Ведомые

К некоторым вещам невозможно привыкнуть. Никогда не знаешь, когда Кику неожиданно подскочит и начнёт второпях собираться, аргументируя происходящее творческим порывам. Вряд ли предугадаешь внеплановый заскок арендодателя и его очередную причину поднять квартплату. И, уж тем более, нельзя вывести хоть какую-нибудь закономерность в поведении сидящего напротив мужчины. Рико пыталась. Долго и упорно. Установки в её голове твердили, что у всего в этом мире есть причина и следствие, но все перечисленные вещи ломали шаткое мироустройство в ней стабильно и долгосрочно. Хотелось спросить напрямую — а чего ты, собственно говоря, добиваешься? Только ответил ли он? Ответ отрицательный. Норико старательно пыталась настроиться на одну с ним волну, но каждый раз получалось из рук вон плохо. Происходящее утомляло их обоих. И сложно сказать кого больше. — Давай оставим всё до понедельника? Выходные ужасно загружены. — Простите, что так получилось. Я постараюсь самостоятельно решить данную проблему. Девушка опускает взгляд на пальцы, в которых крепко зажата ручка. Хочется сломать её одним сильным нажатием, переломить пополам, как сухую веточку. Она ощущает тёплую руку на своих волосах и как Ван еле слышно смеётся. От этого внутри всё закипает, и её уже хочется прекратить это очевидное издевательство над ней, но голос разума просил просто перетерпеть. — Тебе стоит отдохнуть. Мы с тобой просто утомились. Сроки не поджимают, так что постарайся не думать о музыке эти дни. Улыбка получилась слегка вялой, но достаточно правдоподобной, чтобы без труда скинуть чужую конечность и не получить в ответ много неудобных вопросов. А они могли быть. За последнюю неделю между ними образовалась странная тенденция к покровительственному общению. Кирюин разговаривал с ней, как серьёзный старший брат со своей пятилетней сестричкой. Подбирал слова, внимательно смотрел в глаза и хвалил по надуманным поводам. И если сначала это казалось даже милым, в какой-то степени, то через несколько дней Рико боролась с желанием заехать чем-нибудь тяжелым по вечно улыбающемуся лицу. И не понятно, что больше выводило из себя больше в данном случаи. Такое неприкрытое пренебрежение или слишком огромное сходство с её родными старшими братьями. — Думаю вы правы. Тогда до понедельника. Ван покидает помещение первым, оставляя девушку в одиночестве. Можно было выдохнуть. Всё пространство на столе перед ней было заполнено нотными станами, мелкими листочками, на которых неясными символами помечалось что-то когда-то важное. Всё было не то. Каждый звук звучал нескладно, фальшиво, но как бы она не пыталась сложить разрозненную мелодию в своей голове, получалось слишком плохо. Такое происходило впервые. Обычно вдохновение заботливой матерью вело Рико к результату, и каждый знак ложился на своё место ровно и чётко. Музыка играла в её сознании. Только не в этот раз. Лоб с грохотом встречается с твёрдой поверхностью. Место ушиба жгло, но от этого только сильнее хотелось приложиться ещё парочку раз. Неужели наступил первый творческий кризис за все два года плодотворной работы? Или дело в постоянном стрессе и неустойчивом графике сна? Норико могла лишь догадываться о причинах своего состояния. — Мне стоит отдохнуть. Скорее всего. Слова ушли в пустоту, обращенные к невидимому собеседнику. На смену откровенной усталости стала приходить паника. Лёгкая, задевающая что-то на самом краю черепной коробки. Рико вздрагивает всем телом, а после резко встаёт, что перед глазами начинают мелькать мушки. Словно дополнение к происходящему, желудок призывно забулькал, и неприятная волна прошлась по животу. Её давно перестал мучить голод в привычном понимании. Он стал духовным, а уже потом физическим. В какой-то момент Рико в принципе перестала обращать внимание на потребности организма. Сначала работа, а потом уже всё остальное. Собирая разбросанные бумаги в толстую стопку, Норико пыталась привести мысли и разум к спокойствию. Она не должна прогибаться под наплывом негативных эмоций. Нужно начать с начала. Отпустить написанное ранее. Листы летят в урну с громким стуком, и некоторые из них разлетаются в разные стороны, подобно белоснежным птицам. Утро субботы оказалось мрачным и малоприветливым. Затянутое кучевыми облаками небо было тяжелым, словно через пару мгновений на землю хлынет холодный дождь. Никогда ещё ранний подъём не причинял ей столько дискомфорта. Звонок и тихая просьба на том конце провода застали Рико поздним вечером, когда она сама собиралась привести свой распорядок дня к приемлемой норме и лечь пораньше. Ничего не оставалось, как согласиться. Акико, а именно так звали девушку, слишком часто выручала Рико. Может кому-то другому она бы отказала без раздумий. В её положении нельзя было отвлекаться на раздражители из вне. Поставленные самой себе сроки безумно поджимали, да и стоит ли тратить свои эмоциональные ресурсы на совершенно другого человека. Но это была же Акико. Добрая и милая девушка, что всегда оставалась с ней допоздна и помогала с аранжировкой и подбором партий. В общем кафетерии никого не оказалось. Выстроенные в ряд столы и стулья пустовали, а зеркальная витрина и начищенные до блеска разносы ещё не были заполнены свежей выпечкой и прочими съестными вещами. Рико усаживается у окна, не забывая перед этим открыть его на проветривание. Духота внутри стояла страшная, что даже её продрогшая под ледяными ветрами тушка практически моментально вспотела. Позади слышится стук двери и быстрые шаги. Слишком громкие для миниатюрной пианистки, но всё равно хорошо знакомые. Рико оборачивается и не может сдержать печальную усмешку. — Йоу, не думала, что кто-то придёт раньше меня. Широганэ выглядела обыденно неряшливо. Короткие волосы колючками торчали в разные стороны, а под фиолетовой курткой ярким пятном выделялся помятый свитер. Сайга была тёмной лошадкой в их огромном коллективе. Неприветливая, угрюмая, болтающая сама с собой около кулера с водой. Но между этим слишком талантливая и решительная, чтобы её так просто попытаться прогнуть под себя. — Доброе утро, Акико опаздывает. — Сама вижу. Она обходит стол и садиться прямо напротив Рико, вглядываясь в её глаза с очень странным интересом. Накагава неосознанно отодвигается назад, стараясь отвести глаза куда угодно, лишь бы не смотреть прямо перед собой. — Тебя мучают сомнения и страх, а ещё неуверенность в своих силах. Голос её звучал хрипло и настолько таинственно, что Рико неуверенно поворачивает голову в сторону Широганэ. На тонких губах играет победная улыбка и жёлтые радужки блестят, подобно раскалённому золоту. Накагава облокачивается о стол и наклоняет корпус вперёд, почти пересекая всё пространство между ними. — У тебя всё на моське написано. Осталось только рядом поставить табличку «Осторожно, я грущу». — И зачем ты всё это мне говоришь? — Просто. Смешно выглядишь, не больше. Накагава недоверчиво хмурится. На это Сайга запускает руку во внутренний карман куртки, чтобы вытащить глянцевую коробочку с картами. Углы её давно обтрепались, да и в принципе было видно, что колода переживала свои не самые лучшие времена. Золотистые буквы стёрлись с обложки, оставив после себя бесцветные углубления, а красочный рисунок уже не был таким яркими, как когда-то. — Но за кружечку кофе я могу помочь тебе разобраться с твоими проблемами. — Это таро? Широганэ как-то недоверчиво смотрит на свою руку, словно в неё должно было быть что-то совершенное другое, но лицо её приняло тоже самое добродушное выражение, что и пару секунд назад. — Ты права. — И давно ты этим занимаешься? — Давно. Общайся ты с кем-то кроме людей со своего этажа, то знала бы, что ко мне чуть ли не очереди устраивают. — Звучит самодовольно. — Так и есть. В узловатых пальцах карты почти летали, перемешиваясь и меняясь местами с фантастической скоростью. Они россыпью падают на стол, где их снова тасуют между собой. Рико завороженно следила за каждым действием, стараясь уцепить хоть парочку движений ловких рук. — Я хочу, чтобы ты сама себе задала вопрос, который тебя так беспокоит. Но формулирую его чётко и ясно. Карты не любят неточности. Её ладони замирают, проходясь по витиеватым узором на обратной стороне карт. Со стороны всё это действие выглядело настолько таинственно и сакрально, что Накагава почти перестаёт дышать, боясь спугнуть образовавшуюся вокруг них ауру. — Вытягивай три, но не переворачивай. Она колебалась какое-то время, раздумывая над выбором, но как в такой ситуации можно было рассчитывать на логику и взвешенное решение. Блестящие в свете ламп «рубашки» были абсолютно одинаковые, что от этого даже слегка рябило перед глазами. Рико вытаскивает из общей кучи карты и, не поднимая их со стола, придвигает ближе к доморощенной гадалке. Широганэ довольно улыбается перед тем, как перевернуть одно из знамений судьбы. На лицевой стороне Рико видит рисунок мужчины с миниатюрой земли в руках, а по бокам от него две длинные ветки. Ровные, словно их аккуратно обтесали, но маленькие набухшие почки всё равно пробивались на самой верхушке. — Двойка жезлов. В тебе так много амбиций и желания работать, что ты слишком быстро истощаешься. Вместо планомерного действия ты бездумно движешься вперёд, но в любом случае, ты на правильном пути. Даже если не всё идёт гладко. Следующая карта. Красивое белое здание, что рушится под градом молний и проливного дождя. Из широких окон клубами выходит дым, а где-то внутри бушуют языки пламени, что охватили сооружение изнутри. И у самого края видны человеческие фигуры, летящие прямо к земле. Рико замечает, как отчётливо прорисован страх на слегка смазанных лицах. Ничего хорошего она уже не ждала. — Видишь, как она лежит? Перевернутая. Башня сама по себе не самая благоприятная карта. Она рушит рабочие планы, здоровья и отношения, но в твоём случае судьба смиловалась. Твоя утрата мотивации временная, но стоит быть осторожной. Твоя жизнь скоро станет совсем другой, а если учесть наличие вместе с башней двойки жезлов. У-ух, ничего хорошего ждать не приходится. — Ты хочешь сказать, что будет ещё хуже, чем сейчас? — Абсолютно. Последняя. Накагава с надеждой всматривается в рисунок, молясь о хорошем раскладе. Мимо маленького домика, с горящим в окошке светом, проходила женщина в скромном платье и с крошечным свёртком в руках, а рядом ковылял низенький мужчина, опираясь на старый костыль, сильнее кутаясь в потрепанный шарф. Словно и этого беднягам было мало, на картинке чётко было видно огромные хлопья снега и как начинала подниматься вьюга. — Пятерка пентаклей. Ты скоро потеряешь что-то. Очень важное. Дом, работу, здоровье. Выбирай. Сама по себе она значит лишь будущие испытания, но вместе с башней они образуют страшный тандем. Будь аккуратнее в ближайшие дни. Рико с ужасом смотрела на злосчастные карты, стараясь унять подступающую панику. Ведь это просто шутка, ведь так? Разве могут куски бумаги знать будущее. Да и не существует в мире силы, что так просто даёт возможность читать предначертанное. Её всегда тяжело верилось в мистику и прочую эзотерическую чушь, но сидя перед невозмутимо спокойной Сайга, ей впервые стало жутко. Даже не сказав ничего конкретного, Широганэ умудрилась посеять зерно сомнения. — И как часто сбываются твои предсказания? — Обычно процентов семьдесят пять. Судьба не линейна, и каждое твоё действие может что-то да поменять. Плохой расклад не всегда несёт с собой лишь несчастье, может потерянное окажется совсем ненужным тебе хламом. Смотри на это с такой точки зрения. Как смотреть на ужасные события в будущем с позитивным контекстом, Рико представляла себе смутно. Но если таков её рок, то она хотя бы морально к нему готова. Может быть совсем чуть-чуть. От каждого нового нажатия на клавиши сердце еле ощутимо сжималось в груди. Мелодия была слишком непохоже на всё, что она делала ранее. Первая песня, наполненная лёгкостью и ритмом далёкой жаркой страны. Очень похожая на того, кому она предназначалась. Решение проблемы пришло само, словно озарение самими небесами. Прошлые наработки были написаны не для него. Может кому-то другому они подошли бы идеально. Стали бы хорошим дополнением к нежной лирике и незамысловатым метафорам через каждую строчку. Может быть. Кирюин всё это время сидел молча, внимательно наблюдая и впитывая в себя каждую ноту. Удивлён ли он таким исходом событий? Отчасти. Слишком уж быстро она справилась со своими эмоциями и желанием делать всё по давно проверенному шаблону. Так много вопросов и никаких ответов. Они почему-то выбрали именно такую тактику общения. Спрашивать о чём-то и не ждать ничего вразумительнее глупых улыбочек вперемешку с очевидным игнорированием. Прощупывать друг друга постепенно, пытаясь найти границу дозволенного. — Совсем на тебя не похоже. — Думаете? Я впервые делаю что-то такое… — Не такое мрачное? Рико снова делает то самое злое лицо, когда слышит нечто неприятное. Светлые брови хмурятся, отчего между ними образуются мелкие складки, губы плотно сжаты, а глаза неодобрительно щурятся. Они и без того больше напоминают две чёрные дыры в белоснежных склерах, но в такие моменты приобретают ещё более зловещий вид. Такую уже давно сожгли бы на костре в далёком шестнадцатом веке. — Вы, впрочем, как и обычно, чертовски правы. — Снова злишься? Правильно. Гнев, как гной. Не стоит держать его в себе. Они замолкают на какое-то время, пока девушка приводит рабочее место в порядок: собирает листы, заставляет стул ближе к синтезатору и отключает его от питания. Не могла же она сказать, что просто сильно струхнула от предсказанного ей будущего. Поэтому легче сломать всё самой, пока жизнь не сделала это за неё. Иногда Рико думалось, а не соврала ли ей Сайга, чтобы дать толчок вперёд. Но эта мысль быстро испарилась. Откуда она вообще может знать о ситуации в её жизни? В то морозное утро они сказали друг другу больше слов, чем за все два года работы. Оставалась надежда на возможную тонкую натуру Широганэ, что чувствует людей на каком-то особом уровне. Ведь все гадалки и колдуны лишь очень хорошие психологи. Только вот смысла заниматься таким у девушки не было. Ради кофе? Это уже совсем глупости какие-то. — Вы верите в мистику, Кирюин-сан? Не в духов и паранормальные явления, а в людей, что могут предсказывать судьбу. Ван смеётся. Наверное, даже слишком наигранно и устало, отчего Накагава стыдливо отводит взгляд в сторону. Надо же было сморозить такую глупость. Да ещё так уверенно и серьёзно. Не дожидаясь хоть какого-то ответа, она подхватывает рюкзак и резвым шагом направляется к выходу, попутно расстёгивая молнию на одном из отделов. В голове было пусто, только желание поскорее скрыться от своего позора заставляло её не сбавлять темп. Особенно, когда позади послышались звуки чужих быстрых шагов. — Да постой ты! Он продолжает сдерживать рвущиеся наружу смешки, но получается настолько плохо, что становится лишь хуже. Щёки Рико горят подобно раскалённым углям. Она не обижается на такую реакцию. Действительно ляпнула не подумав, выставляя себя посмешищем в глазах взрослого человека. — Пожалуйста, не идите за мной, мне очень стыдно. В какой-то момент они практически срываются на лёгкий бег, но погоня обрывается у лифта, что так удачно застрял между третьим и четвёртым этажами. Девушка тяжело дышит и опускает на корточки, прижимая к себе сумку, стараясь отдышаться. Кирюин пристраивается напротив, упираясь ладонями об колени. — И к чему это всё было? — А зачем вы побежали за мной? Не ожидая ничего конкретного, Ван выдыхает сквозь зубы. Он явно где-то успел хорошо нагрешить, если строптивая судьба подкидывает ему такие трудности. — Неважно, пошли, отвезу тебя домой, Ри-чан. Мужчина заставляет её встать, попутно сам поднимаясь из неудобного положения. Ван всегда от души радовался, что в его семье нет ни братьев, ни сестёр. Ведь как было бы накладно следить не только за собой, но и за кем-то столь несмышлёным и наивным. А эти подростковые истерики. Даже мысль о таком заставляла его нервно передёрнуться всем телом. Но жизнь любила очень несмешно шутить. Он прикипел к Ри-чан, подобно ответственному дядюшке. За фасадом взрослой и ответственной девушки скрывалось нечто очень доверчивое, пугливое и неуверенное в каждом своём шаге. Наверняка рядом с ней находится кто-то более зрелый, чтобы твёрдой рукой направлять Ри-чан на правильный путь. — Спасибо. Опасаясь очередного побега, Ван ведёт её аккуратно держа за плечи. Не сжимая пальцы слишком сильно, но достаточно уверенно, чтобы не появлялось даже мысли о возможности слинять около выхода. Только усадив девушку в машину, Кирюин наконец расслабился. Осталось лишь доехать без приключений. — Ты не голодная? Мы можешь заехать кое-куда по дороге. — Не стоит беспокоиться. Тяжело выбираться из собственного кокона, вот и всё. Проезжая мимо знакомых зданий, Рико думалось, что происходящее с ней дурной сон. Нетипичный, где придуманный больной фантазией маньяк планомерно отрезает пальцы на твоих маленьких ручках или где жуткий монстр гоняет тебя по диким лесам, словно хищник свою добычу. Нет, тот сон, где твоя жизнь переворачивается с ног на голову, и ты не понимаешь, как тебе двигаться дальше. В растерянности кидаешься в разные стороны, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь, а потом просыпаешься. Твоё бренное тело скинуло одеяло на пол и собрало ногами под себя простынь. Ничего не было. Сон. Но Рико не просыпалась. Каждый день ей приходилось открывать глаза и понимать, что она увязла по самые уши в вязком болоте. И ведь в этом не было ничьей вины, кроме самодура Отори. — Когда думаешь закончить запись? — К концу недели управлюсь. До свидания, Кирюин-сан. — Иди осторожно. Дверь закрывается с хлопком, когда Накагава покидает салон машины и не оборачиваясь спешит домой. Настроения не было вовсе. Особенно после такого совершенно неадекватного поведения. Оставалось надеяться, что Ван забудет об этом, как о глупом недоразумении, которые не стоит его внимания. В окнах свет не горел, а значит Кику до сих пор не вернулась. Затянул её проект с головой в себя настолько, что не возвращалась она ночевать уже второй день подряд. Отзванивалась конечно, сообщая о своём состоянии и продвижении в работе, но сердце всё равно было не на месте. Разве можно так сильно грузить себя такое продолжительное время без вреда для здоровья. Определенно нет. В полном одиночестве можно не думать о ужине, спокойно выпить стакан молока и лечь спать. Идеальный вечер. Около лестницы Рико останавливает странный звук, похожий на тихий рык и шум, будто кто-то загребал землю под себя. Она оборачивается, не задумываясь не на мгновение, и сразу же встречается с налитыми кровью глазами. Дайчи скалил желтеющие клыки, издавая что-то среднее между хриплым скулежом и гортанным урчанием. Обтянутая кожей и остатками шерсти грудь вздымалась отрывисто, но часто-часто, так словно он задыхался и боролся за каждый вдох. Ноги перестали слушать Рико. Надо бежать, пока собака не совсем осознавала происходящее. Шаг. Ещё один. Она уже на две ступеньки дальше от обезумевшего животного. Ещё немного и можно разворачиваться, скорее скрываться за железной дверью. Главное успеть провернуть ключ. Лишь бы успеть. Происходящее стало туманным. Рико помнит звук своих собственных ног и как Дайчи срывается с места, раскрывая чёрную пасть. Она не чувствует боли, когда челюсти сжимают руку мёртвой хваткой. Даже страха в этот момент не было. Вокруг лишь темнота и заполняющий всё вокруг крик. Но уже точно не её. Нижний ящичек покидает своё законное место с тихим щелчком, оказываясь отставленным в сторону, чтобы явить спрятанное под ним сокровище. Нотная тетрадь и вычурно блестящая ручка действительно были для неё самым ценным и дорогим. Даже больше, чем любимый плюшевый котёнок. Он, как она сама считала, был почти искусством в игрушечном мире. С большими блестящими стекляшками глаз и длинной рыжей шёрсткой, а дополнял это великолепие увесистый синий бант на мягкой кошачьей шее. Девочка аккуратно достаёт вещи из своего тайника, внимательно вслушиваясь в звуки вокруг неё. Внизу сестра готовит обед, а братья с сестричками помладше убежали играть ещё ранним утром. Отца тоже не было дома. Глава семейства уехал в город, обещая вернуться ближе к вечеру, а значит можно не бояться возможности быть пойманной на месте преступления. Ведь в случае обнаружения под удар попадёт не только она, но и такой добрый и хороший дядюшка. Ведь именно он тайком принёс в дом запрещенные вещи, заговорщицки подмигнув ей при передаче контрабанды. Эх, видела бы мама насколько хорошо она научилась складывать ноты в общую композицию. Да, немного кривоватенько и нескладно местами, но всё равно очень хорошо для такой маленькой девочки. Шариковая ручка слегка скрипит, вырисовывая на желтоватых строчках знаки и буквы. Как показывать длительность ноты девочка представляла себе с трудом, поэтому подписывала всё сверху. Уточняла для самой себя стиль игры и даже эмоции на лице во время исполнения. Увлечённая своим занятием она не слышит ни громких шагов на лестнице, ни как открывается дверь в общую детскую. В себя её приводит лишь невыносимая боль от ногтя, что впился в нежную кожу уха. — Вот значит как? Разве папа не говорил тебе, что любые напоминания об этой женщине в нашем доме под запретом? К глазам подступают горькие слёзы от происходящего, а искаженное от злости и обиды лицо лишь заставляло неосознанно съежиться. Лучше бы это был отец. Он мог поругаться и попросить больше так не делать, но не стал бы делать ей больно так, как это делала Асуми. — Пошли, я кое-что тебе покажу. Она дёргает девочку вверх, не разжимая пальцев, и волоком тащит за собой. Не забывая забрать с собой тетрадь. Маленькие ручки безуспешно пытались вырваться из цепкого захвата, но сопротивление заставляло сестру вдавливать длинный ноготь всё глубже. — Асуми, прости, пожалуйста! Я всё поняла, не надо! Отпусти меня! — Нет уж, если слова папы для тебя пустой звук, то тогда твоим воспитанием займусь я сама. Тишину царившую на заднем дворе дома разрушили сдавленные всхлипы и еле различимое бормотание на грани истерики, Асуми было всё равно. Мелкая негодница прекрасно знала, что её ждёт за нарушение запрета, но всё равно выбрала идти наперекор воли их убитого горем отца. Такую неприкрытую наглость и эгоизм стоило пресекать на корню. Она силой разворачивает личико девочки к высокому дереву, что было обнесено маленьким каменным заборчиком, и, опускаясь на уровень раскрасневшегося уха, почти ласково шепчет. — Посмотри на него, Норико. Видишь ли ты на сколько оно здоровое и крепкое? Это наша семья. Каждая веточка и листочек. А знаешь почему оно такое? Всё дело в корнях. Мы эти самые корни, и если кто-то из нас начнёт гнить изнутри, то пострадают все. Ты хочешь стать тем самым гнилым отростком? — Н-нет… — Тогда не смей расстраивать папу. Мы с тобой избавимся от этой мерзости. Хорошо? Я принесу ведро и спички, а ты самолично сожжешь это. Она трясёт тетрадью перед самым носом Рико и наконец отпускает её. От этого начало болеть ещё сильнее, и слёзы снова полились из глаз. Разве была вина музыки в том, что произошло? Виновата ли Норико в этом? Наверное, да. Асуми никогда бы с ней так не поступила без видимой причины. Прохладный воздух теряется в запахе дыма и гари. Рико больше не плачет, а лишь тихонько хнычет, наблюдая, как огонь медленно пожирает исписанные листы. Она вынесла очень важный урок сегодня — в этом доме её никогда не поймут. Сознание возвращается к ней резко, будто её только что окатили холодной водой полной мелких кубиков льда. Перед глазами всё плывёт, и белоснежный потолок кружится без остановки, подобно детской карусели. Глаза в одну сторону. Окно с полупрозрачным тюлем и какие-то бумажки на подоконнике. В другую. Тумбочка и дверь, чуть темнее желтоватых стен. Рико пытается вспомнить где она, а главное, что с ней произошло. Правая рука нестерпимо ныла, чесалась и кажется налилась слишком большим количеством крови, тем самым лишив весь остальной организм. Посторонние звуки за пределами комнаты казались слишком далёкими, словно стены покрыты огромным слоем ваты. Ей заложило уши, а ещё нестерпимо тошнило. Пытаясь справиться со всеми чувствами разом, Рико поворачивается на бок и подтягивает ноги к груди. Ей не хочется опускать взгляд вниз и видеть то, что мучило её больше всего. Лучше уснуть. Желательно надолго. — Накагава-сан, как себя чувствует? Посмотрите на меня, пожалуйста. Чужие пальцы держать её за лицо, заставляя обратить внимание на обладателя голоса. Лицо медсестры для Норико покрыто серой дымкой. Можно различить общие черты, но собрать цельный образ никак не получалось. — Вы ощущаете тошноту или головокружение? Она неуверенно кивает и устало закрывает глаза. Женщина хмурится, но сразу же одергивает себя, натягивая вежливую улыбку. — Вам станет легче через некоторое время. Постарайтесь не уснуть. — Где я? Во рту было так сухо, что язык еле шевелился. От этого привычные звуки получалось произнести не с первого раза. С ясностью ума возвращалось и осознание все ситуации. В больнице ты, идиотка. И голова болит от удара об ступеньки лестницы, и рука перемотана километром бинтов из-за вцепившейся в неё собаки. С бешеной скоростью мимо пронеслось всё произошедшее, как снятый покадрово фильм. Глаза неприятно защипало. — Так, не смейте разводить сырость в моём отделении. С вами всё в порядке. Походите немного со швами, потом всё снимут и будете, как новенькая. Возьмите, вытрите слёзы, и чтобы больше я такого не видела. — С-с-спасибо… Пальцы совсем не слушают, поэтому медсестре самой приходится вытирать мокрое лицо. В другой ситуации Рико вряд ли бы позволила себе быть настолько пассивной, но сейчас ей хотелось получить немного заботы. Даже если это просто профессиональный долг. Женщина помогла принять удобное положение в кровати, подкладывая под поясницу дополнительную подушку, а после удаляется так же бесшумно, как и появилась. В полной тишине и раздумьях Норико проводит долгих два часа. Её прикроватная тумба оказалась пуста: ни телефона, никаких-либо медицинских карт и тем более ни одной книги. Она пыталась безуспешно пошевелить пострадавшей рукой. Кончики пальцев слегка вздрагивали, но полноценно согнуть не выходило. Страшно было представить, что скрывалось за плотной повязкой. Может там нет никаких швов, а лишь кость и обрывки мяса. Не поэтому ли ей так больно? И как теперь быть с работой? Без здоровой правой руки вряд ли получится написать хоть что-то. Представить все вытекающие ужасы и поддаться панике не позволил настойчивый стук в дверь. Девушка одергивает себя, стараясь придать своему лицу самый безмятежный вид. Не в больнице лежит, а отправилась в отпуск на горячие источники. — Эм… Входите. На пороге появляется Мэгуру. Всё такой же красивый, как и всегда, в клетчатом пиджаке и строгой рубашкой под ним. В руках он держит увесистый пакет, а на плече висит объёмная сумка, что по виду забита вещами до отказа. — Привет, надеюсь не разбудил. Тебе тут собрали целый набор для похода. Вся поклажа оказывается на тумбочке, и мужчина начинает раскладывать содержимое своей нелёгкой ноши. Рико завороженно следит за каждым его движением, вслушиваясь в удивительно мелодичный голос. — Когда нам сообщили, что ты попала в больницу, Ван чуть с ума не сошел. Говорил, что это он виноват, мол чувствовал нечто плохое, но проигнорировал предчувствие. Да и твоя подруга… Кикучи-сан? Да, точно. Так вот, тоже доставила немало хлопот. Их двоих даже не пустили дальше приёмного покоя, поэтому я здесь. Они возмущались конечно, но потом сдались. Напиши им после моего ухода, хорошо? Он не выглядел раздраженным или усталым, хотя это было бы логично, но слишком большая болтливость выдала его волнение. Девушка сжимает здоровой рукой одеяло и громко шепчет. — Вас что-то беспокоит? — Отчасти. Ты только закончила работать над второй песней, а впереди ещё пять. Не подумай, я не подгоняю, скорость твоей работы просто феноменальна. Прошло чуть больше месяца, а ты уже набрала обороты, но теперь у нас появилась большая проблема. На твоё восстановление уйдёт много времени, то животное хорошо потрепало тебя. Надеюсь ты понимаешь, что после тебе придётся работать с двойной скоростью? — Да, можете положиться на меня. Я вас не подведу. — Надеюсь на это. Сообщи, когда тебя выпишут, мы пришлём за тобой машину. Выздоравливай. — Большое спасибо. Рико уже не сдерживает дрожь во всём теле, когда мужчина покидает палату. Весь разговор он не сводил с неё настойчивый взгляд льдистых глаз, заставляя чувствовать себя мышкой перед опасной змеёй. Ей почти ощущались морозные пальцы на своей шее. Одно неверное слово и вряд ли у неё получиться сделать хотя бы вдох. Она не осуждает. Это его работа — продумывать всё наперёд, опережать любые неприятности и решать их по мере своих сил. А быть неприятностью Рико хотела в последнюю очередь. Конечно она сделает всё возможное. Будет разрабатывать левую руку или научиться держать ручку зубами. Словно у неё есть какие-то другие варианты. — Я в полной жопе… Время в больнице пролетело, как один день. Организм Рико наконец смог получить полноценный сон и здоровое питание, и поэтому чуть больше недели она лишь спала и прерывала своё увлекательное занятие только ради еды по расписанию. Перед началом сбора своих пожитков медсестра провела инструктаж по правильному наложению повязки, не забывая повторять каждый пункт ровно три раза. Для полной уверенности в усвоении новой информации она просила повторить всё сказанное ранее и даже порывалась предложить продемонстрировать на ней полученные знания, но Рико мягко отказалась. Больничный режим наводил скуку, а чопорность местного персонала ещё и пугала. В такой компании радовала еда, которая, на удивление, была очень вкусной да в добавок имела огромные порции. Но самым приятным оказалось отсутствие каких-либо дел, а вместе с ними стрессов. Нормализовался сон, цвет лица и периодическая боль в плечах совсем перестали её беспокоить. Омрачало эту идиллию с завидной частотой лишь одна очень навязчивая мысль. «Сколько работы тебя ждёт за этими стенами. Музыка сама себя не напишет.» Под нескончаемым количеством перевязочного материала скрывались опухшие раны, чьи края аккуратно соединены между собой нитью. Даже без вопросов и уточнений было ясно — шрамы от такого останутся наверняка. Рваные, неровные, обтянутые розоватой кожицей, как вечное напоминание о том злополучном вечере. Швы сняли перед самой выпиской, когда основная отёчность спала и рука уже не доставляла такого дискомфорта, как раньше. В приёмном покое её встречает Кику. Очень замученная, но определенно счастливая. Она звонила, писала каждый день на протяжении всего времени пребывания в больнице. Только сама не появлялась на пороге палаты, ссылаясь на важные дела. Рико и так прекрасно знала, что девушке просто стыдно. Приди она раньше, то может получилось бы избежать произошедшего. Но вот каким образом — это уже другой вопрос. От вмешательства Мое ничего не поменялось, скорее всего она сама бы пострадала не в меньшей степени. — Отлично выглядишь для разодранной в клочья. — Меня здесь хорошо подшили. Кику сжимает подругу в крепких объятьях, и Рико чувствует проступающую сырость на своей майке. Приходится делать вид, что ничего она чувствует, а мокрые пятна на уровне плеча всего лишь неудачная попытка помыть руки. — Пошли, нас ждёт машина. И да… нам стоит кое-что обсудить по дороге. Когда на выходе их встретила дорогущего вида машина, Накагава сначала даже постеснялась садиться в мягкий кожаный салон. Слишком для неё. Большую часть пути Кикучи хранила молчание, сжимая подол юбки и нервно покусывая губы. Это заставляло насторожиться намного больше, чем тот факт, что они ехали в совершенно другую сторону от их квартиры. Значит ничего хорошего разговор не принесёт. — Ты в порядке? — Не знаю с чего лучше начать. Ситуация у нас дерьмовая, если быть честной. Так получилось, что нас выселили после этого инцидента. Не хочу вдаваться в подробности, но этого урода посадили в тюрьму, а арендодатель решил скинуть на нас вину в случившемся. Слово за слово и всё. Она отводит взгляд к окну, и Рико впервые за всю поездку видит её глаза в отражении стекла. Большие, слегка покрасневшие от напряжения и бесконечно усталые. Потеря жилья? Хорошо, им не привыкать ночевать в круглосуточных забегаловках, но надолго ли их хватит. Страховка вряд ли сможет покрыть все расходы на лечение, а значит и денег у было минимум. — Выкарабкаемся. С нами и не такое случалось. Можно снять комнату в хостеле, а там уже решим. — Дело совершенно не в этом… У нас состоялся не самый приятный разговор с менеджером Хэвенс. Мерзкий тип, ничего больше не могу сказать. Он решил, что тебе небезопасно жить со мной. Мое разворачивается резко, врезаясь взглядом в растерянное лицо подруги. Девушка была в ярости. Щёки её покрылись красными пятнами, а скрежет зубов казался самым громким звуком в данный момент, заглушая собой даже мурчание мотора. Рико придвигается ближе, чтобы взять Кику за руку. Надо было хоть как-то помочь ей успокоиться. У неё адски горячие пальцы, отчего Норико хочется разорвать их контакт кожа к коже, но сразу же одергивает себя. Всё в порядке. Это всего лишь Мое. — И когда я спросила, а где же тебе тогда жить будет безопасно, знаешь, что он ответил? В доме с этими… этими… этими… парнями. Его не смутилось, что единственная девушка будет сожительствовать с семью мужчинами в одном доме. Семь! Только слушать он меня не стал. Поэтому вот. Нам в пока придётся разлучиться. Сначала это казалось глупой шуткой. Разве мог такой добрый и светлый человек, как Мэгуру, оказаться настолько безразличным к чужим чувствам. Да быть такого не могло. Он делает всё для блага группы и её, в том числе. Да и Кику не позволила случиться такому. Скорее всего. — Думаю этому всему есть логическое объяснение. Не переживай, меня там никто не сожрёт с потрохами. Главный вопрос лишь в том, где ты будешь жить? — Пф-ф, я-то найду себе место. Беспокойся о себе. Мое выдергивает руку и демонстративно отворачивается. Теперь её обида распространялась не только на гадкого менеджера, но и на глупую и наивную Рико. Никакого объяснение этому не было. Только холодный расчёт на то, что вблизи контролировать каждый шаг композиторши будет проще. Может она снова удумает помериться силой с бешеной собакой. Машина тормозит около высокого витиеватого забора. Гранитная дорожка широкой лентой пролегает сквозь аккуратный газон и ведёт к двухэтажному коттеджу. Минималистичный стиль хайтек в сочетании с чем-то более традиционным производил неизгладимое впечатление. Главному проекту компании доставалось всё самое лучшее — это очевидно. — Я не смогу тебя проводить, извини. Всё твоё богатство уже перевезли, так что можешь не переживать по поводу вещей. — Спасибо. Я позвоню, как только разберусь со всем. — Буду ждать. Девушка подхватывает сумку и неловко покидает заднее сидение машины. Колени тряслись. Даже больше, чем Рико могла себе представить. Её отправили в пасть к хищникам, и, если она ещё могла работать с ними по отдельности, то страшно представить, что будет, когда придётся столкнуться с ними разом. Наги отпустить грубую шуточку, а Ван снова начнёт щебетать ей на ухо всякую несусветную чушь. Но выбора не было. По пути ни одна из дверей не оказалась заперта. Конечно, Рико ждали, и скорее всего уже очень давно. Вокруг огражденного участка возвышалось ещё несколько таких же домов. Некоторые чуть меньше, очевидно для отдыха на выходных, а другие были больше и по своей площади, и по количеству этажей. Бросались в глаза и небольшие пристройки около каждого здания. «Гаражи, » — сразу же пришла догадка в голову. Элитный район Токио, что с него можно было взять. Всё для комфортной жизни людей совершенно другого класса. Такие могли себе позволить, что угодно и в любом количестве. — Эм, здравствуйте? Новое жильё встретило девушку тишиной. Монохромные серые стены показались неуютным, давящими беспощадно. Вся холодность экстерьера плавно переходила и во внутреннюю отделку. Рико неуверенно мнётся на входе. Можно ли ей вообще входить сюда без приглашения. Её никто не встретил, даже не написали на счёт этого. Просто поставили перед фактом, а теперь живи, как знаешь. Девушка ступает аккуратно, ощущая себя неудачливым домушником. Проходя в глубь дома, она неожиданно замирает и восторженно вертит головой, подобно маленькому ребёнку. Огромный общий зал вызывает у Рико удивленный вздох. Обтянутые белоснежной коже диваны, минимум настенных украшений и редкие декоративные кустики в аккуратных горшках. Всё казалось таким роскошным, что дышать было страшно. Она никогда не купалась в роскоши. Хотя семейный бизнес приносил очень хорошие деньги, позволяя воспитывать восемь детей без каких-либо финансовых проблем, но семья её придерживалась классической японской скромности во всём. — Здравствуйте! Голос эхом разносится по комнате. Получилось даже громче, чем её того хотелось бы. Рико озирается по сторонам, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, но безуспешно. И как они прикажут искать комнату? Заглядывая в каждую, пока не найдётся та самая? — Здравствуйте, Норико-сан. На втором этаже, расслабленно облокотившись о перила, стоял смутно знакомый парень. Рико раньше не сильно всматривалась в лица, что мелькали на каждом экране. Айдолы занимаются своими делами, а она своими. Но теперь их творчество плотно переплетено и никуда от этого не деться. Запоминай теперь каждого в лицо, да про имена не забудь. — У всех назначены съёмки в это время, так что сегодня я побуду для вас личным гидом. Юноша резво спускается вниз, улыбаясь совершенно ангельской улыбкой. Он в принципе напомнил нечто неземное. Высокий лоб, плавные черты во всём, тонкие розоватые губы и блещущие здоровьем русые волосы. Ходячая картинка рекламы уходовых средств. Дополнением к великолепному внешнему виду шла свободная нежно-голубая рубашка и светлые брюки, аккурат подчёркивающие длинные ноги. Рядом с ним Рико почувствовала себя неловко. Ей никогда не удавалось одеваться просто и со вкусом. Юбки не сидели на ней, как на всех других девушках, платья только больше подчёркивали худощавую фигуру, а про красивую обувь на каблуке даже говорить не хотелось. Таких только оторви да выбрось. — Извините, что доставила вам неудобства. — Всё хорошо. Это было коллективное решение, вы ведь тоже часть Хэвенс. Девушка пытается выдавить из себя улыбку. Верилось в сказанное очень и очень тяжело. В памяти ещё свежи воспоминания их первой встречи, и тогда лишь малая часть встретила её хотя бы равнодушием. Может действительно менеджер приложил свою руку к её переселению ближе к группе, но Рико сразу же отгоняет любые тревожные мысли. Лучше оставить размышления на более спокойное время. Неспешная прогулка по апартаментам заняла у них добрые два часа. Безымянный юноша с энтузиазмом рассказывал про личное расписание каждого участника и уточнял время, когда обе ванные комнаты обычно не заняты. Холодильник так же делился невидимой чертой на несколько частей, принадлежащих каждому проживающему здесь. Но разнообразие и нетипичность содержимого было настолько поражающим, что вряд ли кто-то вообще решил бы взять чужое. Они поднимаются выше, оказываясь на жилом этаже. Идентичные двери сливаются в сплошной белёсый коридор, оставляя после себя вопрос о идентификации собственной комнаты. — Мы уже давно запомнили где чья, но вы всегда можете спросить, если слегка запутаетесь. — Надеюсь в этом не будет необходимости. Ей позволяют мельком заглянуть в каждую спальню на несколько секунд. Тут уже точно ничего не спутаешь. Каждая из них была отражение собственного хозяина. Одинаковые стены и кровати вытесняли личные вещи, яркие картины и состояние самой комнаты. Некоторые явно нуждались в уборке, что было странно при полном отсутствии пыли ярусом ниже. Явно люди из клининговой компании наведываются сюда не реже двух-трёх раз в неделю, а значит их просто не допускают до уборки личного пространства. Лишних вопросов Рико не решалась задавать. Не должно её это волновать, в самом деле. Вот только эта часть экскурсии разожгло в ней пламя любопытства. Как такие абсолютно непохожие друг на друга личности умудряются уживаться на одной территории. Даже у них с Кикучи часто происходили ужасные ссоры из-за бытовых мелочей. Но их всего две. Тут же целых семь, а теперь уже и восемь. С Наги и так всё было понятно, Кирюин ещё оставался под вопросом. Слишком уж странные сигналы он подавал время от времени, окончательно запутав Рико в какой-то момент. — А это ваша комната. Юноша остановился у дальней двери, прятавшейся в небольшом закутке около большого окна во всю стену. Такую точно не потеряешь и не забудешь. — Надеюсь я не сильно вас утомил, выглядите очень усталой. — Всё в порядке. Большое спасибо, что показал мне тут всё. Сама бы я вряд ли разобралась. — Рад был помочь, Норико-сан. — Нет-нет, можешь чуть менее официально. Мы же почти ровесники. Оказавшись наконец одна, девушка отправляет сумку в дальний угол, а сама со всего маха заваливается на кровать. Матрас под ней мягкий, как большое облачко, а потолок без единой трещинки или неровности. Сегодня её ждёт долгая распаковка вещей. Уснуть на новом месте вряд ли получится.