень обнял её сзади и коснулся губами шеи. Гробыня вся похолодела и огляделась. — Поклеп. — Его здесь нет, — шепнул он ей на ухо и по спине побежали мурашки. «Он везде», — пробормотала она, вырываясь из его рук. Склепова уверенно зашагала вперед, оставив его у лестницы. — Чего ты боишься? — крикнул он ей в догонку. Склепова обернулась к нему и махнула руками в стороны. — Я не боюсь. Я здраво мыслю! Валялкин догнал её и уставился сверху вниз, пытаясь хоть что-то разглядеть в её черных глазах. Но девушка старательно увиливала. — Я не строю воздушных замков, Валялкин, — ответила она. Его рука коснулась её щеки, и она сжала губы, поднимая к нему глаза. «Это просто наваждение. Это пройдет! — крутила она в своей голове. — Просто способ отвлечься!». Способ отвлечься поцеловал её. Девушка смягчилась и распахнула губы навстречу, проклиная свою беспомощность. Уперлась руками ему в грудь и сжала в кулаки влажную желтую футболку. — Все еще снимаешь стресс? — усмехнулся он, отдаляясь. Склепова хотела снова плюнуть в него желчной фразой, но её прервали. — Вы чего тут устроили? — Поклеп стоял в начале коридора в похожей на Тарараха позе, но наклонился вперед. Склепова остолбенела, сделала неуверенный шаг назад, наблюдая за тем, как у завуча меняется выражение лица. — Недостаточно вы в подземельях на последнем курсе сидели, да? — А вам какая разница? — шикнул Валялкин, поворачиваясь к нему и заслоняя собой девушку. — Разочарованны в своей терапии? — Да как ты смеешь, щенок! — воскликнул он и занес кольцо над собой. Валялкин сжал челюсти и кулаки. Склепова пыталась слиться со стенкой. «Теперь точно всему пришел конец!». — Вот подождите мне… Академик вернется и всем вам… — Никто не вернется, — Медузия вышла из-за угла и направила на Поклепа свое кольцо. Валялкин нахмурился. Завуч уверенно поднял подбородок и обратился к своей коллеге. — Воспитательной работой занимаюсь тут я, Медузия, — процедил он. — Они уже давно не ученики этого заведения, — ответила она спокойно, поправила свое длинное бордовое платье и обернулась к Валялкину и Склеповой, которые подпирали стенку. — Гроттер похитили. Вот координаты места, где ее держат, поспешите. Валялкину в ладонь впорхнула небольшая бумажка.И он тут же потянул ее за собой в туннель трансгрессии. Медузия сверху вниз воззрилась на Поклепа метающего молнии взглядом. — Сарданапал вернется…— прошипел он. Медузия вскинулась и усмехнулась, запустила длинные пальцы в свои рыжие волосы, поправляя прическу. — Не вернется, — на выдохе произнесла она с какой-то странной пугающей улыбкой. — Он умер пару минут назад. Его кто-то отключил от аппаратов, — почти пропела она и зашагал мимо, оставляя Поклепа в коридоре одного, только напоследок обернулась и произнесла тихим голосом: — Ступайте, Поклеп Поклепыч, в свои подземелья и сидите там.