На огненной колеснице

Склепова поднималась по лестнице вслед за Валялкиным в гробовой тишине. Он обернулся к ней и ей пришлось резко затормозить, упираясь лбом в его грудь. — Гроттерша! — позвал он, при этом, прижимая Гробыню к себе, и она не противилась. В усталой покорности она склонила голову ему на плечо и прислушалась. Таня не откликнулась. Валялкин сжал рубашку у нее на спине. — Она же никуда не собиралась… Гробыня нахмурилась и подняла голову. Они стояли в пролете между этажами и слушали тишину наполняющую дом. Её передернуло и она потянула его наверх. Ступеньки под ними заскрипели и они почти взбежали наверх. Она спешила и почти ворвалась в комнату Тани. Было темно, а дверь в ванную была приоткрыта. Склепова обернулась к нему и сглотнула. Валялкин сжал её запястье. — Мне страшно, — шепнула она, и Валялкина передернуло от ее взгляда. Она прошла к двери и осторожно её толкнула. Ваньке даже не понадобилось смотреть внутрь, чтобы все понять. И хоть в голову била страшная мысль, которую он постоянно отгонял, но сейчас он почти рванул к ванной и упал рядом на колени. Склепова молча оперлась на косяк двери и замерла возле него. Если бы он обернулся, то увидел её искаженное немым криком лицо, но лишь Валялкин провел кольцом вокруг ванной. — Мы успели, — шепнул он, хватая ладонь Тани, ставшую белоснежной. Приложил пальцы к шее и нащупал слабый пульс. Склепова так и стояла у двери не в силах шагнуть дальше. — Полотенце, — скомандовал он, но она будто не слышала, пробегаясь глазами по Гроттер, а точнее по тем частям тела которые виднелись из воды смешанной с кровью. — Полотенце! — закричал он, и Склепову вывернуло на коврик в ванной. Она согнулась пополам, запачкала волосы, но потом встрепенулась, вытерла лицо тыльной стороной ладони и протянула ему полотенце, лежавшее рядом. Она успела заметить его испуганный взгляд, его трясущиеся руки в крови, и Склепова отвернулась, когда он бережно вытащил девушку из воды и завернул в белое большое банное полотенце. — Нужно перевязать, — шепнул оглядываясь. Гробыня повернулась и стащила с себя рубашку, та мгновенно пошла по швам, и Валялкин своими ловкими пальцами перевязал Тане ноги. Склепова упала рядом с ним и покосилась на ее безжизненное лицо. Их обоих трясло, она прижалась грудью к его спине и прикусила губы. — Я позвоню лекарям. Она сейчас была ему благодарна настолько сильно, насколько могла, потому сама ничерта не соображала. Перед глазами стояла эта кровавая ванная, которую он спустил и красная вода почти сразу утекла в канализацию. Валялкина жутко трясло, и он пальцами, которые его не слушались, пытался набрать номер. — Да, — послышался его хриплый голос. — Пароль «Златоцветник». Приезжайте скорее. Им не позволили уехать с ней, и поэтому Гробыня бессильно свалилась на диван в гостиной и уткнулась лицом в подушку. Слезы уже не текли, но глаза, опухшие от слез болели, и она пыталась сдержать дрожь, которая сковывала все тело. Еще одно мгновение — и она пойдет сбросится крыши, если еще хоть минуту потерпит. Послышался странный грохот, и Склепова оторвала лицо от подушки. Она узнала голос Валялкина и встала. В кухне будто бы случился погром, Ванька с грохотом скинул со столешницы приборы, ножи технику, которая тоже полетела в сторону. Он очень громко кричал, и она ничего не понимала. Склепова только бессильно уставилась на него и завернулась в халат, который только и успела накинуть перед приездом лекарей. Он обернулся к ней, осматривая пугающим взглядом. Его лицо, которое обычно светилось, теперь исказилось в страшной гримасе. Глаза были распахнуты, будто вот вот полезут из орбит, губы скривились. Он вдруг замер, и Гробыня сглотнула. — Если бы мы пришли позже? Мы вообще не должны были уходить! — произнес Ванька надрывным сорванным голосом. Склепова шмыгнула носом и, почувствовав подступающие снова слезы, развернулась на сто восемьдесят и рванула в свою комнату. *** Он повернул голову в сторону и увидел на соседнем балконе силуэт. Девушка стояла, закутанная с головой теплым одеялом, и была похожа… он бы сказал на гнома. Она тоже повернулась к нему и окинула мимолетным взглядом и тут же пропала. Через пару мгновение в его комнате послышались шаги — удары босых пяток о паркет, и она вышла к нему на балкон, вытащила голову из одеяла и плюхнулась рядом на холодную плитку. — Ты как? — спросила она дрожащим тихим голосом. Он не ответил и только выпустил сигаретный пар изо рта. Она вся тряслась чернильные завитые локоны сбились в колтун, на лице разводы от туши. — Чего ты? — пробормотал он, прижимаясь к ее теплому одеялу. Её лицо скривилось, она выпятила губы и замотала головой, утыкаясь заплаканными глазами в пододеяльник. Он тупо уставился на нее, проглатывая ком в горле и приобнял её за талию, которую сложно было различить под плотной тканью одеяла. — Я не смогу без нее, — шепнула она и вытерла рукой слезы, еще больше размазывая косметику по лицу. Валялкин выдохнул. — Но она не умерла, — ответил он спокойно. Девушка не переставала дрожать и только обернулась к нему, но смотреть на ее раскрасневшееся лицо, он не мог и поэтому уставился вдаль — сейчас на бесконечные зеленые поля, наверняка альпийские. — Но она хотела! — почти выкрикнула она. — Опять! — скинула одеяло и осталась в одной почти прозрачной блузке. — Хотела чтобы её не было. Ты прав мы снова не уберегли её… Она была готова уйти навсегда! Навсегда… Вслед за Жорой, — она застучала зубами то ли от холода, то ли от истерики, и он уткнулся носом ей в шею. — Это очень эгоистично, но как же мы… Я не справлюсь без нее. Все это не имеет никакого смысла без нее, — она махнула рукой вперед, указывая на пейзажи. Склепова втянула воздух носом и снова заплакала, но теперь тихо, всхлипывая. Ночь была призрачно тихая, но дело близилось к утру, и звезды пропадали с неба. — Держи, — он протянул ей сигарету, которую только что достал из кармана. Девушка молча приняла и покрутила её в пальцах. — Вот так ты снимаешь стресс? — спросила Гробыня. Ванька кивнул и закурил. — Хорошо что не коньяком. — Я всю пачку выкурил сегодня. Девушка тоже закурила от кольца и нервно выдохнула дым. Парень облокотился на кресло, которое одиноко стояло на его балконе. Он иногда сидел с книжкой или так же курил в одиночестве, но теперь тут была Склепова, и Ванька смотрел на нее. Внимательно смотрел, изучая каждую частичку — прямой нос с небольшой горбинкой, острые скулы, тонкие бледные губы, сейчас она их страшно искусала. Она всегда была бледная, как смерть, а сегодня покрылась красными пятнами. Глаза опухли, они были одинаковы, значит сняла линзы. На шее виднелись царапины от ногтей. Рубашка слегка прикрывала её тело и просвечивалось белое кружево. И несмотря на трагичность ситуации он залюбовался и расслабленно растекся по плитке. Она докурила. Выкинула бычок вниз и обернулась к нему. — Мы не смогли бы ей помочь. Мы не могли прийти раньше. Она бы все равно сделала это. Она больна. Валялкин молча кивнул и тоже выкинул то, что осталось от его сигареты, только дальше. Он придвинулся к ней и сжал её холодную руку. Девушка склонила голову ему на плечо и молча уставилась пустым взглядом вперед. Первые лучи солнца раскрасили небо и Валялкин осторожно обнял её сзади. Сверкнула искра, и она монотонно засопела у него на плече. Парень посмотрел на нее и опустил на одеяло, которое накрывало плитку под ней. Нависнув над Склеповой на мгновение, он прикоснулся губами к её щеке, на которой остались черные разводы туши. Девушка сморщила нос и перекатилась на бок. Он поднял её на руки и осторожно положил на свою кровать. А потом вернулся на балкон и прикрыл дверь. Глаза защипало и он уткнулся лицом в одеяло, которое всееще пахло ее духами. *** Она проснулась поздно, показалась на первом этаже все в той же полупрозрачной рубашке, но уже без подтеков под глазами и обычным бледным лицом. Она остановилась у двери в кухню и стала внимательно следить за тем, как он варит кофе и делает омлет. Девушка сглотнула и улыбнулась. Валялкин сложил омлет на тарелку, налил себе кофе, но не разбавил его молоком, как обычно делал. И сахар тоже не добавил. Гробыня прошагала к нему и облокотилась обнаженными бедрами на стол. Парень сел на стул и стал монотонно жевать. Но под её пристальным взглядом спокойно делать это у него не получилось. — Что? — промычал он с полным ртом и откинулся назад, окидывая ее взглядом. Девушка, недолго думая, плюхнулась к нему на колени. — Ты спал сегодня? — прошептала она ему в губы. Валялкин проглотил еду и нахмурил брови, но руки тем не менее положил на её ляшки. — Не уверен, — помотал он головой, и она мигом накрыла своими губами его рот и прикусила больно. На его губах остался привкус горького кофе и омлета. Его руки были приятно напряжены и она провела пальцами по выступившим венам. Девушка тут же потянулись к его джинсам, почти машинально расстегивая ремень и ширинку, и при этом смотря ему прямо в глаза и целуя губы. — Что ты делаешь? — прошептал он, когда она стала стягивать с себя рубашку. — Снимаю стресс, — ответила она и снова припала к его губам, но он отстранился и схватил её лицо в свои руки. — Давай не сейчас, — отчеканил он, и девушка нахмурилась. — А что мне делать? — отчаянно зашептала она. — Что мне делать, Валялкин? — она слезла с коленок и отпила из его кружки горький черный кофе. Она упала на стол и согнула ноги в коленях. Валялкин отодвинул тарелку и взметнул взгляд к ее лицу. — Ты больше не хочешь? — спросила она тихо. Валялкин выдохнул и опустил голову. — Не в этом дело, — пробормотал он. Девушка поднялась на локтях и посмотрела него своими темными глазами, в которых сейчас разливался такой же горький кофе. — А в чем? — Почтому что моя голова, — он будто бы подбирал каждое слово. — Заполнена другим. Я каждый раз закрываю глаза и вижу её. Её закатившиеся глаза, кровь и блевотину. Я не могу сейчас, правда не могу. Гробыня тут же соскочила со стола, налила себе остатки кофе и осушила стакан. Потом открыла бар и достала бутылку с виски, кинула лед и налила полный стакан. Во всех ее рваных и быстрых движение чувствовалось напряжение, околдовавшее всегда равнодушную Склепову. — Не предлагаю, — шикнула она и выпила. Валялкин молча доел свою порцию и закурил. Гробыня наклонилась и приложила голову к холодной бутылке. По щекам потекли слезы, и она положила лицо на сложенные руки. *** Гробыня с хлопком трансгрессировала и оказалась в шумном помещении прямо посреди толпы. Она огляделась, натянула капюшон и двинулась вперед, тараня прохожих. Её каблуки стучали по каменному полу аврората, и их обладательница наконец подошла к нужной коморке. Толкнула дверь и сразу столкнулась с Грейнджер. Та взметнула на нее взгляд и вскинула брови. Комнатка была ужасно узкая и поэтому Склепова становилась прямо перед ней. Она посмотрела за ее плечо и увидела сидящего на маленьком крутящемся стуле Поттера. Он тоже смотрел на нее с удивлением. — Гуд ивнинг, — выплюнула Гробыня, поправляя спадающее с плеч пальто. Гермиона сложила руки на груди, преграждая собой ей путь дальше. Но Гробыня уперлась взглядом в Гарри, и тот тут же поежился. — Надо поговорить, — произнесла она, не сводя с него глаз. — Грейнджер, свали, — Гермиона аж рот открыла от удивления. — Нет, — выплюнула она в ответ. — Грейнджер, вали отсюда, я не в настроении, — она перевела на девушку взгляд и скривилась. Передние чернильные пряди упали ей на лицо и Склепова поправила их. Гермиона снова отрицательно помотала головой. Гробыня сжала кулаки. — Хорошо, может тогда расскажешь ему какой информацией о Гроттерше обладаешь? Гермиона сглотнула и повернулась к Гарри. Тот нахмурился и встал с кресла. — Склепова, ты из-за нее здесь? — спросил Поттер. Она проигнорировала, все еще смотря на Гермиону. Та вскинула подбородок и сжала зубы. Склепова победно усмехнулась. — И то как его женушка шантажировала ее? Хороший расклад, Грейнджер? — Гермиона опустила глаза. Склепова похлопала ресницами. Гарри непонимающе хмурился и переводил взгляд с одной на другую. — Ты знаешь где она сейчас, Грейнджер? — Гермиона кивнула. — И что же сразу не побежала рассказывать своему ненаглядному Поттеру, о котором ты так печешься? А ты знаешь, что она там сейчас из-за него? — Да в чем, черт возьми, дело? — Гарри повысил голос, и обе девушки повернулись к нему — Гермиона пристыженно опустив глаза, а Склепова с насмешкой. — Объясните. Склепова толкнула Гермиону в плечо, и та дернулась, облизнула губы и раскрыла рот. — Гроттер в лечебнице. Она пыталась покончить с собой. Поттер пошатнулся и облокотился на стену, которая была в паре десятков сантиметров от него. «Что?», — произнес он одними губами, смотря только на Гробыню, у которой он заметил синяки и мешки под глазами, обветренную кожу, искусанные губы, которые она обычно красила в какие-то неестественные цвета, а сейчас почему-то оставила бледными. — Я шла сюда, чтобы узнать что ты ей наговорил, — она обогнула Гермиону и вышла вперед. — Но поняла, что мне уже совершенно не важно, — она сглотнула, и в её взгляде мелькнула мгновенная беспомощность. — Я хочу чтобы ты, и твои шавки держались от нее подальше…— прошипела она. Поттер раскрыл рот, чтобы начать говорить, но она прервала его. — Вы так заигрались в геройства, что забыли обычные человеческие чувства. Мы тоже люди, у нас тоже есть чувства. Вы думаете, что мы монстры, но настоящие монстры только вы! Она шагнула назад. Поттер ринулся вперед и хотел остановить её, но она оттолкнула его заклятием, и он упал обратно на свой крутящийся стул. Хлопок. Поттер сглотнул. Гермиона повела плечами. — Это правда? Девушка повернула к нему блестящие глаза. Поттер уставился на нее сипытющим взглядом, от которого Гермиону передернуло. — Гарри, — прошептала она. — Гарри, прости, я должна была рассказать раньше… — Что? — произнес он. Гермиона поежилась. — Что вы с Джинни ей сказали? Грейнджер шагнула к нему, но тут же отшатнулась от его холодного взгляда. — Гарри, она больна, — прошептала она. — У нее серьезные проблемы с головой. И это не первый раз. Мы просто хотели уберечь тебя, она смогла бы навредить не только себе. — Где она? — прервал он. Гермиона сжала губы. — Скажи мне, иначе пожалеешь. — Гарри, ты слышал Склепову… — пробормотала она. — Я прошу тебя, Гарри. Он поднялся к ней, сжал палочку в руке и посмотрел на нее в упор. В его новой каморке это было не сложно. — В лечебнице на Лысой горе, — ответила она и опустила взгляд в пол. — Ты же сам говорил, что если вы приносите друг другу боль, лучше разойтись… Гарри, помнишь? Я думала, она тебе сама рассказала, а Джинни, она любит тебя и не может смириться… Её прервал хлопок, и Гарри испарился в воздухе. Гермиона опустилась на колени, закрыла руками лицо и заплакала, тихо всхлипывая. *** — Мы осуществили промывку желудка, — проговорил врач медленным расслабленным голосом. Гробыня облокотилась на стенку. Она накинула халат на плечи. Валялкин свой держал в руке и смотрел на лекаря исподлобья. — Исключили эти препараты из её курса, но пока не можем найти подходящую замену. Нам необходимо проконсультироваться с её лекарем и и тогда прописать новый курс. — Сколько это займет времени? — спросил Ванька. — Мы пока не знаем, — лекарь устало потер виски. — Пока она находится в искусственном сне, мы делаем все, что от нас зависит. Те препараты, что она пила были с нейролептическими свойствами и с очень быстрым действием. Сильные препараты — их довольно сложно вывести из организма. Так как это повторилось речь идет и о госпитализации, возможно её поместят в лечебницу. — Возможно ли справиться без госпитализации? — подала голос Гробыня. Валялкин обернулся к ней. — Мы можем ждать сколько потребуется, но психушка только покалечит её… Не поймите меня неправильно, — взмахнула она рукой. — Но эта ваша лечебница под контролем у Черноморова, как вы думаете, что с ней там сделают? — Вылечат? — сглотнул лекарь. Гробыня улыбнулась и подошла к Ваньке. — Нет, её подсадят на такую же дрянь, которой она наглотается в следующий раз, — почти прошипела Склепова. — Это работает очень просто. Еще один рычаг воздействия. — Академик в коме… — Приказ получен уже давно, — возразила она. Валялкин сжал её запястье, чтобы она не приближалась к лекарю еще ближе, тот и так был напуган до чертиков. — Что вам там нужно подписать? — Нужны родственники, — пробормотал тот. Валялкин выдохнул. — Она сирота, — ответил он спокойно. Гробыня зыркнула на них последний раз и вернулась к стене, которую подпирала. — Мы подпишем. Я подпишу… Лекарь увел Валялкина за собой, и Гробыня, зашагала по пустому коридору и затормозила у ее палаты номер 8. Подняла глаза и увидела Поттера. Он тоже поднял на неё глаза и сглотнул. — Ты чего приперся? — прошипела она, подходя к нему. На ней была длинная юбка карандаш по середину икры, черная блузка и волосы медового цвета собраны на затылке в плотный пучок. Но он узнал её сразу, по неприветливому шипению. — Хотел узнать как она, — ответил он и поднялся к ней на встречу. Гробыня почти вплотную приблизилась к нему и выдохнула. — А раньше совесть не позволяла? — сказала она с прежней интонацией. — Или жена? — Гробынь, я виноват… — Вот именно, — шикнула она, прерывая его. — Знаешь что сказал врач? Что нужно исключить все токсины из её жизни. Так что проваливай… Поттер остался на месте и уткнулся взглядом в свои ботинки. На нем была темная мантия, помятая. Гробка отметила трехдневную щетину и красные глаза. Гробыня не сомневалась, что если бы позволила себе, выглядела бы так же хреново. — Я не уйду. — Да что ты! — воскликнула она и сложила руки на груди. — Ты ушел однажды, так и сейчас сможешь. Ты приносишь ей боль, — отчеканила она каждое слово, которое гулко отдалось в его голове. — Это не я, — выдохнул он. — Это ваша гребанная система, в которой никто не может быть счастлив. — Поттер, ты не маленький мальчик. Мы не в 1984. Система уже давно не работает. Хаос, а Гроттерша единственная, кто его укрощал. — Нет, он поглотил её, — возразил он. Гробыня как-то пугающе усмехнулась. — Я не говорю, что не виноват, я виноват больше всех, но я хочу помочь… — Себе помоги, придурок, — выплюнула она и обогнула его и пошла вдаль. — Склеп! — послышался голос Валялкину и он вышел из кабинета лекаря. Он поравнялся с Поттером и смерил его молчаливым печальным взглядом. — Она права, тебе стоит уйти, — и последовал за девушкой. Хлопок. Поттер опустился на стул обратно и схватился за голову. В груди все сперло и по щекам полились слезы. *** — Тут о Жикине, — шепнул он и сжал конверт в руках. Гробыня подошла к нему сзади и взяла конверт из его трясущихся рук. — Не надо, — он попытался отнять, но девушка крепко вцепилась в конверт длинными пальцами и не отпускала. — Я прошу тебя… Девушка разорвала бумагу и вытащила несколько фотографий с камер наблюдения. Они были лопухоидными и не двигались, она на мгновение задержала дыхание, и Склепова выронила фотографии из рук и сгорбилась. Её секрет сейчас особенно сильно сдавил ее грудь, и ей так захотелось вырвать себе сердце, чтобы ему было больше места. Фотографии рассыпались по полу, и Валялкин было потянулся к ней, как девушка уже рванула в ванну. Парень побежал за ней, оставляя на полу фотографии. Одна из фотографий — верхняя, перевернулась и сзади было написано: 27.12.20. Морозова. Гробыня взметнулась по лестнице вверх и побежала к своей спальне. Там она распахнула тумбочку заклинанием, достала клинок завернутый в бархатную красную ткань и крепко сжала его рукоятку в ладони. Валялкин показался в двери и замер, замечая клинок в её руке. Буквы на острие холодно блеснули. Девушка стояла на коленях спиной к нему, но он видел её в отражении зеркала, стоявшего на тумбе, — круглого с кривыми ножками. По её щекам струились слезы. — Прошу, — прошептал он. — Я устала плакать, — ответила она и поднесла лезвие к лицу. — Вань, — позвала она. Валялкин будто остолбенел, у него перед глазами все плыло и он только повторял губами «не надо». — Вань, я так похожа на нее… — коснулась языком лезвия. — Правда? — она посмотрела в зеркало на него. Валялкин припал к косяку, еле стоя на ногах. — Совсем нет, — он сделал шаг, но она взмахнула рукой, останавливая его. — Ты совсем не похожа. Разве что волосы и то… Она вдруг поднесла клинок шее и посмотрела на него вновь. И резко задрала руку с оружием над головой, схватила свои длинные шикарные чернильные волосы, блестящие здоровьем, и резким движением срезала их. Срезала криво и села, откинула клинок в сторону и сжала в руках отрезанные волосы. Валялкин упал на колени рядом с ней и засунул клинок в задний карман. — А теперь? — спросила она, все еще сжимая волосы в руках. Сзади они под наклоном спускались к правому плечу. Парень прижал девушку к себе и она тупо обхватила его за талию, выпуская из рук волосы, и уткнулась острым носом в плечо. — Я устала плакать, — повторила она. Ванька наклонился к ней и прикоснулся губами к уху. Она дернулась и поцеловала его. Он ответил несмело, но очень чувственно, прижимая её к себе, перетягивая на свои колени. Склепова поддалась и осторожно коснулась его шеи и повалила на пол, нависла сверху, и они продолжили долго целоваться. Её руки забрались под его желтую рубашку, как он вдруг зашипел сквозь зубы. — Я тебе противна? — вдруг дернулась она и села ровная по струнке. Валялкин тоже сел и погладил её по щеке. — Нет, — выдохнул он. — Совсем даже наоборот, — и он втянул её в новый поцелуй. — Ты совсем не такая, какой кажешься, — шепнул он ей на ушко. — Ты совсем не злая маньячка, как твоя мать. Ты… ты… лучше, намного лучше… всех, — он посмотрел на нее своим обычным светлым взглядом, но Склепова впервые прониклась. Она уставилась на него и захлопала ресницами. Что-то в его взгляде давало понять, что все это не просто слова. — Что мне делать с этим ужасом? — в своей привычной манере произнесла она, и показала на волосы. Они были короткие — почти по плечи, так еще и криво подстриженные. — Я умею стричь, — заметил парень, и Гробка удивленно хмыкнула. — Русалок нужно подстригать каждую весну, у них очень ценный волос, а они существа придирчивые — им ровно подавай! Девушка улыбнулась с грустью в глазах и потянула его за собой в кровать. На полу так и осталась лежать её копна волос Валялкин расстелил полотенце и посадил девушку на него. Она выпрямила спину и стала покорно ждать, пока он отмерял длину. Его пальцы нежно касались её плеч, шеи и кожи головы и она каждый раз закрывала глаза. Она сглотнула ком и пропали слезы, внутри что-то затрепетало, и пока девушка пыталась подавить в себе странные желания, Валялкин почти закончил с её причёской. — Нравится? — спросил он, давая ей в руки зеркало с тумбочки. Склепова пару минут придирчиво разглядывала свое отражение и щупала руками волосы. Он в это время наклонил голову и поцеловал её в оголившуюся шею, а потом в плечо. Гробыня покрылась мурашками и кивнула, все еще изучая свое лицо, потом перевела свой взгляд на него, и Валялкин смущенно улыбнулся в ответ. Она опустила зеркало и откинулась назад и оказалась в кольце его рук.