Поздно мы с тобой поняли...

С утра зарядил промозглый, уже совсем осенний, дождь. Леся, закутавшись поплотнее в шарф, перебежала дорогу и поднялась на крыльцо колледжа. - Лесь, привет, ты сделала по технологии «домашку»? – налетела на нее у гардероба Скворцова, вечно опаздывающая нерадивая студентка из ее группы. – Дай посмотреть. - Кать, ну у нас же индивидуальные задания были, - поморщилась Леся, ныряя за тетрадкой в рюкзачок. – Моё задание со звездочкой, тебе не подойдет. - Лесь, ну я одним глазком только! – выхватила та тетрадку. – Я на лекции у Морозова гляну, потом на семинаре отдам, - махнула рукой, убегая вверх по лестнице, Скворцова. Леся пожала плечами и, скинув куртку, отдала гардеробщице. У лекционной аудитории она притормозила, потом тряхнула головой и с независимым видом вошла в распахнутые двери. У стола раскладывал аппаратуру Морозов, и Леся сдержанно кивнула в ответ на его острый взгляд, брошенный на нее исподволь с еле заметными искрами улыбки, прячущимися на донышке глаз. Потом легонько взбежала по боковой лестнице и проскользнула в середину длинного ряда сидений. В этот момент в коридорах простужено задребезжал звонок, и в аудитории стих гомон, все приготовились слушать, чем еще удивит их этот непредсказуемый лектор. А лектор сегодня был явно в ударе. Ну, ещё бы. Леся вздохнула, придвигая планшет и вспоминая прошедший вечер. Когда отправились к маме в больницу, она отключила телефон. Опасалась, что чуткая мама раскроет ее тайный роман, который непонятно что: то ли роман, то ли месть, то ли что-то такое, чему и названия не придумать. Она боялась себе признаться, что после той ночи в гостинице в душе, где-то в самой середке поселилась почка сомнения, разгорающаяся алым, запретным, от которого перехватывает дыхание и в глазах темнеет, и плечи обсыпает мурашками при воспоминании о его губах за ушком. Когда были у мамы, Леся нет-нет, да и ловила на себе задумчивый взгляд дяди Жени, на который она отвечала косым и виноватым. Он в ответ дергал бровями и вновь переводил потеплевшие влюбленные глаза на Лену. Они просидели в больнице довольно долго, пока медсестричка, притворно строжась, не принялась их выпроваживать, пеняя за то, что не дают отдыхать будущей мамочке. На крыльце Левандовский, застегивая пальто, покашляв, спросил, какие планы на вечер, на что Леся бодро заявила, что идет навестить бабушку, с которой днем договорилась. Левандовский скептически нахмурился, но ничего не сказал, спросив только не подвезти ли. Но Леся ответила, что здесь дворами недалеко. С бабушкой она действительно сегодня собиралась встретиться, но и еще было одно важное дело. И дело это называлось Морозов. Леся прекрасно понимала, что он непременно заведет сегодня разговор об их отношениях, о том, что же их ждет дальше. Но вот что ему ответить, Леся совершенно не представляла. Поэтому она попрощалась с дядей Женей и, обогнув здание больницы, медленно побрела по аллее по направлению к дому Сан Саныча и бабули. Бабушка пришла в восторг от прихода внучки, тут же утащила ее на кухню выпить чай с пирогом, который, по ее словам, испекла она исключительно самостоятельно. И тут же бросила свирепый взгляд на хмыкнувшего Сан Саныча, который тут же стушевался и неуклюже стал ухаживать за своими дамами за кухонным столом. Потом Леся помогала бабушке выбрать из четырех нарядов два для поездки на яхте. Помощь ее выразилась в том, что она, пожав плечами, предложила не выбирать, а взять все четыре: не на себе же бабушка потащит чемодан с нарядами. Бабушка озарилась довольной улыбкой и от души расцеловала внучку. Сан Саныч им не мешал, сидя в это время на кухне и яростно сражаясь на садово-огородническом форуме со своим противником, скрывающимся под ником «Жужелица». Сан Санычу недавно с легкой руки Леси открылись бездны Интернета, поскольку пришел мертвый сезон для огородно-садовых посадок. Леся показала Сан Санычу сначала сайты для заказа всяких растений, потом они вместе нашли форум, где Леся зарегистрировала Сан Саныча, и тот через короткое время вошел во вкус интернетных посиделок и частенько зависал там, бросаясь с шашкой наголо на своих антагонистов. За окном уже сгустились сумерки, и Леся засобиралась домой, отбившись от бабушкиного напористого приглашения остаться у них. Выйдя на лестничную площадку, украдкой включила телефон и обнаружила кучу пропущенных звонков и СМС-ок от Артема. Последняя пришла час назад. Леся обреченно вздохнула и отправилась к Морозову, надеясь по дороге обдумать и победить свои странные сомнения. Причем в том, что она до дрожи хочет сейчас к нему, она боялась признаться даже себе. Пугалась, что зайдет слишком далеко, позволив себе бодрым шагом влезть в раскинутую ловушку. У двери его номера притормозила, с сожалением осознав, что так ничего и не придумала. Потом, потоптавшись, тихонько поскреблась в надежде, что может быть Артем, устав ее дожидаться, метнулся куда-нибудь в клубешник или бар. Но, не оправдав ее ожиданий, дверь резко распахнулась, и в проеме появился мрачный Морозов. - Здравствуй. - Ну, привет. - Вот… освободилась. Решила зайти, - нерешительно начала она. - Cool. Вечер пропал не зря, - саркастически усмехнулся он, и Леся немедленно пожалела, что притащилась сюда. Знала ведь, что обиделся. Что разговор вряд ли получится. Потому и задержалась на пороге, чтобы сбежать, и тут он втянул её внутрь номера, захлопнув дверь за ее спиной. Словно угадав ее намерения, сквозь зубы проворчал: - Удрать намереваешься? Может, поговорим всё-таки? - Давай не сегодня, ладно? Дело в том, что я действительно была занята. У меня мама в больнице, - устало проговорила она, усаживаясь в кресло. Он подошел и остановился напротив нее, опустив руки: - Ты серьезно? - Ага, - кивнула она. – Я и телефон поэтому выключила. Он помолчал, потом присел перед ней на корточки: - Прости. - За что? - Я черт знает что себе напридумывал. Он обнял ее за талию и, тихо смеясь, заметил: - Любить нужно непрерывно, тогда не останется времени на ревность. Выяснить отношения в этот вечер и последовавшую ночь им снова не удалось. ****************** Сегодня выдался довольно теплый для октября день. Лена, закутавшись поплотнее, чтобы уж наверняка не простудиться, брела по аллейке возле дома, прокручивая в голове события прошедших дней. Из больницы она благополучно выписалась, получив кучу напутствий от Анны Михайловны. Малыш вел довольно активную жизнь, причем, по всей видимости, был жаворонком, потому что активизировался каждый день ни свет ни заря. Лена отправлялась на кухню, зажигая там слабый светильник и ставя чайник на огонь. Следом, позевывая и ежась от раннего пробуждения, за ней являлся Женя, немедленно отгоняя ее от стола и готовя ей завтрак. Матушка с Сан Санычем благополучно отбыли в свадебное путешествие. Матушка при расставании надавала ей кучу напутствий и, заговорщически подмигивая, с придыханием шепнула: «До скорой встречи!» А потом долго о чем-то переговаривалась с Женей, так что они едва не опоздали на поезд. Леся появлялась дома редко, отговариваясь, что они готовят какую-то грандиозную выставку, и она вынуждена задерживаться там допоздна, а маму беспокоить поздним приходом не хочет. Поскольку была она весела, от прежних слез не осталось и следа, Лена не слишком волновалась, рассудив, что главное для Леси сейчас – это спокойствие. Она попыталась поговорить с Женей, когда Леся в первый раз позвонила, что не придет домой, но тот в своей обычной манере успокоил ее, заметив, что для Леси сейчас складывается все хорошо: она переключилась на любимое дело. А с Никитой если уж им суждено быть вместе, то надо это решать на трезвую голову. Леся и вправду выглядела счастливой, взахлеб рассказывая о будущей выставке. И Лена решила не переживать по этому поводу. На работе ее наконец-то торжественно проводили в декретный отпуск, задарив цветами и кучей подарков, наговорили столько хороших слов, что Лена даже расплакалась от переполнявших чувств. Вечером этого же дня к ним нагрянули Оля с Сергеем, и все вместе они долго сидели на кухне, разговаривая обо всем на свете, как в старые добрые времена. Оля тихонько спросила о дальнейших планах своей подруги, и Лена ей поведала, что согласилась уехать в Москву. Ей показалось, что Ольга, кажется, этому совсем и не удивилась, а только удовлетворенно хмыкнула. На днях Лена столкнулась в магазине с Серафимой, и та со вздохом рассказала, что Илюша совсем отбивается от рук, бегает на свидания, как мальчишка, и совершенно не уделяет внимание ей, а ведь она - мать, как-никак. А эта его новая, Нина (это имя Серафима произнесла, поджав губы куриной гузкой), кажется, вьет из Лесика веревки. Лена попыталась успокоить Серафиму, что главное – счастье её сына. На что Серафима, вздыхая, согласилась, что выглядит Лесик вроде бы довольным. Потом, поглядев на круглый живот Лены, повеселела и согласилась, что внуков ей бы очень хотелось понянчить, пока она еще в силах. И сынок у Нины ей понравился, воспитанный. Так что распрощалась она с Леной уже повеселевшая. Лена обошла небольшую лужицу на тротуаре и, смахнув перчаткой невидимую пыль на лавочке, осторожно присела и откинулась на спинку, подставив лицо нежаркому осеннему солнцу. Женя целыми днями вел какие-то разговоры по телефону, куда-то уезжал, приезжал, все время был занят, но с порога, едва сбросив обувь и сняв плащ, бежал сразу же обниматься, целовал живот, ворковал с ним, вел себя как самый трепетный папочка на свете. Об их отъезде в Москву он пока с ней не говорил, но она чувствовала, что день Ч приближается. Поэтому стала потихоньку собираться, чтобы Женькино «Поехали!» не застало ее совсем уж врасплох. Из кладовки она вытащила чемодан, с которым вернулась домой в тот злополучный день, и в глазах снова потемнело от ужасных воспоминаний. Она немедленно затолкала чемодан обратно и целый день маялась сомнениями: зачем, ну зачем ей снова ехать в Москву, зачем снова наступать на эти грабли. Она даже всплакнула немного, постояв у окна и вспомнив события еще более давние: черные дни, когда Женька уехал и, как ей тогда казалось, навсегда. В итоге она рассердилась на себя за излишнюю чувствительность, выпила чаю с мятой и решительно снова достала чемодан: прочь сомнения – ехать, значит, ехать.