Русалочка и Принц

Последующие дни были не столь богаты на события. Род все еще предпочитает игнорировать Люсьетт большую часть времени, хотя та заметила, что он стал менее враждебным. Что касается самой Люсьетт, она все еще надеялась, что он поможет ей со снятием проклятья. Но надежда таяла, так как прошло уже немало времени, а она даже первый этап не завершила. Вообще, что такое доброе дело? Люсьетт уже немало помогла как своей госпоже, так и другим слугам. Она таскалась по их поручениям, порой даже проявляла инициативу, но осколков туфельки так никто ей не выдал. У нее болели спина и шея, некогда нежная кожа на руках потрескалась и покраснела. Люсьетт считала, что сполна натерпелась от проклятья, и оно уже должно было бы сняться. Люсьетт надумала было пойти и в очередной раз попросить у Делоры кремов для кожи, а заодно и пожаловаться на непосильный и неблагодарный труд, но передумала. У ведьмы в последнее время настроение было так себе. Она постоянно бурчала что-то под нос, вглядывалась в свои чары и нисколечки не слушала то, что ей говорила Люсьетт. На вопросы она также, если и отвечала, то только загадками и хмыканьем навроде «сама скоро поймешь». Ух, как это злило Люсьетт! Однажды, в один из самых непримечательных дней, из которых теперь состояла жизнь Люсьетт, она шла по коридору к себе после ужина. Сытный прием пищи грозил разморить ее довольно скоро, и она неспешно передвигалась, думая над совершением первого доброго дела. И замечает принца Рода, идущего в знакомом ей направлении. Честно сказать, тем потайным ходом Люсьетт уже пользовалась, когда Род провел ее им в «Сказку» для… не очень приятной беседы, которую Люсьетт предпочла бы никогда не вспоминать. Но то уже поросло былью, прошло почти три месяца, потому Люсьетт с легким сердцем приблизилась к принцу. — Ты идешь в Сказку? Род испуганно вздрагивает и разворачивается, замечая Люсьетт когда та уже вплотную к нему приблизилась. Если что и нравилось Люсьетт в ее новом наряде служанки — так это туфли. На мягкой подошве и низком каблуке — туфли были удобны и совершенно бесшумны. Не чета ее обыкновенным ранее красивым, но непрактичным туфелькам. Испуг и удивление на лице Рода быстро сменяется раздражением. — Больше так не делай. Люсьетт хмыкает и делает пару шагов назад, отходя от Рода. Тот, помолчав, выдает: — Нет, не сегодня. Ответ озадачил Люсьетт. Она не могла понять, почему он вообще ходит туда. Род говорил, что не будет снимать свое проклятие, и ей было интересно, почему он до сих пор посещает таверну. Также она задавалась вопросом, почему он отказался снимать свое проклятие. — Род, почему ты?.. — Люсьетт замолчала, поняв, что в последнее время слишком много думает о Роде и причинах его действий. Раздраженно цыкнув, она не стала договаривать. Подождав окончания вопроса Люсьетт и, так и не дождавшись, Род вздохнул и скрестил на груди руки. Его лицо с раздраженного сменилось на усталое. Он собрался бы отвернуться от Люсьетт и продолжить свой путь, но та вновь заговорила. — Расскажи о своем проклятии. Услышав, как Люсьетт снова затрагивает неприятную для него тему, Род моментально зашагал прочь, ускоряя свои шаги. Девушка поспешила за ним и, к ее чести, быстро догнала принца и выдержала его темп ходьбы. — Я уже говорил, что не нуждаюсь в твоей помощи, — процедил сквозь зубы Род, не глядя на кронпринцессу. — Но я выбрала тебя в качестве партнера. Ты помогаешь мне, а я помогаю тебе. Быть может, помощь тебе будет считаться добрым делом, — из-за быстрой ходьбы у Люсьетт сбилось дыхание, и последнее слово она еле договорила. Услышав слова Люсьетт, Род издал короткий смешок. — Корысть не может тебе в этом помочь. Люсьетт вознегодовала. Такой паршивый, упрямый мальчишка! Сжав губы в тонкую ниточку, Люсьетт резко остановилась. Род, как ни странно, остановился тоже, позабыв, что он, как бы, убегал от нее. Люсьетт уже раскрыла рот, собираясь высказаться Роду, как вдруг раздался громкий звон. Нет, ГРОХОТ от падающего столового серебра. Вместе с ГРОХОТОМ до ушей парня с девушкой донесся звонкий крик Эмелин. Не сговариваясь, Род с Люсьетт бросились к источнику крика. Кричали в обеденном зале. Врываясь, Род кричит: — Эм! Эмелин не видно. На полу возле стола лежит россыпь столовых приборов. К счастью, неповрежденный хрусталь спокойно стоит на столе. Рассыпалось только серебро. Пока Люсьетт радовалась тому, что об пол ничего не разбилось, а значит, и риска пораниться у Эмелин скорее всего нет, Род подбежал к рассыпанной груде вилок и ложек. Что-то увидев, он облегченно вздохнул. Люсьетт направилась к источнику бедствия. — Эмелин… — Род протянул руку, помогая сестре подняться. Она, смущенно улыбаясь, приняла руку брата и встала на ноги, по-прежнему продолжая держать во второй руке «спасенные» вилки и столовые ножи. Убедившись, что с ней все в порядке, Род принялся ворчать:  — Что ты здесь делаешь, Эм? Час поздний, я думал ты уже должна быть в постели. — Прости. Я подумала, что могу еще немного попрактиковаться, прежде чем лечь спать. Эмелин выглядит расстроенной. Смотря со стороны, Люсьетт подумалось, что не дело младшего брата так распинать старшую сестру, каковы бы ни были ее причины. Люсьетт действительно теперь считала, что Эмелин не помешало бы хоть раз взять на себя роль старшего ребенка. Ей было тошно глядеть на суровость младшего и на мягкотелость старшей. Люсьетт и Род стояли и смотрели, как Эмелин поднимает с пола приборы и кладет их на стол, очевидно считая, что кладет их на правильные места. Люсьетт вздохнула. Очевидно, что Эмелин снова ошиблась с сервировкой. — Тебе нужно отдохнуть, Эм, — Род, как видела Люсьетт, вправду принял на себя роль старшего братца, заботящегося о младших. — Я отдохну после того, как попрактикуюсь еще один раз, — щеки Эмелин заалели. Стыд охватил ее с ног до головы, ей было невыразимо стыдно от того, как ее тайные тренировки стали известными брату. Эмелин старалась. Ей не нравилась ее новая жизнь, как не нравилась такая жизнь и Роду, но почему между ними такая разница? Она старше брата, но она не может добиться успеха в учебе, в то время как брату удавалось все. Завидовала ли она Роду? Нет, вовсе нет. Эмелин являлась таким человеком, который не винит других из-за своих проблем. Может быть она недостаточно старается? Вспоминая первый урок танцев, на котором у нее хоть что-то начало получаться, на котором ей так помогли брат с Люсьетт, Эмелин пришла к выводу, что не может более тревожить брата, который и так занят своими делами. И лучшим способом выразить ему благодарность было бы больше не тревожить его своими неудачами. Эмелин должна справиться сама. И вот намерение не втягивать Рода привело его сюда поздним вечером, что лишило его покоя. Эмелин, улыбаясь, продолжает сервировку. Помимо ее воли, из уст вырываются слова, которые она не хотела произносить. — Я не понимаю, зачем человеку может понадобиться столько приборов. Одна вилка, одна ложка и один нож — этого должно быть более чем достаточно для любого приема пищи. Принцесса понимала, что жалуется. Она понимала, что знать живет по иным законам, чем простолюдины. Она понимала, что-то, что она не может понять знать, не означает то, что ее слова — истина. Но Эмелин не смогла остановиться. Она слишком часто сдерживается и не говорит того, что у нее на уме. Ночь дает людям свободу их словам и действиям. — И все эти бокалы! Если я правильно запомнила, то этот для воды, этот для красного вина, а этот… для белого вина? Голос Эмелин звучал весело и жизнерадостно, как всегда. Но она обращалась к Роду и стояла к нему спиной, боясь обернуться. Она не хотела видеть его лица и не хотела, чтобы он увидел ее. Что выражает его лицо? Сочувствие? Жалость? Грусть? Может ему грустно, ведь он не может помочь своей сестре справиться с ее обязанностями? Эмелин не хотела видеть его лицо. И она совершенно позабыла о третьем действующем лице. — Неправильно. Раздавшийся голос вернул Эмелин к действительности. Она изумленно обернулась. Рядом с Родом стояла Люсьетт — ее личная служанка. Каким бы ни было выражение лица Рода ранее, теперь оно показывало лишь раздражение. Эмелин слабо улыбнулась. Его брата раздражала Люсьетт, которая иногда вела себя слишком вызывающе. Люсьетт и сейчас, будто нарочито изящно, степенно подошла к столу и провела пальцем по выставленным бокалам, называя каждое из них. — Шампанское, херес, десертное вино, сок. Это всего лишь малая часть базового этикета. — Вовсе не обязательно быть такой грубой, Люсьетт, — Рода снова задел характер Люсьетт. Эмелин покачала головой, призывая его остановиться. Она обратилась к Люсьетт: — Ты многое знаешь. Люсьетт, ты просто потрясающая. — Я… я просто много читала об этом. — Это изумительно, Люсьетт. Всего лишь из книг ты почерпнула знания, которые можешь применить на практике. Эмелин почувствовала воодушевление. Она и раньше пыталась подружиться с Люсьетт, несмотря на ее сопротивление, но теперь Эмелин уверилась. Она уважает Люсьетт и хочет у нее учиться. — Стань моим учителем, Люсьетт. Люсьетт, если и удивилась, то не показала этого. Она отступила на шаг от Эмелин, постояла пару секунд, вдумчиво вглядываясь в ее глаза, а затем согласилась: — Я, может, и не настоящий наставник, но ты можешь прийти ко мне за помощью, когда захочешь. Остался всего месяц до бала, и я надеюсь, что ты узнаешь все необходимое до этого срока. Перед глазами удивленного Рода Эмелин радостно бросается к Люсьетт и сжимает ее в объятиях. На ресницах его сестры поблескивают слезы. Но Род понял, что слезы эти вызваны облегчением, которое его сестра испытала после слов Люсьетт. Глядя на шокированное лицо проклятой принцессы, которая все еще не могла выпутаться из захвата Эмелин, Род прыснул со смеху. Возможно, она не такой уж плохой человек.