Это очень неправильно

Месяц пронесся одним днем. Одним счастливым днем. Макс по собственнически, все еще, ни с кем ее не знакомил, деля все свое свободное время между ней и музыкой. Иногда в соц. сети попадали их совместные кадры, случайно ли, намеренно ли, зацепленные фанами, и те строили догадки, ей Богу, ни разу не угадав. Они, в общем-то, не прятались особо, просто общества друг друга им вполне хватало. Душевные раны как одного, так и другой затянулись. Зато у обоих началось время творчества. Анька, подружка Кристины, у которой она кантовалась, когда Максима не было в городе из-за гастрольного тура, тоже, как и бабушка ее, ругала Кошелеву за эти вонючие краски, за баллончики, занимающие кучу места, за всякие растворители, подрамники, холсты и миллион кистей и мастихинов, потому что работала подруга ее как проклятая. И главное, у нее получалось. Зато, когда возвращался Максим и она уезжала к нему, никто не ворчал. Он, наоборот, обожал смотреть, как она рисует, обожал ее щеки, измазанные краской, пальцы, с зажатой в них кисточкой, запах скипидара, почти также, как ванили, которой она пахла, если не рисовала. Он вообще обожал смотреть на нее. Просто. Цеплялся взглядом и зависал, пытаясь впитать каждое ее движение, как холст те краски, что разводила Кристина. Иногда он мурлыкал что-то себе под нос и загадочно улыбался, иногда, она была уверена, Максим смотрел сквозь нее и в эти моменты, она понимала, в его голове рождались образы или красивые строчки его новых песен или та музыка, которая ей очень нравилась. А еще ей нравилось его рисовать в эти моменты. Модель он был, конечно, так себе, и она никогда бы не смогла заставить его позировать, как натурщика, но ей было достаточно времени, уловить нечто такое, отчего портреты получались правдивыми. Потом он ей что-то играл, напевая, а она показывала ему миллион эскизов. Гармония. Правда, обычно вся эта сказка прерывалась сексом. Диким и горячим. И с Кристининых картин наблюдал за ними очередной заказчик, или сам Макс или нечто абстрактное, чему с легкостью можно было приписать качества как человека, так и дерева и что Кристина любила рисовать больше прочего. И да, у нее опять была квартира. Максим не соврал и помог разобраться с отчимом, хоть и не так-то просто это было. Обращение к участковому ровным счетом ничего не дало, обращение в местный РОВД тоже. Тогда стали искать в обход. И как всегда в проблемных случаях помогли обширные связи Сережи Пиэлси. Они закорешились на чьем-то квартирнике так давно, что всем говорили, что знакомы с детства. Это не соответствовало правде. Разве что, косвенно. Трущевская мать была училкой Макса. Истории из школьной жизни Анисимова были самыми распространенными ходячими анекдотами в их компании. А вспомнить было что. Ну, вероятно, с большой степенью вероятности, они встречались в те года, что в памяти не отложилось от слова “совсем”, вот только, сошлись они гораздо позже, на почве фанатичной любви к музыке. Серега с Кристиной знаком не был, но если друг просит, то он не может не помочь. С первого погоны полетели с начальника местного РОВД. Чистили их регулярно, не дожидаясь громких дел. А тут вступилась популярная личность, и не одна, с обширной интернет аудиторией. Привлечь внимание, вроде бы, не стоило труда, но им хотелось без давления, посмотреть, как работает закон. Ну, а мы все знаем, что закон нихуя не работает, потому, после обращения к знакомым дяденькам в погонах вдогонку пошла массовая атака через интернет. Вторым поплатился должностью участковый, который стриг нехилые купоны с таких квартир. После этого верить в честных ментов никак не выходило. Ну и третьим оценил все прелести полицейской зачистки Щенников, отчим Кристины, который уж поверил было в безнаказанность, подсадив всю местную школьную шелупень на дешевую синтетику... Райончик за год с небольшим превратился чуть ли не в гетто. И когда туда понагнали машин с упакованными в броню ментами, устраивая облаву за облавой, пополняя стопки дел, пущенных в производство, местные бабки им разве что ноги не целовали. А заодно и Кристине, с помощью своих друзей, положившей конец этому беспределу. Не ждала, не гадала. Столько времени ушло на всю эту канитель. Квартира, сказать что похожа была на жилье, спиздеть жестко. Кристина плакала, ходя по комнатам, обрывая свисающие обои, открывая нараспашку окна, прогоняя спертый запах нечистот с химической примесью. Максим с Трущевым и товарищами устроили в квартире уборочный беспредел. Тогда-то Кристина и познакомилась с большей частью его друзей, их женами и подругами. Хорошее было время. Обдирая провонявшие обои, она представляла, что это ее прошлая жизнь, наполненная заботами, лишениями и одиночеством. Нет, ей хватало и своих друзей, но времени на них не хватало. А тут Гринберг, оказалось, шапочно был знаком с Трущевым. К тому же, Тим тоже занимался музыкой и так появились новые коллаборации и у парня случилась возможность сделать выбор в пользу музыки, о чем он, конечно, мечтал, но, боялся рисков, бросив окончательно свой политех. Причем, Трущев оказался хорошим организатором и музыкальная карьера парня была фактически решенным делом. И даже Анька внезапно вытащила на свет свою пыльную гитару и оказалась охерительным автором душевных песен. Просто ей было нужно признание и поддержка не только вечно хвалившей ее Кристины. И тут этой компании не было равных. Все таки, друзья у Макса были замечательные. И даже Чернов. У него, конечно, был пунктик на почве соперничества с Максом за Крис, но на ней он никак не отражался, а парни при девушке держали нейтралитет. Чернов, кстати, оказался каким-то нетипичным мажором. Особенно это бросалось в глаза, когда он, в треугольной шапке из газеты, валиком грунтовал стены, делая селфи для инстаграма или выносил на помойку огромные мешки строительного мусора, тоже селфясь, а потом садился в свою желтую Ламборгини и ехал на строительный рынок. Ну вы поняли, фоточки в инстаграм прилагались. Да, месяц пролетел стремительно. Это еще и из-за ремонта. Все эти строительные ярмарки, споры о цвете обоев и напольного покрытия до хрипоты и даже до развода, каталоги каких-то плафонов и кафеля, обои и табуретки － Анисимов был в шоке от того, что это, неожиданно, доставляло ему удовольствие. Огорчало одно, с окончанием ремонта Кристина съедет от него и дом его лишится этого маленького эльфа. И спорить, и настаивать, и что-то доказывать было бесполезно. Он тут порывался помочь ей деньгами, после чего обиженная Кристина не разговаривала с ним дня три. “Сама” － это слово регулярно всплывало в их общении, и для него это тоже было испытанием. Надо было научиться примиряться с тем, что любую помощь и заботу она воспринимала в штыки, считая, что он ее покупает. Не могла она смириться с его происхождением, раз от раза называя “золотой молодежью”, мажором. И даже разговоры о том, что он давно не живет на родительские деньги не могли ничего исправить. Новоселье случилось таки ближе к началу июля. Но, у Крис был срочный заказ и ей пришлось все подготовительные заботы сбросить на Макса. Анька вообще считала, что после всех злоключений, Кристине выпал счастливый лотерейный билетик. Вероятно, это соответствовало истине, но Кристина смотрела на это под другим углом и не верила в эти отношения. В глубине души она боялась, что однажды он наиграется и уйдет, также, как Гаврилов. И это уже был пунктик. По четвергам и субботам она уезжала вечерами позировать. Однажды, после новоселья, дожидаясь ее в коридорах академии, где случались сеансы, Макс забрел в аудиторию и увидел ее... Смотрел и восхищался, но понимал, что не хочет, чтобы она этим занималась. Она сидела на большой сфере, изображающей Землю, слегка согнув колени, откинув, опираясь, одну руку назад и, устремив взгляд к чему-то невидимому в углу потолка, совершенно нагая, если не считать куска органзы, прикрывающей бедра, но не скрывающей грудь. － Эй! － крикнул парень у мольберта на котором стоял достаточно большой подрамник. － Это за мной, － смутилась Кристина. － Это Максим, это Олег, － познакомила парней Кристина. Олег был примерно его лет. Достаточно красив мужественной красотой. Достаточно привлекателен, чтобы даже Максим понял, что бабы на таких вешаются. Максиму хотелось забрать ее немедленно и надрать ей задницу за эту работу, но под настойчивым взглядом Олега он вышел, пробормотав лишь, “я на улице”. － Мы скоро закончим, Макс. Подожди минут пятнадцать. Когда она вышла, по-приятельски поцеловавшись с этим Олегом на прощание, у Макса кипела кровь и он, докуривая четвертую сигарету был просто на грани истерики. － Это вот ты называешь работой? － Ну, другой нет. А тебя что-то смущает? － Ты серьезно? － Чтоооо? － протянула девушка. － То есть, тебе пофиг? Сидишь перед ним, расщеперившись, а он пожирает тебя горящими глазами... － О, Господи, не фантазируй. И...－ она задумалась, прежде чем задать следующий вопрос, улыбнулась даже, отчего Максим пришел в еще большее неистовство － Ты ревнуешь? － Чо за бред? － Ты ревнуешь, ревнуешь!－ засмеялась девушка. － Ненормальный, － продолжала она заливаться. Тогда он подошёл и отвесил ей звонкую пощечину. Он, конечно, сразу же пожалел, и даже ужаснулся, но, что сделано, то сделано... И это была первая ссора, первая обида, первое “почему?”... Кристина рванула от него со скоростью ветра. Только, напрасно. Он все равно догнал и к себе прижал ее, вырывающуюся, с сухими глазами, закушенной губой, злую и разъяренную. － Прости-прости-прости-прости... － целовал в макушку, поглаживая худую спину, проклиная себя на чем свет стоит.－ Я просто не хочу, чтобы ты себя всем показывала. Я идиот, но..., не хочу... － Отпусти меня, － сухо сказала она, вспоминая своё “не влюбляйся”. Он расцепил руки, надеясь, что она успокоилась все же, но та, вложив всю свою обиду в кулак, неожиданно залепила ему ощутимый довольно таки хук. Он даже опешил, не столько от боли, сколько от неожиданности. А еще от того, что эта хрупкая миниатюрная девочка ударила его не ладошкой, как сделала бы на ее месте любая истеричка, а кулаком. Челюсть, конечно, не хрустнула, но место удара болело, наливаясь красным. － Хорошо, что я не успела в тебя влюбиться, － бросила она ему, уходя спиной, предостерегающе выставив руки вперед, что бы он не шел за ней. － Крис! Крис, я... А я успел, － проговорил он. Только она уже не слышала. И он понял, что больше не знает, что ей сказать. Сказать, что не хотел? Да нет, хотел. Это же ненормально, сидеть часами голой перед чужим мужиком. Что это вообще за работа? Сказать, что он мудак? Тут ей его признания были не нужны, конечно, мудак. Она же не скрывала свою работу. Он все знал. Только вот не думал, что так больно будет увидеть, как на нее, на его девочку, пялился этот Олег. Кстати, что за Олег? Он не стал догонять Крис, понимая, что только усугубит ситуацию. Поискав глазами коротко стриженный темный затылок, он нашел таки парня, идущим далеко впереди. У него не было никакого плана действий. Он просто побежал за ним, не в силах сдержать свои эмоции. С разворота схватил его за рукав джинсовки. Парень, от неожиданности, встав в блок, успел таки, защищаясь, зарядить тому в нос. Макс тоже не остался в долгу. Только, сразу же после первого удара у ревнивца потекла носом кровь. Но они по инерции отпустили друг другу еще по паре затрещин и только потом Олег примирительно сказал: － Ну все, все. Остынь. Могли бы просто поговорить. － Нихуя. О чем мне с тобой говорить? － Ну, спрашивай. Я так понимаю, это из-за Кристины? Ты тот самый Свобода, который “сигареты”? Она рассказывала. － И что же она рассказывала? － смутился парень. － Рассказывала, что ей повезло. Что ты чуть ли не принц. Синий. － Почему синий? － Это ты у нее спроси. Может, по аналогии с Синей бородой? Макс выдохнул. Мысленно досчитал до десяти, пытаясь успокоиться. Отпустил ворот его джинсовой куртки, приглаживая его на место. － Извини. Она что, рассказывала, как мы познакомились? － На хуй мне твое извини. Чего ты взбесился? Конечно, рассказывала. Сама себе удивлялась, что после того, как ты ей лицо раскроил, она еще и в койку к тебе залезла. Где Кристинка? － Я ударил ее, сука. Знаю, что дебил. － Опять? А я предупреждал ее.. － О чем? － О том, что хуевый ты для нее вариант. Она... － Знаю, знаю. Но, не могу я смотреть, как она позирует голая. － Ты ненормальный, что ли? Это всего лишь работа. － Олег протянул парню сигарету. Макс прикурил. － И много вы уже наработали? － Ты хочешь знать, часто ли она позирует? Ню второй раз. Ну, в смысле, вторая работа. Тогда я ее месяц писал. Сейчас, думаю, за сеансов пять . Уже каждый изгиб ее помню. Не напрягайся так, － похлопал он Макса по плечу, заметив, как у того заходили желваки. По стаканчику? － Я за рулем, кивнул он на свой джиппер. － Пойдем. Я тебе покажу эскизы. И то, что уже готово. Тебе понравится. Максим вышел из кафейни в твердой уверенности, что он не просто влюблен в эту девушку. Он, наверно, любит. Иначе, чем объяснить щемящее сердце и этих бабочек чертовых, и пульс свой неровный. Он смотрел эскизы и был в восторге. Он и так от нее был в восторге. А теперь оценил, как простой зритель. Он бы ходил на эту выставку еще и еще. Еще. И еще... Только вот теперь все усложнялось до крайности. － Ну и где тут пошлость? － спросил Олег. － На выставку пригласи. И, это... Я куплю у тебя все работы с ней. － Щедро. Хочешь совет? Не лезь к ней пока. И глупостей не делай. Ей, кстати, предлагали в Питер перевестись, в вышку. Сразу на третий курс. Отказалась. Как думаешь, почему? Максиму очень хотелось бы, что из-за него... Он звонил ей до часу. Он долбился в дверь ее квартиры, пугая соседей. Только, света в окнах так и не было. Он закидывал ее эсэмэсками. Ни слова в ответ. Он подумал, что она у подруги и поехал к Аньке ее. Крис вышла со щекой, горящей красным, зареванная, с припухшими веками и искусанными губами. Он не мог смотреть ей в глаза. Ему двадцать восемь. Еще в июне справляли его днюху весело, как обычно, закончив день в кровати, прижимаясь друг у другу горячими телами. Ей девятнадцать. Но, это по паспорту. По жизни они ровесники. － Не надо меня искать. И ездить ко мне не надо. Дай мне тебя забыть. － А если я не хочу? － Я хочу. Это единственное, что я хочу. － Кристин, я понимаю... － Не стоит. Я все решила. Я давно тормозила себя, говоря, мы не пара, очень боялась влюбиться. Поэтому, просто помоги мне вычеркнуть тебя из своей жизни. － Но... － он сжимал ее холодные пальцы, смотря мимо нее. Говорить было трудно. Просить прощения легко, а слова любви не давались... － Люблю тебя, －выдохнул, прижимая ее к себе так сильно, что самому стало больно. Она молчала, закусив губу и стараясь опять не расплакаться. Хватит. Их отношения начались с избиения. Это уже второй случай. Третьего она не допустит. － Максим... Он отстранился, вглядываясь в ее, наполненные соленой влагой глаза, переместив свои тонкие пальцы ей на лицо, поглаживая подушечками пальцев подрагивающие губы, почти не дыша прислушиваясь к каждому ее вздоху. － Я не полюблю тебя. Я не хочу. Я больше не хочу быть с тобой рядом... Она еще говорила, а он опять прижимал ее к себе, зарывшись в ее, пахнущие, как обычно, ванилью, волосы. В голове промелькнуло, что это не может быть концом, что это же он, которому бабы прохода не дают, это же он, чьими афишами обвешан весь город... Как? － Я тебе очень признательна. За многое. За то, что у меня теперь есть дом. За то, что вернул мне уверенность в себе. За моих друзей и твоих друзей, которые теперь у меня есть. За вдохновение, в конце-концов. Ты тоже знаешь, как это важно. Я надеюсь, ты будешь меня вспоминать хоть иногда.... － Ты слышишь себя? Крииис! Ты... Не уходи! Не надо! Я... Я не иногда тебя буду вспоминать. Я тебя люблю! Не иногда, слышишь? Я только о тебе думаю! Я знаю, что я дебил. Прости. Я знаю, что виноват. Олег мне показал все работы, которые ты ему позировала... － Ты... Ты зачем? Зачем ты полез к Олегу? Тебе недостаточно было меня унизить? Зачем? Вот теперь она не сдерживала слез. И он не сдерживал, понимая, что это конец, и с ужасом осознавал, что сам все разрушил. Как всегда, вне гармонии с миром. И с ней теперь вне гармонии. － Если ты не доверяешь мне, зачем все это? Для койки? Извини. Я научусь быть без тебя. Олег мне с самого начала говорил, что ты эгоистичный сукин сын. Уйди, Макс, слышишь меня? Я хочу уйти. － Я должен тебя вернуть... Подскажи, как? － Ты бредишь. － Я тебе обещаю, Крис... Нет, она ничего не сказала. Она вошла в квартиру, где у порога, глотая слезы, стояла Анька, зажимая рот кулаком, повернула ключ в замке и сползла по двери, молча смотря куда-то за подругу, обнимая свои худые колени. С другой стороны двери так же сидел Макс и сверлил взглядом дверь напротив. Он бросил машину в городе. Домой не хотелось.Завтра с утра опять запись на студии. Только, ему все равно. Зачем? Правильно отец говорил, пора браться за ум. В конце-концов, он же для него старался, эту компанию поднимал, для наследника своего. Альбом надо дописать, конечно. Это же ее альбом. Каждая песня о ней. Для нее. Он бы не родил ничего, если бы не она. Нет, и музыка и демки, конечно, уже были, но каждую до ума довести помогла она. Каждый долгий проигрыш это она за мольбертом. В красках. В его рубашке. С горящими глазами... Не влюблена? Разве нет? Это же читалось в глазах ее бездонных... И кому теперь петь под гитару? И вообще, зачем ему это? Решено. После презентации － все. Он решил, что ему требуется напиться. Почему бы и нет? Может хоть болеть так не будет. Позвонил Трущеву. Тот, узнав в чем дело, открытым текстом послал его на хуй. － Мася, вот скажи, гандон это призвание? － Это талант, Серег. Приезжай. － Нет уж. Пиздуй домой. Есть шанс, что она вернется. － Ты не в себе, что ли? Какой, вернется? Ты, вообще, слышал, о чем я говорил? － Не истери, блядь. － Нахуй иди, Сережечка. Ближайшим клубом оказался London на Вернадского. И это было хорошо. В лицо, в отличии от клубов в центре, никто не узнавал, за автографами и селфи никто не ломился и даже в баре не наебали. Зато, телки везде одинаковые. После третьей порции виски, когда приятно зашумело в голове и Макс чуть расслабился, к бару подплыла, иначе не скажешь, походкой от бедра, красавица в платье-сорочке, что не понятно было, то ли платье, то ли белье, сквозь которое на Макса смотрели ее дерзкие торчащие соски. － Я пью виски, － это вместо приветствия, понял Максим. － Я тоже. － Угостишь? － Может, сразу в туалет? Максу часто приходилось таким образом защищать себя от назойливых девиц, которые охотились за сексом с ним. Он редко в клубах бывал один, чаще с Мартыновой. Крис же клубы не особо жаловала. Но, когда Мартыновой рядом не было, он позволял себе шалости для взрослых мальчиков. Правда, стараясь не быть узнанным. И знал эту категорию подружек, которым можно было и не наливать － они уже готовы, ибо за этим и пришли. Его сегодняшняя визави была из таких же. Раскрепощенная, воплощенный секс при полном отсутствии комплексов, видно, что дорого упакованна. Она пошло засосала его прямо за стойкой, смело залезая рукой с длинным маникюром ему в ширинку. － Любишь, когда подглядывают? － выдохнул ей в рот Макс, чувствуя напряжение в паху. － Еще! И бармен и девица приняли на свой счет. Перед ним тут же появилось сто пятьдесят виски, а в ширинке интенсивно заработала рука девушки. Допив, и даже не закусывая, он потащил ее в сторону женского туалета, где следующие десять минут вдалбливался в нее под Керри Чендлера, попадая в такт, думая, что теперь в его жизни нет Кошелевой. А раз ее нет, то не похуй ли, с какой телкой жечь. Напоследок подруга в красном подарила ему шикарный минет и Макс уже приготовился расплатиться, думая, что она профи, как она попросила телефончик. － Это лишнее, － сказал он, застегивая ширинку. － Зря. У нас бы получилось. － Это вряд ли. Он вышел из клуба и почувствовал себя грязным и опустошенным. Вспомнил их с Кристиной жаркие ночи, долгие разговоры ни о чем и молчанку с переглядками. － Блядь, какой же я дебил! Парень сполз по стене, прикуривая и выпуская глубокую затяжку, прикрыв глаза. － А может, мы поладим, красавчик? Перед ним стояла та самая, в красном. В свете фонаря под полупрозрачным платьем было заметно, что на ней нет белья. Макс выпрямился, залез в карман, сминая, запихнул ей ее бразильянки в руку. “А не похуй ли?” － подумал. － Ну, поехали. Посмотрим, чем ты еще сможешь меня удивить. Вспомнив о чем-то, сказал ей “жди” и отвалил. Вернулся пару минут спустя с литром Чиваса. Ее звали Лара. Она была владелицей бутика обуви. Молодая. Замужняя. Замужем за одним из тех старперов, которые коллекционировали вокруг себя безмозглую красоту, размером с пятым бюста, нисколько не стесняясь жен. Ну, а жены, тем временем, тоже не стесняясь, нечто коллекционировали. Она его не удивила. Ему было до черта скучно. И пьян он был, попивая свой виски из горла. И противен себе. Как бы она не старалась, перед глазами стояла Кошелева. Чтобы кончить, он накручивал себя мыслями о ней. И когда, вместе с несдерживаемым стоном тот выдал ей чужое имя, она залепила ему по морде. Макс молча встал, оделся, вызвал через сеть такси, примерно понимая, что он в противоположном от нужного, конце Москвы. － Что, ранили в самое сердце? Он молчал. － На, детка, купишь ей цветочков, сразу простит, － она протягивала ему две красные купюры. Он опустился перед ней, все еще лежавшей голышом, на корточки, пьяно улыбнулся, вновь хлебнув из заветной бутылки. Порылся в кармане, выудил несколько таких же купюр. Не считая, бросил ей на выбритый лобок. － Милая, я могу позволить себе купить не только проститутку, но и твоего мужа со всем вашим бизнесом. Ушел. Пожалел, что запачкался всем этим, ругая себя последними словами, думая о том, что если бы Кристина узнала о том, что он творит, она бы не стала закрывать глаза, как Мартынова. Она бы не стала. Он чувствовал, как от него мерзко пахнет сексом и чужим телом. Перед глазами стояли ее, плачущие. Он не заметил, как задремал в такси. Ему снилась Крис. Она бежала от него, а он хотел ее догнать и, вроде, догонял, но потом это оказывалась Лариса в красном платье и без трусов, опускающаяся перед ним на колени, растегивающая ремень, молнию и... Он проснулся перед воротами своего дома, все еще находясь в полудреме, оглядываясь, проверяя рукой ширинку. Въезд в ворота перегораживала машина с шашечками. Он посмотрел на часы: половина девятого. Спать не получится. К десяти надо быть на студии... “Ну хоть душ успею принять. В душ. Первым делом в душ. Смыть этот день и эту чертову бабу”. Но, тут из боковой калитки вышла его Кристина. Остановилась. А он подумал, что это конец, потому что секс на нем не мог заметить разве что слепой. Он почти не дышал, когда она подошла ближе. － Доброе, смотрю, утро.. － Крис... Я... Думал... － Интересная формулировка... － Она поправила воротник его светлой рубашки, на которой отчетливо был заметен след от ярко-красной помады, слегка касаясь шеи, на которой красовался багровый засос. Он прикоснулся к тому же месту на шее, где только что пробежали ее пальцы. － Я... － Любишь меня? － она горько усмехнулась, вкладывая в его ладонь ключи. Его ключи. Он смотрел то на ключи, то на отъезжающую машину такси. И ему было больно, очень больно видеть ее плачущие глаза. Он провожал машину глазами до тех пор, пока из другой его не позвали. － Эй, я поеду? － Да, － очнулся Макс. Он двинулся в дом. Задержался в холле перед зеркалом. Увидев то, что трогала пальцами Кристина, закатил глаза, сглатывая ком, тупо припоминая, что Трущев что-то говорил, что она могла зайти. Почему он, сука, всегда прав? Это был точно конец. От него не только пахло сексом, на нем было написано плакатным пером － я трахался! Кулак влетел в зеркало стремительно, осыпая острые осколки на пол, пугая спящего Блейза. Крис много думала. И даже в один момент готова была простить его. Она поехала за вещами, в надежде поговорить. Она готова была дать еще один шанс человеку, знакомство с которым началось с рукоприкладства. Но, дома его не оказалось. А потом... А ведь прошло меньше, чем пол дня... Меньше суток, а у него уже была баба... Может, она, ослепленная им, раньше просто чего-то не замечала? Может третий человек всегда присутствовал в их отношениях? “А помнишь, Кристина, как ты говорила себе, не влюбляйся? Боже, какая дура! Куда я полезла? В его глазах читалось разочарование. От того ли, что я увидела его таким, в помаде и засосах, от того ли, что я ухожу... А Чернов всегда говорил... Чернов...” Нет, она не пожалеет. Она разлюбит. Можно же разлюбить и жить без этой боли? С глаз долой, из сердца вон... А, кстати... － Разверните, пожалуйста, машину. Он садился в свою желтую Ламборгини, как всегда не прибегая к помощи дверей. － Крис! Ты каким ветром? － Попутным. Тебе все еще надо на мне жениться?