Украденная жизнь

▶Alexandra Savior — Saving Grace

Сквозь узкую щель приоткрытой двери я мало что видел, зато прекрасно все слышал. Испуганная Клэр шептала бессвязно, но смысл ее слов был понятен: «уноси ноги как можно скорее». Умная девочка. Только гость едва ли прислушивался так, как я, и без добычи валить, похоже, не собирался:  — Позже поговорим, Клэр, нужно уходить!  — Тише, он может услышать!  — Бросай вещи, ну же…  — Ты не понимаешь? Он убьет нас обоих! Беги, сейчас же беги! — тонюсеньким голосом пропищала Клэр.  — Ты свихнулась? — тявкнул ошалевший Тайлер и схватил ее за руку как раз в пределах моей видимости. — Я четыре часа ждал под окнами, пока он куда-нибудь отлучится! Я без тебя не уйду!  — Вот как? Четыре часа наблюдал, как я натягиваю твою невесту? — поинтересовался я, удивлённо вскинув бровь, и толкнул дверь. — Да ты смельчак, Тай-Тай. И что? Понравилось порево? В несколько неторопливых шагов я обошел гостя, голый и мокрый, бросив воду течь в ванной, а пар потихоньку заволакивать зеркала и стекла. Тайлер замер, стиснув руку Клэр — и это единственное, что меня волновало. Он явился отобрать ее у меня. Странная пелена перед глазами окрасила все происходящее в красноватый цвет. Еще прежде, чем Тай успел хотя бы пошевелиться в сторону выхода, я уже знал, что сегодняшнюю ночь он не переживет.  — Подойди ко мне, детка, — спокойно посоветовал я девушке, не сводя глаз с ее запястья, стиснутого Тайлеровыми пальцами. Если на этом запястье останется след, если на ней самой останется хотя бы его запах — смрад из дешевого парфюма и пота, которым он обливается прямо сейчас — я не просто убью его, а разорву на части.  — Пусти, — произнесла Клэр почти беззвучно, все еще прижимая к себе одеяло одной дрожащей рукой. В широко распахнутых голубых глазах читались стыд и ужас. Кажется, тот факт, что женишок все видел и даже не попробовал вмешаться — как следует впечатлил ее. Тайлер, растерявшийся в первую секунду, решил взять ситуацию под свой контроль и заговорил со мной как с психопатом — осторожно и ровно, походу пытаясь оттащить Клэр за свою спину.  — Тебе не нужны проблемы с полицией, верно, Роман? Это не Хемлок Гроув. Я пока никуда не сообщил и не стану, если ты просто позволишь нам уйти, тихо и без скандалов. Мы все забудем.  — Правда? — уточнил я, чуть склонив голову набок и как бы оценивая риски, но видел лишь ее одну. Она явно не верила своим ушам. Глядела на Тайлера так, будто совсем его не знает. — Думаешь, она готова все забыть? — кивнул я в сторону Клэр. Любая попытка закрыть ее от меня, каждое его прикосновение к ней, случайное и нет — делали красную пелену перед глазами гуще. Только зрению это вовсе не мешало. Оно даже обострилось. Реагируя на мой вопрос, Тайлер инстинктивно дернулся, чтобы окончательно загородить собой девушку, будто я собирался напасть на нее. Так что я был вынужден сосредоточить внимание на нем.  — Клэр никому ничего не расскажет, — пообещал Тай, мельком оглянувшись. — Да, родная? Мы сейчас уедем…  — Я не поеду с тобой, — возразил ломкий голос из-за его спины. — Поезжай один.  — Что? Клэр… Его вертлявость и нервозность все сильнее мозолили мне глаза, а вонь щекотала ноздри. Если Тайлер продолжит дышать в ее сторону, у меня резьбу сорвет.  — Ты слышал ее. Проваливай, — изображая невозмутимость, я галантно указал ему на дверь, но он продолжил пялиться на Клэр и руку ее не отпустил. Изначально я не собирался нападать, пока он так близко к ней: боялся, что Клэр тоже достанется. Выжидал. Даже пошел на хитрость: вали, мол, по добру по здорову. Но что было делать, если урод так и напрашивался? Подлетев к нему, я вцепился в кудрявые патлы, чтобы оттащить от девушки, но та взвизгнула так испуганно и отчаянно, что я невольно притормозил и оставил орущего Тайлера пытаться извернуться.  — Нет! Не нужно, Роман, пожалуйста! Позволь ему уйти! Пусть уйдет… Наблюдая за ее губами, беззвучно повторяющими «пожалуйста!», и ладонями, сложенными в умоляющем жесте, я как будто впал в транс или ступор. Что-то наподобие тумблера щелкнуло внутри, и я отключился от всего лишнего. Держал Тайлера на вытянутой руке и его возня не доставляла мне никакого беспокойства. Не воспринимал слов Клэр, не понимал, что означает прозрачная влага, наполнившая ее глаза, и почему вся она трясется. Нарастающий звон в ушах перекрыл все другие звуки. У меня зачесались десны… Все упростилось донельзя: девушка — моя собственность, мой трофей, а я никому не отдаю своё. Тайлер на нее посягнул. А еще он — свежее мясо и кровь, чтобы утолить голод. Какие могут быть сомнения? Больше не колеблясь, я рывком склонил его голову к плечу и вгрызся в глотку. Его кожа разошлась под моими зубами как масло под нагретым ножом, а затем я прокусил какой-то хрящ, пытаясь добраться до пульсирующего потока крови. Где-то истошно закричала Клэр, ее хрупкие обнаженные плечи только на секунду мелькнули перед глазами и их мгновенно залило кровью. Я легонько оттолкнул ее, чтобы не пострадала: Тайлер молотил руками и ногами как бешеный в тщетных попытках спасти свою жизнь. Я видел, как Клэр влетела в стену рядом с окном и зацепила шторы. Видел, как рухнул карниз и круглым деревянным концом полоснул ее лоб. Слышал грохот, с которым все это случилось. Девушка устояла на ногах, ушиб не кровоточил, повреждения не выглядели хоть сколько-нибудь серьезными, и все же я не мог не отвлечься. Дергающаяся жертва выскользнула у меня из рук: я позволил Тайлеру упасть на пол, и переступив через него, двинулся к Клэр. Голая, нежная, покрытая лишь кровавыми брызгами — она выглядела волшебно. Она гребаное совершенство. Награда за все, что мне пришлось вытерпеть. Я не сразу заметил, как скрючились ее пальцы, застывшие у лица, у широко раскрытого рта. Проигнорировал кошмарный вопль и нездоровый блеск затянутых слезами глаз. А когда коснулся быстро синеющего и уже вспухшего ушиба на лбу — она затряслась так сильно, что сердце сдавило от жалости. Это не отрезвило меня, но вернуло ощущение реальности. Помогло осознать, что случилось и понять, почему она боится. Однако я был слишком пьян и безотчетно счастлив, чтобы разбираться со всем этим по-человечески.  — Детка, — ласково позвал я и кончиками пальцев погладил ее по щеке, а затем скользнув ими под ее подбородок, приподнял зареванное личико повыше. — Ну-ка взгляни на меня. Черные круги ее зрачков метнулись от окровавленной фигуры на полу прямо к моим глазам. Прямо в мои объятия. Вот так.  — Не плачь. Последние слезинки скатились по ее щекам, когда Клэр моргнула, а новых не проступило.  — Не кричи. Жалобные крики остатками надорванного голоса тут же прекратились, уступив место куда более приятным звукам — бульканью и хлюпанью задыхающегося где-то позади Тайлера.  — Будь умницей, ага? Я покончу с ним, а после займусь тобой. Она словно вросла в стену и зажмурилась, ожидая конца. Моя сладкая малышка. Я обязательно займусь ею, как только избавлюсь от помех. Тай полз к выходу как червь, оскальзываясь на собственной крови, что тянулась за ним шлейфом, и зажав рукой разорванное горло. И ведь почти дополз. Я дернул его за ногу, когда он уже пытался дотянуться до дверной ручки, и медленно оттащил назад. Ублюдок очень хочет жить. Казалось бы, ничтожество, почти уже труп — а все цепляется за соломинку. Еще вчера я был на его месте. Зато теперь на своем. Он отмахивался все слабее, и мне охренеть как нравилось за этим наблюдать. Но очень уж беспокоила Клэр, ей срочно требовалось мое внимание. Она уже увидела больше, чем достаточно. Вновь вонзив зубы в Тайлерову шею, я мотнул головой и выдрал кусок плоти, чем и прекратил его слишком затянувшееся существование. Теплая кровь хлынула на меня фонтаном. Потекла по коже. Полилась на язык. Сраный голод наконец отступал. Я почувствовал себя богом и стал богом. Я могу все. Добро пожаловать в первый день нашей новой жизни, Клэр, моя милая девочка. Она была не в себе. Усадив на колени, я принялся утешать ее, слизывая с теплых ладошек кровь Тайлера, и сам был весь покрыт его кровью. Обнимал бережнее, чем если бы она была соткана из воздуха. Гладил нежнее, чем если бы у нее не было кожи. Я принес не одну жертву на пути к этому моменту. Дракон заслужил принцессу. — Тебе не жаль его, — шепнул я на ушко Клэр. — Он получил то, на что долго нарывался. Она до последнего боялась открыть глаза, но когда решилась, в мутном взгляде, обращенном на труп, сквозило безразличие. Я умею быть убедительным.  — Будь послушной девочкой, Клэр. Видишь, что бывает, если огорчить папочку? Зачем ты открыла дверь, м? Шумно сглотнув, она напряглась так, что почти перестала дрожать. Приготовилась умереть?  — Ты моя радость, — негромко успокоил я, примирительно боднув ее в висок. — Я не сержусь на этот раз. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Теперь, когда не нужно смотреть ей в глаза, чтобы внушать — отчего-то очень захотелось в них смотреть. Клэр этого желания не разделяла. И не особенно расслабилась, узнав, что смерть ей не грозит. Глупая моя.  — Есть еще одна вещь, которую нужно сделать, детка. В кармане пальто лежит твой телефон. Возьми его. Поднявшись на ноги, она молча направилась к моему пальто прямо по луже крови, в которую превратился пол. Я закусил губу, обдумывая ее прощальную речь. Ну как, блин, сосредоточиться, когда она крутит тут своим сладким задом? Я поманил ее, и она тут же безропотно вернулась на место с телефоном в руке.  — Сейчас ты позвонишь маме и спокойно расскажешь, что бросаешь университет, — наставлял я, поудобнее разместив на себе желанную попку. — И что больше не вернешься домой. Скажешь, что встретила человека, что намерена выйти за него и что вы уже на пути… ну, допустим, в Канаду. Скажешь, что очень счастлива и попросишь тебя не искать.  — Можно я скажу, что люблю ее и папу? — попросила она тоненьким надломленным голосом. О, Клэр, дурацкий плюшевый медведь. Недостаточно внушить ей не плакать, чтобы не плакала. Она, оказывается, может делать это даже без слез. Ну ничего. Я ебать какой терпеливый.  — Нет, радость, это лишнее. Ты скажешь только то, что нужно, поняла? Давай. Она закивала, как китайский болванчик, почуяв перемену в моем настроении, и немедленно подчинилась. Приложившись ухом к телефону с другой стороны, я слышал, как истерила ее мамочка. Не люблю семейные драмы. Хотя, вообще-то, миссис Хер-знает-как-там-ее с удовольствием сбыла бы дочь с рук, если бы знала кому. Я же вписываюсь в образ завидного женишка, разве нет? Ухмыльнувшись, я шепнул Клэр: «Закругляйся». Она нажала на отбой с таким кислым видом, что я невольно прижал ее к себе покрепче, опасаясь новой истерики. Почему бы ей просто не разделять мой восторг? У меня голова кружится от перспектив: мы можем делать что угодно и где угодно. Прожигать жизнь с треском и искрами, как другим и не снилось. Или я могу дать ей то, к чему она привыкла. Могу стать ее семьей. Роман Годфри — крупный бизнесмен, уважаемый человек и любящий… ну, бойфренд типа. Самый любящий. Я буду обожать свою девочку. У нее будет все, что она пожелает. Ей будут завидовать подруги. Мне совсем без разницы, как все устроить. Лишь бы она липла к моим губам так же горячо, как перед сегодняшней заварушкой. Лишь бы принимала. Вот только голод… Он же вернется. Пожалуй, стоит выяснить, что может предложить мне Прайс. На Оливии, вроде, не висят сотни убийств, но что-то же она жрет. Недостаточно потихоньку посасывать Нормана, чтобы оставаться в адеквате.  — Я все еще нравлюсь тебе, правда? Скажи, что нравлюсь. Болезненный и безучастный взгляд голубых глаз потеплел, ненадолго встретившись с моим. Щеки Клэр порозовели, как тогда, в баре, когда она рассказывала о побеге с Тайлером.  — Ты мне нравишься, — робко призналась девушка.  — Мало, — я остро почувствовал, что мне этого мало. Она должна сохнуть по мне. Скучать, пока меня нет, ревновать и постоянно хотеть. — Ты без ума от меня. Скажи, что любишь. Прикусив щеку изнутри, она покраснела еще гуще и уставилась куда-то на свои руки. Я сгреб их интуитивно, заледеневшие, и пробовал отогреть, сам переживая, как сопливый ребенок. Тогда Клэр посмотрела мне в глаза. И я не то что моргать — дышать перестал: призывные взгляды кур из Хемлок Гроув не шли ни в какое сравнение с этим. Мечтательный взгляд довольной Литы не шел ни в какое сравнение с этим.  — Я люблю тебя, Ром.

▶The Black Queen — That Death Cannot Touch

Торопливо собираясь, Клэр оделась слишком легко для января, и пусть я ненавидел крышу над головой в дороге в ясную погоду, без разговоров сотворил из Ягуара тесный душный пузырь. Не так уж плохо, на самом деле. Совсем даже неплохо. Тем более, что я тоже напялил только джинсы.  — Куда ты меня везешь? — уточнила девушка, встревоженная суетой и поспешным отъездом. Ей-богу, она похожа на игрушку. Няшную такую, с большими блестящими глазками — у нищих кастратов принято дарить такие подружкам в День святого Валентина. Спасибо, что подарил мне ее, Тай. Она бесценна. А ты гори в аду, гнида.  — К одному Айболиту, детка. Он латает плюшевых медведей. Знакомый черный Шевроле Экспресс как раз проехал мимо в сторону Джонстауна: люди Прайса прибирали за мной, где бы я ни останавливался. Клэр вопросительно буркнула что-то еще, но внятно переспрашивать не стала. Ей требовалась моя поддержка, я чувствовал это, но терпеливо ждал, пока несмелая ладошка подползет поближе. А ползла она чертовски медленно. Думал, психану, сверну на обочину и затискаю.  — О чем ты думаешь? — спросила девушка. Болтушка. Молчание наверняка ее нервирует.  — Я? О твоей маленькой мокрой киске. Моментально вспыхнув, Клэр вознамерилась одернуть руку, но я вовремя перехватил ее и водрузил себе на колено.  — Что? Было бы лучше, если бы я соврал? Все еще прохладные девичьи пальцы пошевелились под моей рукой, но вырываться не стали.  — Нет, — наконец тихонько произнесла Клэр.  — Не слышу.  — Нет! — повторила она громче и уставилась на меня почти сердито, правда сразу же замялась вновь. — Мне нравится, что ты думаешь… о ней. И что же ты о ней думаешь? Пришлось изрядно поднапрячься, чтобы поймать нужную волну. Под литрами крови Тайлера слабый след эмоций Клэр совсем не ощущался. Кажется, она заинтригована. Но до смерти боится. Но любит. Нахуя девочкам чувствовать так много всего сразу? Мне нужна еще хоть капля, чтобы разобраться и ответить правильно. Вдруг ей хочется, чтобы я сказал типа: «она красивая, я люблю тебя, давай целоваться», а я щас ляпну: «хочу вылизать ее и отодрать до полуобморока»? На всякий случай я ответил нечто среднее, чтобы и Клэр не шугать, и заявить о своих потребностях четко.  — Хочу поцеловать ее. Да ну нахер, надо было напролом, как привык. Я с ней как домашний щеночек: не понимаю, что говорит, не понимаю, где метить, боюсь, пускаю слюни, и хочу, чтобы меня любили. Она сбежит от меня такого даже под внушением. А мне надо, чтобы осталась без. Чтобы поняла, что меня не нужно бояться, а нужно любить, я же не плохой, просто… особенный.  — Ром? — ее голос внезапно ворвался в мои мысли и привел в чувство. Из-за постоянного голода я и забыл, как это — вечно думать о какой-то херне.  — Я тоже этого хочу. Позабыв о дороге, я залип на Клэр, как загипнотизированный: нет, как с Литой с ней не будет. Она другая. Я сорвал гребаный куш. Девчонка смотрела на меня исподтишка, но так, что я ощутил себя голым. А это уже по мне. Так я привык.  — Ближе, — потребовал я, кивнув на ее ладонь. Клэр поняла правильно — накрыла ею мою ширинку и чего-то там аккуратно жамкнула. Разноцветные круги поплыли перед глазами, а смотреть я пытался и за ее рукой, и за ее киской в синих джинсах, и за дорогой одновременно, а до Хемлок Гроув переть еще минут десять. Сраных. Десять. Минут. Захлопнув за ней дверцу пассажирского, я повел Клэр прямиком к парадному входу в «Белую башню», где столбом стоял охранник и туда-сюда расхаживал Прайс, поджидая меня.  — Роман! — рявкнул он, шагнув навстречу. — Если ты думаешь, что я всесилен, то глубоко ошибаешься…  — Здорово, Фрэнсис, — подмигнул я охраннику, которого вообще-то зовут Джон, и совершенно не обращая внимания на раскудахтавшегося Прайса, прошел в холл.  — …Ты должен был позвонить раньше! — не отставал Прайс. — После всего, что ты устроил на Мауи…  — Привет, детка, — кивнул испуганной секретарше на ресепшене, но осекся и обернулся к Клэр. — То есть, Мэгги. Это секретарша, — объяснил я ей.  — …Ты звонишь посреди ночи и говоришь, что у тебя труп на краю Пенсильвании и раненая девчонка, — как ни в чем не бывало зашипел петух-наседка, чтобы не услышала Мэгги, и нырнул за нами в лифт.  — …Что ты творишь? Ты полуголый и весь в крови, вернись и внуши Маргаретт…  — Ой, уймись, а? — устало перебил я. — Ты, кстати, выглядишь как говно. Он и вправду похож на назойливое, прилипшее к ботинку говно: лохматый, похудевший, с мешками под глазами, но как всегда в костюме и при галстуке.  — Твоя Маргаретт чего только здесь не видела, ей платят за молчание.  — Это твоя кровь? Ты тоже ранен?  — Нет, не моя. Проведя пальцем по животу, я сильнее измазал его в подсохшей липкой крови и предложил Прайсу:  — Хочешь? Не переживай, малышка, он гей, — успокоил я Клэр, которую ни разу это не успокоило: она смотрела во все стороны круглыми глазами, намертво вцепившись в мою руку, и тряслась, как овечка на заклание.  — Что с девушкой? Она под внушением?  — Отвали, Прайс, твое дело — лечить, — напомнил я, и потянул ее за собой из лифта.  — Сначала я должен ее осмотреть, — тявкнул Прайс, топая следом, пока я не обернулся к нему, резко затормозив перед дверью смотровой.  — Разве я сказал, что ты должен начать прямо сейчас? Жди здесь, — приказал я, и втащив Клэр внутрь, закрыл дверь прямо перед надоедливым Прайсовым носом. Развернувшись к девушке, я наконец взял растерянное личико в ладони и как следует впился в мягкие губы.  — М… Ром, — замычала она сквозь глубокий затянувшийся поцелуй, вяло уворачиваясь. — Где мы? Зачем?  — Я все расскажу, ладно? Но потом. — Подхатив ее на руки, я уверенно двинулся к какой-то кушетке. — Расслабься, ну же… Здесь нам никто не помешает. Лежа на спине, сбитая с толку и раскрасневшаяся, Клэр казалась такой уязвимой, что я чуть не замурчал от умиления. Пришлось немного усмирить свой нрав и опять начать нежничать. Снаружи вежливо постучали, и голос Прайса позвал меня максимально злобно — насколько вообще возможно для манерного коротышки-азиата — но я только покачал головой и шепнул девушке «не обращай внимания», стягивая с нее одежду так медленно и осторожно, будто не трахаться с ней собирался, а купать малыша. Прогнувшись в пояснице, Клэр выдохнула громко и протяжно, но вполне одобрительно, когда я сам развел ее ноги в стороны и нырнул между ними. Вот бы знать, сравнивает ли она меня с Тайлером. Делал ли он такое вообще? Черт. Прежде, чем требовать этого от нее, я должен сам забыть урода, Литу, и похоронить всю эту историю. Я хочу начать сначала сейчас, когда втюрился как придурок. И никому не позволю мне помешать — ни живому, ни мертвому. Поддавшись инстинктам, я погрузился во влажные складочки языком, раздвигая их, изучая, смакуя вкус и запах. Мое. Теплая, податливая, сладкая — ее киска щедро источала смазку, как бы сильно ни волновалась при этом девушка, и я жадно втягивал ее, совершенно невменяемый. Все время приходилось одергивать себя, чтобы не напирать и не кусаться: я наблюдал за реакциями Клэр исподлобья, не мигая, и постепенно она доверилась мне окончательно.  — Е-еще вот так… Роман, — шепотом попросила она, уже не сжимая побелевшими пальцами края кушетки, а бессознательно скользя ими по животику, то напрягающемуся, то оседающему.  — Умница, — похвалил я, зарываясь между аппетитных булочек, чтобы вновь пройтись языком от одной дырочки к другой и выше, чтобы всосать упругий сгусток, прижать его губами, ласково терзать и массировать.  — Аай! — вскрикнула девушка, сильнее выгнув спину, и я подхватил ее бедра, хотя вообще-то был не против, чтобы она попробовала меня ими удушить. Блять. Она восхитительна. Осторожно заведя их себе на плечи, я неумолимо продолжил. Руки сами потянулись к ширинке, чтобы ослабить давление, но спустя пару секунд я уже вовсю дрочил, хоть и не собирался тратиться на это. Хочу ее долго и медленно. Собственный сдавленный рык мешал слушать ее всхлипы и короткие тихие стоны, которые я стремился услышать. Мучительно захотелось попробовать чувства Клэр на вкус, узнать о чем она думает, сходит ли с ума прямо сейчас, как я схожу. Снаружи снова постучал Прайс. Негромкий стук отдавался в ушах. Тук-тук-тук, — так пульсирует кровь под тоненькой нежной кожей. Я могу узнать наверняка. Я могу ощутить ее в собственных венах. Нащупав лезвие в кармане спущенных джинсов трясущейся рукой, я развернул его, и провел по бедру Клэр с внутренней стороны. Мягко, нежно, неторопливо, но она закричала. Кровь проступила по всей длине пореза. Круглые тяжелые бусины. Сдавив ее ноги в тугие кольца своих рук, я обездвижил Клэр достаточно, чтобы не позволить бусинам скатиться на кушетку. Я слизал их. А потом снова слизал. А потом зубы вдавились в рану, углубляя ее, продвигаясь к бурному потоку, грохочущему как метроном. Девушка дергалась истово, тянула меня за волосы, отталкивала, но вырваться не получалось. Я слышал визг, чувствовал, как ей больно, но остановиться не мог. Мне стало по-настоящему страшно. Я умолял Прайса помешать мне убить ее, но ни он, ни Клэр этого не слышали. Я перестал соображать. Включился только тогда, когда меня рванули за руки и оттащили от нее силой. Двое охранников волокли меня куда-то назад, и я не сопротивлялся. Мимо проплыла разбитая дверь, осколки распороли болтающиеся на мне джинсы и поцарапали ноги. Я неотрывно смотрел на Прайсову спину, скрывшую от меня Клэр. Она больше не извивалась и не билась — она вообще не двигалась. Даже не издавала никаких звуков.  — Пустите меня, — приказал я и не узнал свой голос. Охранники затупили. Я сейчас отшвырну их в стороны, как сраные кегли.  — Отпустите его, — повторил за мной Прайс. — Ты в сознании, Роман?  — Да, — ответил я, поднимаясь на ноги, и поволок их обратно в смотровую, ватные, негнущиеся, на ходу подтягивая джинсы. Я боялся подойти. Я давно ничего так сильно не боялся. Оцепенел в двух шагах от Прайса, не смея заглянуть ему за плечо. Вот и все. Вот он я. Кровожадный монстр, не способный контролировать себя, даже когда сыт. Жестокая тварь, отчего-то решившая, что может жить как человек. Во второй раз трясти за плечи безжизненное хрупкое тело и умолять очнуться я не смогу. Не хочу видеть ее побелевшее лицо. Не хочу видеть ее в каждой случайной телке. Все эти мысли пронеслись в моей голове кометой. Все, что случилось между нами, каждое воспоминание о Клэр пригвоздило меня к полу.  — Я убил ее?  — Нет. Но ты повредил ей бедренную артерию, — спокойно отчитался Прайс, затягивая на ее ноге какой-то жгут. Сфокусировавшись, я узнал свой ремень. Обыкновенный кожаный ремень. Он пытается спасти Клэр вонючим ремнем, который я носил с джинсами.  — Ты что, блять, делаешь? Помоги ей! — Не помня себя от тонны нагромоздившихся эмоций, я подскочил к Клэр, потрогал ее за руку, погладил лицо, плечи, понятия не имея, что делать и как помочь. — Слышишь? Спаси ее!  — Не ори, Роман, я как раз этим и занимаюсь. Но если ты будешь мешать мне работать, она умрет от кровопотери. Сейчас, судя по всему, ситуация не критичная, тебя оттащили вовремя. Обычно человеку с порванной бедренной артерией хватает двух минут, чтобы умереть.  — Клэр… Клэр, малышка…  — Девушка без сознания, Роман. Помоги уложить ее на каталку. Я распоряжусь подготовить четвертую операционную.  — Она потеряла очень много крови? Она в обмороке, да?  — Нет, не думаю… Как я уже сказал, кровопотеря незначительна. Ты упырь, Роман, но слава богу, недалекий. Похоже, ты пережал ее бедро, пытаясь обездвижить, и тем самым препятствовал кровавому фонтану. И эта гематома у нее на голове… Нет, я совсем не уверен, что причиной потери сознания в данном случае является кровопотеря.  — Но она в отключке! Она же почему-то отключилась? — допрашивал я, осторожно укладывая Клэр на каталку, подогнанную Прайсом.  — Возможно, от страха. Она боится крови?  — Нет! Не знаю! Твою мать, откуда я знаю? — орал я, шагая за ней в сторону коридора.  — Но упырей-то она уж точно должна бояться, — заметил Прайс, как всегда невозмутимый, будто у него на каталке не живой человек, а дохлая подопытная лягушка. — Тебе нельзя в операционную.  — Иди в жопу! Она чуть не умерла, ты не вдупляешь? Я от нее больше ни ногой, — стиснув обмякшую ладошку крепче, пообещал я не столько Прайсу, сколько Клэр. — Ей холодно. Руки холодные. Нужно укрыть чем-то… Снимай пиджак!  — Операция несложная. Пройдет быстро, — сказал он подозрительно мягко и поглядел на меня как-то снисходительно. Чертов гомик. — Если хочешь помочь, займись охранниками и Маргаретт. А я подлатаю Клэр. Почти три часа я не знал, куда себя деть. Метался по Прайсову кабинету, и даже пить не мог, хотя нашел какое-то вишневое девчачье пойло в стеклянном графине — типа амаретто или что-то такое. Поразмыслив, я даже принял душ в лаборатории на одном из нижних ярусов — вдруг Клэр придет в себя быстро, а я весь в крови, в слезах, в соплях и хер знает в чем еще? Когда Прайс наконец явился, я чуть дух из него не вытряс за то, что набрехал:  — Это по-твоему быстро, членосос? Где она? Как она? — возопил я, схватив его за грудки и впечатав в стену.  — Отпусти, Роман, — вздохнул он, но не стал как обычно угрожать Оливией, охраной или релаксантом. Может, устал или больной. — Клэр в порядке, все прошло безупречно. Полностью придет в себя через несколько часов, если конечно…  — Что? Если что?  — Откуда у нее ушиб на голове? Она пришла сюда на своих ногах, но полностью ли была адекватна?  — Она была в порядке, только испугалась. Все было хорошо, я уверен.  — О порезе на плече спрашивать не буду, скажу только, что его следовало бы сразу зашить, теперь останется рубец…  — Ты сказал, что она может не прийти в себя.  — Сядь, Роман.  — Мне нужно к ней.  — Клэр отходит от наркоза, она не услышит тебя, а если и услышит — пока не узнает. Присядь, нам нужно поговорить. Выпьешь что-нибудь?  — Я не пью такую… Такое. Говори быстрее, я должен быть рядом с ней, — поторопил я и садиться не стал.  — Ты хочешь, чтобы она полностью поправилась?  — Конечно, блять, я этого хочу!  — Тогда будет разумно погрузить ее в искусственный сон на недельку-другую.  — Что? Почему?!  — Я не знаю, что успела увидеть Клэр за время вашего знакомства, но… Полагаю, нечто такое, что серьезно навредило ее психике. Скорее всего, после пережитого ей только и нужен был повод, чтобы отключиться — так сознание спасается от перегрузки. Ты дал ей этот повод — поранил и до смерти напугал. Ей нужен отдых, Роман. И в дальнейшем, возможно, помощь хорошего психоаналитика.  — У нас нет столько времени. Я собираюсь увезти Клэр отсюда.  — Куда?  — Не знаю. Куда-нибудь. Я не намерен задерживаться в этой дыре.  — Эта дыра — твой дом. А вот эта конкретная дыра, — развел руками Прайс, — твоя компания. Восемнадцать тебе исполнилось несколько месяцев назад, Оливия управляет «Годфри индастрис» незаконно. Акционеры совсем не в восторге, никто ни разу не видел ее на совещаниях. Они поделят компанию.  — Мне плевать.  — Смею напомнить, что эту компанию тебе оставил отец. Я стоял у истоков «Белой башни». Основать такую махину и заставить ее работать было непросто. Это его наследие, Роман, а затем и твое наследие. Возможно и ты когда-нибудь оставишь ее своим детям. Не делай того, о чем пожалеешь.  — У меня больше не будет детей.  — Хорошо. Как ты планируешь жить? Чем будешь питаться? Клэр надолго не хватит. В считанные мгновения оказавшись рядом с Прайсом, я схватил его за горло и без труда приподнял над креслом.  — Скажи о ней еще что-нибудь в этом духе и я сверну тебе шею. Во второй раз предупреждать не стану, понял? Швырнув его обратно, чтобы откашлялся и отдышался, я медленно подошел к окну. Отсюда видно весь Хемлок Гроув до самой границы леса. Крошечный серый убогий городок, который я ненавижу с детства. Чтобы остаться здесь, нужен повод посерьезнее, чем деньги.  — Чем ты кормишь мою мать? Что она жрет?  — Она не убивает людей, если ты об этом, — отозвался Прайс, отдуваясь и шурша за моей спиной. — Разве что ради забавы.  — Что тогда?  — Это еще одна причина, по которой тебе лучше остаться здесь. Я создал аналог человеческой плоти и крови — нутриент, специально для Оливии и тебя. По сути он состоит из биологических отходов.  — Падаль?  — Да. Но я поставил эту падаль на поток и в ней не бывает дефицита. Это не то же самое, что питаться живыми людьми, но ты всегда будешь сыт. Сможешь жить почти нормальной… ммм… неестественно долгой человеческой жизнью. Наверное, это то, чего я искал… Но почему так хуево? Задрипанная гнилая дыра. Надеюсь, однажды она провалится в ад целиком. Вместе со мной.  — Ты вылечишь Клэр?  — Я смогу наблюдать ее постоянно, если вы останетесь. Подумай. Без нормального питания ты рано или поздно сорвешься и убьешь ее. И не только ее.  — Я обдумаю, — согласился я обернувшись и направился к двери. Хочу быть с Клэр сейчас. Должен быть с ней.  — Зачем она тебе, Роман? Мне казалось, беспорядочные связи тебя вполне устраивали. Ты же понимаешь, что постоянные, стабильные отношения с хищником высшего порядка неизбежно оставят на ней след. И даже я не могу предсказать, какой.  — Без нее я не буду жить ни здесь, ни где-либо еще. Я не Оливия. Столетия голода, крови и грязи меня вообще не соблазняют.  — Да, ты определенно не Оливия, — услышал я затихающий голос Прайса, уже выйдя из кабинета.

▶Moderat — Out Of Sight

Клэр спала две недели. Я отлучался, чтобы подготовить дом, который купил еще перед смертью Литы, но так и не успел в нем пожить. Отлучался, чтобы уладить дела с акционерами «Годфри индастрис» и официально принять на себя управление компанией. Отлучался, чтобы встретиться с Оливией, пока она сама меня не нашла. Я поприветствовал ее, как полагается любящему сыну, и пожелал ей поскорее сдохнуть худшей из смертей. Обустройство жизни в Хемлок Гроув, и особенно жизни Клэр, потребовало времени, денег и связей, но я был рад заняться хоть чем-то, пока она спит. Мы с Прайсом задумали обставить ее появление в городе как результат аварии на лесной дороге. Машина действительно будет разбита, так что полиции будет что написать в отчетах. Документы Клэр я уже уничтожил. Согласно легенде у нее амнезия, так что я дам ей новое имя. Оставалось лишь дождаться, пока девушка очнется. В неярком утреннем свете она была прекрасна, как картинка. Я никогда не уходил по утрам и не занавешивал окна, чтобы тени не мешали любоваться ею. Вновь и вновь я обдумывал, что скажу, когда Клэр проснется, и все равно оказался к этому не готов. Она открыла глаза, проморгалась, и слабо пошевелила пальцами на руке — и выглядело это скорее как судороги, чем как сознательное движение. Прайс предупреждал, что она не сразу почувствует свое тело.  — Привет, — шепнул я, поглаживая ее по волосам. Я лежал рядом. Я часто лежал рядом с ней и обнимал, надеясь, что она почувствует. Губы Клэр беззвучно шевельнулись — я прочел по ним свое имя. Ее взгляд медленно становился осознаннее. Я ждал, что она испугается и закричит, когда сможет. И приготовился, что это будет болезненно. Но девушка не испугалась, в ее глазах читались только обреченность и нежность. Внушение все еще работало.  — Я скучал, малышка. Чуть вытянув губы, я оставил на ее лбу невесомый чмок.  — Я тоже, — шепотом отозвалась она. Я собирался с духом, чтобы познакомиться с Винтер Дженьюари, и искренне считал, что так будет лучше. Пусть знает меня человеком. Пусть забудет все те ужасы, что пережила. Она останется собой, я знаю, хоть Прайс в этом и усомнился. А если он прав, и Клэр изменится — я приму ее такой, какой она станет. Полюблю Винтер. Винни. Как Винни-Пух. Дурацкий плюшевый медведь.  — Сейчас ты закроешь глаза, детка…  — Не надо… — это последнее, что успела сказать Клэр в своей недолгой жизни.  — …А когда, мгновение спустя, откроешь — не сможешь вспомнить, как тебя зовут. Ты в Хемлок Гроув проездом. Попала в аварию недалеко от города, ударилась головой о руль и отключилась. У тебя нет ни семьи, ни друзей. Ты не вспомнишь откуда ты, где училась, чем занималась. Не вспомнишь Тайлера, не вспомнишь меня. Ты будешь знать, что на прошлом месте у тебя не складывалось, и тогда ты решила перебраться. И еще… Ты очень любила цветы и мечтала о работе, связанной с ними. Об этом ты вспомнишь.

Конец второй части