На огненной колеснице

Таня на бегу завязывала хвост на затылке и мчалась по коридору Штаба Нежитеведов. Новые ботинки ужасно терли ноги, но Таня несмотря на мозоли спешила так, что не замечала никого вокруг — не хватало ей опоздать на своей первое собрание Единичек. Вдруг кто-то потянул ее назад, и девушка, расправившись с волосами и обернулась. Перед ней стояла Горгонова, сложив руки на груди. Гроттер поправила мантию и вопросительно покосилась на доцента. — Сарданапал опаздывает, — успокоила Медузия и указала подбородком на дверь в конце коридора где обычно проходят собрания. Таня выдохнула. Ей уже хотелось снять с себя громоздкую и тяжелую форму Единичек и скорее переодеться в свою обычную одежду, запереться в кабинете и долго копаться в бумажках. — Он у Бессмертника? — спросила Гроттер. Они обе пошли по коридору уже медленнее и Гроттер ощущала, как пятка трется о грубую кожу ботинка. — Если бы, — выдохнула Горгонова. Таня наконец обратила внимание на то, что что та выглядит ужасно потрепано, лицо бледное, кожа тусклая, а волосы уже не блестят, как раньше, да и змейки попрятались в локоны. — Улетел куда-то. — А Бессмертник? — не унималась Гроттер, потирая ладони в перчатках. Горгонова закатила глаза. — Выборы на следующей неделе, почему все до сих пор молчат. — Потому что все готовятся к чему-то более масштабному чем выборы, — загадочно прошептала Медузия, поправляя полы пиджака. Таня резко обернулась к ней. — На собрании все и узнаешь. — Я одна ничего не знаю? — беспомощно спросила Гроттер, хватая рукой ручку двери. Горгонова улыбнулась и покачала головой. Таня вздохнула. «Что ж, совещание обещает быть интересным», — подумала она и толкнула дверь, за которой оказался темный душный кабинет. На Таню сразу уставилось десять пар глаз, и девушка сглотнула. Во главе стола сидел мужчина с зализанной лаком челкой и маленькими водянистыми глазами, которыми он буравил Гроттер и ухмыльнулся той прорезью, что наверное считалась ртом. — Итак, — заключил он низким голосом, пока Таня искала себе место, но быстро поняла, что высокие полные мужчины уже заняли все диваны и стулья и Гроттер лишь оперлась на стену. — Теперь когда все опоздавшие прибыли… мы можем начать. Таня сложила руки на груди, и сжала кулаки. Вот они эти богоподобные единички, сейчас она видела их всех вблизи в приглушенном свете кабинета. Они расположились за длинным столом и рядом на диване, и все смотрели на того, кто говорил — «Волков». — А академик? — подала она голос и по кабинету пробежался смешок. Ей захотелось тут же провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть их нахальные лица, исказившиеся в ухмылке. Гроттер опустила глаза на свои ботинки, на каждом из которых блестело по одной большой звезде «Теперь ты Единица», — вспомнила Таня слова Сарданапала, после последнего общего сбора, где ее повысили до Единички. Такое повышение случалось буквально раз в десяток лет, поэтому это было очень важным мероприятием, от которого Гроттер никак не могла отказаться — она бы с радостью ходила бы в Двоечках, светила бы двумя звездами на ботинках и спокойно бы существовала в своем старом отрядике… но нет! Теперь она Единичка и стоит в этом душном кабинете среди этих… — Мы только ждем повода, — со стула встал довольно широкий мужчина — Ершов, так что стул загрохотал. — Один прокол и мы сможем ударить по их центральному штабу, быстро избавиться от заразы! Таня прислушалась наконец, переставая думать о своем предназначении. «На кого напасть?». — Они скоро проколятся, уже готовят что-то и это развяжет нам руки, — Волков согласился с ним, закидывая на стол. Гроттер подняла глаза и нахмурилась. — Нам не нужно будет много времени, это всего лишь кучка маргиналов, мы размажем их на раз два. Можем даже пожертвовать всяким мусором… например, Кощеевым. — Они думают, что он нам ценен как основной кандидат на пост главы Магщества, но мы-то знаем, что даже Ромашкин смело заменит его, — засмеялся Волков и указал огромной рукой на мужчину, который раскачивался на стуле и ковырял ногтем свое магическое кольцо. Все засмеялись и только Тане было не смешно. — Вы хотите атаковать? — выступила Гроттер вперед и покосилась ледяным взглядом на Волкова. Тот замолчал и покосился на нее издевательски сладким взглядом, так что Тане захотелось засунуть его эту улыбку ему в задницу. — О, детка, тебе не рассказали? — Ромашкин качнулся на стуле и обратил на Таню свое внимание. — А я бы на твоем месте начал бы собирать вещички и бежал бы скорее, а то Герасимов не дремлет! Таня вспыхнула. — С каких пор вы волнуетесь за Круг? Они же в бегах, — протянула Гроттер, понимая к чему они клонят, но ей не хотелось верить, не хотелось возвращаться мыслями в события ее детства, когда Порочный круг был повсюду — на всех заголовка, и у всех на устах. — Они вернулись да? Гроттер обдало холодным потом. Эти люди точно не представляли, что такое встретиться с соратниками Чумы, что такое столкнуться с Порочным кругом лицом к лицу. Смотря на морщинистое лицо Волкова, которое кажется уже пару сотен лет не видело настоящей хорошенькой битвы, Таню тянуло блевать. Что делали Единички в итоге-то? Вот поэтому Таню воротило от единицы на своих ботинках. Она никогда бы не смирилась с тем, что всю свою оставшуюся, довольно короткую, как она надеялась, жизнь, она проведет в кресле сидя на заднице… Ну по крайней мере Сарданапал снова сделал ее первопроходцем. Даже если Волкову и прочим все равно на Порочный круг, то Гроттер сама сделает все. Как обычно. Она то знала правду о том, кто был в этом Порочном круге и что именно они в корне изменили ее жизнь. Таня помнила тот день, когда Сарданапал привел ее в свой кабинет усадил на кресло и стал показывать воспоминания. Воспоминания ее отца, отца которого она никогда не знала. Она, двенадцатилетняя девочка, которую интересовал драконбол, ветеринарная магия и детские детективы… Но в свои двадцать четыре она уже сделала парочку выводов о педагогике Черноморова. Но он все-таки добился своего. С двенадцати лет она знала, кто такой Павел Герасимов, и что она должна ему отомстить за своих родителей. Чем в сущности Герасимов отличался от Тани? Он был трус. Ужасный мелочный трус, променявший своего лучшего друга на какие расплывчатые понятия о свободе. Где она эта свобода? Что дала смерть Гроттеров в итоге? *** — Брось, она никогда не пойдет с тобой на свиданку, — Герасимов был необычайно красив в молодости, а ее отец выглядел скудно и даже скушно, так отличался от всех белоснежный Павел. Хоть и было ему не больше пятнадцати. — Брось, — парировал отец. — Она уже согласилась. Я увлек ее своими рассказами о философском камне и его свойствах и она не устояла. — Всегда знал, что Софа сумасшедшая! — в глазах Герасимова сверкнула лёгкая обида и зависит но тут же испарилась. — Смотри не оплошай, Ромео, покори ее! *** — Сильнее! — голос Горгоновой звучал постельному опасно. Кулак пролетел прямо мимо уха отца, то увернулся и подставил Герасимову подножку. — Отлично, Лео, просто блестяще! Герасимов встал, отряхнулся и пожал Лео руку, только в его глазах сверкнул недобрый огонек, подправленный замечаниями Медузии. — Павел, тебе нужно быть внимательным, сосредоточенным и устойчивым! Тебя шатает, приди в себя. *** — Тебя шатает, приди в себя! — Лео похлопал его по плечу и ухмыльнулся. Из дальнего угла им махала Софа. — Заткнись, тебе всегда все давалось легче, Лео, ты же знаешь, а я набью пару синяков и пойму как это работает. — Ты практик, а я теоретик, мне интереснее подумать, чем махать кулаками... — Иди уже, теоретик, вряд ли вы с Софой одной теорией занимаетесь! *** — Ты думаешь, что Чума затеяла это все, чтобы свергнуть Сарданапал? — Конечно, ты сомневаешься? — отец поправил очки. — Сейчас стало почти модно идти против, и я даже не виню Лёшу и Сашу, которые шепчутся на зельях про это. Это нормально, протест всегда кипит в молодой крови. — А ты как обычно занудничаешь, Лео, что от тебя ещё ждать! — усмехнулся Герасимов. — Может это и хорошо, что кипит! Может это поможет нам вырваться? Или ты до конца своих дней хочешь варить всякую смертельную отраву для того, чтобы Сарданапал травил ей всех неугодных? — его глаза пугающе загорелись, а отец лишь коротко хмыкнул. — Прогресс он всегда лучше, чем стагнация. — Война всегда лучше, ты хотел сказать? *** — Паша, стой! — отец схватил его за руку. — Что ты задумал? Не думай даже об этом! Вернись, Паш! Верни документы! Герасимов лишь усмехнулся. Он вырвал руку из руки Гроттера и поспешил вперёд. — Чего ты этим добьешься? Тебя лишь снова подвесят, вот и все! Паша! — А мне не нравится быть таким же удобным, как и ты Лео. И тебе тоже не нравится быть таким, только ты не признаешься в этом. Я сильнее, Лео, впервые я сильнее Леопольда Гроттера! Сильнее в том, что я могу себе честно признаться, как я устал находиться здесь... — Паш... *** — Пророчество? — Герасимов попятился назад. — С чего ты решил что это про вас? Лео обернулся от покачивающейся кроватки и сузил глаза. — Все верно, дата рождения Тани подходит, пусть я и не верю во все эти гадания... Судьба отметила ее, и хоть я придерживаюсь трезвого ума, не могу противоречить Сарданапалу. Он говорит верные вещи, говорит о том, что рано или поздно должен был родиться такой ребенок… и что это большая честь, что наша Таня... Герасимов сузил глаза, лязгнул челюстями и даже коротко хмыкнул. Отец смотрел прямо на колыбельку и хмыкнул. На удивление Таня (даже в свои 12) не увидела в глаза его страха. Это было покорное смирение. А вот глаза Павла Герасимова наоборот сверкали животрепещущим огнем... *** На следующий день Лео и Софу нашли мертвыми. А Таня извивалась в истерике в контрабасе свеча родинкой на носу. А все лишь из-за глупой зависти, глупой ужасной системы, где ты должен быть лучшим, должен быть гибким. Герасимов не смог, тогда в чем же его смелость? В чём вся его сила? Или так все просто преподнесли ей на блюдечке с голубой каёмочкой? Тане было двенадцать, она мало что понимала в людях. И себя плохо понимала. Знала лишь то, что из-за этого человека она всю свою жизнь прожила у родственников, которые ее ненавидят и она маленькая двенадцатилетняя девчонка никогда не знала любви. Павел Герасимов лишил ее родительской любви. Сарданапал не сумел ничем заменить дыру в ее сердце, лишь короткие месяцы проведенные в юношеской любви к Гарри, подарили ей мгновения, которых ей так не хватало. И Сарданапал лишил ее этой любви. Как все прозрачно и просто, и так хочется упасть на пол и долго плакать от собственного бессилия.. — И похитили парочку «важных» министров, — отозвался Волков, явно скучавший в этом разговоре. Ему действительно было нечего бояться, а вот Гроттер вздрогнула, и не потому что ей придется столкнуться лицом к лицу с Герасимовым, а по другой причине… — Вы хотите начать войну? — спросила она, сжимая кулаки. Волков усмехнулся. — Вы рехнулись, кому сейчас нужна война. — Нам, — спокойно ответил он и скинул ноги со стола. — Сейчас самое время, не правда ли? — он обратился к остальным единичкам и у Тани встал ком в горле. — Ты же сама хочешь избавиться от этой грязи поскорее, к тому же мы сможем провести наконец чистку, ввести войска… — Ввести войска? — повторила она и шагнула вперед, вжимаясь в стол. — Вам напомнить чем кончилась прошлая война с Чумой? — Да, она убила твою семейку… Таня занесла руку, чтобы пульнуть в него заклинанием, но тут же оказалась обездвижена. Снова десять пар глаза уставились на нее, но на этот раз она уже была не в силах сдерживаться! — В этот раз надеюсь мы тоже найдем каких-нибудь мучеников, чтобы покончить с этим быстро, — спокойно проговорил Волков. — А ты займись защитой Бессмертника. У Тани потемнело в глазах, так что она слегка покачнулась, вышла из оцепенения и выскочила из кабинета хлопнув дверью. Она приложила рацию к уху, пытаясь настроить нужную волну, но как назло с мушками в глазах она никак не могла сориентироваться и сползла по стенке. Мы найдем таких же мучеников… Она замотала головой. Ей не хотелось верить в то, что это снова начнется. ей не хотелось слушать Сарданапала и его речи о том как важно убить Герасимова. Она и сама знала. она и сама может быть даже хотела, но больше всего она хотела спокойного уединения. Но уединиться она могла разве что в психушке, но в нынешнем положении туда было бы несложно попасть. Вдруг она увидела бежащую вперед Машку Феклищеву. Они были знакомы еще с Тибидохса, Машка на пару лет младше Тани. Феклищева служила в отряде Жикина, поэтому Таня часто пересекалась с ней. — По Магществу палят! — закричала Машка, сгибаясь пополам. Таня поднялась к ней и хлопнула глазами. — Круг и нежить! Нужно начать эвакуацию! Гроттер увидела, как из кабинета показался Ромашкин хлопнул пару раз глазами и испарился в воздухе, и Таня поняла, что ей с ее особенным заданием защищать главу Магщества нужно срочно попасть в атакованное здание, где точно был Бессмертник. Магщество было огромным клубком запутанных коридоров, но Таня бежала по ним быстро как-будто по наитию и вдруг здание покачнулась. Причем буквально. Таня чуть не споткнулась, но ловко соскочила и продолжила бежать по дребезжащему полу. Послышался грохот, будто бы от взрыва бомбы и Таня машинально пригнулась и прикрыла голову руками. Кажется вот-вот и Магщество пойдет под землю, которая разверзнется под ним. Гроттер чувствовала груз формы Единичек и стук тяжелых ботинок, но бежала вперед. Единственное, что она могла — это не допустить его смерть. — Бессмертник! — крикнула она, врываясь в кабинет Кощеева и увидела как над ним нависают три темные фигуры. Одна из них обернулась и Таня узнала в ней Морозову — длинные черные прямые волосы, два уголька глаза и кривая улыбка. Бессмертник беспомощно закачался в своем кресле, но Таня уже понимала, что его песенка спета, и ей оставалось только тянуть время так что она быстро пульнула пару заклятий в членов Круга и попыталась прорваться к Кощееву, но Морозова шагнула к ней и улыбнулась так, как улыбаются постоянные клиенты психдиспансеров, а Таня знала о чем говорит! Таня сразу направила на них кольцо, которое раскалилось на пальце и послала сразу три искры подряд, пытаясь выбить землю у них из-под ног, но они увернулись и подпрыгнули на стол. Гроттер пстаивла щит, чтобы они не атаковали ее и стала пробираться ближе. — Малютка Гроттер, — пропела она, запуская в Таню красную искру. Но Таня увернулась и быстро попыталась запрыгнуть на одного из людей в черных балахонах, чтобы оттащить их от Бессмертника, но Морозова вдруг резко схватила канцелярский нож со стола и вскрыла Кощееву горло. Таня без сил оперлась на стену. — Сегодня не твой день, но мы еще встретимся! — Морозова запугнула ее красной искрой и вместе со своими товарищами испарилась в воздухе. Таня даже не успела опомниться как стояла около мертвого Кощеева и смотрела на него сверху вниз, как из раны текла алая кровь и Гроттер будто бы зомбированная собрала пальцами эту кровь и размазала по столу. — Черт! — вскрикнула она и наконец раскрыла кулаки и схватилась ими за голову. Она закружилась на месте и оперлась руками на стол, и стала рыться в бумагах, но ничего кроме каких-то неважных рапортов и заявлений не нашла. — Черт! — повторила она, и снова покосилась на мертвое тело. — Как ты мог! Ты развязал им руки! — прошипела Таня и прикрыла глаза. Нужно было выровнять дыхание, досчитать до десяти и подумать о чем-то другом, как всегда советовал ей ее лекарь. Здание еще раз пошатнулось и Гроттер увидела как по стене пошла трещина. И эта трещина задела не только кабинет Кощеева, но и ее собственную душу, Гроттер уже слышала звук разрывающихся бомб, заклятий, а перед глазами только горы мертвых тел. Ее от размышлений отвлек звук бьющегося стекла, и в окно прилетело что-то черное, и Гроттер только успела упасть на пол, как ее оглушил взрыв бомбы, слава Древниру, она успела прикрыться щитом. Ей почудилось все что могло почудиться — вкус утреннего кофе, который делал ей Валялкин, длинная коса Гробыни, ряды парт в Тибидохсе, ее кабинетик в штабе, и два зеленых глаза, конечно же. Она зажмурилась до появления белых мушек перед глазами и услышала хлопок. — Чего разлеглась? — услышала она глухой голос над ухом, и кто-то бесцеремонно поднял ее в воздухе и поставил на ноги. И только стоя прямо, Таня поняла, что видимо ее сильно оглушило, раз она не может даже нормально сфокусировать взгляд на то, кто стоит перед ней. Её взяли за запястье, и Таня почувствовала, будто бы ее тащат через узкую трубку — видимо они трансгрессировали. Таня поняла, что человек, который тащит ее за собой более точно в два раза. Он тащил ее за руку и она даже не брыкалась, а лишь переставляла ноги, инертно двигаясь за ним, даже не чувствуя его прикосновения. Волков толкнул ее в комнату и Таня сползла по стенке, все еще слабо соображая. Гроттер сползла по стенке, чувствуя как ее переворачивают на живот и слабо застонала, лишь бы ее скорее выпустили. И вдруг ее кожу обожгло больно прикосновение, от которого она мигом протрезвела и поняла что происходит. Она еле еле приподнялась на локтях, но тут же ее снова прибило ударом к лавке. Она лежала на длинной лавке, в каком-то подвале. Таня увидела маленькое окошко сверху и почувствовала чьи-то руки на свое шее, которые дернули ее голову вниз и больно ударили об лавку лицом. И тут же ее ухо опалил чей-то шепот: — Ну что, малютка, — она поняла, что ее держит за шею, Волков, а вот по спине ей прилетает от кого-то другого и она забилась, пытаясь вырваться, но видимо ее снова сковали заклятием. — Упустила ты своего Кощеева, а мы так надеялись, так верили… Таню начало трясти от того, что спину она уже не чувствовала, но старалась не издавать ни единого звука, только билась изо всех сил, а только это ей и оставалось. Сжав кулаки, вытянув руки вдоль туловища она вдруг вскрикнула и дернулась так что свалилась с лавки и обнаружила над собой Волкова и Ершова с плеткой в руке и поняла, что окровавленной спиной лежит на грязном полу… Она прикрыла глаза. — Но ничего, ты даже умничка, — прошептал Волков и перешагнул ее направляясь к выходу. Но вдруг дверь захлопнулась и Таня поднялась на ноги. Её глаза наполнились слезами гнева и она занесла руку перед собой, сверкнув кольцом и задышала часто. — Умничка? — прошептала Гроттер и сжала кулак. — Я вам покажу умничку! — и она собрав все оставшиеся силы в правой руке и шарахнула по ним искрами, так что они пробили их блоки и попали прямо в их грудь. Они тут же отлетели к противоположной стене и сползли по ним. Тушка Ершова — большая и грузная и высокая деревянная фигура Волкова тряпичными куклами упали на пол. — Не связывайтесь со мной, — прошипела Таня, убирая волосы с лица. — Я вам не девочка на побегушках, — она подошла к ним, стуча каблуками по пыльному каменному полу, обездвиживая их и склонилась над Волковым. — Иначе вы станете теми самыми мученикам, — она наступила каблуком ему на горло и стала давить. — Которых я сама лично замучаю до смерти… — она убрала каблук, когда его лицо стало неестественно бледным он быстро задышал. А Таня лишь отряхнула рубашку и переместилась домой. И только оказавшись в своей родной гостиной на коврике она наконец смогла осесть на пол и взвыть от сковывающей боли. Она опустилась на колени, стащила порванную окровавленную мантию и прижала ее к груди. «Мамочка, — прошептала она. — Боже мой». И она повалилась на бок, тихо всхлипая. — Гроттерша, — услышала голос сквозь свой собственный вой, но подумала что это уже начались галлюцинации. Но потом чьи-то руки осторожно коснулись ее плеч. — Гроттерша, — голос Жикина опалил ее ухо и Таня повернула к нему голову, потому что боялась переворачиваться на спину. — подожди, я принесу мазь! Жикин сорвался с места, скидывая по пути черную мантию и побежал куда-то, а Таня тихо всхлипнула и оглянулась замечая блеск двух звездочек на ботинках Жоры. Он вернулся, опустился на колени перед ней и перевернул ее на спину.  — Дай угадаю, — произнес он. — Это Волков тебя так? — Таня зажмурилась, ощущая как его пальцы касаются ран. В ответ она только зашипела. — Говорил я тебе, что Единички кончают от самих единичек, и точно не в койке, а в могиле… — Заткнись, — прошептала Таня, кусая себя за руку, чтобы не кричать от боли. Мазь страшно жгла, но Таня знала, что это самое действенное средство от ран. Завтра от них не должно остаться и следа. Если бы не это магическая мазь, Гроттер ходила бы вся сплошь в шрамах и ожогах, а так — у нее чистое девстенное гладкое тело, без единого изъяна, что и требовалось от нее. — И что тебе делать среди этих стариков, — продолжал Жорка. Таня наконец перевернулась на спину и взглянула на него — все лицо измазано в саже, видимо он только вернулся с защиты Магщества. Он руками с разбитыми костяшками закрутил крышку тюбика с мазью. — Дело времени они тебе и в трусы залезут… — Их кажется, — прохрипела Таня. — Не возбуждают девушки, а только их собственное отражение в зеркале. Жорка засмеялся. — Как легко быть мужиком-Единичкой, — прошептала Таня. Жорка хмыкнул. — Но что-то мне подсказывает, Гроттерша, что все опять ляжет на твои хрупкие женские плечи… — начал он, как вдруг его прервали две аппарации и перед ними на колени упал сначала Валялкин, а потом и Склепова. — Доброго дня, товарищи, — прокрехтела Гробка и встала с колен. — Мы в жопе. Таня приподнялась на коленях и оглядела друзей. Они оба были буквально затраханные — у Гробыни на груди рассыпались синие следы засосов, а у Валялкина расстегнутая рубашка до пупка. Человек, которые не знал их, наверняка мог бы предположить, что между ними что-то было, но Таня знала откуда они вместе трансгрессировали — и это была точно не общая койка… — На Черноморова напали и он в коме, — отозвался Ванька, вставая на колени и застегивая рубашку. Таня отметила, что он не надел сегодня футболку, а значит он точно был на задании, где бы с него эту футболку бы сорвали. — С единичками потеряна связь… Таня даже улыбнулась, но серьезный вид ребят тут же заставил ее вернуть серьезное выражение лица. Гробыня выступила вперед и посмотрела сверху вниз на лежащую на полу Гроттершу. Ее взгляд сделался каким-то странно туманным. Она сфокусировалась на Тане и и сжала руки в замок. — Нам объявили войну, Гроттерша.