Поздно мы с тобой поняли...

Лена закончила разбирать одежду в шкафу, что-то отложила к отъезду, а что-то, собрав в охапку, понесла в стирку. Тут во входной двери завозился ключ, и она, мельком глянув на входившую Олесю, резко остановилась и повернулась к ней. Та, наклонив голову, уронила сумку на пол и лениво стащила ботинки. - Ле-есь, - позвала Лена. – Ты чего такая? - Какая, мам? – нехотя спросила та, не глядя на нее. - Уставшая. Или грустная. - Ну, наверное, потому, что я уставшая и грустная, - Леся прошла в свою комнату. Лена быстро затолкала в ванной белье в машинку, включила программу и пошла к Лесе. Та лежала на кровати, свернувшись клубочком, и Лена осторожно присела рядом, поймав себя на ощущении дежа вю: вот так же она сидела возле дочери, когда та неожиданно решила уехать с Морозовым. - Леська, ну что у тебя стряслось? – затормошила она дочь. - Мам, почему я такая невезучая? – из-под сомкнутых ресниц выкатились две прозрачные слезинки. - Здрасьте-пожалуйста! С чего это такие выводы? - Почему меня все бросают, мам? - Да кто все-то? И Никита, он не бросил тебя, всё у вас наладится, вот увидишь. - Да при чем тут Никита? Меня Артем, кажется, бросил, - с этими словами она резко села на кровати и обхватила руками колени. - Постой, при чем тут Артем? – недоумевающе нахмурилась Лена. – Вы что…? Между вами…? - Да, мам, - ответила Леся, глядя на Лену совершенно больными глазами. – Никакой выставкой по вечерам я не занималась. Я была с ним все это время. - Ч-что? – Лена прижала ладошки к пылающим щекам. – Лесь, ну как так-то? - Мамуля, ты только не огорчайся, ладно? – встревоженно глядя на Лену, попросила Олеся. - Так, Лесь, - Лена потерла лоб ладошкой, – давай-ка расскажи мне всё. И без утайки. ******************************* В открытые двери мастерской колледжа заглянул Морозов: - Лесь, ну что, покажешь, что ты отобрала для выставки? - Тёмыч, ну нет! - возмущенно воскликнула Олеся, запрещающе растопыривая в стороны руки. - Полработы же не показывают. Сейчас расставлю всё, как дОлжно. - Да ладно тебе! Мою выставку ты не только заранее видела, но и помогала развешивать работы по местам. Так что за тобой должок, - вытянул он вверх палец. - Ну, ладно, что с тобой сделаешь, смотри, - вздохнула Леся и, махнув рукой, продолжила заниматься своими делами. Артем с улыбкой начал перебирать лежащие на больших столах работы. Леся у маленького столика возле стены возилась с карточками, на которых были красивым шрифтом отпечатаны названия. Она с затаенным волнением следила за Артемом краем глаза, а он переходил от одной работы к другой. Потом, заметив какой-то конверт, открыл его, и оттуда выскользнули фотографии небольшого формата. Он стал перебирать их, и постепенно улыбка сошла с его лица. В конце концов, Лесе надоело ждать, когда он что-нибудь скажет, и она, бросив карточки, рассыпавшиеся веером по столу, решительно подошла к Артему. Не дождавшись от него ни слова, она не выдержала и спросила: - Ну, как тебе? Морозов круто развернулся к ней и уставился на нее, словно впервые видел. Помолчав, она спросила, настороженно глядя на его мрачное лицо: - Что, всё так плохо, да? - потом вздохнула. - Зря, наверное, меня взяли на эту выставку - Это потрясающие работы, - тихо, словно через силу, выговорил Артем. - Только, - он запнулся, потом продолжил все тем же невыразительным голосом, - только я впервые сожалею, что так хорошо разбираюсь в фотографии. Леся подпрыгнула от радости: - Потрясающие работы, что я слышу! Граф Морозов, вы так редко говорите мне комплименты, но за сегодняшний я готова вам простить многое, если не все. Она, сделав пируэт, крутанулась вокруг себя, потом сделала несколько балетных па и, притормозив, с недоумением уставилась на Артема, который стоял и задумчиво смотрел на нее. - Не поняла. А что за вселенская грусть на челе? Не дождавшись от него ни слова, она задорно хмыкнула: - А, между прочим, зависть - плохое чувство. Неконструктивное. - А ведь ты все еще его любишь, - кашлянув, выговорил Артем незнакомым голосом. - Что? - нахмурилась Леся и осеклась. Потом подошла к Артему и недоверчиво усмехнувшись, переспросила. - Ты что, Тём? Что ты выдумываешь? - Лесь, ну себя-то не обманывай. Посмотри сюда, - он мотнул головой на рассыпанные перед ним фотографии, выпавшие из злополучного пакета. Это были снимки из того счастливого времени, когда они с Никитой были вместе, и она фотографировала его постоянно, используя как модель для оттачивания мастерства. Тот улыбался в объектив, нежно глядя на фотографа, и фотографии все, даже черно-белые, были залиты чистым и теплым светом. - Артем, ты..., - голос её сорвался. - Это неправда. Не люблю я его, сдался он мне! – помедлив, она положила пальцы на его вздрогнувшее плечо, которое тут же закаменело. – И вообще - всё это в прошлом… - Я просто не понял, - перебил он, будто не слыша её, - а словами сказать ты не могла? Обязательно надо было подсовывать мне это? - и он небрежно толкнул фотографии, заскользившие по поверхности стола. - Я не подсовывала, - тихо ответила Леся, все еще держа его за руку, – на щеках ее горели лихорадочные пятна. – Этот пакет, …он просто лежал в папке, я про него и забыла, честно говоря. - Да ладно, Лесь, что ты напряглась-то? - принужденно рассмеялся Морозов и аккуратно снял ее руку со своего плеча. – Ну, не срослось у нас, бывает. Просто паззл сложился. А я-то думал, чего это мне всё чудится в тебе какая-то недосказанность. Решил, что крыша едет от любви к тебе, - слово «любовь» он выговорил, небрежно скривившись. - Артем! – она, в порыве обнять, протянула к нему руки, которые он перехватил железной хваткой. - Не надо, - жестко сказал, как отрезал. - Я не привык быть вторым номером. Он отпустил ее руки, и она стояла, умоляюще глядя на него. А он фальшиво-бодро усмехнулся: - А работы у тебя действительно стОящие. И будут иметь несомненный успех. - Артем! - И с твоим мужем всё будет… Ладно, - сам себя прервал он, - мне пора. Привет! – небрежно вскинул он руку, словно бы отмахнулся от нее, и стремительно вышел из мастерской. Леся застыла на месте, ошеломленная всем происшедшим. Внутри, в самой середке сердца разгоралась что-то непередаваемо острое, от которого всю ее заливало темной волной невыносимой и нестерпимой боли. Она даже поморщилась в недоумении: она ведь и подумать не могла, что настолько приросла к Артему – всей кожей с мясом. Она метнулась к двери – догнать, остановить и замерла в нерешительности: а вдруг он прав? Ведь мучилась же она сомнениями все эти дни, что они были вместе. И страдала, - невероятно, остро, до черных пятен в глазах и ломоты в затылке, - когда застала у Никиты Соню. Тут она вдруг прислушалась к себе: в душе ничто не отозвалось на это ужасное воспоминание. Где-то поскреблось неприятное чувство, но и только. Она вдруг с оглушающей ясностью поняла, что боль от их с Никитой расставания, которая терзала ее и мучила столько времени, скаталась в маленькую свинцовую горошину, и от нее осталось только чувство неловкости, как от камешка, попавшего в ботинок. Но на смену ей пришло ошеломляющее понимание потери, от которой стало пусто, мир поблёк, и она, отбросив все сомнения, вылетела из мастерской вдогонку за Артемом. Обегав все закоулки коллежда, где мог быть Артем, и так его и не найдя, Леся бросилась к выходу и, выскочив из дверей здания, увидела габаритные огни удаляющегося БМВ.