Пламя жизни

Кошмары, кошмары и ещё раз кошмары, вот что ждало меня сегодняшней ночью. Я просыпалась в холодном поту с криками, ставшими моими проводниками из сна в реальность. В доме безумно «холодно» и «одиноко». Нет, с температурой в здании всё нормально, просто душу в нём никто и ничто не греет. Здесь так одиноко и заунывно, хоть на стену лезь. Плюс ко всему темнота комнаты довершает мрачную картину моего душевного состояния, от чего становиться ещё неприятней находиться в этом помещении. В этой атмосфере сейчас я точно не смогу уснуть. В голову вновь врываются былые воспоминания. Все те, кто погиб из-за меня, снова овладевают моим сознанием и чувствами. Я будто чувствую их боль во время смерти, как она словно по невидимому кабелю перетекает в моё тело. Сердце снова разрывается, от сотрясающих разум жутких отпечатков прошлого. От этого состояния меня точно током ударило. Я не могу находиться на втором этаже под покровом ночи. Ни под каким предлогом одна не поднимусь туда в это время суток, а это значит и вовсе не буду находиться там в ночные часы, так как в доме живу лишь я. Со слезами на глазах я бегом спускаюсь на первый этаж, перепрыгивая сразу через несколько ступенек лестницы. Здесь всё не так мрачно, во всех смыслах этого слова. Первый этаж кажется более уютным и домашним. Наверное, это ещё и потому, что здесь бывает ещё хоть кто-то кроме меня. Ночью естественного света здесь почти нет, помещение освещает лишь тусклый свет луны, пробивающийся через окна. Я на ощупь пробираюсь к небольшому креслу, стоящему в гостиной. Мягкая и приятная обивка мебели, немного успокаивает и притупляет плохие воспоминания. Так сидя в кресле, поджав под себя ноги, я проваливаюсь в дремоту. *** С первыми лучами восходящего солнца я выбегаю из этого «тяжёлого» дома. Вот только куда я пойду? В лес не хочу. Там теперь также одиноко, как и дома. Единственный человек, с которым я когда-то была рада находиться в лесу, сейчас трудится во втором Дистрикте. Гейл, мой лучший друг, мой «кузен» и просто человек, с которым до Жатвы 74 Голодных Игр я чувствовала себя свободной. Но он оставил меня в нынешнее тяжёлое время. От него не было ни звонков (в постоянной тишине дома я бы их обязательно услышала), ни писем, ничего. Я отчасти его понимаю. Он тоже думает, что на его совести смерть Прим. Ведь это они с Битти изготовили эти злополучные бомбы. За это я его, наверное, никогда не прощу. Но с другой стороны в данной ситуации как всегда виноват омерзительный Капитолий. Не будь диктатуры со стороны правительства, Голодных игр, бедности и голода, на которые в столице всем было наплевать, всё бы сложилось в другую более счастливую картинку. Во время восстания ненависть к Капитолию зашкаливала у всех, но как мне кажется в особенности у Гейла. Отсюда и эти злополучные бомбы, унёсшие множество невинных жизней. Я помню, как загорелась Прим. Она вспыхнула, словно спичка, а затем оранжево-красные языки пламени превратили её юное тельце в разгорающийся ярким огненным потоком факел. Я чувствую острую боль, разрывающую моё сердце на мелкие куски. Мой маленький утёнок, я всегда буду тебя помнить и любить! Как мне тебя не хватает! Снова слёзы безудержно и безостановочно текут из моих глаз. Я не могу им сопротивляться. Сейчас слишком больно, чтобы вновь овладеть своими чувствами. Не помню, как добралась до заднего двора своего дома. На земле еле проглядывает молоденькая травка, солнце теперь взошло над горизонтом, и ярко озаряет Дистрикт, птицы негромко переливают свои мелодии. С приходом весны мой двор начинает заново жить. На небольшом участке посажена всего пара яблонь, сирень и несколько средней высоты дубов, а остальное пространство пустое. Между стволами деревьев располагается гамак. Туда-то я и хочу. Расположившись в гамаке поудобнее, я отчётливо слышу звуки просыпающегося Дистрикта. Из далека, совсем еле слышно, доносятся отголоски стройки, людского шума и движения, похоже, появившегося в наших краях транспорта. Вся эта суматоха оживающего Дистрикта отрывает меня от мыслей связанных с Прим. Звуки жизни города успокаивают и убаюкивают. Я стою в поле ржи, напоминающее золото и переливающееся от солнечных лучиков. На небе ни единого облачка. Оно завораживает глубиной своего прекрасного сине-голубого отлива. Воздух наполнен чем-то безумно приятным. Этот запах проникает в легкие, заполняя их своим благоуханием. Я чувствую, как моё тело наполняется жизнью. Во всей этой красоте природы я не сразу уловила белое, словно призрак пятно. Еле чувствующийся ветерок слегка развивал одежду незнакомки, делая её воздушной и совсем невесомой. Лёгкое летнее платьице словно летит по полю, неся свою хозяйку. Я направляюсь навстречу этому завораживающему человеку. Подойдя ближе, моему взору представляется красивая, но содрогающаяся всё тело болью картина. Прим. Она выглядит как богиня, спустившаяся с небес. Красивые, ещё не совсем женственные, но уже понемногу проявляющиеся черты, смешаны с детской добротой и светлостью красуются на юном личике. Лучи солнца играют в её волосах, делая их более светлого оттенка. Голубые глаза сестрёнки светятся счастьем и спокойствием. Она приветствует меня, своей милой девичьей улыбкой, от которой я не могу оторвать взгляда. Вот она моя Прим! Она светится счастьем и улыбается, что может быть прекраснее?! Не знаю, сколько так стаю и смотрю на сестрёнку, но Прим ни куда не уходит и стоит также зачарованно глядя на меня. Её рот слегка приоткрывается и спустя пару секунд она проникновенно произносит. - Китнисс, я по тебе очень скучаю! Мы все скучаем. И Финник, и Цинна, и Рута. Я даже с ней подружилась. Она просто чудо! Китнисс, я встретила папу. Он тобой очень гордится и постоянно говорит, как сильно вас с мамой любит, - она на несколько секунд замирает, ожидая моей реакции, но я стою, как в ступоре, обрабатывая только что услышанную информацию. Прим более живым голосом продолжает свою душевную речь, - Но мы там, наверху тоже чувствуем вас. Китнисс, мы переживаем за тебя! Не мучай себя так. Неважно, сколько было смертей, важно, сколько жизней эта война смогла освободить от диктатуры Сноу, скольким людям ты дала надежду на нормальную жизнь, в которой нет Голодных Игр и постоянного давления Капитолия. Китнисс, я знаю, что ты сильная и обязательно справишься с нашей потерей, - её речь взяла меня за живое и по моему лицу начали спускаться слёзы,- Китнисс, помни, что ты должна жить! Пойми мы всегда с тобой, где бы ты ни была, что бы ты ни делала, мы всегда вот здесь,- она прикоснулась своей тёплой ладошкой к месту, где располагалось сердце так нежно любящее моего маленького утёнка. Я без промедления обнимаю сестрёнку, но, лишь только заключив её в свои объятья, она тает на глазах, уносясь белым дымом вверх к облакам. На поляне начал дуть сильный ветер, удаляя Прим всё выше к небу. Небо начинает затягиваться тучами, плохо пропуская солнечные лучи. От этого на поляне резко меняется цветовой оттенок с мягкого и нежного светлого до грязного и грустного тёмного. Ветер стал ещё сильнее, и теперь он вихрем носится по полю, с немалой силой колыхая рожь. Громкий и пронзающий крик сотрясает поляну, от этого у меня в жилах стынет кровь. Девичий душераздирающий голос мне отлично знаком. Так может кричать только один человек – Прим. Пару минут назад она стояла предо мной такая красивая и светящаяся счастьем, а теперь этот крик заставляет ненадолго заглушённую боль вернуться с большей силой. Нужно во что бы то ни стало спасти сестру. Вот только я её не вижу. Прим, где ты? Проносится вопрос у меня в голове. Внезапно крик стих и на поляне воцарилась абсолютная тишина. Затем раздаётся жалобные вопли совсем неожиданного и впервые за долгое время воспринимающегося моему сознанию человека. Пит. Его нигде рядом не видно. Откуда доходит этот ужасный звук? Он так душераздирающе кричит, что я не могу этого вынести, поэтому сажусь на землю, плотно закрыв руками уши. Но если от звука снаружи мне удалось избавиться, то теперь он появился в моей голове, проигрываясь уже более громко и жалостливо. Этот вопль, как понравившаяся песня не может выйти из головы до последнего. Он снова и снова прокручивается, заставляя сердце нервно ныть. Раздается, наверное, самый душераздирающий крик в моей жизни. Его уже не могут скрыть от моего слуха руки. Я не знаю, что нужно делать, чтобы человек так кричал. Словно все самые мерзкие и изощрённые пытки слились воедино, мучая лишь одного человека. Этот звук просто ужасен, он просто невыносим. Когда твоему близкому человеку причиняют боль это ужасно, но когда из него вылетают вот такие звуки, сердце замирает от боли, а затем выпрыгивает из груди, чтобы быть ближе к настолько любимому и родному мученику. По моему лицу ручьём начинают течь слёзы. Пит, мой мальчик с хлебом. За что? Снова этот крик. Когда это уже закончится!? Я не могу больше этого выносить, сердце начинает свой разгон, долетая почти до максимального ритма, оно вот-вот готово выпрыгнуть из груди. И вот вновь раздаётся вскрик, от которого по телу пробегают мурашки. Я закрываю лицо руками, тщетно пытаясь отключиться от происходящего ужаса. Теперь мне слышны крики Пита, мои частые всхлипывания и ускоренный, почти зашкаливающий ритм сердца. Такое ощущение, что словно кто-то усиленно, как на скрипке играет на моих нервах, но это у него не получается, так как воображаемые струны рвутся и я начинаю в тон Питу вопить. - Пит,… Пит, … Пит…,- больше я ничего не могу произнести. Пелена слёз вновь накрывает моё лицо. Душевная боль разрывает сердце. Моё нынешнее состояние плавно перетекает в непрекращающуюся истерику. Перед глазами всё темнеет. Я возвращаюсь из сна в реальность измученная ещё больше, чем, если бы бодрствовала всё это время. Похоже, выжить будет не так-то просто! Хронический недосып, от которого из-за кошмаров так просто отделаться не получиться, подорванная нервная система и не заглушённая боль этому успешно способствуют. Я медленно открываю заплаканные глаза. Мои зрачки становятся больше от удивления, когда в полу метре от себя я вижу лицо мальчика с хлебом. Он явно озадачен сложившейся ситуацией. Пит стоит, не решаясь что-либо сказать или подойти ближе. После такого кошмара я понимаю, что этот голубоглазый парень теперь стал мне, наверное, самых дорогим из ныне живущих людей. Вот он мой мальчик с хлебом стоит предо мной целый и невредимый. От этого с души, словно камень свалился, до этого момента увеличивающийся сохранившимися отголосками кошмара. Повинуясь неожиданному чувству, я раскрываю объятья, готовясь обнять Пита. Он, немного медлит, соображая о моих намерениях, всё же, он подошёл ко мне. Пока Пит приближается, я замечаю в глазах парня недоумение. Как я могла забыть, что объятия и поцелуи это лишь наигранное зрелище для Капитолия?! Но этот момент довольно уникален, так как всё что я делаю идёт от сердца, а не от мозга, желающего доказать всем «безумную любовь». По телу пробегает приятный импульс, когда его тёплые руки обнимают меня. Этот момент бесценен. Он порождает странное, но безумно приятное чувство.