▶Radiohead — There There
Надежно пристегнутая ремнем безопасности, я опустила затылок на спинку сиденья Ягуара и закрыла глаза. Яркие круги света закружились перед ними в тошнотворном хороводе. Я отчетливо слышала, как кровь циркулирует внутри моей головы и отдается во лбу медленной пульсацией. Терпимо, если не двигаться. Ветер дул в лицо, но не сильно, не как обычно. Я подозревала, что Роман ведет очень медленно, но не смогла открыть глаза, чтобы убедиться: беспокоилась, что укачает. Сейчас я должна бы видеть серую колею лесной дороги с темно-зеленой каймой травы, кружевные тени высоких крон, белые облака в голубом небе, легкие, как сахарная вата… «Твоя вина». Смутно знакомый голос прозвучал за спиной неожиданно, как выстрел, и отдался такой же болью в висках. Нет! Не моя вина. Конечно, не моя. Я ничего не могла сделать. Пожалуйста, уйди, он ведь услышит! «Помнишь тот бар? Тебе не следовало покидать его с ним. Смотри, чем это обернулось». Съежившись на сиденье, я старалась сделаться как можно меньше. Может быть, если игнорировать человека за спиной — он исчезнет. «Смотри». Только бы не услышал Роман, только бы не услышал! Серая лента поплыла перед широко распахнутыми глазами. Я покосилась на Романа и улыбнулась ему. Он ответил мне тем же — по пояс нагой, расслабленный и довольный, от ремня на низко сидящих брюках до самого носа измазанный свежей блестящей кровью: ровные зубы хищника оголились в беззаботной мальчишеской улыбке. Я потянулась к нему, и он слегка наклонился, чтобы дотянулась. Неотрывно глядя на дорогу мутно-кайфовым взглядом, он очевидно смаковал ощущение теплого, влажного языка, что заскользил вверх по его щеке, слизывая кровь. Роман так любит эту ласку. Так любит сам слизывать с меня кровь. Иногда и мою кровь. — Малышка, — мурлыкнул он влюбленным шепотом и многообещающе коснулся моих губ своими, прежде чем вновь сфокусироваться на дороге. Соленая с отвратительным металлическим привкусом кровь ощущалась на языке так ярко, будто я пила ее жадными глотками. Кровь моего несостоявшегося мужа, что сейчас дергался в судорогах на заднем сиденье, видимый только мне. «Посмотри на меня!» Я вскинула руки к ушам, чтобы закрыть их, но спохватившись, сделала вид, что заправляю за них мешающие пряди волос. Роман нетерпеливо поглядывал на обочину в поисках удобного места, чтобы свернуть в лес и припарковаться. Ему хотелось продолжения. «Смотри, что ты наделала!» Лишь на секунду задев взглядом зеркало заднего вида, я задохнулась от ужаса, будто наблюдала эту картину впервые. Молодой парень смотрел перед собой пустыми, остекленевшими глазами, обмякнув на заднем сиденье в неестественной позе. Кудри липли к еще мокрому от пота лицу, но застывшие руки уже не пытались зажать разодранное горло с вырванными кусками плоти. Кровь пропитала одежду до черного глянцевого блеска. Белые губы судорожно шевельнулись в последний раз: «Твоя вина». — Нет! Нет! Не моя! — Винни? — Роман! Я не виновата, я ничего не могла сделать, клянусь! — Что сделать, детка? — Не помню! Я хочу домой! Я просто хочу домой! Он рывком притянул меня к себе, обхватив руками, и я разревелась так, как давно уже не ревела. Хотелось кричать, кого-то звать, трясти Романа за плечи, но мои ослабшие руки скребли их не сильнее, чем кошачьи лапы, лишенные когтей. — Тише, родная. Ты уже дома. Погляди вокруг, ты дома. Видишь? Я не поверила. Не могла поверить. Мы только что катили по лесной дороге с трупом незнакомца на заднем сиденье. Незнакомца! Я не знаю его! Нет, не знаю! Детали услужливо ускользали, просачиваясь сквозь крупное сито памяти, но соленое послевкусие страха и слез никуда не делось. Мгновение назад мне казалось, что выхода нет и я никогда уже не попаду домой, а сейчас я дома, в нагретой кровати, в объятиях любимого. Пусть так и остается, пожалуйста. — Ты уснула еще в машине. Я принес тебя сюда и уложил. Тише-тише, — сбивчиво шептал Роман, через слово целуя меня в макушку. — Следующий сон обязательно будет хорошим. — Я больше никогда не буду спать! — Шшшш… Сейчас глубокая ночь, и ты все еще очень слаба. Засыпай, Пух. Перекатившись на спину, Роман удобно расположил меня на себе, осторожно ерзая и поправляя, чтобы я ненароком не сползла, и принялся медленно гладить. Поначалу я вцепилась в него руками и ногами так сильно, как только смогла, вжалась щекой в его плечо и старалась как можно меньше моргать, чтобы вновь не провалиться в кошмар случайно. Но усталость неуклонно давила на веки, а дыхание Романа, ровное и глубокое, убаюкивало. Бороться с забытьем — все равно что пытаться устоять на краю обрыва, качаясь на одной ноге, когда тебя в него толкают. — Что если я не смогу проснуться?.. «Значит я проберусь в твой сон, сожру все, что помешает, и вытащу тебя». Моя голова наверняка набита чугуном — такая она тяжелая, и поднять ее, чтобы посмотреть на Романа и убедиться, что он действительно произнес то, что мне показалось — так и не получилось. Я упала с обрыва.▶Radiohead — In Limbo
Щекотливые прикосновения кончиков пальцев гоняли по вновь чувствительной коже мурашки. Я улыбнулась сквозь сон. Я скучала по этим прикосновениям. Что бы там ни творилось с Романом в последние две недели — это прошло. Наверное, прошло. — Привет. — Привет, Ром, — отозвалась я и с удовольствием протолкнула ладошку под его спину, чтобы обнять, но от поцелуя увернулась. Во рту у меня точно кто-то умер и теперь разлагается. Громкий хмык вибрацией прошелся по моей щеке, лежащей на его груди. — Как самочувствие? Лениво пошевелившись, я пришла к выводу, что чувствую себя нормально. — Отлично. — Тогда самое время отнести тебя в ванную, чтобы больше не уворачивалась. Пожалуй, я даже присоединюсь. — Ты хочешь со мной? — разволновалась я. — Погоди, я уже могу ходить, уверена, что могу. Игнорируя смущенный лепет, щекочущий ему ухо по дороге в ванную, Роман усадил меня рядом с умывальником и дал в руки зубную щетку. — Не ступай на пол, холодный, — предупредил он, легонько ущипнул меня за подбородок большим и указательным пальцами, а затем направился к душевой кабинке, огороженной матовым стеклом. Босые ноги шлепали по темной плитке не спеша, застежка ремня позвякивала, повинуясь пальцам Романа, раздевающегося на ходу. Я опустила ладонь на металлическую ручку над краном раковины без проблем, сразу, и та поддалась. После «электрического стула» начинаешь особенно ценить такие вещи, как контроль над собственным телом. В раковине и в душе вода зашумела одновременно. Помочив щетку, я выдавила на нее немного зубной пасты из тюбика, что стоял неподалеку, и как всегда вовремя, заговорила. — Доктор назначил мне какие-нибудь новые таблетки? — Вообще-то, уколы, — ответил Роман после недолгой паузы. Он пристально наблюдал за моим лицом, возвращаясь. — В чем дело? Ты слишком большая девочка, чтобы бояться уколов. Отрицательно покачав головой в знак того, что не боюсь, я принялась чистить зубы, стараясь закончить как можно скорее, ибо делать это под внимательным взглядом Романа — мягко скажем, не удобно. — Ты как будто расстроилась. Мятную пену, заполнившую рот, я сплюнула, но что сказать — не знала. Конечно, я расстроилась, еще бы. Каждый визит к доктору Прайсу влечет за собой несколько часов в коматозе. — Теперь мне придется регулярно ездить в «Белую башню», да? — смиренно спросила я, очень надеясь, что не выгляжу капризулей. — С чего вдруг? Курс лечения предусматривает всего три укола, медвежонок. Один из них Прайс сделал вчера, так что осталось два. — Я ничего не чувствую, — и действительно не чувствовала никакого эффекта. Разве что, сразу после «электрического стула» необычайно болела голова: раньше, как правило, она просто пустела. — А второй уже сегодня? — Нет, через три дня. «Три дня нужны, чтобы совсем оклематься» — догадалась я. — Думаю, мне есть чем тебя порадовать, — ловко подхватив меня под коленки, Роман приподнял их и потянул на себя. Я проскользила к краю мраморного столика на заднице и не грохнулась с него только потому, что Роман вклинился между моих ног и удерживал. Щетка полетела в раковину из онемевших пальцев, а случайный прерывистый вдох, который потребовался, чтобы оставаться в сознании, походил на свист. Боже, как стыдно. Когда я научусь заигрывать вместо того, чтоб впадать в предынфарктное состояние от его приставаний? Маленькая ухмылочка на его лице расползалась в коварную улыбку по мере того, как мое заливалось удушливой краснотой. — Вообще-то, я имел в виду другое, сладкая, — лишь дождавшись, пока я как следует прочувствую жгучее смущение, мягко объяснил он. — «Электрического стула» отныне можно не бояться. Он тебе больше не нужен. — Ты серьезно? Роман, ты не шутишь? — Серьезней некуда. Позабыв обидеться, я взвизгнула от счастья и облегчения, обвила доброго вестника конечностями, и по воздуху переместилась с туалетного столика ванной прямо под тропический ливень Ланаи. Вечером того же дня, устроившись на коврике в гостиной со стаканом холодного сока, я размышляла о том, как быстро черные полосы в жизни сменяются белыми. Прямо как коврик, на котором я сижу — черно-белый. Затылок Романа покоился у меня на бедре, я рассеянно почесывала его волосы одной рукой, и поминутно глядела на розетку — маленький белый квадрат в стене низко над полом. Стоило мне отвести взгляд и притвориться, что я не обращаю на нее никакого внимания, розетка начинала едва заметно шевелиться. Боковым зрением я всегда это подмечала, но никак не могла поймать ее с поличным. Но однозначно смогла бы, если бы действительно постаралась. Игра в гляделки казалась мне забавной и очень домашней. Роман выглядел совсем беззаботным и то и дело впадал в дрему. Я не давала ему уснуть окончательно из чистой вредности, «случайно» поеживаясь или громко зевая. Он такой милый, когда сонный. — Ром? — Ммм? — Спасибо, — низко склонившись над его лицом, я чмокнула упрямо вздернутый нос, и поспешила распрямить спину: во-первых, потому что она заныла, скрюченная полукругом, а во-вторых, потому что не хотела надолго выпускать из виду розетку. — За что? — поводив сжатыми губами, он шмыгнул носом, будто сгоняя с него муху. — За этот волшебный день. Обещай, что однажды мы вернемся на Ланаи и все повторим. Я почувствовала на себе пронзительный, буквально осязаемый взгляд Романа, но розетка почти шевельнулась у меня на глазах, и вновь упустить момент было бы обидно. — Обещаю, — произнес он как-то особенно ласково, и немного погодя, плавно сел рядом. — На что ты смотришь, Пух? — На розетку. Мне кажется, она движется, только теперь, когда и ты на нее смотришь, она будет вдвое осторожнее. — Ничего… Это ничего, — тихонько успокоил Роман. — Пойдем наверх, я что-то совсем отключаюсь. Поднявшись на ноги, он помог мне встать и повел за собой. Я держалась за его руку обеими своими, и нехотя шагая по лестнице, все же исподтишка следила за белым квадратом в стене: может быть сейчас, когда в гостиной никого, мне повезет? Что-то крошечное и быстрое закопошилось в глубине розетки, а секунду спустя многоногие пауки расползлись из нее черными цепочками в разные стороны. Ахнув, я ускорила шаг, а после и вовсе побежала, обгоняя Романа. В пятницу позвонила Тара. Снедаемая чувством вины за то, что так долго не отвечала на ее звонки, я первым делом рассыпалась в извинениях и заверила, что не общалась не только с ней, а вообще на время абстрагировалась от внешнего мира. Все еще подозрительным, но вроде бы беззлобным голосом она предложила пообедать в «Ed's», и я с радостью согласилась, уверенная, что Роман тоже с удовольствием рванет куда-нибудь из дома, пока меня не будет. Есть в этом доме, наполненном строгими линиями, темными деталями и умной техникой что-то гнетущее, когда сидишь в нем целыми днями. — Роман! — громко позвала я с кухни, не уверенная, впрочем, что он услышит: звукоизоляция здесь превосходная, а он собирался бриться. Я пролистывала каталог цветов, что прислали с работы для ознакомления, и тайком посмеивалась, что в Хемлок Гроув кто-то пользуется почтой для доставки по городу — когда Роман, наполовину выбритый, скатился по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки и влетел в кухню. Круглые испуганные глаза немедленно отыскали меня в обстановке, застывшую в удивлении перед таким появлением, и громко выругавшись, он вздохнул с неприкрытым облегчением. — Что-то случилось? — встревожилась я. Может, в ванной тоже завелись пауки? — Нет, — покачал он головой, и схватив салфетку, вытер с лица клочки пены для бритья. — Ты звала меня, детка? — Звала. Просто на всякий случай. Я не надеялась, что ты услышишь, и уже собиралась подняться к тебе сама. Извини. Соскользнув со стула, я подошла к Роману и обняла, с жалостью и невольной смешинкой заглядывая в зеленые глаза. И чего он так переполошился? — Я вот о чем хотела поговорить, — начала я издалека, примирительно почесывая его спину поверх майки. — Тара звонила. Они с Эшли собираются пообедать в «Еd's» и приглашают меня присоединиться. Ничего, если я съезжу на пару часов? — Не думаю, что это хорошая идея, Пух. — Почему? — Я хотел, чтобы мы провели остаток отпуска вдвоем, — пояснил он, тщательно подбирая слова. — Мы могли бы… Ммм… Развести костер на заднем дворе сегодня, «и сжечь в нем твой телефон» пожарить зефир или что-нибудь… — Но я не задержусь, обещаю. Мы все успеем. Пожаааалуйста… Задрав голову кверху, я сверлила его жалобным взглядом, продолжая почесывать. Роман никогда не запрещал мне видеться с подругами, хоть и относился к ним прохладно. Строго говоря, он вообще мало что мне запрещал: просто не приходилось, потому что я и не думала выбираться куда-нибудь без него, если не считать работы и редких девчачьих посиделок в «Ed's». — Ну… Почему бы тебе не взять меня с собой? Я сто лет одноклассниц не видел. «И не видел бы еще двести». — Хочешь? — удивилась я. — Уверен? — Мы едем или нет? — спросил Роман нетерпеливо и раздраженно, но раздражение скорее напоминало ворчание затисканного кота, чем настоящую злость, и я совсем не волновалсь. Наоборот, его нежелание разлучаться даже на пару часов вызвало у меня такой приступ нежности и обожания, что мне уже и самой никуда не хотелось ехать. Боже, пусть те недели отчуждения не повторятся больше никогда. — Едем, — бодро кивнула я. Появление Романа, конечно, произвело на девчонок впечатление. Тара подавилась кофе, когда мы пришли за руку, а Эшли не знала куда глядеть: мне показалось, она боролась с желанием убежать. — Привет, — поздоровалась я, и расцеловала обеих в щеки, тогда как Роман молча уселся рядом и со скучающим видом огляделся. — Роман, — первая обратилась к нему Тара. — Не ожидала, что ты тоже придешь. У меня не было возможности выразить соболезнования лично, ты в порядке? — В полном. — Ой! — спохватилась я, и наклонившись к Роману, тихонько спросила, заперли ли мы дверь. — Она запирается автоматически, — напомнил Роман и погладил по руке, которую я неосознанно положила ему на ногу. — Но если приедет Оливия, как она попадет в дом? Очень бы не хотелось, чтобы ей пришлось ждать снаружи или в машине. Она и так появляется очень редко, было бы жаль ее расстраивать. Эшли и Тара переглянулись, обе чем-то шокированные, а Роман смотрел на меня со странной смесью нежности, жалости и бессилия, которую мне никогда не приходилось видеть в его глазах прежде. — Она войдет, если захочет, медвежонок. Просто коснется сенсора и войдет. — А он открывает дверь всем, кто приходит? — я давно задавалась этим вопросом, но все как-то не было случая спросить. — Нет, не беспокойся. Системе известны только мои отпечатки, твои и Оливии. Не без облегчения улыбнувшись, я вновь обернулась к подругам. — Все хорошо? — уточнила я, ибо они смотрели на меня во все глаза, будто ни разу раньше не видели. — Все хорошо, — ответил за них Роман, медленно наклонившись вперед, и с вызовом поглядел сперва на одну, затем на другую. — Да, да конечно, — пришла в себя Эшли. — Как поживаете, ребята? Я слышала путешествие пришлось отменить из-за… — она мельком глянула на Тару, та выглядела откровенно напуганной. — В общем, пришлось отменить. — Нет, почему? — удивилась я и приготовилась рассказать, как красиво на Ланаи, какие теплые там дожди и какие уединенные пляжи, но Роману потребовалось сделать заказ именно в этот момент. — Ты что-нибудь будешь, Винни? — Мороженое, — я растерянно пролистала знакомое меню, осекшись на полуслове. — Ванильное с шоколадной крошкой. — А вы? — спросил Роман, неохотно повернувшись к остальным собеседницам. — Мне еще кофе, пожалуйста, — бесцветным голосом попросила Тара, а Эшли покачала головой. — Значит, мороженое, кофе и пиво, — подытожил Роман и одарил официантку взглядом, красноречиво говорящим «отойди уже». — Вы же собирались обедать, — рассмеялась я. — Ладно я не хочу из-за уколов, а с вами-то что? — я оглядела подруг. Почему они такие странные сегодня? Наверное, из-за Романа. Вот если бы мне удалось его разговорить, они бы поняли, какой он милый, и успокоились. Только о чем можно поговорить и с Романом, и с подругами одновременно — ума не приложу. — А где Эппл? — Она гостит у сестры и зятя в Калифорнии, — сухо пробормотала Эшли и вновь опустила взгляд. Напряженная обстановка за столом постепенно высасывала из меня весь позитивный настрой и радость от встречи. Девчонки как будто боятся нас с Романом или не рады видеть. Тара и вовсе молчит, то и дело поглядывая на выход. — Как твои дела, Тара, — робко спросила я. Как раз принесли заказ и она могла уткнуться в чашку с кофе, чтобы избежать неловкости, если не хотела смотреть на меня. А она почему-то не хотела. — Неплохо, — кивнула она, и на миг поглядела на меня с нескрываемым ужасом. Совсем расстроенная, я принялась молча ковырять ложкой мороженое. Роман ободряюще стиснул мою коленку под столом, но не перестал глядеть на девушек так, будто готов был вырвать язык первой, кто заговорит. — Знаете, я выйду ненадолго, — сказала я, ни к кому в особенности не обращаясь. Шепотом заверив Романа, что скоро вернусь, я улизнула в одиночестве. Справа от уборных должен быть запасной выход, и к счастью, он оказался открыт из-за жары. Я не спеша прошлась до цветочного салона за углом и обратно, глубоко вдыхая прогретый воздух и щурясь на солнце. Наверное, стоило послушать Романа, остаться дома и провести вечер на заднем дворе, что граничит с лесом. Не понимаю, зачем Тара позвала меня в «Ed's», если изначально не хотела со мной разговаривать. Лучше нам с Романом уйти, чтобы они с Эшли могли пообедать спокойно. Однако вернувшись, я обнаружила за столом совсем иную картину: девушки с Романом по-прежнему не разговаривали — он вообще сидел как на иголках, с салфеткой в одной руке и стаканом пива в другой — зато весело щебетали друг с другом и встретили меня неожиданно приветливо. — Наконец-то! Где ты была? — шутливо пожурила Тара и тепло улыбнулась. — Я хотела попрощаться, прежде чем уйду: отец звонил, я срочно нужна ему дома. — Я как бы тоже третьей лишней не останусь, — хитро подмигнула мне Эшли. Роман, кажется, немного успокоился, когда я подошла, и не обращая внимания на наши с девчонками прощальные чмоки и многозначительные пожелания приятного вечера, пил свое пиво. — Ну и мы тогда поедем, да? — неуверенно обратилась я к нему. — Ты обещал мне жареные зефирки! У меня будто камень с души упал: мои немногочисленные подруги меня не ненавидят. Понятия не имею, что это было, но все хорошо, что хорошо кончается. Мы обязательно соберемся здесь снова когда вернется Эппл, как и условились. — Это кровь? — уточнила я, заметив красный краешек салфетки, торчащий в его руке. — Опять из носу? — Не о чем беспокоиться, Пух. Думай о зефирках.