Поздно мы с тобой поняли...

Лена, задумавшись, брела по усеянной желтыми листьями дорожке сквера. Вот и кончилось лето, такое короткое, такое многообещающее. Снова осень. Дожди. Тоска. На душе погода не лучше. Та первая острая боль немного притупилась, и она снова могла просыпаться по утрам, дышать, ходить, есть, пить. Одно плохо: ее словно бы не было. Она будто наблюдала за собой со стороны и делала все машинально, ну, просто потому, что так надо для функционирования организма. Вернее, двух. Она не замечала ничего вокруг , не знала, чем занимаются целыми днями Леся и мама. Выходила к завтраку, обеду, ужину, высиживала положенное время, кое-как проглотив еду, совсем не ощущая ее вкуса, и снова уходила к себе. Домашние больше не донимали ее расспросами, вообще на эти темы не заговаривали, словно стали невероятно деликатными. Хотя, невесело усмехалась она, испытания им были преподнесены судьбой довольно мучительные и серьезные, и, пожалуй, её инопланетянки постепенно становились вполне земными «девочками». Она поддела туфлёй резной кленовый лист, проводила взглядом его короткий полет и сильно вздрогнула от неожиданного возгласа за спиной. Обернулась и увидела: по дорожке ее быстрым шагом догонял Полуяров. - Елена Николаевна, как же я рад вас видеть! Хотя, признаться, не ожидал. Думал, уедете в Москву и забудете про нас. - Я тоже рада вам, Илья Сергеевич, - улыбнулась она. - И какими же судьбами? Ираиду Степановну, наверное, поддержать приехали? Лена неопределенно пожала плечами, а Илья Сергеевич продолжал, сочувственно качнув головой: - Ну, да, эта история с «Романсиадой» капитально выбила ее из колеи. Мама мне все уши прожужжала, охает и ахает, и переживает, кажется, больше, чем сама Ираида Степановна. Да еще и свадьба у них с Сан Санычем вроде бы откладывается. Это правда? - Время еще есть. Я надеюсь, что они помирятся, - ответила Лена. – Мама вспыльчивая, но отходчивая. - Хорошо, если так. А то можно ведь себя так накрутить, что какая-то мелочь покажется катастрофой, ни больше, ни меньше. И трудно бывает простить, хотя дело может не стоить и выеденного яйца. Лена уставилась на него с подозрением: - Что вы имеете в виду? Илья Сергеевич растерянно протянул: - Да я, собственно... Ничего такого… Просто не хотелось бы, чтобы ваша мама и Сан Саныч расстались. Они - такая хорошая пара. - Это правда, - отводя глаза, кивнула Лена. Они помолчали, медленно вышагивая рядом, потом Полуяров спохватился: - Вы куда-то направлялись или просто гуляете? - Никуда, просто решила пройтись. - Не возражаете, если я составлю вам компанию? У меня лекция слетела сегодня, из-за Дня Здоровья. В колледже кросс организовали. Вот, домой иду. А тут вас увидел, не мог не подойти. - Конечно, Илья Сергеевич. Как говорится, улица не купленная. А что же вы кросс не бежите? - Я не бегаю. Я не по этому делу. Почему-то в этих его довольно обычных словах Лена услышала какой-то неясный подтекст и намек и приуныла. Какое-то время они шли молча, потом Полуяров негромко поинтересовался: - А как вы поживаете, Елена Николаевна? - Да так, с переменным успехом, - уклончиво ответила она. - Как здоровье, как ваш малыш? - Растет. Они снова помолчали. Потом Илья Сергеевич остановился и повернулся к Лене, она вынужденно тоже остановилась: - Елена Николаевна, я же вижу, что у вас какие-то неприятности. Если хотите, можете мне рассказать все. Я чем могу, помогу. - С чего вы взяли, Илья Сергеич, что что-то случилось? - Лена отвела глаза. - Всё у меня в порядке. Просто в моем возрасте не так-то просто стать мамой, здоровье пошаливает. Вот настроения и нет. - А почему вы тогда одна приехали, если пошаливает? Неразумно пускаться в такие длительные поездки без… сопровождения. Лена пожала плечами. Полуяров, помедлив, сбивчиво заговорил: - Елена Николаевна… Если у вас что-то случилось такое… Какая-то проблема, которую трудно преодолеть... Если нужна помощь… Я хочу, чтобы вы знали: у вас есть близкий друг, который, …с которым... Хотите мороженого? – внезапно предложил он, бросив подбирать слова. Лена вскинула на него глаза и невольно рассмеялась: так неожиданно это прозвучало: - Спасибо, но - нет: мне нельзя сейчас простужаться. - Ладно, - легко согласился Полуяров. – Тогда чай! С пирожными! Соглашайтесь, Елена Николаевна! - Н-ну… хорошо, - помявшись, кивнула Лена. Через полчаса они сидели в ближайшей кафешке, и Лена мелкими глотками прихлебывала из большой кружки в веселых ромашках обжигающий чай с мятой. Илья Сергеевич рассказывал всякие забавные случаи со своими студентами, сам смеялся над своими шутками, стараясь всячески расшевелить ее. У него это не слишком-то хорошо получалось: Лена улыбалась скорее вынужденно, чтобы не обидеть собеседника. Илья Сергеевич чувствовал это и, в конце концов, замолчал. Потом заметил: - Вам, наверное, всё это не интересно? - Что вы, Илья Сергеич, - подняла она на него глаза, - спасибо огромное, что пригласили меня. Такой чай замечательный! И пирожные. - Ну да. Только вы ничего не съели. Лена, послушно взяв ложечку, отломила кусочек от воздушной «Павловы» и, кое-как проглотив, энергично кивнула: - Вкусно. Полуяров смотрел на нее исподлобья и, вдруг решившись, наклонился чуть ближе, пристально глядя ей в глаза: - Лена. Выслушайте меня, пожалуйста. Дело в том, что …я для вас… всё, что хотите. Только не делайте вид, что всё в порядке. Нет, не говорите ничего, - заторопился он, видя, что Лена, нахмурившись, хочет что-то сказать ему. – Я знаю, что у вас есть этот ваш… Левандовский. Что вы приняли его предложение, переехали к нему. Наверное, замуж за него собираетесь. Просто вы... вы не выглядите счастливой. - Илья, что вы от меня хотите?- несчастным голосом тихо проговорила Лена, опустив голову и машинально выковыривая ложечкой ягоды из податливой белизны «Павловы». - Я хочу, чтобы вы не страдали. Других желаний нет, - тихо выговорил он. - Да что вы выдумываете? – упрямо качнула она головой. - Я же говорила, что просто недомогаю. Это естественно в моем положении. И вообще. Мне, пожалуй, пора. - Ну, хорошо, хорошо. Я понял, – с печальной улыбкой ответил Полуяров. – Давайте, я вас провожу. Он довел ее до дома протянул руку для прощания и, помедлив, прижался губами к её запястью. Лена вдруг вспомнила: точно так же целовал ей руки Женя. Тогда. Давно. В груди вновь стало больно, и она, поддавшись безотчетному порыву, выдернула руку у Полуярова и, бормоча извинения, скрылась в подъезде. ************** Проснулась она от трезвона дверного звонка. В грудь ударила тревога: неужели он? Нет! Не хочу его видеть, не хочу, не хочу! Она натянула на голову одеяло. - Оленька, как хорошо, что ты пришла! – преувеличенно радостно заговорила матушка. - Где Лена? – в приглушенном голосе Ольги плескалась тревога. - Спит! – громким шепотом отвечала Ираида. И Лена поняла, что ее сейчас будут «извлекать из-под обломков» ее несчастной жизни. Она почувствовала, как с ней рядом просела кровать, и осторожные руки Ольги опустились на ее сгорбленные плечи. - Ну, чего мы спим? День белый на дворе! – Она уже стаскивала одеяло с головы Лены, разворачивала ее к себе и, заразительно улыбаясь, с преувеличенной энергичностью спрашивала: - Ну-ка, как тут наша мамочка себя чувствует? О, - улыбка ее немного полиняла, - выглядишь просто… отлично! Лена принужденно улыбнулась: - Отлично от других? - Ты чего разлеглась-то? Я торт принесла, для девчонок. А тебе фрукты. Чаем в этом доме поят, или мне попозже зайти, пока ты тут належишься?! - Оль, ну, что ты шумишь, у меня голова болит. - Конечно, болит: спать до полудня. Давай вставай, на улице такая погода! Я тебя прогулять хочу. - Оля! - Не Оля! – гаркнула подруга. – О себе не думаешь, о малыше подумай. Эти три коротких слова неожиданно подействовали на нее, как отрезвляющий душ, и она осторожно спустила ноги с кровати. Потом они медленно брели по скверику недалеко от дома, и Лена постепенно все выложила Ольге: и про Полину, и про кольцо, и про клятвы Жени, и про паспорт, и, наконец, про свой побег. Та молча вышагивала рядом, что-то усиленно обдумывая. Потом резко остановилась: - Погоди, Лен, здесь что-то не то. Ты же говорила, что он не женат, вся ваша контора об этом знала. Может, просто штамп о разводе не поставил? А что, это вполне возможно. Мужики, они такие: неохота им лишний раз в ЗАГСы мотаться. Вот и… - Оля, - страдальчески поморщилась Лена. – Я тебе все это рассказала не для того, чтобы ты тут адвокатом выступала. Что ты его защищаешь? - Да я не его защищаю! Я тебя защищаю! И малыша вашего защищаю! - Оля, если ты опять начнешь свои маневры, я… Я с тобой поссорюсь всерьез и окончательно. - Да какие маневры, ты чего?! – обиженно заявила Ольга, и Лена с подозрением уставилась на нее: - Оль, не ври мне! Откуда ты узнала, что я приехала? Он тебе звонил? - Ничего он мне не звонил! Мне Ираида Степанна звонила, - зачастила Ольга. – Сказала, что ты в полной прострации. Что она боится и за тебя, и за маленького. И вообще: возрастной маме нельзя так переживать. Лен, у меня к тебе предложение, - Ольга решительно взяла ее за руки: - Давай завтра сходим к Анне Михайловне, она только рада будет тебя принять. Ляжешь к ней на сохранение, на недельку – не больше! Поколешь укрепляющее, витаминчики. Проверишься и будешь как новенькая. Между прочим, твое место в мэрии тебя ждет. Ты ведь не уволилась, а только отпуск перед отъездом взяла? Вот, а теперь оформишь больничный. А там, глядишь, и декрет подкрадется незаметно, чего тут осталось-то? Ну, как я придумала? - Замечательно придумала, - скучным тоном ответила Лена. А Ольга хлопнула в ладоши: - Ну, вот и договорились! Да, кстати, а что у тебя с телефоном? - Ничего. Я его отключила, - буркнула Лена. - Не хочу отвечать на некоторые звонки. - Ну, и не отвечай на свои некоторые звонки. А я чем провинилась, что не могу до тебя дозвониться? Другую симку вставить тебе религия запрещает? - Да я об этом и не подумала, - подняла на нее глаза Лена. - Скажи спасибо, что у тебя есть подруга, которая об этом подумала. Пошли, - и Ольга потянула ее за собой к павильону сотовой связи. Рассвет еле-еле брезжил за окнами, когда Лена проснулась резко, как будто от какого-то звука. Словно ветром тронуло струну, вспомнилась ей строчка из песни. Вот никакой другой, а именно этой песне надо прийти в голову, поморщилась она и посмотрела на часы: семь утра. И что ее разбудило в такую рань? Она снова прикрыла глаза и вдруг! Ощущения, которые вновь возникли где-то глубоко внутри, ни с чем нельзя было перепутать. Малыш! Она спустила ноги с кровати и лихорадочно стала нашаривать тапочки. Женя! Как же он обрадуется. Скорее, надо сообщить ему! Надо… Она замерла. Стоп! Ты что, с ума сошла? Какой Женя? Все радостное оживление немедленно схлынуло, и она опустила лицо в ладони. Сердце еще колотилось от радости как сумасшедшее, но волна горечи поднималась к горлу. Снова захотелось плакать, но она сердито прикрикнула на себя. А ну, прекращай! Ребенок ни в чем не виноват. Выброси уже из головы своего незадачливого жениха-двоеженца и займись малышом и своим здоровьем, мамаша великовозрастная! Лена тяжело поднялась с постели и, открыв шкаф, задумалась. Так, спортивный костюм, две пары белья, пара футболок. Этого достаточно. Она тряхнула головой, ощущая спокойную решимость от найденного выхода. Сегодня она отправится к Анне Михайловне и ляжет на сохранение.