Поздно мы с тобой поняли...

- Не жалеешь? - Нет. - Уверена? - К чему эти расспросы… теперь? - Слишком быстро ответила. Не задумываясь. - Значит, не о чем думать. Он, приподнявшись на локте, какое-то время всматривался в ее лицо, словно ища подтверждение его сомнениям, но так и не нашел: Леся смотрела на него открыто и спокойно. Лицо его смягчилось, и он осторожно убрал с её лба влажные кудряшки. - Ле-еська, - невнятно пробормотал он, уткнувшись в её шею и находя губами самые чувствительные точки, от чего по плечам Леси немедленно промчался взвод мурашек, а в животе запорхали бабочки. Она, поежившись, рассмеялась, пытаясь уклониться от его поцелуев, но он нежно и крепко удержал её, вновь разглядывая с близкого расстояния её смеющееся лицо. - Ну, что ты? – моргнула она и, смущаясь, зажмурилась. - Ничего, - хрипло протянул он. – Просто я всё еще не верю. Привык гоняться за тобой, и вот ты со мной. Моя. Он подождал, что она что-нибудь скажет, но Леся с расслабленной легкой улыбкой слушала его, распахнув глаза и уже не пытаясь вывернуться из его объятий, и он продолжил: - Знала бы ты, как часто я представлял тебя здесь. Сколько раз мысленно раздевал тебя. Целовал здесь, - он прижался губами к бьющейся жилке под её тонкой ключицей. – И здесь… И ещё здесь… - Тише, тише, Тём, не так быстро…, - задохнувшись, простонала она, и чувственный шквал эмоций снова смыл их с тихого берега. Вечер залил окно чернилами, когда они выплыли, наконец, из ревущего шторма чувств, и Леся, отстранив его руку, лежавшую поперек её живота, легко соскочила с постели и на цыпочках пробежала в ванную, чувствуя лопатками обжигающий взгляд Артема. Там она постояла у зеркала, исподлобья разглядывая свое отражение. «Что ты делаешь?» «То, что давно надо было сделать». «Довольна?» «Еще не совсем». «Значит, всё-таки это месть?» «А хоть бы и так?» «Морозов-то при чем?» «Кто-то же должен был быть, почему бы не он? С ним хорошо, а мне уже давно не было хорошо». «Нечестно». «Пусть. Я не буду сейчас думать об этом. Мне просто нужна передышка». Она тряхнула кудряшками и потянула на себя стеклянную дверь душа. ************************ В дверь палаты легонько постучали, и в проеме возник сияющий Левандовский, держа в руках невероятной красоты букет. - Гостей принимаете? Лена осторожно приподнялась на кровати: - Женька! Бросив букет на стоявший за дверью стол, он быстро подошел к ней и опустился на стул возле кровати, взяв ее за руку: - Ну что? – быстро охватил ее взглядом. – Всё ещё бледна, душа моя. Как ты здесь? - Скучновато вообще-то, - поморщилась Лена. - Зато люкс. Хочешь, буду сидеть у твоих ног целый день? Ладно, не пугайся, - рассмеялся он. – Не буду. Дел по горло. - И чем ты там занимаешься, неугомонный мой Евгений Николаич? - Работаю организатором турпоездок по большим и малым рекам России. - Мама? - Ага. - Сочувствую. - И напрасно. Твой верный рыцарь закален годами общения с Клавдией Васильевной, поэтому контакты с Ираидой Степановной – это так, легкая рябь на реке повседневности. - Ого, чувствую по высокопарному слогу, с мамой ты общаешься очень плотно, - рассмеялась Лена и, усевшись поудобнее, приготовилась слушать. Женя, поднявшись, принялся расхаживать по небольшой, но уютной палате. - Ну что рассказывать? Во-первых, матушка твоя на эмоциях едва не отказалась вообще от всяких поездок куда бы то ни было. Слишком удручена была поведением своей единственной дочери, которая вдруг решила всласть поболеть. С трудом удалось уверить её, что ты остаешься под моим присмотром. - Надо же, твои акции у мамы просто на пике, - съехидничала Лена. - А ты думала! – самодовольно согласился Женя. – Так что наши молодожены в четверг отбывают в круиз на неделю до 12-го. Программа к Романсиаде у Ираиды Степановны практически готова. Правда, пришлось удерживать лучшего аккомпаниатора всех времен и народов, который едва не отправился с ними в путешествие, чтобы репетировать круглосуточно. - Аркадий Геннадьевич? - Он. Рвался ехать. - Прихватив пианино? - Ну, как же без этого милого пустячка? Они оба рассмеялись, припоминая историю с неудавшимся бенефисом Ираиды во время первого её воцарения на даче Сан Саныча. - Так, Лена, - спохватился Левандовский. – Ты меня совсем заговорила! - Я?! – поразилась Лена. - Ты-ты! – Он вновь присел у её кровати. – Скажи, что говорят врачи. Что-то серьезное? Что от меня требуется? Лекарства, оборудование. Может, каких-то врачей из столицы для консультации вызвать? И вообще, надолго они тебя заперли? - Ого, столько вопросов, - смеясь, замахала руками Лена. – Да всё не так и страшно. Просто устала, наверное, нервничаю. Гуляю мало, погода, сам видишь, какая. Левандовский молча смотрел на нее: в глазах разгоралась тревога, и Лена спохватилась: - Жень, ну что ты бледнеешь, вот ничего тебе нельзя рассказывать! - Лена, - хрипло начал он. – Значит, слушай мою команду. Давай-ка завязывай со своей работой. Я серьезно. Никаких возражений не принимаю. Что за легкомысленность, в самом-то деле! - Женька, не сердись, что ты, - мягко заговорила Лена, нежно беря его за руку. – Я и сама собиралась, как выйду отсюда, уйти в декрет. И срок подходит как раз. Так что не переживай, я всё сделаю правильно. Он слушал её, опустив голову и машинально перебирая её пальцы, потом поднял взгляд: - Знаешь, такое чувство… Как описать? Словно в груди, вот здесь, - он показал, - чугунная гиря. Давит и давит. Иногда раскаляется и жжет нестерпимо. Поэтому я так… психую иногда. Ты уж прости. - Нет, Жень, это ты меня прости. Я ведь и не думала, что ты такой… - Какой? - Впечатлительный. - Ну да, вот такой он я. Возьмешь такого? - Куда возьму? – не поняла Лена. - Здра-астье приехали! - притворно возмутился Евгений. – Что значит – куда? В мужья, матушка, в мужья! - Так я вроде уже… - Да когда? – изумленно развел он руками. – Может, я что-то пропустил? Не припомню ни обетов у алтаря, ни клятв любить до гроба со всеми недостатками и достоинствами. Ни смокинга с бабочкой, в котором, кстати говоря, я совершенно неотразим. Ни белого платья, которое без сомнения тебе тоже очень даже будет к лицу. В Москву опять же со мной никак не едешь... - Еду, Жень, - перебила его Лена, и он замер, потом недоверчиво прищурился: - Правда? - Ну, конечно, правда. За тобой глаз да глаз нужен. Вон ты у меня какой… трепетный. - Не передумаешь? - Нет, Жень, обещаю. И прости за все мои… закидоны. Сама себя не узнаю в последнее время. - Ну, допустим не только в последнее время, - Женя притворно закатил глаза. - Что-о? - Нет, я не жалуюсь. Я – хвастаюсь!