Как разрушить свою жизнь: инструкция для чайников

Небольшое объявление: следующая глава появится через недельку-полторы – смотря как у меня будет со временем (ее в принципе осталось только чуть дописать и вычитать на предмет ошибок), и фик, скорее всего, будет на время заморожен. Очень надеюсь, что не надолго. Дело в том, что жизнь автора временно накрылась совершенно беспросветной пи-а-эээ… пичалькой в общем она накрылась, поэтому писанина выходит откровенно слабая( Так что, если эта глава покажется вам суровым гавнищем, не постесняйтесь мне об этом сообщить – уж лучше перепишу, когда кризис минует, и порадую вас достойным текстом. Ну а пока, по традиции, всем добра, вкусного чая с печеньками и веселого лета! Плей-лист: The Cult – Fire Woman Green Day – Holiday Iggy Pop – Private Hell The Foxboro Hot Tubs – Broadway Jace Everett – No Place to Hide Пы.Сы.: не забываем включать в нужных местах указанную музыку ;) ________________________________ 15.07.13 _____________________________________ Врубаем Theory Of A Deadman – Bitch Came Back _____________________________________ На пороге комнаты нарисовалась хмурая, замотанная в толстое одеяло Кристина. - Ты похожа на толстого Папу Римского, - я весело ткнула в сторону подруги отверткой и продолжила колдовать над нутром ее ноутбука. - Долго еще ты будешь играть в Тони старка? - проигнорировав мою реплику, Крис требовательно кивнула в сторону лежащего передо мной на полу компьютера, - Мне эссе писать нужно. Скрежетнув зубами и попытавшись унять просыпающуюся во мне тягу узнать, во сколько мусорных пакетов подруга влезет в мертвом и расчлененном виде, я глубоко вздохнула и снова перевела на нее свой исполненный раздражения взгляд. - В таком случае, сначала нужно было его дописать и сохранить на флешку, и уже после всех этих манипуляций продолжать ныть о том, что бук греется, аки камни в аду, сходит с ума и вырубается в самый неподходящий момент, а ты при этом обламываешься нести его в сервисный центр, - каждое сказанное слово я акцентировала выразительными взмахами отвертки, будто это могло помочь их смыслу достичь Кристининого разума, - Ты добилась своего — я решаю твою проблему. Бесплатно, но не быстро, так что жди и не мешай. - А вдруг ты что-нибудь сломаешь? От греха подальше, я отложила отвертку в сторону, и устало потерла виски. Сохранять спокойствие становилось все сложнее – приказной тон и непрекращающиеся капризы просто неимоверно выводили из себя. - Крис, я вчера те же манипуляции проделала со своим компом — почистила кулеры, сменила термопасту, и все в порядке. С какого перепугу сегодня все вдруг должно пойти не так?! – я вопросительно развела руки в стороны, - И раз уж ты так переживаешь, то позволю себе наглость напомнить — в этом бренном мире по-прежнему существуют специальные места с работающими там специально обученными, умными мальчиками, которые быстро приведут твою рухлядь в порядок. - Специально обученные мальчики слишком дорого берут с незнающих девочек, — недовольно пробурчала подруга и поплотнее закуталась в одеяло. - Значит, что мы делаем? – саркастичный, передразнивающий голос ведущей какой-нибудь детской программы тон заставил Крис надуться еще сильнее, - Правильно, возвращаемся к моему первому тезису — жди и не мешай. А еще лучше, пойди и вызови мастера, чтобы он решил проблему с отоплением. Туда я точно не полезу. Нацепив гримасу «могла бы и не напоминать» и прикинувшись обиженным индюком, Кристина молча ушла в гостиную. В городе уже третий день было не выше +10, а у нас, как назло, загнулся контроллер центрально отопления, поэтому в доме было прохладно. Мне это не мешало, а вот теплолюбивая Крис стенала по этому поводу каждую свободную минуту. Ноут, отопление, до этого была засорившаяся труба на кухне и перегоревшая лампочка в гостиной - за две с небольшим недели пребывания в Лондоне решение банальных бытовых проблем, раздутых Кристиной до масштабов глобального бедствия, меня порядком задолбало, тем более, что нервы и без того было чему портить. С работой не складывалось, переехать в отдельную квартиру пока было нереально, еще и Том уехал почти на месяц... Хотя какое у меня может быть право расстраиваться по этому поводу? Это его работа, его страсть, а я ему, по сути, никто – так, очередная подружка. Но думать о нем в таком ключе мне не хотелось, а воспоминания о нашем последнем, перед его отъездом разговоре, окончательно развенчало эту глупую мысль. Изображать такую искреннюю заботу и волнение просто от скуки стал бы только сумасшедший. - Через два дня я уезжаю во Францию. На три недели, может дольше, - Том не избегал моего взгляда, но смотрел так, будто заранее чувствовал себя страшно виноватым за мое грядущее временное одиночество. - Это твоя работа... Не смотри на меня так, я не в праве даже обижаться. Да и это было бы глупо, - голос прозвучал чуть более безразлично, чем нужно, а сама эта фраза стала едва ли не самым большим сказанным мной в этой жизни враньем. На самом деле, мне хотелось взорвать тоннель под Ла-Маншем и все местные аэропорты, сжечь его паспорт, сделать что угодно, лишь бы он никуда не уезжал... С ним я была живой, настоящей. Не нужно было притворяться, думать, что и как ты говоришь. Я наконец чувствовала себя женщиной — нежной, трепетно оберегаемой и нужной, и безумно боялась снова остаться одна. Что если за этот месяц очарование первых встреч развеется? Что если на смену восторгу придет высокомерное снисхождение, трепет в груди сменит тяжелая скука, а жар прикосновений и поцелуев - безразличное «прощай»? Угораздила же меня нелегкая так крепко к нему привязаться... Будто слыша мои мысли, Том мягко улыбнулся и, ласково взяв мои руки в свои, прижал их к своему сердцу. - Я буду звонить тебе так часто, что ты будешь умолять Бога лишить меня дара речи, - сдержать ответную улыбку, глядя на него было невозможно, но на душе все равно было как-то невесело. Я со вздохом освободила свои ладони и крепко, будто в последний раз, обняла этого потрясающего, так странно появившегося в моей жизни мужчину. Как легко он обещал то, в чем никто не мог быть уверен... Неизвестность глухо хохотала в покрывшем будущее густом тумане, сотканном из бесчисленного множества возможных вариантов развития событий и сомнений, но обуявший меня страх начинал потихоньку отступать. Что толку загадывать? Что будет, то будет. Позволим Вселенной решать, что ждет нас за этим поворотом — развилка, или одна широкая, солнечная тропа. - Не дождешься — я слишком сильно люблю твой голос. В ответ на мое бурчание, Хиддлстон только крепче сжал свои объятия и запечатлел на щеке благодарный поцелуй. Я понимала, что эта поездка была для Тома далеко не простой увеселительной экскурсией, но легче мне от это не становилось ни на грамм. Сейчас он готовился к роли фотографа Роберта Капы и считал своим долгом узнать о нем все: чем он жил, как работал, думал. А чтобы не было соблазна филонить и отвлекаться, вместе с ним в поездку отправился и режиссер будущей ленты. «Сложно это все наверное... Хотя вряд ли сложнее любой другой работы», - я неопределенно пожала плечами и вернулась к реанимированию ноутбука. Чем меньше я буду думать о Томе, тем лучше будет мое настроение и проще — жизнь. Вообще, я переносила разлуку весьма сносно. Хотя, может это потому, что сегодня был только первый день, и я еще не успела толком соскучиться? Или потому, что времени предаваться светлой пушкинской грусти у меня просто не было. Валяющийся возле правой коленки мобильник разразился мощным гитарным рифом. - Угадай, кому вручили ту самую «Лейку» (*) и позволили целый день разгуливать с ней по городу и учиться фотографировать? - Тома просто распирало от гордости, как мальчишку, которому отец впервые позволил сесть за руль семейной колымаги. Он только начал говорить, а сердце уже сладко сжалось. Дальше врать и оправдываться перед самой собой уже было бессмысленно – всего за один день я соскучилась по нему так сильно, будто не видела целую вечность. И где только мне взять сил, чтобы дождаться конца его командировки?.. 19.07.13 Я неслась по усыпанной мелким гравием парковой дорожке настолько стремительным и размашистым шагом, насколько это вообще было возможно делать, будучи обутой в туфли на невысоком, но чертовски тонком каблуке. Я была зла. Нет, я была просто в бешенстве! За сегодня это было уже четвертое, мать его, собеседование, где меня вежливо, но непреклонно послали в далекие неизведанные дали пассивной гомосексуальной любви. Несмотря на весь мой опыт, страстное желание работать и согласие на мизерную зарплату, я оказалась недостойна даже должности банальной секретарши – мол, будет слишком много мороки с моим официальным трудоустройством. В первый раз я быстро выкинула такое заявление из головы – невнимательно прочитали резюме, не увидели, что я не британская подданная, ну с кем не бывает? Но услышать это в трех случаях из четырех было как-то слишком. Последнее собеседование окончательно выбило меня из колеи. Тогда унылая, похожая на стареющую флегматичную ондатру дама, задавая мне мульён невнятных, никак друг с другом не связанных вопросов, пыталась выяснить, достойна ли я великой должности помощника пресс-секретаря небольшого, расположенного у черта на рогах театра. Российское гражданство миссис Маквелл не смутило, но тот факт, что у меня не было ни одного рекомендательного письма ее несказанно расстроил и вынудил мне отказать. «Спасибо, что пришли, мы вам обязательно перезвоним!», - да два весла тебе в рот поперек, зараза!!! До морковкиного заговения ждать можно вашего звонка, и хрена лысого дождешься. Где-то на периферии зрения мелькали аккуратно подстриженные кипарисы и вежливо удивленные моим воинственным видом прохожие, но мне было не до любования красотами и приличий. Я яростно хрустела гравием и тихонько проклинала всех менеджеров по набору персонала, щедро разбавляя пожелания страшных кар забористым русским матом. От гневных пожеланий всю жизнь мучиться от ядреного геморроя самой Маквелл и еще как минимум трем поколениям ее потомков меня отвлекло раздавшееся в недрах болтающейся на руке сумки жужжание – мне кто-то звонил. Телефон, по рассеянности, был брошен в самое большое ее отделение, где я, не сбавляя скорости, принялась на ходу рыться. Телефон, как водится, находиться не спешил — только продолжал издевательски вибрировать где-то вне зоны досягаемости. - Да где же ты, угрёбище чердачное, звонишь?! – будто испугавшись моего гневного вопля на пару с какой-то резво шарахнувшейся в сторону старушкой, мобильник послушно скользнул в руку. Едва поднеся телефон к уху, я услышала, как внизу что-то сухо треснуло, после чего моя левая ступня резко потеряла чувство опоры и я, едва не распластавшись на дорожке, была вынуждена ловить чувство равновесия, размахивая руками на манер внезапно решившего помереть в полете альбатроса. Пару раз крутанувшись вокруг своей оси и потеряв туфлю, я все же кое-как умудрилась удержаться в вертикальном положении. Опустив гневный взгляд к земле, я узрела патетично воткнувшийся в серо-кирпичный гравий обломок каблука и драматично возлежащую рядом с ним на замшевом боку туфельку. - Заебись! – забыв о телефоне, я с каким-то злобным, саркастичным удовлетворением развела руки в стороны и звучно хлопнула себя по бокам. Уровень хреновости сегодняшнего дня стремительно достиг красной зоны под кодовым названием «полный пердиманокль». Хуже уже было просто некуда – разве что меня забрызгает на автобусной остановке кровью и ошметками внутренностей лопнувшего под автомобильными колесами беспечного голубя. Правда, мысли на эту тему занимали меня недолго – я вспомнила, что несколько секунд тому назад не глядя ответила на звонок, и несчастный собеседник сейчас наверняка думал бог весть что. Я устало прикрыла глаза и, наконец-то поднеся телефон к уху, простонала страдальческое «алло». Трубка пару секунд хранила растерянное молчание. - Я не вовремя, или уже успел сделать что-то не то, но сам пока не понял, что именно?.. – малость ошалевший от происходящего Том с горем пополам нашелся, что сказать. Я тяжело вздохнула и устало потерла лоб подушечками пальцев. - Нет… Нет, прости. Это я так, сама с собой. День выдался на редкость ужасный, еще и каблук сломался одновременно с твоим звонком... – я снова глубоко вздохнула и иронично хмыкнула. - С тобой все в порядке? – судя по чуть удалившемуся, а затем снова набравшему нормальную громкость голосу, Том взволнованно перекинул трубку из одной ладони в другую. - Ну как тебе сказать... - я покосилась на изображающих трагично выбросившихся на берег рыбешек туфли (уже бесполезную правую туфлю я поспешила сбросить в не желавшем пока униматься припадке раздражения), - Немного подавлена, страдаю от неистового желания принять ванную из крови некоторых особенно мне сегодня запомнившихся персонажей, связать из их кишок трофейный свитер, а останки, в набитых камнями мусорных мешках, схоронить на дне Темзы. Но в целом да, конечно я в порядке, что мне сделается? - я беспечно пожала плечами. В трубке, заглушенный ропотом ревнивого парижского ветра, звякнул смех. - Осторожнее с такими телефонными разговорами - Скотланд Ярд не дремлет! - Полагаю, в этом месте я должна была злодейски расхохотаться, да? – раздражение из моего сознания стремительно изгоняло вечно сопровождающее наши с Томом разговоры непосредственное, чудаковатое веселье. - Вздымая руки к сверкающему молниями небу - все в лучших злодейских традициях, — в голосе Тома слышалась нежная, теплая улыбка, - Что же они такого натворили, что умудрились в тебе разбудить кровавого монстра? Я со вздохом наклонилась за бесполезной обувью и, шурша босыми ногами в сторону выхода, начала свой рассказ, периодически эмоционально взмахивая рукой с зажатыми в ней наподобие тушек диковинных дохлых зверьков туфлями. Через несколько метров мой безразличный взгляд споткнулся о матово-зеленый бок округлого тела урны. Туфли были удобными, но уже отжили свое. Тем более, что каблук сломался настолько неудачно, что ремонт наверняка обойдется в круглую сумму. Проще купить новые. Пару секунд Том не слышал ничего, кроме шелеста и последовавшего за ним гулкого, утробного грохота. - Ну вот, миссия выполнена! - Ты теперь похожа на внезапно захипповавшего офисного работника? – где-то за проливом, улыбаясь возникшей в голове забавной картинке, Хиддлстон рассеянно смотрел на воды Сены и выбивал кончиками пальцев по перилам моста одному ему известный ритм. - Ага, интеллигент на босу ногу, - я пошевелила пальцами и весело фыркнула, - Лучше расскажи мне, как там, в Париже. Какого цвета небо, какие там люди? И правда, что француженки жутко страшные? Под звук с шелестом перебирающего нотки смеха Тома ветра, я примостилась на скамейке и, любопытно болтая ногами, приготовилась слушать. - В любой стране женщины по-своему красивы. Француженки, может, не слишком приятны лицом, но есть в них какой-то свой неповторимый шарм, элегантность, гордость, стать… - мужчина вздохнул. Я знала, что сейчас он перевел взгляд на небо, - А небо… Можешь считать меня странным, но небо здесь, за Ла-Маншем, другое. Бледное и настолько высокое, что кажется, будто его и нет вовсе. Я задумчиво улыбнулась, вспомнив безумно яркий, как подол метущей землю ведьминой юбки, язычески-лазоревый украинский небосвод. Такого неба, как там, тоже нигде больше не встретишь… Но вслух ничего не сказала. - А город? Какой он? - Романтичный, загадочный, светлый, полный историй, тайн и страсти. Кажется, что даже воздух здесь специально становится холоднее, когда мощеные улочки заполняют гуляющие пары или мечтательные одиночки – Париж, будто старая сваха, делает все возможное, чтобы здесь никто не был одинок и несчастен. Ну а тем, кто все же остается один, он дарит вдохновение. - В общем, изучение творчества Капы проходит успешно? - я с улыбкой шевельнула босой ногой пучок растущей у скамейки травы. - Все-то ты знаешь, - Том хмыкнул и на пару секунд замолчал. - Я соскучилась по тебе, - в трубке раздался тяжелый, полный тоски от вынужденного одиночества вздох. - Я тоже скучаю, милая… - голос Тома сулил бесконечно мягкие, крепкие, родные объятия и сладкие поцелуи, но он был далеко... Поэтому нам обоим оставалось только смущенно улыбаться воспоминаниям, и думать, что сегодня мы стали еще на один день ближе к встрече, - Но уехать я пока не могу даже на день – все расписано чуть ли не по часам. Может, ты приедешь ко мне? Ты ведь так хотела увидеть Париж. - Я бы с радостью, но работу за меня никто здесь не найдет… - я невесело цокнула языком и поджала губы, - Да и тебя отвлекать не хочу. Но последнюю фразу Том уже, похоже, не услышал. В трубке послышалось далекое, возмущенное бормотание и отвлеченное, сказанное Хиддлстоном мимо трубки «да-да, иду». - Прости, Пол (**) устал топтаться вокруг меня и ждать, пока я закончу болтать. Нам нужно попасть на фотовыставку и еще умудриться успеть сегодня в архив. Голос англичанина был полон такого неподдельного сожаления и вины, что я не смогла сдержать улыбки. - Все в порядке, беги. Удачи тебе. - Скоро увидимся, обещаю, - мобильник меланхолично тренькнул, возвещая о конце нашего разговора. 23.07.13 Обстановка в доме накалилась до предела. Уходить было некуда, но продолжать терпеть этот капец больше не было сил. Разбросанные по всей квартире вещи, вечно немытая посуда и тотальное пренебрежение такими вещами, как чувство такта и уважение к чужому личному пространству довели меня до ручки. Анна сбежала из этого бытового ада еще три дня назад, моя же чаша терпения переполнилась только сегодня. Я могла понять и принять все что угодно, но моя засеянная хлебными крошками, аки вспаханное поле, кровать была уже где-то за гранью добра и зла. Сказанная в качестве оправдания фраза «я люблю завтракать, глядя в окно, а из твоего - самый лучший вид», показалась мне решительно нежизнеспособной и тогда я решила, что нервы и душевное равновесие мне все же дороже сэкономленных на таком «соседстве» денег. Правда сейчас, сидя у крыльца на сумках, я начала понимать, что этим «богатством» мне за квартиру не расплатиться. Да и до ближайшего хостела за «спасибо» меня никто не довезет – в кошельке было пусто, а до ближайшего банкомата идти как минимум полчаса. Плюс ко всему, я понятия не имела, где вообще могло находиться подобное место – изучить этот вопрос в интернете не было времени, а мобильник уже третий день работал в режиме калькулятора со встроенным будильником - я по рассеянности забывала пополнить счет. Невеселые мысли залегли на лбу глубокими морщинками. Для меня сейчас не существовало ни редких удивленных соседей, ни наливающегося дождевой серостью неба – только тупо бьющийся сухим горохом о стенки черепа вопрос «что делать?» и ощущение крутящегося в пальцах смартфона. Неожиданный звонок спугнул обуявший меня флегматичный ступор и выбил гаджет из рук. На обиженно мигающем в дорожной пыли экране высветилось фото Тома. - Ёшкин-кошкин, ну только тебя сейчас не хватало… - я со стоном уронила лицо в ладони. Если отвечу, то он услышит, что у меня не все хорошо и придется все ему рассказать, а начну рассказывать – стану жаловаться и злиться, он начнет пытаться меня успокаивать, сам расстроится, а потом, чего доброго, еще решит сорваться домой и спасать мою неожиданно накрывшуюся чопорной английской жопой жизнь. Я недоверчиво покосилась на упрямо продолжающий звонить телефон. После непродолжительной борьбы, желание сбросить звонок все же отступило перед значительно превосходящим его по силе желанием услышать Тома. - У тебя что-то случилось. Выкладывай, - как я и предполагала, уже по одному моему «алло» англичанин вычислил, что день у меня сегодня не задался. Он утверждал, не спрашивал. Так что спорить и убеждать его в обратном не было никакого смысла. 15 минут спустя - Так, давай разберемся. Ты не безумный сталкер, не аферистка и уж точно не похожа на вора. А если взять во внимание такую «незначительную» деталь, как наши с тобой отношения, то почему бы мне тебе не помочь? – разговор на тему «почему я не могу жить в твоем доме, пока не смогу обеспечивать себе съем собственного угла» быстро зашел в тупик. Том искренне не понимал, почему я отказываюсь от его помощи и уже начинал из-за этого злиться. - Том, я уже тысячу раз объяснила тебе, что я пока не в том положении, чтобы обременять тебя своим присутствием. И вообще, вдруг я спалю твой дом? Не специально конечно, но… - Он застрахован, причем на круглую сумму, - перебил меня Хиддлстон, - Так что ты зря волнуешься. При таком раскладе я бы даже сказал тебе спасибо – давно думаю о переезде, - англичанин мечтательно хмыкнул, - И не говори ерунды – как ты можешь «обременять меня своим присутствием», если меня сейчас даже в городе нет? И мы оба прекрасно знаем, что с финансами у тебя ситуация не самая лучшая, а жить в хостеле – удовольствие так себе, - этот аргумент крыть мне было нечем, поэтому я просто молча сопела в трубку, слушая терпеливые уговоры Тома, - Настя, ты мне не чужая, и я не хочу, чтобы ты ютилась где попало. Я хочу тебе помочь, я доверяю тебе… Прошу, не отказывайся. Щеки горели от стыда - я хоть и неосознанно, но напросилась на его помощь. Дура, какого лешего я вообще ему об этом всем рассказала?! - Ты уверен, что я тебя не стесню и что ты не пожалеешь об этом своем решении?.. – задавая этот вопрос я крепко зажмурилась, будто это могло помочь мне отгородиться от липкого, зудящего в костях смущения и дикого желания провалиться сквозь землю. - Более чем, - голос Тома звучал тепло и уверенно. Впрочем, как и всегда. - Хорошо. Но обещаю, что как только ты приедешь, я уже буду с работой и стремительно съеду в свою квартирку, - будто пресекая возможные возражения, я ткнула пальцем в невидимого собеседника. - Примем это как один из вариантов, - Хиддлстон примирительно хмыкнул, - Люк сейчас в Лондоне, я попрошу его, чтобы он помог тебе перевезти вещи и отдал ключи. - Эм… Может с вещами я уж как-нибудь сама разберусь? Я и так доставила тебе слишком много хлопот, не хочу еще и ему докучать, - желание сгореть со стыда потихоньку начинало преобладать над желанием жить. - Пойми, если бы забота о тебе была мне в тягость, я бы просто не стал предлагать свою помощь. Люк - мой друг и, думаю, не откажет в помощи моей любимой женщине. Тем более по моей просьбе. Дождись его, хорошо? – я сокрушенно кивнула, а через секунду, спохватившись, пробормотала смущенное «угу», - И даже не думай чувствовать себя виноватой. - Когда ты вернешься?.. - я тяжело вздохнула. Угораздило же вляпаться в историю… - Через полторы недели, но постараюсь вырваться к тебе в ближайшее время хотя бы на денек, - голос мужчины звучал так, будто его отсутствие в Лондоне было совершенно непростительно, - Эй… Мысленно я с тобой. Не грусти, милая. И не убирай телефон далеко, Люк скоро перезвонит и скажет, когда сможет приехать. - Ладно. - И еще одно… Все-таки постарайся не спалить дом – насчет круглой суммы я преувеличил, - из динамика раздалось привычное «е-хе-хе». 29.07.13 За окном визгливо переругивались с громом сигнализации, а по дому топотом сотни суетливых домовят несся звук разбивающихся о стекла крупных капель. Июль выдался богатым на грозы – эта, на моей памяти, была уже четвертой, и первой, заставшей меня в доме Тома. В нем не было особых изысков – небольшая уютная кухня, просторная гостиная с огромным количеством книг и забытой на пухлом подлокотнике ярко-синего дивана футболкой, и разместившиеся на втором этаже небольшая ванная, и две спальни. Мне здесь нравилось. Дом был тихим, дружелюбным и уютным, повсюду стояли милые сердцу фотографии, безделушки, в числе которых, как мне показалось, было немало подарков от поклонников. Особенно мне понравился маленький войлочный Локи, который, как и пристало умнейшему из асов, обитал на полке так поразившего меня во время нашего первого разговора книжного шкафа. Правда, соседство игрушечного бога коварства и непонятно как затесавшейся среди томиков Геймана и Хемингуэя «Эммануэли» (***) в мягком переплете невольно наводило на мысли о том, что он оказался там по собственной инициативе, и Том, после своего возвращения, несказанно удивится такому пополнению своей домашней библиотеки. Уже доходило десять - на улице было совсем темно, а на столе, отбрасывая готически-длинные тени от сверкающих над Лондоном зарниц, дожидался своего часа мокрый пакет с едой и всякими бытовыми мелочами. Разобрать покупки я удосужилась только после того, как вдоволь нагрелась под душем, врубила музыку и собрала непокорно пушащиеся волосы в высокий хвост. Сегодня настроение было неприлично хорошим. Большей частью потому, что Люк наконец-то перестал неожиданно заявляться в дом Тома и проверять, все ли здесь в порядке и не устраиваю ли я тут грязных оргий. Сначала Виндзор мне не доверял и, хоть и вел себя подчеркнуто отстраненно и вежливо, проинструктировал меня на тему поведения в доме Хиддлстона, как то «тусовок не устраивать, голой у окон не шарахаться, в соцсетях об этом не болтать и вообще, не светить свой статус и местоположение». Помимо этого он нет-нет, да раз в день заходил и проверял, соблюдаю ли я его заповеди. Том на это только смеялся, говоря, что такова его работа и ничего тут не попишешь. «Репутация подопечного – превыше всего» - таков был его девиз, и Люк решительно не собирался позволять какой-то проходимке вроде меня разрушить результат их долгих совместных с Томом трудов. Но сегодня публицист, похоже, все-таки решил поверить в мою адекватность и не утруждать себя очередным великосветским визитом. Еще одним позитивным моментом сегодняшнего дня стал наконец-то сдвинувшийся с мертвой точки процесс поиска работы. Как ни странно, в «Empire» к моему рвению работать отнеслись весьма благосклонно и, изучив мой на пробу написанный обзор на «Университет монстров», согласились взять меня к себе в качестве внештатного автора. Я не тешила себя излишне блестящими надеждами на мгновенное трудоустройство, но сам факт, что мне хотя бы дали возможность показать себя, как специалиста уже грел мою душу сильнее любого солнца и раззадоривал похлеще самого крепкого алкоголя. ___________________________________ Включаем Arctic Monkeys – Do I Wanna Know? ____________________________________ Улыбаясь приятным воспоминаниям и танцуя под льющуюся из динамиков ритмичную, ленивую мелодию, я взялась разбирать покупки и изредка подпевала, используя в качестве микрофона какую-нибудь очередную выуженную из пакета мелочь. К концу песни веселье уже лилось через край: вдохновенно хмурясь, я повторяла вокальные финты певца, заводила невидимый стадион и выводила телом такие волны и па, что шаманские танцы и рядом не стояли. Для полного счастья мне сейчас не хватало только Тома - как бы мне хотелось, чтобы он сейчас был рядом и со смехом наблюдал за моими дурачествами… Но, как однажды было сказано, бойся желаний своих. В момент, когда микрофоном мне служил апельсин, а я пыталась взять особенно высокую ноту, в замке входной двери заворочался ключ. Я отложила фрукт в сторону и удивленно уставилась на дверь. Может, показалось? Но нет, ночной гость был вполне реален, и сейчас, под аккомпанемент насмешничающей грозы, сражался по ту сторону двери с замком. Через несколько бесконечно долгих мгновений загадочный посетитель пулей влетел в дом, впустив в прихожую вихрь шумной ночной прохлады. Принесенные им на тонкой коже, волосах и одежде осколки грозы, будто боясь домашнего тепла, стремились поскорее его покинуть: испуганные водяные змейки катились по черной коже беспечно расстегнутой куртки и капали на еще каким-то чудом впитывающие влагу черные джинсы, бежали с даже сейчас непокорно торчащих в разные стороны волос по высокому лбу и впалым щекам, торопясь скользнуть по длинной шее и исчезнуть влажной, серебристой вспышкой на вороте облепившей грудь темно-серой футболки, и превращались в лужицы вокруг старых коричневых ботинок. - Ты приехал… – забыв обо всем, я рванула навстречу раскрывшему мне объятия мокрому, счастливо улыбающемуся от уха до уха мужчине, - Приехал-приехал-приехал! Англичанин крепко обнял меня и закружил по прихожей, смешав воедино замелькавшие, словно в калейдоскопе, пятна света и ярких деталей домашней обстановки, холод дождевой воды, тепло прикосновений и неверное, хмельное счастье от долгожданной встречи. - Как же я по тебе скучал… - мужчина вернул меня на землю и восторженно, будто в первый раз, коснулся кончиками пальцев моей щеки. - Будто вечность прошла… - я с упоением льнула к ласкающей меня ладони. Мы смотрели друг другу в глаза и боялись спугнуть настигнувшее нас счастье. Голоса звучали приглушенно, движения были неспешными и плавными, а улыбки – тихими и робкими, будто даже они могли разрушить хрупкое волшебство момента, сравнимого разве что с чудом приземлившегося на раскрытую ладонь светлячка, развеять хрупкое, мимолетное ощущение сотворения той непостижимой ворожбы, что окончательно связывает сердца и души воедино, которое превращает биение любимого сердца в прекраснейшую симфонию, а восторженную немоту делает дороже самого чистого золота и краше самых высоких слов. Казалось, что сейчас мимо нас бежали века, эпохи, вселенные – они приходили и исчезали, рождались и умирали, а мы все стояли и не могли налюбоваться друг другом: двое, что сейчас чувствовали только плещущуюся через край нежность, двое, что впервые увидели в чужих глазах свое счастливое отражение. _____________________________________________ Включаем Hugo – Hurt Makes It Beautiful _____________________________________________ С тонкого носа Тома сорвалась дождевая капля и разбилась о кончик моего, заставив по-кошачьи сморщиться и фыркнуть. Мужчина с улыбкой стер влагу кончиком пальца и вероломно украл с моих губ слабо пахнущий грозой и дорогой поцелуй. Я несмело отвечала на ласку, чувствуя, как крепко меня обнимают его сильные руки, как раскаляется кожа от каждой новой срывающейся с его омытых бурей кудрей дождевой капли, и как мысли закрутило в жарком, подобном кипящему, лиловому пустынному самуму, вихре страстей. Сердце забыло о ритме и неслось во весь опор, а неверные пальцы вцепились в ворот кожаной куртки, притягивая желанного мужчину еще ближе, и изо всех сил удерживаясь от соблазна снять ее и швырнуть куда подальше. Волнение и трепет исчезли в исполинском, смертоносном вихре желания. Он будет вторым, кто овладеет моим телом, но стал первым, кто пленил душу. Ничьи поцелуи не жгли так, как его, заставляя истосковавшиеся по ласке губы едва сдерживать молящий стон и ничья страсть не была для меня столь желанна. Его обманчиво-невинные, доводящие до исступленной дрожи прикосновения заставляли тело изнывать от страсти, а сердце - биться настолько быстро, что я перестала его ощущать. Я чувствовала только трепещущий жар во всем теле, которое теперь практически парило над землей, едва касаясь мокрого деревянного пола кончиками пальцев изящно вытянутой левой ноги. Правая, подчинившись скользнувшей по бедру руке, вспорхнула мужчине на талию. Я практически висела у него на руках, выгибаясь от прикосновений сладострастной дугой. С тонких мужских губ сорвался сиплый, мученический полувздох-полустон и Том легко, будто в танце, сделал пол-оборота вокруг своей оси и подхватил меня на руки. Этот трюк сероглазый дьявол проделал не разрывая горячего, влажного поцелуя. Неаккуратно сброшенные ботинки остались валяться рядом с забытой дорожной сумкой, а Хиддлстон стремительно направился наверх. На лестнице мужчине, хоть и с большой неохотой, но все же пришлось отвлечься от знойных ласк, но мне подъем совершенно не мешал развлекаться: я продолжала издевательски медленно считать губами веснушки и родинки на его разгоряченной коже, а особенно понравившиеся отмечать легкими, дразнящими укусами, на которые Том отзывался нетерпеливыми вздохами и остановками, чтобы отвлечь меня, садистку, очередным сбивающим дыхание поцелуем. ____________________________________________________ (*)Leica, она же «Лейка» - фотоаппараты, выпускаемые одноимённой немецкой компанией Leica Camera AG. Круты, как Тайсон в его лучшие годы. Капа, кстати, правда пользовался именно фотоаппаратом этой фирмы (автор задрот, автор знает, да) (**) Имеется ввиду режиссер фильма про Капу «Достаточно близко» - Пол Эндрю Уильямс. (***) «Эммануэль» - эротишная книжуля авторства Эммануэль Арсан, в которой главная героиня практикует разврат во всех мыслимых и немыслимых формах (странная вещь, но залипательная)