Искушение Дракона

ЖунЮй сам примчался к дереву у реки, он сразу понял, где это. И принялся копать. Тут же подбежал Великий ТайЦсы. — Приветствую вас, Небесный Император, разрешите мне это сделать для вас. Прикажите, я с радостью исполню повеление. — Позови ещё слуг, пусть перекопают тут всё под корнями этого дерева. Что найдут, сразу же пусть принесут мне. — Слушаюсь Небесный Император. ЖунЮй принялся нервно бродить по берегу. Какая-то навязчивая мысль не давала ему покоя. Но что это могло быть? «Возможно, и вправду надо отдохнуть хоть немного. Я не спал уже дня три. Тогда всё прояснится. Вот ещё одно, последнее дело и всё. Сейчас не время бездействовать.» И он спустился в Земной мир, к СюйФену. ЛюИн сидела на ступенях террасы, ведущей в сад, и задумчиво вертела в руках свой хлыст. Она мгновенно вскочила, когда Император появился прямо перед ней. — Ты пожаловал без предупреждения. СюйФена нет сейчас. — ЛюИн повернулась, намереваясь войти в дом. — Я пришел поговорить с тобой. — Говори. Что ты хотел мне сказать? Хотел, чтобы я поблагодарила тебя за спасенную жизнь? Я благодарна. — ЛюИн чуть наклонила голову. — Я хотел попросить тебя ещё немного подождать и не предпринимать ничего. Не возвращаться пока в Темное царство. — Я поняла уже, что ты за моей спиной влез в наши дела. Я и так долгое время ничего не предпринимала. — ЛюИн, это не так. Я только присматривал за всем, чтобы бунт не зашел так далеко. — Но он зашел. — Нет, всё идет так, как должно, так прольется меньше крови. Знать Тёмного царства должна сама, без применения силы понять, что их притязания на трон бессмысленны. Их мечты о завоевании всех царств несбыточны. Силой их не заставишь. Казнишь одного — и сделаешь его символом сопротивления и мучеником в глазах остальных. Казнишь всех? Это девяносто процентов всех знатных семей вашего царства. Настроишь против себя весь народ. Сейчас царство Тёмных духов раздирают распри, и простые духи хотят твоего возвращения. Как и некоторые семьи уже перешли на твою сторону. Ты вернёшься как избавительница от всех бед. — А ты уже все продумал. — ЛюИн зло усмехнулась. — Ты, похоже, даже лучший интриган, чем твой отец. — Такова политика. Я просто избегаю жертв и крови, только и всего. — В твоих словах есть логика, но всё же это твой путь, а не мой. И он мне не по душе. — Ты хочешь действовать прямо, я знаю. Прямо и открыто, так будет честно. Но, такой путь приведет к войне и восстаниям. Потому что все другие идут моим путем. Это политика и дипломатия, они всегда рядом с властью. Я не хочу в этом участвовать, но я не виноват, что вижу все эти игры как на ладони и понимаю их суть. А также понимаю, что победить их можно только таким же способом. В прямом бою не избежать многочисленных жертв, в этом же пострадает только моя совесть. Прошу, доверься мне еще раз. — А она у тебя есть, совесть? Ты убил родного отца ради мести, пытался убить брата из ревности. Что у тебя осталось? — Ты права. — ЖунЮй сжал руки и продолжал так же спокойно и твёрдо: — Я с этим живу. А также и со многим другим, чего ты не знаешь. Да, всё так. Но совесть у меня есть, и брата я люблю. ЖунЮй произнес это так уверенно, что ЛюИн с сомнением посмотрела на него, но тут же отвернулась. — Эта девушка, что она для тебя значит? — Зачем тебе это знать? — Я хочу понять, кто ты, какой ты внутри. Через твои чувства. Иногда ты кажешься мне копией Тайвея, еще и похуже, но ты всё же брат СюйФена, а я не знаю человека благороднее его. И он так любит тебя, за что? — Потому что он благороднее и лучше меня во много раз. — Так что с девушкой? Как ты поступишь с ней? — Я люблю её, и когда закончится срок её заточения, СюйФен уже вернется в Небесное царство. Тогда я передам ему трон и женюсь на ней. Это всё, что ты хотела услышать? Теперь скажи то, что я хочу слышать от тебя — ты не пойдешь в одиночку сейчас возвращать себе трон. — Почему ты не сделал её своей прямо сейчас? Зачем отдал её? — Потому что Император не может жениться на девушке этой касты, это опасно, но я не могу сказать тебе, почему. А я не могу никому передать трон, пока СюйФен здесь. Если бы я сделал её своей сейчас, то после моей смерти ей может грозить участь моей матери, она не сможет вернуться в свой мир и в этом мире останется с бастардом на руках. Может быть и похуже. Ты удовлетворена? Теперь ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо. ЛюИн, мне нужен твой ответ. Я сказал тебе столько, сколько никому не говорил. Ты смогла понять меня? Повелительница демонов испытующе смотрела на Императора, но он спокойно выдержал её взгляд. Наконец она ответила. — Хорошо. СюйФен безгранично доверяет тебе. Я доверюсь ещё раз. Только один раз. — Я пришлю посланника, когда Северное царство даст мне ответ о нашем сотрудничестве. Не говори СюйФену, что я заходил, он будет недоволен, что я его не дождался. — И Император взмыл в небо легкой дымкой. Когда он появился перед воротами своего дворца, его уже ждал ТайЦсы. В руках он держал глиняный горшок с куском пергамента внутри. — Это то, что мы нашли. Вы искали это? ЖунЮй тут же вытащил лист. Он был явно засунут второпях, помят и кое-где порван. Видно было, что писавший это очень торопился. Знаки наезжали один на другой. — Отдайте немедленно это переводчику. Как только перевод будет готов, разбудите меня. Император вошел во дворец. Его уже ждал ЯнЮ. — Я должен тебя немного подлатать, ты еле ходишь. Ты потратил столько сил, и потом, сколько ты уже не спишь? Идём, я передам тебе немного духовных сил. ЖунЮй не стал спорить, и ЯнЮ передал немного сил Императору, так как сам был измотан не меньше его. Дракон заснул, едва сев на кровать. Но сон его был тревожным. Он спал совсем немного. Внезапно он открыл глаза: «Я понял! Кинжал, кинжал был в семье Хара, отца Найи!» Он выбежал из дворца и буквально налетел на ПоДзюня. — Где ЯнЮ? Ты видел его? — Нет, ваше величество — Прикажи разыскать его. Немедленно! И переводчика тоже сейчас же позови сюда. Собери небольшой отряд. Мы отправляемся к границе Северного царства. Возьми с собой немного воинов. Лунный Дух в это время как раз подошел ко дворцу. — Племянник, всё готово, перевод готов. — Дядя, мне некогда читать легенды. Что там? Расскажи кратко. — Ну, я не посмел читать, ты приказал тебе только сообщить, как перевод будет готов. — Я знаю, что ты прочел, там есть что-то важное? — Это заговор был. Кто-то хочет использовать эйр как оружие, затем и держат. На всякий случай. А их верховный бог об этом не знает. Им навстречу спешили ЯнЮ и переводчик. — Ты выдернул меня из кровати, что опять случилось? — Какое слово он повторял? — Кто? Какое слово? — Хагин, что спрашивал у Рейфа? — Вроде огёт, скарлет огёт — Это алый глаз? — ЖунЮй смотрел на переводчика. — Это означает «алый глаз», да? — Именно так, Ваше Величество. ------------------------ «Легенда гласит, что второй потомок Генира, эрл Барлин, взял силой нимфу из леса Фрейи. Она приняла свой истинный вид лани, но Барлин, приняв свой истинный вид волка, нагнал её и, убоявшись гнева Фрейи, убил и съел как животное. Фрейя прокляла дев рода Барлина. Первые жрецы знали о проклятии и тщательно охраняли его тайну. Но один жрец продал секрет первому Фениксу иного царства. Так все узнали о снежных девах. После того, как погибла пятая эйра в когтях Земляного Дракона, Один сделал всё, чтобы уничтожить все свидетельства о эйрах и их силах. Он приказал заточить снежных дев в Обители. Но Фрейя милосердна, и один жрец не верил, что она не оставила выхода, он продолжал искать способ и нашел. Он зашифровал его в посланиях. Я, друид Гинли, понял древние свитки. Чистота эйры — ее главная сила. Эйра обретет свою истинную форму лишь когда в ней зародится духовная сущность, либо когда дева уже не будет способна на это. Не окончивший ритуал тоже получит награду, но она будет мизерной по сравнению с тем, что он получит после окончания ритуала. Всего лишь повреждения, нанесенные магией, полностью будут восстановлены в нём. Эйры могут проявится только и исключительно в роду Барлина от союза с любым ваном. Мощь, которая даётся, и вечная жизнь приносят с собой невыносимую тоску и муки совести. Я желаю, чтобы плоды моего труда передали Великому Одину. Остерегайтесь Локи, он желает использовать эйр как оружие.» ------------------------------------ Хагин сбросил мешки на пол. — Ну вот, тут и заночуем. Найя огляделась. Это была одна из немногих уцелевших от разрушения комнат в замке. Она была набита разной мебелью, коврами, каким-то старым тряпьём. — Брат, почему мы не можем ночевать в лесу? Это же всё ещё царство Ветров. Тут не бывает дождя или снега. Под открытым небом было бы лучше, чем в этой грязи. — Смотри, что здесь есть! — Хагин откинул ближайшее пыльное покрывало, и под ним оказалась огромная кровать. — Ты можешь спать здесь сегодня, а не на жесткой земле. Я искал место для ночлега и думал, что в замке может оказаться что-то вроде кровати для тебя. Найя смутилась. Она не хотела обидеть брата, ведь он думал лишь о ней, и потому захлопала в ладоши. — Это всё моё? Я могу здесь сегодня выспаться, как дома. — Конечно, сестричка. — Хагин подошел к ней и погладил по голове- конечно, выспись хорошенько. Я велю приготовить что-нибудь поесть и посмотрю, как Гунн устроил лошадей. Он поднял с пола мешок, и Найе показалось, что там лежит что-то белое и воздушное. Она тут же решила, что ей померещилось. Что такого белого мог с собой носить брат? У него с роду ничего подобного не было. Сколько его помнила, Хагин всегда отличался тем, что одевался скромно и просто. Он был чужд роскоши. Он, пожалуй, был не мягок и добр, но очень справедлив. Как только Хагин ушел, Найя принялась стаскивать пыльные покрывала с кровати, чтобы расстелить там свой плащ. Наконец она смогла хорошенько рассмотреть комнату, и она произвела на девушку ещё более гнетущее впечатление. Вся мебель была сделана из какого-то темного дерева. Оно не выглядело благородным, а тусклым, тёмно-серым. Было всего одно узкое, крохотное окно. В углу кое-как были свалены в кучу причудливые подсвечники вперемешку с некогда алыми роскошными покрывалами и коврами. С потолка спускались цепи для светильников. На стенах висело множество гобеленов, изображающих различные битвы, в основном, фениксов и драконов. Да и кровать украшали искусно вырезанные морды драконов. Найя погладила одну из них, к горлу подступили слезы. Комната перестала казаться такой уж жуткой. Вдруг один из гобеленов привлек ее внимание. Она подошла к нему, очистила кусочек от грязи и паутины, и увидела маленькую фигурку девушки с белыми волосами. На неё сверху летел огромный по сравнению с крошечной фигуркой зеленый дракон, разевая свою огненную пасть. «Мало ли светловолосых девушек? Почему это должна быть именно эйра?» — Найя тут же прогнала эти мысли. В комнату вошел Хагин. Он нёс на щите мясо неубиваемых козлов Тора, хлеб и медовое пиво. Найя уже отвыкла от грубой пищи своего мира, но, опять же, обижать брата не хотелось. Она улыбнулась и села на кровать, пока Хагин пристраивал щит рядом с ней. — Садись и ты со мной. Мне не хочется есть в одиночестве. — Хорошо, сестра. — Как поживает отец, братья, расскажи мне о них. Как себя чувствует Уна? — Отец и братья готовятся к битве. — Опять? Что произошло? — Честь нашего рода попрана нашими соседями. — Это из-за нашего предка, которого отдали заложником асы? — Его никто не отдавал, Генир, брат Великого Одина, он сам выбрал свою участь, ради мира стать заложником у этих варваров. И что они сделали с его другом, с Мимиром, таким же благородным асом, эти дикари?! Они отрубили ему голову и сделали амулет! — Это было так давно, Хагин, я знаю, что тебя огорчает всё это, но это прошлое. Асы и ваны уже давно живут мирно. — Прошлое?! Ты не понимаешь, что в таких вещах, как родовая честь, нет прошлого?! И это слишком хрупкий мир. Он держится только на желании верховных богов ванов и терпении асов. Локи был прав. Нам нужен единый сильный правитель, который окончательно всех объединит и возьмет под контроль. Особенно этих грязных ванов. — Хагин! Перестань, что ты такое говоришь?! Моя мама из рода ванов. Значит, и я для тебя грязная? Чем я так уж отличаюсь от тебя, от асов? Я дикая? Вероломная? Когда ты говоришь, что ваны грязные дикари, ты это и обо мне, и о ней так думаешь! — Найя вскочила с кровати, гневно сжимая кулаки. — Я запрещаю тебе так говорить о моей матери! Хагин молча смотрел на Найю. Она вдруг увидела то, чего никогда не замечала в брате, потому что слишком мало его помнила, только в детстве они играли вместе, и слишком плохо знала его взрослого. Только теперь она разглядела, что выражение лица у него было вовсе не веселое, а жесткое, почти жестокое, а глаза… это вовсе не был добродушный прищур, они смотрели испытующе и оценивающе. Найе опять стало не по себе в этой комнате с почти незнакомцем. Она, упрямо сдвинув брови, развернулась, намереваясь выйти. — Найя, сестричка, я не хотел тебя обижать. Я так старался, чтобы тебе было тут уютно и хорошо. Чтобы ты хорошо покушала перед… перед сном. Прости, ты же знаешь, как я не люблю, когда задевают честь асов, честь нашего рода. Это ведь и твой род, хотя и на половину. Сядь рядом, не сердись на своего глупого неуклюжего брата. Давай просто поужинаем вместе. Найя нерешительно постояла в проходе и вернулась. Она молча села на прежнее место. Есть совсем не хотелось. И она выпила медового пива.