Я не знаю, как остальные, Но я чувствую жесточайшую Не по прошлому ностальгию Ностальгию по настоящему. гр. Цветы
Когда-то давно в одной деревне жил старик по имени Хе. Ему было давно за шестьдесят. Жил он один. На окраине маленькой рыбацкой деревушки, которую географы даже не удосужились занести на контуры старой потрёпанной карты, годами хранившейся в главном здании адмиралтейства. У Хе давно как умерла жена. Детей за свою долгую супружескую жизнь они так и не нажили, поэтому свой век старик коротал один, изрядно озлобившийся и одинокий. Соседи его особо не жаловали, насмехаясь не только над его угрюмостью, но и хромотой. Решив однажды проучить его за скверный характер, жестокие мальчишки спрятали за домом старика капкан, предназначавшийся для ловли мелких зверей, так что совсем неудивительно, что подслеповатый Хе угодил в него, изрядно повредив при этом ногу. Что ещё можно было говорить, когда абсолютно всё не ладилось, разлетаясь на мелкие глиняные черепки? Замкнувшись в себе, он уже давно был близок к тому, чтобы разом проклясть весь человеческий род, изрядно мешавший ему спокойно умереть в глубокой почтительной старости. В один из таких неудавшихся дней, когда дела старика опять не заладились с самого утра: хитрый прожорливый лис унёс двух последних куриц, грибная похлёбка сбежала из чана, бак с водой прохудился, старый ворчливый Хе решил пойти в лес, начинавшийся практически сразу за его домом. Увидев на поляне двух фазанов, старик спрятался за толстым развесистым дубом, и достал свой старенький походный лук, чтобы хорошенько прицелившись, сразу попасть в свой сегодняшний обед или ужин. Но что-то пошло не так, потому что стрела полетела не в лесную дичь, а тупым концом в лоб незадачливого охотника. Чертыхнувшись про себя, старик попробовал выстрелить ещё раз, но у него опять ничего не вышло. Лоб противно ныл от слишком близкого знакомства с собственным охотничьим орудием. Решив попытать судьбу в третий раз, Хе снова запустил стрелу в фазанов. И именно здесь произошло непредвиденное событие, которое ни один живущий человек на земле не смог бы объяснить рационально. Стрела, долетев до середины поляны, резко развернулась и понеслась с бешеной скоростью обратно, ударив старика по переносице. Ничего не понимая, он начал крутить головой в разные стороны, пытаясь узнать, что же эта за бесовщина такая… Устремив взгляд вверх, старик, наконец, обнаружил причину своего несчастья. Ей оказался крохотный человечек в красном бархатном камзоле и широкополой соломенной шляпе. Он буквально покатывался с хохота, наблюдая за мучениями горе-охотника. Вдоволь насмеявшись, пакостник ловко спрыгнул с дерева, сразу же став ростом с Хе, и оттянув шёлковые вязки, на которых держался его головной убор, переместил шляпу на тонкую длинную шею. Хитро сверкнув, как будто вытянутыми кошачьими глазами, обведёнными зелёной краской, незнакомец миролюбиво поинтересовался: — Человек-человек, а что ты делаешь в моём лесу? «Вот тебе и новая напасть, — сразу же подумал про себя Хе, — это же надо было наткнуться на лесного духа…» — Ты прав, — незамедлительно последовало в ответ, — этот дуб — мой дом… Так и зачем ты меня потревожил? Схватившись за голову, старик сел прямо на землю, посмотрев на своего нового знакомого с застаревшей болью в глазах, рвущейся на волю вместе со всеми бытовыми проблемами, что только приумножались день изо дня. — Можешь мне ничего не объяснять, Хе. Я знаю, что ты озлобился на других людей, причём не беспричинно. Но это ещё не повод убивать чужих фазанов. «И что мне теперь со всем этим делать?!» — воскликнул в сердцах старик. — Научись доверять другим. Не все, что окружают тебя, — твои враги. «Как бы не так, тебе хорошо рассуждать об этом, ты ведь лесной дух! Захотел, щёлкнул пальцами и сразу же взлетел в воздух, бесследно растворившись за перистыми облаками…» Незнакомец вновь рассмеялся. — Думаешь, всё настолько просто? Не получив в ответ ни одной возмущённой или расстроенной мысли, говорящий медленно и в то же время немного отстранённо продолжил: — Все вы, люди, гонитесь за лёгкой наживой и богатством. Так знай хотя бы ты, Хе, никакой щелчок пальцев не сработает без тяжёлых моральных усилий, затраченных на него. Нельзя безнаказанно черпать силу из природы, не отдавая ей ничего взамен. Она обязательно это запомнит и в следующий раз промолчит, обязательно промолчит, понимаешь? Старик угрюмо кивнул, особо не вдаваясь в неторопливую речь лесного духа. В некотором роде ему было всё же неловко за свой поступок, поэтому он не спешил ещё раз встречаться с ним взглядом. — Что-то я заговорился с тобой, человек. Будто почувствовав смущение Хе, дух опять уменьшился в размере и деловито поспешил к своему священному дереву, прячась за внезапно появившейся в стволе дуба лакированной красной дверцей. Прижавшись всем своим естеством к небольшому глазку, странный лесной житель с нескрываемым интересом наблюдал за застанным врасплох стариком, который до сих пор недоумённо оглядывался по сторонам, пытаясь понять: пригрезилось ли это ему или появилось на самом деле?***
Хе стоял на задней стороне двора вместе с увесистым топором, перевешивающим самого старика и поэтому заставляющим того сгибаться вдвое. Ему было достаточно сложно колоть дрова, так как спина не хотела сгибаться и разгибаться по воле своего хозяина. — Позволь я тебе помогу… Лесной дух вновь неожиданно возник практически перед самым носом старика, усердно занимающегося столь полезным делом. — Зачем ты пришёл? — Хе вновь был угрюмым и недоверчиво смотрел на незваного гостя. — Каждому в этой жизни нужен хороший друг, не находишь? — Нет. Не нахожу. Озорно посмотрев на старика, дух вытащил из кармана своих красных обтягивающих штанов крохотный напильник, на который Хе покосился с нескрываемой усмешкой, молчаливо намекая, что из подобного инструмента каши не сваришь. Не обращая внимания на недоверие старика, местный хозяин леса начал раскручивать напильник вокруг себя, кружась вместе с ним как заводной волчок. После каждого круга его орудие и он сам начинали увеличиваться в размере, пока оба не достигли человеческого. Мягко отстранив Хе от места работы, дух начал с усердием разрезать небольшие пеньки на четыре равные части, ловко орудуя своим рабочим инструментом. — Зачем тебе всё это? Остановившись на мгновение, странное существо совершенно спокойно развернуло свою голову на триста шестьдесят градусов, чтобы видеть подслеповатые глаза старика, и, продолжая рубить дрова, обратилось к нему со следующей речью: — Понимаешь в чём тут дело, Хе, слишком уж много ты берёшь на себя, не оставляя другим ни единого шанса помочь тебе. Ходишь нахмуренный и сгорбленный, словно целый чан вареной репы съел, никому не улыбнёшься даже. — Если ты такой мудрый и всё про меня знаешь, то объясни мне одну простую вещь: как я могу доверять тем, кто портит рассаду в огороде и ставит за моим домом капканы? — А разве ты не сам виноват в этом, Хе? Незваный гость, уже закончивший к этому моменту помогать хозяину дома, сидел на деревянной скамейке, находившейся рядом с сараем. Скрестив ноги по-турецки, он с интересом смотрел на своего собеседника. — Да как ты смеешь такое говорить! Старик был явно разъярён столь метко подмеченной деталью. — Обычно, Хе, обычно. Казалось, что этого обитателя леса не могло смутить абсолютно ничего, настолько он был уверен в своей правоте и непоколебимости озвученных им вслух мыслей. — Люди — колючие язвы, которые только и делают, что разъедают тебя изнутри! Куда смотрел наш Творец, когда моя жена умирала в страшных муках?! Кто-нибудь помог нам?! Став на мгновение серьёзным, дух очертил ладонью в воздухе какой-то замысловатый знак, понятный только ему, и, смотря напряжённо вдаль, проронил в землю несколько слов-семян, что должны были когда-нибудь прорости в душе старика тонким изящным деревцем. — Ты сам себе не помог, Хе. Так что здесь можно говорить о других?***
Затаив обиду на того, кто хотел стать ему другом, старик долго не мог смириться с правдивостью, сказанным духом слов. Он всё время думал об этих таинственных встречах, что причиняли ему только ещё больший разлад с собой. «Это он во всём виноват, — думал про себя Хе, пытаясь хоть как-то оправдать подступившую к самому себе злость, смешанную наполовину с жалостью, — жил же я спокойно без этого негодяя, пока он внезапно не свалился мне на голову и не отнял мою последнюю надежду». Решив всё-таки проучить своего нового знакомца, старик, купив в бакалейной лавке ритуальные свечи, отправился обратно в лес, намереваясь осуществить недавно придуманный им план. Расставив ещё незажжённые свечи в определённом порядке, Хе очертил возле себя круг, который не смог бы подпустить духа близко к нему. Проделав ритуал очищения, старик взял в руки лук, так как он хотел наглядно показать этому мерзавцу, что такое — потерять частицу себя, живущую в тех, кто по-настоящему дорог тебе. Заприметив озорную, резвую куропатку, что мельтешила по близости, старик метко прицелился в птицу, позволяя стреле вылететь навстречу уже намеченной цели.***
Несмотря на холодный сентябрьский день, поляну освещало по-настоящему жаркое, никого не щадящее солнце. Оно било прямо в лицо старика, стоявшего на коленях рядом с мёртвой птицей, чей окрас напоминал красный камзол небезызвестного ему шутника. Глаза куропатки, остекленевшие от мгновенно настигнувшей её смерти, были обведены тонкими дугами, образующими две тонкие стрелки. Те самые, что так старательно были выведены зелёной краской на лице того, кто ещё недавно хотел стать его верным другом. Схватившись руками за голову, старик катался по траве, пытаясь заглушить наступавшие к горлу крики немого отчаяния. Он снова и снова открывал свой побелевший искажённый рот и, набрав в лёгкие как можно больше воздуха, закрывал его обратно. Руки не хотели слушаться своего владельца, продолжая колотить впалую старческую грудь тощими костяными кулаками, чтобы выбивать кислород обратно в небо, которое, как назло, было сейчас слишком красивым, насыщенным и ярким. — Господи, что я только что наделал?! Наконец выкрикнул он в пустоту, устремив искажённое неподдельным страданием лицо к неестественно белым облакам, заполнившим собой всю нежную синь небосвода. — Ничего такого, что нельзя было бы исправить… Не доверившись в полной мере своим ушам, старик начал вертеть головой в разные стороны, пытаясь понять, откуда раздался этот насмешливый, до боли знакомый голос: — Не делай такое страшное лицо. Лучше посмотри прямо перед собой. ____ Хе никак не мог поверить своим глазам, но никакой убитой куропатки рядом с ним больше не было. Вместо неё на земле сидел крохотный человечек в красном камзоле и соломенной шляпе. Уголки его губ нервно подёргивались в грустной улыбке, и только вместо зелёной подводки, привычно обрамляющей два вытянутых кошачьих глаза, оба века были подёрнуты несмывающейся чёрной краской.