«Она медленно убрала свою руку. Это был мягкий, естественный жест, но я ощутил разрыв контакта между нами так остро, как будто меня грубо выдернули из глубокого счастливого сна.»
Безразлично наблюдая за огнями ночного города, тихо радуюсь, что нахожусь по другую сторону стекла и ощущаю тепло родного дома, а не промозглый ветер апрельской ночи. Переведя взгляд от окна к мужчине, улавливаю его еле заметную меланхоличную улыбку. Джеймс сидел на диване и легко, практически невесомо перебирал густые пряди волос своей дочери, крепко уснувшей у него на коленях. Он касался ее еле ощутимо, стараясь не потревожить чуткого сна. Что-то манящее и завораживающее было в движении его руки, заставляя меня зависнуть на несколько секунд и снова перевести взгляд на его лицо: грустное и поникшее. Спустя годы проведённые с Джеймсом бок о бок, я торжествующе поймала себя на мысли, что могу угадать настроение и чувства Барнса даже быстрее, чем он сам их осознает. Его взгляд, жесты, походка, неровное дыхание: все эти неприметные для чужого глаза повадки, выдавали Джеймса с потрохами и он представал передо мной будто раскрытая книга. Вот и сейчас, в таком, казалось бы, простом моменте наедине с дочерью, я улавливала боль, возможно, даже страх: упустить что-то очень важное. Со временем, даже задумчивая молчаливость и тяжелый взгляд Джеймса открывались мне с новых сторон, указывая на то, чего я раньше упорно не замечала. Слишком многое он прятал в себе, слишком о многом молчал. И даже мне, казалось бы, самому близкому человеку, он не мог поведать о своих демонах. Как бы я ни старалась, как бы ни хотела разделить его боль пополам, сделать этого он мне не позволял. Возможно, именно по этой причине, я не остановила Эмили, когда она побежала на звук открывающейся двери, зная, кто за этой дверью стоит. Обычно, если Джеймс возвращался домой с очередной миссии до того, как дочь уснула, он на скоростях мчался в ванную, чтобы избавиться от формы, пропитанной кровью и потом и смыть с себя следы того, что я запрещала ему приносить в дом. Но сегодня все было по-другому. На нем не было крови и отчетливого запаха недавней борьбы. Лишь неосторожный тихий стон, который Джеймс издал поднимая на руки дочь, выдал ноющую боль в ребрах. Взглянув на Джеймса в этот момент, я невольно задумалась о том, какой была бы наша жизнь, будь он обычным человеком? Не будь в нем сыворотки и груза прошлого, намертво приросшего к его крепким плечам. Оставался бы его взгляд таким же печально-задумчивым, отчего и таким манящим? Я любила этот взгляд, любила несмотря на всю ту боль, которую он так отчаянно пытался скрыть. Я прокручивала в голове момент возвращения Джеймса снова и снова. Что-то надломилось внутри меня, когда я увидела, с каким облегчением он обнял Эмили и как неуверенно прошептал мне «я в норме.» Что-то случилось на том задании, заставив Джеймса усомниться в том, что такая обыденность, как простое объятие родного человека – может больше никогда не повториться. Я не задавала лишних вопросов, зная, что ответов на них все равно не получу. Лишь коротко кивнула и оставила Джеймса наедине со своими демонами. Не стала я вмешиваться и в тот момент, когда Эмили попросила присоединиться к просмотру незаурядного мультфильма по телевизору. Решив, что Джеймсу нужно время наедине с дочерью, я уселась на широкий подоконник, всматриваясь в темноту Нью-Йоркского неба, изредка бросая взгляд на диван. Я допивала уже третий бокал красного полусухого в надежде, что терпкий вкус алкоголя отвлечёт меня от тяжелых мыслей, но все тщетно. Поморщившись от очередного глотка не сразу замечаю, что Джеймс стоит рядом со мной, оперевшись локтями о широкий подоконник. На нем хватило бы места для нас двоих, но Джеймс продолжал стоять. Что-то переменилось в его взгляде, сигнализируя мне о том, что засевшая внутри боль так и просится наружу, умоляя понять и простить. Только Джеймс не из той породы, чтобы поддаваться упрямому влечению поделиться, пусть даже с собственной женой. — Прости меня, —неожиданно начинает Джеймс и едва заметная, полная боли улыбка, легонько касается его пышных губ. Я молчу, и кажется, даже дышу через раз. Тело стянуло невидимыми цепями, не позволяя лишний раз шевельнуться. Собственным молчанием я задеваю мужчину за живое, вынуждая снова разрушить гнетущую тишину, открывая собственные раны, сильнее втирая в них соль. — Я должен был тебя послушать, —почти шепотом, еле слышно произносит Джеймс, опустив голову вниз. — Я мудак. Он продолжал буравить взглядом подоконник, будто находил его чертовски занимательным. Я знаю, с каким трудом Джеймсу даются подобные разговоры и не хочу терзать его фразами типа «а я говорила.» Поэтому я молча провожу руками по его волосам, расцепляя пальцами изрядно отросшие волосы. Джеймс подаётся вперёд и, перехватывая мою ладонь, оставляет на ней горячий поцелуй. — Расскажешь? —мой, заметно подсевший от длительного молчания голос, заставляет Джеймса поднять тяжелый взгляд. Он знает, что я не требую правды, а пытаюсь нащупать почву, авось повезёт. Но он молчит, смотрит с надеждой и слепым доверием, и молчит. Хотя может вывалить на меня все то, что накопилось, что гложет и мешает спать по ночам и знает, что я выслушаю, пойму и не отвернусь. Никогда не отвернусь. Но жизнь играет по своим правилам, и в те самые моменты, когда столько всего хочется сказать, что аж на куски рвет, ты просто молчишь, будто вовсе никогда не умел говорить. Поняв, что мой ответ так и останется висеть в воздухе, давя на нас обоих, я молча протягиваю Джеймсу руку, призывая этим действием вместе утонуть в объятиях Морфея. В следующую секунду, моя ладонь сжалась в объятиях металла, что так приятно холодил кожу, вызывая в голове воспоминания, когда эта ладонь впервые коснулась меня.***
На календаре 27 апреля, а значит сегодня мы проведём день в компании четы Бартонов, отмечая день рождения главы семейства. После длительного времяпровождения в компании агентов Щ.И.Т.а, Джеймс свыкся с мыслью, что ему придётся пересекаться и контактировать с не маленьким количество людей, в том числе и с Клинтом Бартоном, который изначально был настроен достаточно дружелюбно, что было странно для Барнса, учитывая события в прошлом. Но после рождения Эмили, мне порой казалось, что Джеймс увидел в Клинте некую отдушину, единственного человека, способного разделить с ним отцовскую участь. Бартон трижды отец и именно этот факт из биографии лучника вызывал в Джеймсе немое восхищение. Он отчаянно не понимал, насколько стальные должны быть нервы, чтобы оставлять троих детей во славу спасения мира, ведь сам Джеймс с разрывающимся на части сердцем, покидал порог дома, оставляя единственную дочь. Переступив порог дома, на дорогу до которого мы потратили славных три часа, в нос сразу ударил приятный запах домашней стряпни. Лора, жена Бартона, вышла из кухни, вытирая руки о фартук. — Наконец-то добрались! —Лора тепло улыбнулась и заключила меня в объятия. Не могу сказать, что мы были подругами, скорее просто близкими знакомыми, которых свело общее дело мужей и возможность обсудить детские странности. Мне нравилась Лора, я даже восхищалась ей, а точнее ее железным терпением, учитывая специфику работы ее мужа и количества бегающих по дому детей. Баки, в присущей ему манере, эмоциями не разбрасывался и коротко поцеловал Лору в щеку уточнив, где найти Клинта, чтобы вручить ему подарок. Проводив мужчину взглядом, оставляю Эмили в компании Купера – старшего сына Бартона. Сама же отправляюсь на кухню, чтобы помочь Лоре накрыть на стол. — Как у вас дела? —после некой паузы начинает Лора. Она была в курсе наших «проблем», пусть и достаточно поверхностно. Мы с ней находились в одинаковых жизненных ситуациях, различало нас только количество детей и характеры мужей. — Нормально, —вздыхаю и устало потираю переносицу. Лора прекрасно понимает, что за моим «нормально», кроется абсолютно другое значение этого слова, поэтому молча ставит на стол бутылку вина и два бокала. — Отдохни сегодня, ладно? —Лора разлила вино по бокалам, кидая на дно несколько кубиков льда. — От собственных мыслей, от самой себя, от Барнса. — Знаешь же, что не могу, —в ответ Лора неодобрительно покачала головой, протягивая вперёд бокал, легонько ударяя им о мой. — За тебя. — Лучше за Клинта, —подмигиваю и залпом осушаю бокал. Через час мы уже сидели за большим столом, который надрывался от изобилия еды на нем. На дне рождения Клинта, не считая семьи, присутствовали только близкие друзья – мы с Джеймсом, Наташа, Стив и Сэм. Отчего же тогда, в такой привычной для меня компании, я чувствовала себя так неуютно? Мне казалось, что я постоянно ощущаю на себе то сочувственный взгляд Стива, то изучающий взгляд Наташи, будто все они неумолимо ожидали объяснений. Неужели по нам с Джеймсом так заметно, когда у нас разлад? Эмили уснула на руках у Стива прямо в разгар праздника. Была у этого чудесного ребёнка особенность, засыпать в любом месте, даже в самый неудобный момент. Кивком на дверь Стив намекнул, что я могу не переживать и идти к остальным. В просторной гостиной сидя на полу, Наташа, Сэм и Натаниэль, самый младший из Бартонов, собирали незаурядный детский конструктор громко споря, куда какую деталь вставлять. Ловко лавируя между разбросанными детальками, выхожу на задний двор, дабы проветрить захмелевшую голову и немного отдохнуть от шума. Джеймс сидел на крыльце, держа в руках полупустую бутылку пива и наблюдая со стороны, как Клинт учит старшего сына стрелять из лука. — Боюсь, у меня случится инфаркт, если Эмили однажды попросит тебя научить ее стрелять, —сажусь на ступеньку рядом с Джеймсом и опускаю голову ему на плечо. — А она попросит, —Джеймс тихо усмехается и делает глоток пива. — Характер боевой. — Учитывая, что в ее крови сыворотка суперсолдата – это неудивительно, —забираю бутылку из рук Джеймса и делаю глоток. Никогда не любила пиво за горький привкус, по отчего-то именно сейчас мне захотелось его ощутить. — Смотрю на неё и вижу только тебя. Глаза, губы, даже мимика и движения. Джеймс молчит, лишь немного хмурится и снова делает глоток. Не знаю, говорил ли во мне алкоголь или это душа выла, умоляя выговориться хоть раз, но я продолжила вспарывать старые раны: — Наша жизнь в один миг так круто изменилась, и я не была к этому готова, —сын Клинта попал точно в цель с дальнего расстояния, за что отец заботливо потрепал его по голове. В этот момент, и моих губ коснулась легкая улыбка гордости. — Однако, ты справилась, —тихо произнёс Джеймс, отчего я перевела взгляд с лучника на него. — В отличие от меня. Я часто видела Джеймса таким: хмурым, сосредоточенным и серьезным. Но что-то изменилось в нем после последней миссии, что-то прибавилось к этому скупому эмоциональному коктейлю, и я отчаянно пыталась понять, что именно. — Ты отличный отец, Джеймс, —произнося это, я ничуть не лукавила. Я гордилась им и правда считала, что он справляется с ролью родителя куда лучше, чем я. — Эмили ни на кого не смотрит с таким восторгом, только на тебя. — Обидно будет не оправдать ее надежд, —недоуменно вымолвил Джеймс и слегка поджал губы. Тяготы нежеланного отцовства, так скоропостижно свалившиеся на плечи Джеймса, он старался не показывать, дабы не обременять ими меня, лишний раз не напоминая, что Эмили была не запланированным ребёнком. Но одно я знала точно, Джеймс считал, что его дочь обречена с рождения, ведь ее отец — Зимний Солдат, а значит, рано или поздно гены дадут о себе знать. Я услышала этот разговор случайно, когда Джеймс и Стив, изрядно напившись в честь первого года жизни Эмили, обсуждали на нашей кухне, как Джеймсу повезло встретить меня. На следующее утро он пообещал мне, что костьми ляжет, но не позволит дочери связать свою жизнь с Щ.И.Т.ом или чем-то подобным. — Я буду счастлив, если она вырастет похожей на тебя, —хрипловатый голос Джеймса сбивает поток моих мыслей, несущихся будто скоростной поезд. Внезапное откровение врезается в меня на полном ходу, разбивая вдребезги мое самообладание. Я быстро смахиваю слезу, предательски обжегшую мою щеку. — Пообещай мне кое-что, —с трудом подняв мокрые глаза, сталкиваюсь с ледяным взглядом напротив, который кричит о том, что сделает что угодно, что бы я не попросила. — Пообещай, что всегда будешь рядом. Я произнесла просьбу тихо и так наивно, словно маленький и несмышленый ребёнок. А в глазах напротив что-то мелькнуло, доселе мне неизвестное. И в этот самый момент я поняла, что Джеймс был готов сию секунду перевернуть вселенную, лишь бы сдержать слово. — Обещаю.