На огненной колеснице

Склепова стояла на балконе своей комнаты с сигаретой в руке и курила ее. Не сказать, что это было её вредной привычкой, скорее частью образа. Она была не просто проституткой, а прокуренной проституткой. Домучив сигарету без особого удовольствия, вернулась в комнату. Сосало под ложечкой. Корсет больно стягивал грудную клетку, было сложно дышать. Потому что я хотел…  — Мало ли что ты хотел, — буркнула она себе под нос и прислонилась лбом к холодному стеклу, отделяющему комнату от балкона. Зазвенел зудильник, Гробыня поморщилась и повернула к нему голову, напрягла зрение и увидела на поверхности «Валялкин» и вздохнула тяжело, не двинувшись с места, пока звук не прекратил больно пронзать уши. — Пошел к черту. Но звук снова настиг её, потом снова и снова. На четвертый раз девушка не выдержала рванула к трубке и приложив к её уху грозно произнесла: — Тебе какого черта надо? — прорычала она. На другом конце послышалась тишина, и вдруг незнакомый голос полился из трубки: — Извините, мы нашли ваш номер в важных, вашему другу плохо, — Склепова вздохнула и прислушалась. — Вы слышите? — она будто язык проглотила и её замутило она опиралась на стену, чтобы не потерять равновесие. Голос доносился как будто издалека, а не из аппарата у самого уха. — Да, — коротко ответила она. — Кто это говорит? — голова у нее точно пошла кругом, потом перед глазами кадрами стали вырисовываться самые ужасные сценарии. — Охранник из «Цианистого калия», знаете где это? Склепова промычала что-то напоминавшее «Конечно». — Он не приходит в сознание, мы вызвали лекарей… Все происходило как в тумане, и она точно не могла предположить, что она делает в важных. Там должна быть Гроттерша, а не она, они должны были позвонить Гроттерше, потому что она разруливает все вопросы, а не она. Она затопала ножкой по паркету. Гроттерша любит Валялкина, а не она. — Он пьян? — спросила она, уже хватаясь за ручку двери. «Да». — Не надо лекарей, я сейчас буду. Она тут же переместила на Лысую Гору и оказалась у забегаловки неприятного вида. Вывеска «Цианистый калий» покосилась, дверь висела чуть ли не на одной петле. В общем, местечко полностью соответствовало городу. «Как его только сюда черти занесли?» — подумала она и шагнула в помещение, душное пропахшее потом и дешевым пивом. Охранник встретил её у самого входа, где у стенки полусидел Валялки с закатившимися глазами. Склепова упала перед ним на колени в своем прекрасном белоснежном кружевном платье и уставилась на него как завороженная. Ему, конечно же, нельзя было пить, его с одного бокала уносило, как пятнадцатилетнего, да и к тому же алкоголь снижал его шансы выжить. — Красавица, ты чего тут? — послышался нахальный голос сзади, но Гробка тут же отмахнулась. Рука её тут же потянулась к зудильнику, и девушка набрала Гроттершу. Но та не отвечала, и тогда Склепова обернулась к охраннику. — Я заберу его, — коротко произнесла она. — Он должен триста дырок от бублика, — Склепова и обернулась к нему и сжала губы, повертела сумочку в руках и вытащила оттуда небольшой мешочек. — Без сдачи, — шикнула она, и они с Валялкиным растворились в воздухе. Если бы она могла описать насколько плохо выглядел Валялкин, то обязательно бы разразилась длинной тирадой, но все что она могла выдавить из себя — это ругательства. Они оказались в его комнате — он мешком костей свалился на пол, а Склепова рядом с ним, сжав его запястье. Его кожа побледнела, губы были почти синие, рубашка расстегнута так же как и в тот вечер демонстрируя желтую футболку. До нее только сейчас стало доходить, что произошло и она, подавив нарастающую внутри панику, подползла к нему, оставляя затяжки, на колготках и приложила ухо к груди. Где-то там в глубине слышались приглушенные удары сердца, и она выдохнула. Пульс замедленный, дыхание сбитое. Девушка поднялась, схватила его под руки и с усилием перетащила на кровать. Её руки тряслись на горло снова будто бы наступили и она через боль погладила его по щеке, почти не отдавая себе отчет. — Валялкин, — шепнула она. — Валялкин очнись… Нельзя было терять времени, каждая минута была на счету, и Склепова кинулась к своей сумке в которой остался зудильник. *** Они оказались в темном душном помещении, он вытащил её из камина и заботливо отряхнул от пыли и сажи. Таня скинула туфли на пол и зашагала по темной комнате босиком. — Где мы? — спросила она, оборачиваясь к нему. Возбуждение в глазах не прошло, ноги все еще тряслись, но из-за смены обстановки она смутилась еще больше. — Мой дом, — ответил Гарри коротко. Девушка огляделась и проследила за тем, как он зажигает свечи, и комната освещается огоньками. Это была спальня с одной незаправленной кроватью посередине, грязным окном и велосипедом. Таня наткнулась на него и улыбнулась. — Как тебе такая романтика? — усмехнулся он, зажигая последние свечи в углу. — Очень… возбуждающе, — выдохнула она и шагнула навстречу. — Я не думала, что ты живешь в таком месте, — она махнула рукой. — Достался мне по наследству, сто лет назад. Девушка вздохнула сжала его руку и уткнулась носом в плечо, которое недавно целовала. — Ты даже сейчас опять что-то скрываешь, — шепнула Гроттер. Поттер помотал головой. — От кого достался, когда? Поттер, только маленьким девочкам нравятся загадочные парни. — Тебе нравилось. — Мне было семнадцать лет, — выдохнула она.  — Сейчас все так изменилось, наши судьбы и так уже переплелись, наверное стоит мне открыть свое прошлое, — с надрывом произнесла она. Поттер уставился на нее задумчиво, девушка провела ладонью по его щеке и улыбнулась. — Или ты рассчитывал только перепихнуться со мной? — С тобой? — с такой же улыбкой спросил он. — С тобой у нас никогда не получиться «просто перепихнуться», — девушка толкнула его в плечо.  — Эй! — возмутился он, хватая её и прижимая к себе, так чтобы она не вырвалась. — Это все намного серьезнее. — Правда? — выдохнула она ему в губы. Он кивнул и когда она потянулась к нему целоваться, отдалился и потянул за руку из спальни. — Ты хотела откровений? — усмехнулся он. Таня выдохнула, но пошла за ним. Они спустились по высокой лестнице вниз с четвертого этажа на первый. Это было темное пугающее место с отрезанными головами эльфов, старинными портретами и пыльными гардинами. Гроттер дом на площади Гриммо напомнил Тибидохс, такой же мрачный неуютный дом. Дом. Странное слово. Он привел её в кухню, открыл ящик и Таня с удивлением обнаружила в нем две полки с алкоголем. — Что хочешь? — спросил он оборачиваясь. Таня облокотилась на дверной косяк и задумчиво посмотрела на него. — Мартини, — заявила она. И бретелька её платья предательски поползла вниз, оголяя одну из ее грудей. Таня быстро вернула её на место и посмотрела на него вызывающе, но он отвернулся и налил ей мартини в обычный стакан. Алкоголь обжег горло, и она плюхнулась на стул. Гарри приземлился на соседний, налив перед этим себе целый стакан с огневиски. — Что именно ты хочешь узнать? — Все. — Это долгая история. — У нас целая ночь и две бутылки, — выдохнула она. Он сел рядом, отпил из своего стакана и положил ладонь ей на коленку. — Не отвлекайся, — улыбнулась она. Гарри посмотрел на нее и облизнул потрескавшиеся губы. — С самого начала? — переспросил он. Таня кивнула и положила руку ему на ладонь. — Ладно… мне было одиннадцать, когда я попал в Хогвартс… *** Гробыня судорожно стучала пальцами по экрану зудильника. По щекам струились капли, это нельзя было назвать слезами, но потому что она от страха даже не осознавала того, насколько ей сейчас плохо, её трясло. Она смотрела на его побелевшее лицо, на мертвецки синие губы. Она выкинула телефон в сторону, понимая, что до подруги она не дозвониться. Она упала на коленки перед тумбочкой, открыла её, и в бардаке из многочисленных бумажек и салфеток, таблеток, на самом дне нашла свои документы, но это было не то, что она искала. Он хрипел, а значит дышал. Она успокаивалась от его звуков и слушала слушала, будто бы от этого зависела её жизнь. Она выкинула все содержимое из ящика и нашла мешочек в котором завернутые в мешочек нашла необходимое. слезы единорога. Важная составляющая его чертового противоядия. Откуда она знала? Гроттер сказала. Но Гроттер была необходима, потому что второй ингредиент была кровь любящего человека, иначе все пойдет к черту. Но Гроттерша не отвечала. Гробыня посмотрела на телефон, потом на его вздымающуюся грудь и заревела с удвоенной силой. — Валенок, черт возьми, — шепнула она, забралась к нему на кровать и села ему на грудь. Он дышал уже тише, почти еле слышно. Она шлепнула его по щекам, но он не открывал глаза. Руки, правда оставались теплыми, и она сжала его ладонь, уткнувшись взглядом в сплетенный замок. У них был одинаково бледный оттенок. — Валялкин… Она вытащила правую руку из его ладони, направила кольцо на другую свою ладонь, и режущим заклинанием сделала надрез. Ему на желтую футболку упала капля крови, потом вторая, потом еще две. Девушка взяла пузырек со слезами и, откупорив пробку, капнула туда своей крови, алой и такой завораживающей. Она растворилась в слезах единорога, и напиток приобрел магическое свечение, оставаясь при этом призрачно прозрачным. Она наклонилась к парню и приложила палец к его мягким губам. — Что же ты натворил, — прошептала она и попыталась открыть его рот, но только приложив большие усилия, влила сквозь зубы противоядие. Она задержала дыхание и прикоснулась щекой к его щеке, выжидая. Она сжала пузырек в руке, и он лопнул еще более раня её ладонь. В тот момент, когда кровь полилась по руке на простыни, он обнял её, и Гробыня заревела навзрыд. Его губы прикоснулись к её уху. Он опалил её горячим дыханием, и девушка нависла над ним, хватая в кровавые ладони его лицо. Он распахнул губы и посмотрел на нее. — Ты конченный придурок, Валялкин, — прошипела Склепова. Валялкин накрыл своей ладонью её руку, и обессиленно улыбнулся. — Нельзя на все так реагировать… — Склеп…— прохрипел он. — Это ты? — спросил он, распахивая глаза сильнее. Гробыня села, все еще сжимая ногами его бедра. Она отдернула окровавленную руку и покосилась на него из-под опущенных ресниц. Он уставился на нее, а потом на кровавую руку и осколки на простыне. — Ты что свою кровь добавила? — продолжил он, видимо Валялкин быстро набирался сил от противоядия. Она промолчала. — Склеп, ты понимаешь? — Я ничего не понимаю, Валенок, — шепнула она и слезла с него. Ванька схватил её за запястье, Гробка обернулась к нему. — Мне пришлось, иначе бы ты откинул копыта. По такой дурацкой причине… — Дурацкой? — шепнул он и поднялся на локтях скривившись. — Гробынь, ты не дурацкая причина, ты даже слишком веская причина. — Я не стою этого, — выдохнула она. — Ты придурок. Если бы ты умер? Ты думал об этом? Ты о чем вообще думал? Точно придурок, — прошептала она, но руку не выдернула. — Я ни о чем не думал. Гробыня оглянулась на него и посмотрела в его красные уставшие воспалившиеся глаза. — Ты весь облеванный, — заметила она. Ванька сквозь боль стянул с себя футболку, на которой остались следы от алкоголя, блевотины и её крови. Он остался топлес и девушка лишь мельком глянула на его подкаченный пресс. — Ты не останешься? — спросил он, понимая, насколько мал шанс убедить ее в этом. Гробка удивленно посмотрела на него. И вместо ответа скинула с ног туфли и прилегла к нему спиной, вырывая руку и кладя её под голову. Валялкин улыбнулся, скривив лицо. Он повернулся и прижался к ней, девушка сначала напряглась, но потом, почувствовав его сердцебиение, расслабилась. — Спасибо. — Заткнись, Валялкин, — шикнула она, притягивая его к себе еще ближе, чтобы ощущать сквозь ткань платья его голую кожу. — Спокойной ночи. — Ужасных снов.