На огненной колеснице

Гробыня проснулась, потому что кто-то осторожно тряс её за плечо. Она открыла глаза и обнаружила над собой Валялкина. На второй раз это все равно казалось непривычным, и поэтому она оттолкнула его, и он упал обратно на кровать ей под бок. — Гроттерша вернулась, — прохрипел он, и девушка села. Парень дернулся за ней, терпя боль, пронзающую все тело, и схватил её за холодную ладонь. На ней все еще было белое платье, на ногах рваные телесные колготки, на лице размазалась косметика, на лице остались потеки от туши, волосы растрепались, но тем не менее он притянул её к себе и поцеловал в плечо. Девушка повела им и обернулась, вытаскивая свою руку. — Ты думаешь, — начала она вставая и засовывая ноги в туфли. — Что у нас после этого что-то изменится? Типа… будут нормальные отношения? — произнесла она с надрывом, пялясь на изуродованные руки. — Склеп… — устало протянул он и уверенно сел на постели. Гробыня уперлась взглядом в его солнечное сплетение. — Склеп, прости меня. — За что мне тебя прощать? — шикнула она, застегивая пуговицы на спине. — Ты повел себя как обычно, мне стоило привыкнуть. У нас ничего не получится, потому что я это я, а ты это ты, — сказала она и сжала губы. Сказала резко, почти выплюнула и сощурила глаза, наблюдая за его реакцией. Но он просто откинулся на кровати и засмеялся. Склепова остановилась и сложила руки на груди. — Но твоя кровь сработала, — коротко произнес он. Его лицо скривилось. Склепова метнула в него убивающий взгляд. Валялкин привстал на локтях, и его лицо снова пронзила гримаса боли. — Ты любишь меня, только себе не признаешься. Склепова сжала зубы и посмотрела на него исподлобья. Она выглядела как взъерошенная птичка, которую загнали в угол — нахохлившаяся и растрепанная. Послышался шум на кухне, включилась микроволновка. Валялкин проклинал эту слышимость. — Как брата. Валялкин снова засмеялся. Он точно испытывал её, и Гробыня легче наверное было бы сбежать отсюда и не выслушивать все это, но она стояла, пригвожденная к месту его насмешливым взглядом. — Тебе напомнить, как ведут себя с братьями? — произнес парень. Гробыня расслышала шаги на лестнице. — С ними, как минимум, не спят. Шаги приближались. Склепова молча пялилась на него невидящим взглядом и выплюнула свое привычное: — Пошел к черту. — Привет! — послышался громкий голос Гроттерши, и она ввалилась в комнату, но тут же затормозила и окинула их вопросительным взглядом. В одной руке у нее была чашка с кофе, в другой упаковка с йогуртом. — Что тут происходит? Склепова обернулась к ней на каблуках, с радостью меняя тему. — Этот придурок напился и чуть не сдох! — почти с нескрываемым бьющим через край восторгом произнесла она. Валялкин закатил глаза и упал обратно на кровать, хватаясь за бок. Гроттер облокотилась на косяк и присвистнула, ошарашенно глядя на друга. Склепова сжала кулаки, чтобы Гроттер не рассмотрела её ладони. — Но там в шкафчике оставались компоненты для противоядия, только благодаря им, ты еще жив, недоразвитый! — обратилась она к Валялкину, и теперь была его очередь кидать убийственные взгляды. — Да, в шкафчике, — прошипел он, делая ударение на последнее слово. — Ты в порядке? — Гроттер оставила еду на его тумбе и уселась рядом с ним, положив руку на голую грудь. — Из-за чего? — спросила она. Валялкин поморщился и отвернулся. Гроттер сжала губы и посмотрела на Склепову, та театрально закатила глаза. Она развернулась на своих каблуках и покинула душную комнату, в которой до сих пор пахло его блевотиной. — Я тебе звонила, — прошипела она, когда Гроттер показалась в её комнате. — Тебя где черти носили? Гроттер отхлебнула из кружки и отвела взгляд. — Я потеряла телефон, кажется, — шепнула она и зашла в комнату, закрывая дверь. Склепова развернулась к зеркалу и стала стирать с лица косметику ватным диском. — Пока трахалась с Поттером? — издевательски произнесла Гробыня. Таня кивнула и открыла йогурт. — Ты была нужна как никогда, и променяла меня на член, отлично, Гроттерша… Таня подошла к ней со спины и положила подбородок на плечо. Она была молчалива и просто смотрела в отражение, как подруга стирает с щек плотный слой тонального крема. — Если бы я не нашла кровь, — сказала наконец Гробка. Таня сжала губы. — Но нашла же… Склепова обернулась и резко посмотрела ей в глаза. Таня не смотрела на ее ладони, но она предусмотрительно накапала на них заживляющей настойкой, и ран не стало в один миг. Гроттер уткнулась в её грудь головой. — Я люблю тебя, Склеп. — Ой, заткнись ты! *** Таня шла по коридору министерства магии с двумя стаканами черного кофе из ближайшей кофейни. Она всегда замечала, что Поттер всегда пьет кофе только оттуда. Девушка шла уверенно как никогда раньше. Она даже не надела какой-то другой парик, потому что теперь она будто чувствовала, что Поттер защитит её. Будто она теперь тоже под его магической защитой. Коридор перед авроратом был пуст. Поттер дорабатывал последний день и вся Магическая Англия уходила на Рождественские каникулы. Но вдруг дорогу ей перегородила фигура. Таня резко затормозила и увидела и увидела перед собой Джинни. Гроттер не была к этому готова. Она убрала руки со стаканами за спину и вздернула подбородок. — Мы кажется незнакомы, — произнесла она, и Гроттер сжала губы. Джинни выглядела уверенно. «Конечно она уверена, — подумала Таня. — Это же я сплю с её законным мужем». — Не было повода, — ответила Гроттер, и девушка сложила губы бантиком. Таня протянула бы ей руку, но они были заняты кофе. — А что? Сейчас появился? — Появился, потому что ты кажется, перешла границу, — Джинни произнесла это так, будто бы она героиня мыльной оперы. Таня удивленно вздернула брови и ухмыльнулась, пытаясь сделать менее издевательский вид. Будто бы она все воспринимает всерьез. — Ещё скажи, что мне нужно держать подальше от Гарри, — протянула она. — И это точно будет выглядеть, как дешевая телевизионная драма. — Ты перегибаешь, — шикнула она и подошла почти вплотную. Таня была как обычно в растянутых джинсах, толстовке и длинном черном плаще. Джинни выглядела до ужаса хорошо — выглаженный бледно розовый брючный костюм, уложенные волосы, легкие макияж, в руках она держала серое пальто. Наверное, Поттер и выбрал её из-за всей этой прелести. — Отнеси ему этот кофе и исчезни снова, как ты сделала это раньше. Для вас обоих это будет лучше… Тане хотелось схватить её за плечи потрясти хорошо и спросить, с какого лешего она это решила. Но она сдержалась. — А то что? — прошептала ей вошедшая в азарт Гроттерша. Джинни сощурила глаза и скривилась. — Ты же не хочешь, чтобы он узнал содержимое твоей больничной карточки? — прошипела она, и Таня шагнула назад. Её будто сковородкой по голове ударило. Джинни победно сложила руки на груди. — Я права, ты совсем этого не хочешь. Таня сглотнула. — Зачем ты это делаешь? — спросила она. Джинни накинула на плечи серое пальто, и толкнув её в плечо, стала уходить. — Это за то что он любит меня, а не тебя? — тишина. Таня сжала кофе в руке и толкнула дверь аврората. Там в конце коридора из открывшейся двери выглянул Гарри и, только заметив, её улыбнулся. «Господи, — подумала Гроттерша, шагая к нему. — Я по уши в дерьме». *** Было тихо и холодно. На земляном полу сидел мужчина и водил руками над картами, его губы лихорадочно что-то шептали и выглядел как самый настоящий сумасшедший. Его длинные сальные белоснежные волосы волосы, которые раньше висели сосульками и спадали на плечи, сейчас были собраны в хвост какой-то веревкой. И снова пришла она. Он не поднял голову, когда она пробралась в комнату и приземлилась на деревянный стул за таким же деревянным столом, таким простецким и совсем не магическим. Она презирала все немагическое и поэтому появлялась тут так же редко, как и раньше в его темном подвале, откуда он съехал пару лет назад из-за потопа. Женщина подперла щеку кулаком и уставилась на него с привычной усталостью во взгляде. Её длинные чернильные волосы спускались по спине вниз и челка закрывала один глаз. Морщинами было изрыто все ее лицо, глаза были блеклыми, светло-голубыми, почти прозрачными, и смотрели на его совершенно бесцветный силуэт. Женщина кашлянула, и он выпрямился и устало облокотился на стену.  — Что тебе? — выдохнул он. Мужчина выглядел моложе, хоть на его лице красовалась белоснежная щетина и походил он со спины на старца. Хотя ему было около сорока. Женщина выглядела еще хуже, хоть и была его ровесницей. Костяшки её пальцев были разбиты и кровоточили. Её вид говорил за нее. — Опять нашла какой-то отряд? — он садится в позу лотоса и кладет большие ладони на колени. — Не какой-то, — шепнула она и наклонилась к нему. — Её отряд. Только один спасся и кажется сейчас держит путь сюда. Его красные глаза впервые посмотрели на нее. «Чертов альбинос, ” — выплюнула она и отвернулась. — Жикин, — произнесла она тихо и ухмыльнулась, выпрямилась, собрала волосы и тут же отпустила. — Мальчишка, — выдохнул мужчина. — Как и все они. Молокососы, дорвавшиеся до власти. — Аня тоже, — его голос сорвался. Женщина вскочила с места и подошла к окну, стуча босыми пятками по деревянному полу. — Она сменила имя, стерла все воспоминания. Благодаря Сарданапалу. Занимается черт пойми чем по его велению. — Ей было бы лучше с тобой, Алл, — сказал он и поднялся. Алла обернулась к нему и зыркнула темными глазами. — С нами. Все лучше Тибидохса… — последнее слова он произнес с презрением, которое буквально капало с его губ. Женщина скривилась. Он с почти с придыханием смотрел на нее, наконец дорвавшись до этой темы. Его красные глаза бегают по её изнеможденному лицу. — Моей дочери больше нет, Герасимов, — прошипела она, впервые произнося его имя за долгие месяцы. — Их дочери тоже могло не быть, — он махнул рукой на стену с фотографиями и вырезками из газет. Посередине красовалась семейная фотография под которыми выцарапано ножом «Гроттеры». — Все было бы проще. Нам бы не пришлось терять столько народу. Никто бы не сопротивлялся. — Она хочет мести. Как и ты. Ты предатель. Ты трус и лжец, Герасимов. Ты падаль. И мы все тоже, только лишь потому что на другой стороне… — Я сдал её семью Чуме. — Ты спасал свою жизнь. Чума в прошлом. Мы все больше не идолопоклонники, мы хотим всеобщего блага… — Сарданапал тоже хочет, — ответил он и увидел в её глазах сумасшедший огонек. В такие моменты, когда она начинает философствовать о предназначении, судьбе и будущем его коробит. Чума в прошлом, но в Морозовой все еще говорит та прежняя фанатичка, которая нашла новый идол. Их прервал грохот на улице и крик. *** Он прикоснулся к её губам, но Таня не ответила и продолжила задумчиво смотреть в стену. Гарри постарался более напористо и она чмокнула его и отвернулась. — Что с тобой? — спросил он. Гроттер натянуто улыбнулась и сжала его ладонь. Они сидели на черном кожаном диване, таком же типичном как и вся мебель в этом кабинете. На нее накатила какая-то грусть. На губах у него остался вкус горького кофе, а в глазах блестел взволнованный огонек. Но она этого не видела потому что сверлила глазами стену. — Ты поговоришь с Бруствером? — произнесла она вдруг и обернулась так что его по лицу задели её рыжие лохмы. Она сидела у него на коленях, прижатая крепко к его груди. Но была так далеко, что он даже не мог разобрать в чем дело. — Завтра если хочешь. — Хочу, — коротко прошептала она и склонила голову ему на плечо. — Гарри, дело в том, что Брустверу придется сотрудничать не с Сарданапалом, академик в коме, ему придется иметь дело со мной! Я всего лишь девчонка, верно? Чего же он боиться? — Может быть за тобой стоит кто-то больший? — заметил Гарри. Таня горько усмехнулась. — Вся верхушка сразу сбежала за границу. Где по-твоему сейчас Бессмертник Кощеев? И все наши «единички»? Вот и я не знаю, сразу побежали как крысы, с тонущего корабля, но ничего, академик очнется и всем им не сносить головы! Гарри удивленно посмотрел на нее. Таня махнула рукой. — Единички — это самые элитные войска, я туда вошла буквально за пару месяцев до войны, там все такие несносные выскочки, каждому лет под пятьсот, а ведут себя как малые дети! — Я догадывался, что у вас точно есть такие отряды, думал, что на штурм пришлют именно их. Таня снова многозначительно хмыкнула и подняла брови вверх. — Да-а, так они и пошли, — фыркнула она. Потом встала с его колен и прошлась по кабинету, разглядывая бумажки на рабочем столе. — Но ведь, когда очнется Сарданапал, и нам головы не сносить, — Гарри развалился на диване, запрокинув голову, и продолжил теребить стаканчик с кофе в руках. Это все так глупо звучало, Тане уже самой хотелось представлять, что они просто играют роли и они очень неталантливые актеры. — Ой, — махнула она рукой. — Нам не привыкать, зато вместе повисим под потолком, поторчим в больничке, может в тюрьме немного… — Действительно, — усмехнулся он. — Обычный день выпускника Тибидохса, — отшутился Поттер. Таня обернулась к нему и выудила из бумаг ориентировку со своим лицом. Гарри поднял голову и ухмыльнулся. — Не самая моя удачная фотография, — заметила Гроттер и повертела ориентировку в руках. — Надо дать тебе какую-нибудь получше. — Ты думаешь у меня не осталось других твоих колдографий? — отозвался он, прикрыл глаза и ухмыльнулся. Таня мигнула глазами и сложила губы бантиком. А когда он открыл глаза она уже стояла у него в ногах и сверлила его выжидающим взглядом. Гарри потянул ее к себе, чтобы она прекратила мучить его, и Таня уткнулась носом в его плечо. — Какие колодографии? — спросила она. Гарри пожал плечами. — Какие. Колдографии? — С Тибидохса. Таня промычала что-то невнятное ему в шею. Гарри тем временем достал из кармана палочку, взмахнул ей, открылся какой-то шкафчик. Гроттер приподнялась и взглянула на то, что прилетело Поттеру в руки из этого шкафчика. Это был потрепанный альбом, который Гарри открыл перед ней на нужной странице, откуда на Гроттер смотрела Таня на семь лет моложе и в пару тысяч раз счастливее. — Вот какие колдографии, — протянула она и взяла из его рук альбом. — Можно я возьму одну? — спросила она, отрывая взгляд от их светящихся лиц. Гарри кивнул, и Таня выбрала саму крайнюю — там они сидели на их кровати, на которой они ночевали в Тибидохсе вместе. Она была в его рубашке, на голое тело и кажется под ней не было ничего более, а Поттер обнимал ее сзади голыми руками, целуя ее в висок. Таня фотографировала их в зеркало, держа в руках волшебную фотокамеру. — Хоть что-то осталось… Таня вдруг задрала рукав толстовки и стала расстегивать свои часы. Потом она стянула их с запястья, взяла и надела их на его руку. Гарри просто наблюдал за ее движениями, а потом сделал тоже самое — отдал ей свои часы. — Если они остановятся — значит мое сердце тоже остановилось, — шепнула Таня и чмокнула его в губы. Она отметила как Поттер опешил и тупо сжал ее талию руками. Они оба были совершенно беспомощны сейчас. — Заколдуем мои так же? — предложил он, и Таня глупо ухмыльнулась. *** Жикин посмотрел на женщину с острыми, как бритва, скулами и глазами цвета неба. Она могла бы сойти за типичную волшебницу с небольшой каплей бесовства во взгляде. Но она сейчас она пыталась пульнуть в него смертельное заклятие, и он точно убедился, что она волшебница, очень сильная волшебница, будто бы, только увидев, её позабыл обо всем на свете. Она настигла его у самой двери, заехала ей по носу и почти сразу атаковала. «Морозова», — только и пронеслось в его голове, когда перед ним стали чертить крест. Сейчас она повалила его на землю, и он пробормотал что-то типо: «Проворная старуха». А она только лишь ухмыльнулась, нависла над ним, вдохнула, видимо, чувствуя запах его одеколона. — Мальчишка… — пробормотала она и сжала в ладони его шею, он пытался ударить её ногой в живот, но она будто сковала все его движения, и все что он мог видеть — это её голубые глаза. — Что же ты тут забыл, малыш? Он отвернулся и попытался выбраться. Женщина коснулась пальцем его виска и он скорчился от боли. Жора извернулся под ней, но она только ухмылялась. — Ты думаешь, что ты лучше? — шикнула она и Жикин сглотнул. — Чем ты лучше, чем мы? — она провела пальцем по его щеке. Он морщился. — Ты делаешь то же что и я, — Морозова снова надавила на его висок, и его голову пронзила ужасная боль. Он закричал. Его глаза наполнились слезами, и еще миг, и он был готов молить. — Тибидохс, тюрьма, наркотики, чего ты стоишь, наркоша… даже шлюхи приносят больше пользы! Жикин дернулся, и она получила его кулаком по лицу, но все еще сдерживала все его порывы, контролировала его мысли и движения. — Какое будущее у тебя, — снова шепот и снова на ухо. Она была совсем близко и так же далеко. У него болело все тело пронзает каждую частичку. В голове будто бы специально проносились самые худшие моменты его существования. Срочно нужно закурить… — Ты думаешь, я боюсь умереть? — захрипел он, пересиливая себя. Алла склонилась еще ближе к его груди. Их лица почти соприкасались. Наверняка, в молодости Морозовой это лицо было приятного оливкового цвета, глаза блестели и бликовали, как океан. — Вы все бредите бессмертием, а нам уже ничерта не страшно. Нам не страшно… Она молча заглянула в его покрасневшие глаза, в уголках которых собрались слезы, и медлила. Слишком непростительно медлила, он впечатал коленом ей в живот и она больно ухнула, отпуская его шею. На миг их тела соприкоснулись, но Морозова уже начертила крест и прошептала заклинание. И он упал. Из избушки показалась белоснежная голова Герасимова. Он посмотрел на лежащего парня, а потом на сидящую рядом Аллу. Она поднялась, вытерла с лица кровь и воззрилась на Герасимова невинным взглядом. — Смерть ему к лицу.