КОП. В ПРЕДВКУШЕНИИ ВТОРОГО СЕЗОНА

КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ ГЛАВЫ В вертолете Инга вспоминает плен и то, как они пытались там выжить с Джоном. Не сразу, но она признается Джону, что у нее есть от него два малыша и демонстрирует их фото мужчине. Они незамедлительно едут в тот дом, в котором находятся дети Инги и Джона. Мужчина впервые знакомится со своими детьми. Джон посадил Ингу в вертолет и сел рядом. Настроение Инги ухудшалось с каждой минутой, и чем выше поднимался вертолет, рассекая воздушные потоки мощными лопастями своих винтов, тем большее уныние овладевало девушкой. Осознание того, что Сергей Белов был потерян для нее навсегда лишь только усиливало чувство одиночества, вонзавшегося в едва зародившееся в ее сердце понимание истинного отношения к человеку, который на протяжении многих лет был так близок, что не замечать его присутствия в своей жизни было наивысшей степенью эгоистичной близорукости. Ориентиры резко изменились и самым близким человеком стал для нее Джон, который проявил искреннюю заботу и неподдельное участие в ее судьбе. Все это раньше делал Сергей Белов. В жутчайших условиях, в которых она оказалась, Джон приносил ей тепло, понимание и надежду на лучшее и Инга на некоторое время избавлялась от чувства тревоги, которое всецело овладевало девушкой во влажном от нестерпимо липкой жары подвале заброшенного завода. Джон не только физически очень умело заполнял собой любое пространство, но и, будучи тепловой лампой, наполнял чувством надежности любую ситуацию. Инге хватило нескольких взглядов на Василису и Джона, чтобы понять, что этих двоих связывает нечто большее, чем работа «под прикрытием». Это невероятно расстроило Ингу, которая после своего возвращения в особняк Леманнов смотрела на Джона уже другими глазами. Глазами женщины, сердце которой как бездонный океан хранило сокровенные воспоминания о той ночи, которая навсегда связала двух пленников, и яркими образами жила в ее памяти. Навязчиво-тревожный гул вертолета, винты которого, словно заезженная пластинка, издавали неприятные для Инги звуки, уносившие ее в замкнутое пространство, мрачные стены которого хранили в своей многолетней памяти трагические истории людей, попавших сюда не по своей воле, и едва ли познавших радость после освобождения. Сырое подвальное помещение, пол которого местами был устлан соломой, грязный полосатый матрас в одном из углов, противно скрипящая лампа, которая практически не давала света, а лишь изредка покачивалась от иногда прорывавшихся сквозь небольшое подобие окна порывов воздуха и составляло идеальную компанию гулко работавшему промышленному кондиционеру. Придя в себя, вероятно, после продолжительного сна, Инга чувствовала, что голова ее раскалывается от сдавившей, словно крепкими тисками, боли. Чувство тошноты неприятными спазмами сводило желудок, уступая первенство желанию утолить мучавшую ее жажду. Она приподнялась на полу, который, несмотря на то, что в помещении было тепло, оставался холодным. Инга потеряла счет времени, будучи вынужденной радоваться удовлетворению своих физиологических потребностей. Дикому зверьку со спутавшимися в колтуны волосами один раз в сутки приносили ведро с водой, в котором безнадежно тонула небольшая металлическая кружка. Рядом с ведром на пол опускалась миска с «мешаниной», предназначение которой было служить завтраком, обедом и ужином для истощенной от голода девушки. Осознав, что она получит к себе только такое отношение, постаралась смириться, несмотря на то, что первое время она истерила, била по двери ногами и руками, орала до хрипоты, но ничего не происходило. Время для нее тянулось однообразно, и только кондиционер работал круглосуточно, задавая жуткий ритм ее новому существованию в подвале, в котором было ужасно жутко, душно, а звук этого агрегата сводил Ингу с ума. Иногда она впадала в какое-то забытье от подмешанного в еду или питье снотворного, а проснувшись, ощущала новые приступы головной боли и успевшего опротиветь чувства, что она возвращается на первобытный уровень развития. Ей казалось, что она сходила с ума, так как ей стали мерещиться тени, которые приходили к ней, и тихо стояли в темных углах подвала. Чувствуя себя тряпичной куклой, она все чаще впадала в забытье и сидела молча, уставившись в одну точку. Из этого кошмара когда-то ее вытащил Джон Маккензи, совершенно неожиданно появившись в сыром помещении в момент, когда Ингой в очередной раз овладело отчаяние. Громко работавший кондиционер выравнивал все звуки в один неприятный звуковой поток, и Инга не обратила внимания на ставшее привычным появление в подвале ведра с водой и миски с неприятно пахнувшей жижей. Пролежав так какое-то время, неопределенно глядя на стену и на затейливый рисунок, образованный несколькими трещинами, Инга не сразу обнаружила, что в помещении находится еще кто-то. Осознание присутствия призрака, который уже не раз появлялся из самого темного угла, никак не разнообразило ее существование в этот момент. Но призрак вдруг издал протяжный стон, и девушка отчетливо услышала, что неравномерно разбросанное на полу сено, издало звук, похожий на шорох. Протяжный стон повторился и стал более отчетливым. Инга осторожно повернула свою голову и увидела на полу очертания человеческой фигуры, испытав забытое ощущение, отдаленно напоминавшее ликование и представила, как изменится ее нахождение здесь, если призрак предстанет перед ней в образе человека. Инга молча улыбнулась своим мыслям, продолжая присматриваться к появившемуся перед ней призраку. Он больше не издавал стонов и это насторожило девушку. Она осторожно приподнялась, вглядываясь в царивший в помещении полумрак, ползком приблизилась к тому месту, откуда совсем недавно донесся шорох соломы и протяжный стон, и тронула пальцами воздух, искренне надеясь, что призрак не растворится от движений ее руки. К большому изумлению Инги призрак не растворился, а наоборот, девушка ощутила под своими пальцами человеческую плоть. Она еще больше приблизилась к лежащему на полу человеку, осторожно повернув на себя его голову. Синяки и ссадины на лице и шее, а также запекшаяся кровь на светлых волосах свидетельствовали о том, что на теле не осталось живого места. Появление молодого человека в ее подвале в один момент наполнило ее существование смыслом. Девушка наклонилась над лицом мужчины, который неожиданно приоткрыл глаза и попытался сфокусировать свой взгляд, но у него это плохо получалось, и он снова прикрыл глаза. Инга смочила в ведре с водой подол своей кофты и принялась осторожными движениями промакивать израненную поверхность кожи. В ответ на это мужчина вновь приоткрыл свои серо-голубые глаза, негромко закашлялся, облизал поверхность своих губ. «Он хочет пить». Инга набрала в металлическую кружку небольшое количество воды, решив, что лучшим решением будет не поить незнакомца, а лишь смочить его губы. Глаза мужчины постепенно привыкали к мраку комнаты, и он внимательно разглядывал черты лица девушки. Джон понемногу приходил в себя, а Инга все так же заботливо протирала его раны водой. Наблюдая за тем, как его пытливый взгляд изучал окружавшую его обстановку, Инга с каждой минутой испытывала все большую симпатию к этому молодому мужчине, который вернул ее к жизни. Взгляд его серо-голубых глаз вселял надежду на лучшее, и Инга вдруг обратила внимание на то, насколько ужасно она выглядит. Она только сейчас заметила, как сильно изменилось ее тело. Она сильно похудела от недоедания. К большому сожалению у нее не было даже расчески, а о полноценном мытье головы и речи идти не могло. Но девушка старалась поддерживать себя в чистоте, рационально используя воду, которая была в ее распоряжении. Свой свитер она давно использовала в качестве подушки, а когда ночью становилось прохладно, то укрывалась им словно одеялом. Кофта, подол которой она использовала в качестве салфетки для обтирки Джона и свои джинсы она даже несколько раз пыталась освежить, насколько это было возможно в ее положении. Теперь, когда в камере появился Джон, она испытывала чувство стеснения, находясь рядом с мужчиной, который был ей симпатичен. - Я так долго пытался найти тебя, - хриплый голос мужчины приятно услаждал слух девушки, привыкшей долгое время находиться в одиночестве. Девушка жадно вслушивалась в каждый звук произнесенных слов, не пытаясь вникать в их смысл. - Ты не представляешь, сколько людей за пределами этого подвала пытаются найти тебя. Джон Маккензи не стал упоминать о том, что у всех, кто отчаянно пытался найти наследницу империи Леманнов, были совершенно разные планы на судьбу и финансовое состояние девушки. - Ты – Инга Леманн, - тихо прошептал Джон. – Я пришел за тобой. Наблюдая за реакцией девушки, Джон увидел, что эту информацию она восприняла крайне равнодушно, продолжая смывать кровь с поверхности его лица. - Какое это имеет значение? – холодно произнесла девушка. – Все мое состояние – это нехитрый багаж уличного пса, живущего в деревянной будке. Девушка снова смочила подол своей кофты в воде и продолжила ухаживать за мужчиной. - Пройдет еще какое-то время, и я забуду, кто я такая, - взгляд Инги был поглощен жадным изучением внешности незнакомца. – Радует только то, что если мне и суждено сойти с ума, то в компании с тобой. Джон попытался привстать, но сил было недостаточно. - Меня зовут Джон и я помогу тебе выбраться отсюда. Девушка попыталась изобразить подобие улыбки на своих губах, не представляя, каким образом ей может помочь этот мужчина, считая его сумасшедшим. - Мы искали тебя очень долго, - произнес Джон. - Ты помнишь, как ты сюда попала? - Нет, - ответила Инга. – Просто однажды мои глаза смирились с тем, что в этом жутком полумраке мне придется провести долгое время. Уверена, что мой сон – это результат воздействия на мой организм снотворных препаратов. Действие наркотиков я бы уловила. Инга молча отвела свои глаза в сторону. - Это не лучшее воспоминание, которым хочется поделиться, - с грустью в голосе произнесла девушка. Джон попытался устремить взгляд на место, из которого раздавался громкий звук. - Что это так гремит? – немного поморщившись от боли, спросил Джон. - Это кондиционер, - ответила девушка. – Он постоянно гудит он меня просто сводит с ума. Если бы я столько не спала, то давно сошла с ума. - Ты должна мне помочь, - чуть слышно произнес Джон. – Мне нужно сделать так, чтобы спецслужбы уловили сигнал моего «маячка». Инга посмотрела на него с огромным недоверием, считая, что подобные мысли могли возникнуть в результате травмы головы. Маячок. Спецслужбы. - Ты бредишь, - Инга пригладила светлые волосы мужчины. – Тебе нужно поспать. Тебя напоить водой? Инга набрала воды в кружку, и, приподняв голову Джона, прислонила металлическую поверхность к его губам. Он с жадностью пил воду, глядя на Ингу своими серо-голубыми глазами. - Лучше попей воды! Мне кажется у тебя сотрясение мозга, и ты не понимаешь куда ты попал. - Помоги мне сесть. Инга попыталась подтянуть мужчину к стене камеры, но он был такой тяжелый и большой, что у хрупкой девушки просто не хватило сил на это. Она опустилась рядом на пол с Джоном и тихо заплакала от бессилия. Джон мягко взял ее руку и поднес к своим губам. - Не плачь, мы обязательно отсюда выберемся, я тебе это обещаю. Джон настрого запретил Инге даже дотрагиваться до еды. - Нам действительно нужно какое-то время продержаться в сознании и стараться не уснуть. В любой момент может подойти помощь. Инга молча сидела рядом и рассматривала этого красивого мужчину, который ей очень понравился. Но она все-таки попыталась дотащить его до матраса и уложить его поудобней. - Помоги мне снять обувь, - попросил Джон. - У тебя есть что-нибудь наподобие ложки? - К сожалению, нет, - сказал Инга. – Только кружка и миска. - Попробуем это сделать по-другому, - Джон сел на матрас, облокотившись об стену, а Инга сняла с него ботинок. - Инга, нам надо постараться сбить каблук, чтобы активировать спрятанный там «маячок». Нас запеленгуют и найдут. Инга взяла в руки ботинок и попыталась пальцами оторвать каблук от подошвы, но ничего не получилось. В отчаянии она стала бить ботинком о стену подвала. Вдруг что-то щелкнуло и каблук отвалился, отскочив в угол камеры. Инга подняла его, обнаружив внутри небольшую коробочку. Инга протянула ее Джону. - Что нужно делать дальше? - Больше ничего, - ответил Джон. – Даже тусклый свет может активировать этот «маячок». Нам остается только ждать. Попробуй его спрятать куда-нибудь. Пусть работает, нам надо продержаться пока нас не обнаружат. Джон приобнял девушку, сидящую рядом с ним. - Джон, как ты вообще мог меня узнать, я ведь совсем уже не та Инга, - Инга лежала радом с Джоном, прикрыв глаза и стараясь не обращать внимания на противно скрипевшую лампу на потолке. – Меня можно в фильме снимать. - Я выгляжу не лучше, - отозвался Джон. – Мы выберемся. Верь мне. И мы обязательно поправим твое душевное здоровье. - Я так сильно тебя напугала? – произнесла Инга, уткнувшись в плечо мужчины. - Ты меня удивила, - Джон, немного поморщившись, повернулся к Инге, подложив свою руку под голову девушки. – Как ты смогла столько времени прожить в жутких условиях? - Мне не оставили выбора, - спокойно ответила Инга, вдыхая запах его кожи. - Я готова была здесь умереть, но появился ты, и я подумала, что ты призрак. До сих пор не верится, что ты живой, теплый, настоящий и рядом со мной. А может я сошла с ума и это все мне мерещится? Джон приобнял Ингу и прижал к себе. Инга подняла голову и посмотрела ему в глаза. Губы их были так близко, но Инге хотелось запечатлеть этот момент в своей памяти. - Даже если нас и не найдут, то я готова умереть рядом с тобой. Я не думала, что во мне осталось что-то человеческое. Мне с тобой спокойно и хорошо, - тихо произнесла Инга и потянулась к губам Джона, желая почувствовать не только нежное тепло его губ, но и ощутить его внутреннюю силу. Инга страшилась упустить хоть долю секунды из этого наполненного невероятной негой момента, но все же обняла мужчину за шею. Губы ее жадно впились в губы Джона, словно навсегда опечатывая. Джон с жадностью принимал страсть, которой делилась с ним Инга. - Джон, я хочу почувствовать, что я живая, - пальцы Инга осторожно стягивали с мужчины одежду, стараясь не задеть израненные участки тела. – И пусть это будет может это будет в последний раз. Ночь в этой душной камере особенно запомнилась им обоим, потому что там произошло, то что они старались не вспоминать, все это связывало этих двух людей покрепче любой тайны... - Наберись терпения, - произнес мужчина. – Совсем немного подожди, Инга… Инга! Инга! Инга! Громкий голос, прозвучавший над ее ухом, вывел ее из воспоминаний. Джон тряс ее за плечо, а Инга никак не могла понять, где она находится. - Ты вдруг сильно побледнела... - Гул вертолета напомнил мне тот подвал, наш плен, - тяжело дыша, произнесла Инга. - Обними меня… Джон подсел ближе и прижал Ингу к груди. Она крепко обхватила его, прижавшись к мужчине всем телом, как тогда в душном подвале... - Обними меня покрепче! Так сильно, чтобы я не чувствовала, как легкие наполняются воздухом! – прошептала Инга. – Я больше не могу слышать этот звук! Я хочу умереть! - Тише, тише, - Джон и не собирался выпускать эти хрупкие плечи из своих объятий. Он нежно гладил ее волосы, шепча что-то ласковое на ухо. Джон был готов к тому, что девушка может в любой момент разрыдаться. – Этот звук винтов! Опять этот звук! – сильные судороги сотрясали тело девушки, и Джон только сильнее прижимал к себе Ингу, стараясь поделиться теплом своего тела. – Спрячь меня от него! - Мы больше не в том подвале, - Джон старался произносить каждое слово с осторожностью. – Я рядом и тебе ничего не угрожает. - Я больше не могу вспоминать тот мрак, в котором я жила! – протяжно заскулила девушка. – Ты спас меня… Джон нежно поцеловал Ингу в макушку каштановых волос и снова принялся успокаивать, нашептывая ей что-то приятное на ухо. – Воспоминания со временем немного утихнут и у тебя все будет хорошо. Ты немного окрепнешь и научишься легко справляться с любой ситуацией. - Ты не понимаешь, Джон, я осталась совсем одна, мне не на кого опереться и мне страшно, - Инга подняла на мужчину свои голубые глаза и две крупные слезы покатились по ее щекам. - Не плачь детка, ты не одна, - заботливо произнес Джон, смахнув слезинки с щек девушки. - Я рядом и никому не позволю приблизиться к тебе. Взгляд Инги просто утонул в этих серо-голубых глазах, в которых она видела уверенность в завтрашнем дне и безоговорочную поддержку. Она непроизвольно потянулась к губам Джона, и он, почувствовав этот порыв, еще нежнее прижал к себе девушку, отвечая ей на ее поцелуй. Инга чувствовала уверенность этого сильного мужчины, и тепло его мощного тела оказывало успокаивающее действие на девушку. Кажущиеся огромными ладони Джона были надежным укрытием, а его губы – лучшим лекарством для ее истерзанной души. Инга все никак не могла найти удобный момент, чтобы поговорить с Джоном о том, что происходило с нею после освобождения из плена. Сразу после освобождения они расстались почти на три месяца, в течение которых Джон практически не выходил на связь и не знал, какие серьезные изменения происходят в ее жизни. Обсуждать серьезные вопросы по телефону не хотелось, а встретиться не представлялось возможным. Джон всегда был занят работой и Инге не хотелось отвлекать его, но чем дольше они не общались, тем сложнее Инге было решиться на откровенный разговор с Джоном. После трехмесячной разлуки им все-таки удалось встретиться в аэропорту, в котором Джон ожидал вылета. Девушка как никогда раньше с жадностью вглядывалась в его голубые глаза, и ей на мгновение показалось, что мысли этого мужчины находятся не рядом с нею, но она оправдала этот отсутствующий взгляд тем, что Джон настолько погружается в любимую работу, что зачастую теряет связь с реальностью. Задавать прямые вопросы Инга не решалась. Их с Джоном связывал лишь плен и его поддержка, которая помогла ей выжить в тех страшных условиях. В своих разговорах тему отношений они никогда не поднимали, но Инге казалось, что Джон воспринимает ее несколько в ином свете, чем просто человека, с которым она оказалась в плену. Даже сейчас Инга нервно кусала губы, ее голос дрожал, а тело бил мелкий озноб. Джон не выпускал ее из объятий. - Иногда мне кажется, что я ничего о тебе не знаю, - с нескрываемой заботой в голосе произнес Джон. В ответ на его слова Инга лишь тяжело вздыхала, стараясь сдерживать слезы. - Несмотря ни на что ты для меня стала очень близким человеком, - Джон осторожно поглаживал внутреннюю сторону ее ладони. - Джон, - перебила его Инга, но не стала продолжать начатую фразу. Инга понимала, что если она сейчас откровенно поговорит с мужчиной, то изменит его жизнь навсегда, хотя она не была уверена, какая именно реакция последует после ее признаний. И как ему обо всем рассказать? Как признаться? Как объяснить, почему не призналась во всем раньше? Инга подняла голову, всматриваясь в голубые глаза Джона, в которых было откровенное любопытство. - Ты для меня самый близкий человек, - голос ее дрогнул, и она, глубоко вздохнув, замолчала. Девушка еще долго смотрела в глаза Джону, глаза которого не моргая смотрели на Ингу... - Страшно подумать, что моя жизнь мне больше не принадлежит, - произнесла Инга, уже по привычке оглядываясь по сторонам и принимая поданную Джоном руку. – Сколько мне еще придется скрываться? Ты сможешь мне ответить? - Обещаю, что все это продлится недолго, - с серьезным видом произнес мужчина, и, взяв Ингу под руку, направился к машине, следя за тем, чтобы остальные охранники располагались четко по периметру. - Я не могу больше скрываться! – продолжала настаивать Инга, так и не решаясь поговорить с Джоном, откровенно злясь на себя за нерешительность и вдруг появившуюся мягкотелость. – И не могу больше скрывать! Дверца машины захлопнулась за Ингой и через минуту Джон оказался рядом. - Мне нужно, чтобы ты кое-что посмотрел, - Инга в нерешительности трогала кольца на своих пальцах. - Меня беспокоит твое состояние, - Джон наклонился к девушке, но она резко отклонилась в сторону, уклоняясь от прикосновений его губ. - Ты всегда сбиваешь меня с мысли! – произнесла Инга. – Мне сложно сейчас! Инга вдруг замолчала, не прекратив нервно потирать внутреннюю сторону ладоней. - Я уверен, что пойму тебя, - голос Джона стал немного тише. - Я сначала кое-что покажу тебе, а потом ты сможешь задать мне свои вопросы. Инга протянула светловолосому мужчине кожаную визитницу, все еще не веря тому, что сейчас Джон узнает о том, что их связывает одна тайна. Джон принял из рук девушки небольшую вещицу, которая в его руках казалась совершенно миниатюрной, вскрыл незатейливую защелку и обнаружил в пластиковых кармашках небольшого размера фотографии, на которых были изображены два ребенка. Джон внимательно пролистал все кармашки, не произнеся ни слова. В одну из фотографий он вглядывался очень внимательно и возвращался к ней несколько раз. - Мальчики. Если судить по последнему фото, то малышам чуть больше двух месяцев. На одном из фото у ребенка «комплекс оживления», а это практически улыбка. Кувезы на другом фото – первый домик для недоношенных детей. Если ты мне скажешь с каким весом они появились на свет, то я с точностью смогу определить какое время они провели в больнице. Фотографий немного и их качество оставляет желать лучшего, значит, фото было сделано на телефон… - Если ты произнесешь еще хоть слово, то я на ходу выйду из машины, чтобы больше никогда не видеть тебя! – глаза Инги впервые сверкнули недобрым огнем, и этот взгляд отрезвил Джона. - И когда ты собиралась мне об этом рассказать? Джон раздраженно захлопнул визитницу, крепко сжимая ее в руках. - Я не знала, как об этом можно сказать! – вскрикнула Инга, забившись в угол машины. - Словами! Обычными словами! – Джон откинулся на спинку сиденья, спрятав визитницу с фотографиями в левый нагрудный карман. - Сколько раз ты мне позвонил из Москвы? – поинтересовалась Инга, практически перейдя на крик. – Занят. Не могу говорить. Перезвоню. И в те моменты, когда ты был так далеко, я думала о том, что мне эти дети вовсе не нужны. - Я просто не могу поверить в то, что сейчас происходит! – мощный кулак Джона резко опустился на подлокотник кресла, разделявший его и Ингу. – Не могу! Почему ты все мне не рассказала в тот день, когда нам удалось встретиться в аэропорту? - Это что-то смогло бы изменить? – Инга прикрыла ладонями лицо, словно пугаясь произносимых фраз. - Мы могли бы об этом узнать только если бы ты мне все рассказала, - голос Джона был полон досады. - Я уже пожалела о том, что ты теперь все знаешь, - почти шепотом произнесла девушка, не глядя в сторону светловолосого мужчины. – Ты раб своей лампы, ты робот, зацикленный на своей работе. О своих детях ты говоришь так, словно они являются материалами очередного преступления, которое тебе не терпится раскрыть. Или… Инга вдруг замолчала и ее ладони опустились на колени. - Ты сидишь сейчас и думаешь не о том, что я тебе показала, а о том, что ты такой же, как и Белов, которого ты так легко втянул в свою игру! А сейчас ты оказался на его месте! Но не об этом ты должен сейчас думать! Не об этом! Джон попытался приблизиться к Инге, но девушка еще больше забивалась в угол машины, отталкивая от себя мужчину, не желая понимать, что именно сейчас окончательно рушился ее хрупкий мирок и не чувствуя тщетных попыток сержанта Маккензи крепко-накрепко схватить ее душу, ускользающую из его рук. Джон, не произнося ни слова, насильно прижал к себе девушку, не ослабляя своих объятий до того момента, пока она не стала обмякать в его руках. Впервые за долгое время Инга не могла произнести ни слова. Ее полные горького отчаяния рыдания гулким эхом отдавались в груди Джона. - Ты должна назвать адрес, - Джон взглянул на циферблат своих часов. - Адрес? – растерянно отозвалась Инга. - Я хочу видеть своих детей, - все также спокойно ответил Джон. – Или ты думаешь, что нескольких фотографий мне достаточно для того, чтобы почувствовать себя отцом? - Я так не думаю, - произнесла Инга, приобняв Джона. – Адрес в визитнице на обратной стороне первой фотографии. Инга прекрасно понимала, что внешняя сосредоточенность и спокойствие Джона вызваны лишь тем, что в такой непростой ситуации он должен оставаться одним из тех, кто может трезво оценить ситуацию, и если вдруг у кого-то случится нервный срыв, то только такой мужчина возьмет на себя ответственность за происходящее и найдет самое верное решение. - И мне очень хочется знать, кто помогал тебе во всей этой истории! Джон вынул из кармана визитницу, остановив свой взгляд на первой фотографии, на которой два улыбчивых малыша, просто лежали рядом, схватившись за руки. Мужчина все еще не знал, как реагировать на эту новость, но старался вселить уверенность в Ингу, прекрасно понимая, что ей ни в коем случае нельзя нервничать, тем более по такому особенному поводу. Джон продиктовал адрес водителю и автомобиль изменил направление своего движения, и через полчаса остановился у одного из небольших коттеджей Форрест-Хиллс-Гарденса, одного из самых тихих и уютных районов Нью-Йорка. На улица этого района, казалось, не было ни автомобилей, ни жителей и возникало ощущение, что ты попал на столетие назад. Форрест-Хиллс-Гарденс является частной территорией, на которой действуют свои собственные отличные от городских правила. Это касается парковки, вывоза мусора, уборки улиц, благоустройства, любого строительства. Чтобы припарковаться придется получать специальное разрешение, которое выдают только тем, кто проживает в этом районе и их гостям. Форест-Хиллс-Гарденс - законченный и очень гармоничный район. Здесь нет домов, которые раздражают своей архитектурой, нет домов, которые не вписываются в архитектурный облик района и нет участков поверхности, которых регулярно не касаются заботливые руки садовников. Все дома каменные и все без исключения с черепичной крышей. - В твоих глазах я читаю вопрос почему именно этот район? – поинтересовалась Инга. - Это не самый дешевый район, - ответил Джон. - У наших детей должно быть все самое лучшее! – улыбаясь ответила Инга. В просторном холле одного из коттеджей, в который Инга пригласила Джона, их встретила приветливая женщина средних лет. Она передвигалась по поверхности пола практически неслышно благодаря специальной подошве на обуви. Ее светлые, слегка прихваченные сединой волосы, был собраны в аккуратный пучок на затылке. Темно-синего цвета платье украшал белоснежный воротничок. Инга представила Джону женщину, на которую полностью лег уход за двумя детьми. Та вежливо улыбнулась в ответ, но Джон почувствовал напряжение и даже некоторую неприязнь в ее взгляде. Инга дала понять Марии, что Джон не просто посетитель в этом доме. - Малыши уснули около часа назад, - сообщила Мария, внимательно изучая Джона. – Они сегодня утомились во время прогулки. Джону показалось, что ему будет не так просто подружиться с Марией. В каждом ее слове он слышал нотки ревности. - Мы не станем беспокоить малышей, - пояснила Инга. – Обещаю. - И не забудьте вымыть руки и снять верхнюю одежду! Мария тревожным взглядом проводила пару. Пропуская Джона, который вдруг замер на пороге небольшой детской комнаты, в нерешительности закусив нижнюю губу, Инга взяла его большую ладонь и повела за собой. Стены в комнате, кроме одной, были выкрашены в белый цвет. Одна из стен была темно-синего цвета с несколькими изображениями белых птиц и продолговатого светильника в виде облака и падающих снежинок. Пол был устлан ковриком бежевого цвета, больше напоминавшим циновку. Около единственного окна с римской шторой стояло кресло и небольшой комод. Именно у синей стены располагались две кроватки белого цвета. Сон детей охраняли две забавные фигурки бегемотов. Инга понимала в какой нерешительности находится Джон и, слегка приобняв мужчину, осторожно подтолкнула его к детским кроваткам. Джон с нескрываемым любопытством рассматривал малышей, склонившись над маленькими смешными мордашками, мирно посапывающими в своих кроватках. Сердце мужчины дрогнуло и на лице появилась улыбка. Один из малышей вдруг заворочался во сне и еле слышно, но забавно чихнул. Джон потянулся к малышу, чтобы почувствовать его тепло, но тот, все еще не открывая глаз, деловито шмыгнул носом и открыл свои глаза. Мужчина вдруг приподнялся над бортиком кроватки, рассматривая свое отражение и внимательно наблюдая за тем, что дальше станет делать ребенок. Тот пролежал спокойно ровно минуту, затем заерзал на спинке, на личике появилось недовольное выражение лица, и комната залилась детским плачем. Инга инстинктивно потянулась к малышу, но Джон не позволил взять его на руки. Он мягко приостановил Ингу и осторожно взял малыша на руки. Инга наблюдала за тем, как в его крупной ладони буквально утонула детская головка и Джон, прижимая к себе постепенно утихающего ребенка, подошел к окну. Вдыхая аромат его кожи, мужчина прижимался губами к крошечным щечкам. - Извини, что не приходил раньше, - еле слышно прошептал Джон. – Я был занят неинтересными делами… Тишина, поселившаяся в комнате, обнуляла все то, что связывало Ингу и Джона за пределами детской. Только теперь Инга в полной мере ощутила себя счастливой матерью, у которой появился надежный защитник. Джону Маккензи она была обязана жизнью своего физического тела, и бесконечно благодарила его за ту перезагрузку, которая случилась еще в то время, когда у них обоих не было надежды на спасение. Именно в тот момент Джон, находясь в плачевном физическом состоянии, находил в себе силы, чтобы навсегда замершее время перестало быть таймером, отсчитывающим мгновения до погружения в небытие. Инга жадно наблюдала за мужчиной со стороны, пытаясь уловить каждое его слово и всматриваясь в каждое его движение, не решаясь нарушить идиллию, царившую в детской комнате. - Я даже не знаю, стоит ли тебе рассказывать о том, в какие странные игрушки играет твой папа, - Джон испытывал постоянную потребность прикасаться своими губами к коже ребенка, который на удивление Инги больше не плакал. – Пусть твои игрушки будут другими. Джон сделал несколько шагов по комнате, и не выпуская малыша из рук, присел на кресло. В этот момент в кроватке заворочался малыш, и несмотря на то, что он только изредка кряхтел, Инга не смогла удержаться и осторожно взяла ребенка на руки. Вопросительный взгляд Джона поселился на мягком розовом браслетике на ручке ребенка. - Это девочка, - негромко произнесла Инга, которой казалось, что она никогда не сможет напитаться запахами своих детей и ей хотелось проводить с ними все свое время, чтобы навсегда запечатлеть эти самые теплые мгновения в памяти. – Извини, что не сказала раньше. В глазах мужчины она прочла чувство нетерпения и желание скорее познакомиться со своей дочерью, но сына из своих объятий он не собирался выпускать. Молодые родители, подарив друг другу понимающие взгляды, обменялись детьми. Материнское сердце Инги в одно мгновение дрогнуло от одного взгляда Джона, опустившегося на детское личико. - Она даже пахнет совсем иначе, - улыбнулся Джон, вызвав ответную улыбку Инги. - Поверь, то же самое я чувствую по отношению к сыну, - произнесла Инга, наблюдая за тем, как Джон, не скрывая радости, обнимает свою маленькую принцессу.