Я выбираю тебя

      Я проснулся и глубоко вздохнул, но все еще лежал, не открывая глаз — яркий свет позволял лишь в спасении щуриться, не давая солнечным лучам болезненно раздражать роговицу. Моя привычно мягкая кровать была слишком узкой, твердой и скрипучей — мне показалось это странным, словно мой дорогой ортопедический матрац состоял всего лишь из десяти сантиметров продавленного поролона. Жуткий и такой правдоподобный сон все еще не выходил из головы. Говорят, сновидения — это наши глубокие переживания, мысли, восприятия. Я не часто их вижу, возможно, это из-за того, что чрезмерно беззаботен и стараюсь не думать о своих проблемах.       Я почувствовал чужое присутствие, посторонние шорохи, и это было более чем необычным, ведь я живу один, а родители никогда не приезжают без предупреждений (это было нашим неписаным, но доселе неизменным вето). Я открыл глаза, создавая ладонью спасительный козырек у лба и увидел крупные квадратные панели вместо своего навесного матового белоснежного потолка. Дыхание участилось, понимая, что все же это вряд ли был сон — ну в самом деле, не могли же меня украсть инопланетяне?! В комнате стоял неприятный запах спирта, лекарств и фенола (как я этого раньше не заметил?). Не удивительно, что с больниц сбегают все микробы — я их отлично понимаю и даже поддерживаю. Я сел, чтобы лучше осмотреться.       — Воу-воу, друг, не так резко! Мы тебя еле откачали, не хотелось бы повторений! — Грей приподнял открытую руку перед собой и откинулся на спинку стула от меня.       Рядом находился мой друг, а поодаль, у перекатного столика суетилась виновница моего нынешнего хреноватого самочувствия. «Еле откачали?» Сразу всплыл очень волнующий вопрос: могла ли эта «вампирша» высосать мою бесценную кровь в бессознательном состоянии? Но его я так и не озвучил, хотя, все же ощупал шею, ища там преступные следы кровососов в виде двух кровоточащих дыр от клыков, и, слава тугому воротнику моей футболки, которых не оказалось.       Я с детства любил фильмы разных жанров: будь то комедия, фантастика, боевик, да даже слезливая драма (я, пожалуй, умолчу про горы бумажных платочков, окружающие одинокого меня при слишком грустных моментах). Конечно, все это и повлияло в выборе моей будущей профессии, и теперь, похоже, работа киномехаником сыграла немаловажную роль в моем жизненном восприятии.       — Долго я был в отключке? — я грубо провел ладонью по лицу, сгоняя свое наваждение, вместе с кратковременным помутнением в голове.       — Ты был в коме целый месяц. — Грей смотрел на меня своими (почти) честными, (почти) слезящимися глазами (подайте Оскар Великому Актеру!). — А я сидел здесь и пытался сбросить тебя с седла розового единорога, на котором ты скакал по белоснежным пушистым облакам, твоими же недельными вонючими носками!       Он демонстративно материализовал перед моим лицом белый носок (краем глаза я заметил, что на левой ноге он отсутствовал, и кроссовок одиноко валялся подле стула друга — вот гад, когда успел?!)       — Какого хрена?! — я резко отбил предплечьем его руку со свежим (сегодняшним!) носком, а Грей бесстыдно ржал надо мной. Вот почему мы с ним и дружим, и деремся с самой первой встречи — еще с первого класса начальной школы — он так же любит розыгрыши, как и я. И не любит, когда подшучивают над ним.       Так однажды (в первых классах начальной школы), я незаметно сунул в рюкзак Грея строительный кирпич — помню, рюкзак у него был черный с большим желтым знаком Бэтмена, навороченный: с разными подотделами и кучей дополнительных кармашков — мечта любого мальчишки — поэтому спрятать даже два таких кирпича не составило бы труда. Правда, мне этот булыжник тоже пришлось немало потаскать, выжидая благоприятного момента, чтобы незаметно передать эстафетную палочку. Я тогда еще обрадовался, что он не сразу заметил лишний балласт и таскал до конца учебного дня: даже удивился и немного разочаровался, что на следующий день Грей мне так и не устроил взбучку по поводу своей находки, но каждый день разминал спину и говорил, что учебники стали тяжелее. А ведь оказалось, что он заметил кирпич лишь спустя две недели, когда я уже и забыл о своей проказе. В тот день мы сильно поругались. Но зато это было весело, а теперь всегда найдется, что вспомнить!       — Вы были без сознания не дольше пяти минут, — заговорила Люси.       Она быстрым шагом подошла к нам и кивком головы согнала со стула Грея — он покорно встал, уступая ей место, но продолжал беззлобно хихикать, хотя уже заметно тише (я знал, что он периодически посещает больницу и сдает кровь, похоже, они достаточно близко сдружились, так как обычно бестактности и наглости ему не занимать).       Люси с негромким скрежетом ножек стула придвинулась и наклонилась ко мне. Она потянулась и прикоснулась к моему лицу, я ощутил легкую прохладу ее тонких пальчиков на своей скуле и виске. Мне показалось, что время замедлилось, а пульс зашкаливал и барабанил даже по ушным перепонкам, тело пылало — молодая кровь бурлила. Это всего лишь от одного прикосновения?! Вот, что значит выражение «проскочила искра»? Она наклонилась еще: ее лицо было так близко к моему лицу, что я почти ощущал ее дыхание, даже легкий аромат духов перебивал мерзкий больничный запах — я старался вобрать их в себя как можно больше. Люси слегка приоткрыла губы и что-то прошептала, — нежно-персиковый блеск отражал свет от солнца, сочившегося сквозь щели белых жалюзи на окне. Мой мозг явно не ожидал такого напора и настолько быстрого развития отношений, но тело расслабилось (все-таки мы взрослые люди: она не против, я не против — так почему бы и «да»?!). Веки сами собой стали медленно опускаться, и я приготовился к поцелую. Но мне резко распахнули левый глаз, двумя пальцами придерживая верхнее и нижнее веко. Яркий поток света ударил в лицо, — Люси нацелено светила маленьким фонариком прямо в глаз.       Не этого я ожидал!       — Нацу, вам снова становится плохо? — ее голос был настороженным, и я покачал в отрицании головой, инстинктивно прищуриваясь от света. — Зрачки реагируют отлично, значит, мозг работает как надо, — Люси отстранилась и мягко улыбнулась мне. — Жить будете!       Она совсем меня не помнит?       — Люси, прости, я не успел предупредить тебя, все же, я думал, что нас примет Джувия. — похоже, Грей чувствовал свою вину и искренне раскаивался. Вот это новость!       — Все хорошо, Джувия немного задерживается и попросила подменить ее. — она встала, подошла к деревянной тумбе, открыла ящик и убрала в него фонарик. — Так о чем именно ты должен был меня предупредить?       Люси бедром облокотилась об угол тумбы и сложила перед собой руки, немного наклонила голову набок, приподняла светлые брови и стала ждать ответа.       — Понимаешь, у Нацу…       — Дело в том, что я вчера не поел, — сходу, торопливо перебил Грея я, сказав первое, что пришло на ум. — Поэтому у меня появилась слабость и именно поэтому, — я посмотрел на друга, выделяя последнее слово, давая понять, что пока не нужно раскрывать все карты, — я потерял сознание!       Она нахмурилась и осуждающе покачала головой. Оттолкнулась от своей опоры-тумбы, прошла к столу у окна и открыла верхний ящик, бросила быстрый странный взгляд на Грея, беззвучно хмыкнула — я заметил, как от резкого выдоха покачнулся выбившийся белокурый локон ее волос — закрыла его, начала бегло осматривать столешницу, усыпанную бумагами и папками.       — Это, конечно, похвально, что решили заниматься волонтерством, — Люси вытащила из вороха бумаг какую-то яркую листовку, подошла ко мне и протянула ее, продолжая наказывать: — Но, Нацу, вы должны понимать, что донорство — это нелегкий труд и нагрузка на организм, поэтому, вы заранее должны были подготовиться к сдаче крови.       На последних ее словах меня замутило, я отчаянно глотал застрявший горько-кислый ком в горле, размером не меньше теннисного мяча. Решаясь спрятать от нее свое искаженное в неприязни лицо, стал искать, за что бы зацепить взгляд. «Спасительным кругом» оказался флаер — тот самый, который пару секунд назад вложили мне в руки. Это была листовка с правилами к подготовке будущего донора. Стоит ли говорить, что от этого мне стало еще хуже? Нужно скорее покинуть это место.       Не сегодня! Наше повторное знакомство придется отложить, хотя бы до…       — Завтра! — я почти закричал и резко встал с неудобной больничной койки. Люси испуганно отшатнулась, делая полшага назад. Я откашлялся, понимая свою грубость и непонятную напористость, тише добавил: — Можно мы придем завтра?..       — Лучше через неделю! Мне кажется, вам нужно и морально подготовиться к этому дню.