Тело оказывается настолько тяжёлым, что глаза получается открыть не сразу. Темнота начинает плыть, заходясь цветными пятнами, пока наконец не обретает очертания чего-то, отдалённо напоминающего человеческое лицо с мелкими, мышиными чертами. Существо какие-то мгновения меня разглядывает, видимо, решая, вижу я его или нет. Ещё через секунду лицо обезображивает гримаса, напоминающая крысиный оскал, и его обладатель странно дёргается. Раздаётся звук, напоминающий глухой удар по чему-то мягкому и плотному, а перед глазами снова начинает плыть. Кажется, даже для того, чтобы вдохнуть, требуется какое-то нечеловеческое усилие. Опять с трудом разлепив глаза, непонимающе смотрю на склонившегося человека. Личность снова дёргается, начинает нервно копошиться, а в следующий миг появляется странное чувство невесомости. Словно я плыву куда-то по воздуху. Глухо, словно через бетонную стену, появляется тягучее чувство боли, начинающееся где-то под правым ребром и через позвоночник, отдавая в руку, уходящее в затылок. К горлу подкатывает тошнота, и приходится закрыть глаза, стараясь сохранить остатки самоконтроля.
Наваливается странная, словно предгриппозная усталость. Воспоминания, тягучие, словно дёготь, медленно поднимают на поверхность какие-то смазанные обрывки последних дней. Или дня? А может, прошли всего лишь несколько минут… Кажется, я потерялась во времени.
Белоснежные потолки с замысловатой лепниной, смотрящие со стен люди и необычайно красивая золочёная люстра. Всё это холодное великолепие периодически сменяется каким-то жутким сырым подвалом. Если бы у меня была возможность думать, наверное, я бы осознала глупость происходящего — мучители не проронили ни слова, но когда меня вырывали из забытия, я едва ли могла понимать, где пол, а где потолок, не то что задумываться над своим положением.
Сквозь какие-то жалкие защитные механизмы истерзанного организма пробивается воспоминание о боли.
Боли жуткой, выворачивающей тело до рвоты. Причём в достаточно искусном исполнении, удерживающей на грани агонии, не позволяя забыться, словно бы мучители получали от происходящего наслаждение.
Голова начинает противно тяжелеть, словно от прилившей крови, мешая думать и дышать.
Где я вообще оказалась, и кому от меня что нужно?
Осмысление собственного положения вдруг прерывает резко вернувшееся ощущение окружающего мира. Словно кто-то вдруг выкрутил на максимум звук и яркость. А ещё боль, обжегшая слева, в районе плеча, отдавшая в нижнюю челюсть.
От осознания того, что я болтаюсь вверх ногами, закладывает уши, и тут же накатывает противная пульсация в висках. Кажется, ещё чуть-чуть — и от давления пойдёт из носа кровь.
— Ты узнаешь нашу гостью, Северус?
Кажется, на какое-то мгновение сердце перестает биться, и схватывает дыхание.
Нет, нет, нет, только не это!
Словно издеваясь, какая-то сила медленно поворачивает меня лицом к свету. Отблеск пламени на мгновение слепит глаза, и, проморгавшись, я наконец замечаю, что, наверное, на метр ниже располагается стол. За ним, словно восковые куклы, сидят какие-то люди, но единственное, что я оказываюсь способна сейчас различить в этом наборе бледных мазков, так это замершее в ледяном отрешении лицо Снейпа. На какое-то мгновение мы встречаемся глазами, но даже этого мгновения хватает, чтобы я поняла всю сложившуюся ситуацию.
Меня подали к столу Волан_де_Морта. Сквозь накатывающую истерику осознания мысль складывается как-то сама. Простая до невозможного истина: шанса выжить нет. Если я и переживу этот пир, меня запытают забавы ради. Я слишком много видела сообщений в «Пророке». Они убивали даже маленьких детей, поэтому распотрошить заживо такую, как я, у них рука не дрогнет.
— Северус… помоги. — Ощущаю, как в уголках глаз начинают собираться слезы. Я не хочу, чтобы меня замучили. Страшно. Больно.
— Да, разумеется, — разрезает тишину бархатный баритон, от которого мучительно сжимается где-то за грудиной.
— А ты, Драко?
По спине прошибает, словно от задетого нерва.
Какого чёрта здесь делает ребёнок?!
— Ну да, ты же не ходил на её уроки, — снова раздаётся мерный голос. — К сведению тех из вас, кто с ней незнаком, у нас гостит сегодня Александра Рунцис, состоявшая до недавнего времени преподавательницей в школе чародейства и волшебства Хогвартс.
Вдоль стола проносится шумок одобрительного понимания.
— Да, профессор Рунцис сообщала детям чародеев и волшебников сведения о магглах… Объясняла, что они не так уж и сильно отличаются от нас… — раздаётся женский голос после какого-то нервного смешка.
— Северус… пожалуйста… пожалуйста…— тихо хриплю я, снова встречаясь с магом взглядом.
Пожалуйста, если эти люди решили меня убить, то лучше уж от твоей руки…
— Молчать! — раздаётся раздражённый голос, по всей видимости, принадлежащий Волан_де_Морту. — Однако грязнить и развращать сознание детей чародеев профессору Рунцис было мало, поэтому на прошлой неделе она напечатала в «Ежедневном пророке» страстную статью, посвященную защите грязнокровок. Волшебники, говорит она, должны принять в свои объятия этих людишек, крадущих наши знания и нашу магию. Вырождение нашей чистой породы, уверяет профессор Рунцис, есть вещь самая желательная… она была бы лишь рада, если бы все мы спаривались с магглами… или же, вне всяких сомнений, с оборотнями…
Над столом повисает гробовая тишина. Меня снова разворачивает к сидящим во главе стола.
Сев смотрит долго, и по глазам становится понятно, что он в моей дурной затее не помощник.
Черт. Ну, значит, буду убивать себя сама, уж спровоцировать этих остолопов не так-то и сложно. Замучить себя я не позволю. В крови начинает кипеть какая-то странная, раньше не ощущаемая сила. Наверное, это тот самый адреналин вперемешку с отчаянием, под которым русские солдаты бросались грудью на амбразуру, когда с гордо поднятой головой выходили вперёд к мучителям и не боялись смерти. Достойной смерти. И я не позволю себя сгнобить, как какое-то животное.
— А знаешь, Том… — сиплю я с кривой улыбкой, когда оказываюсь к главарю спиной, от чего и без того гробовая тишина становится совсем уж звенящей, — тебе не хватает ширины взглядов.
Лёгкие обжигает, кажется, словно все кости пытаются вылезти из тела, и если бы я могла, то взвыла бы от боли. Но почему-то крик застревает где-то в основании горла. Все мышцы сводит, выгибая суставы под неестественным углом.
— Повелитель…
Господи, Северус, что ты делаешь?!
— А я уже думал, что ошибся насчёт вас, — раздаётся скучающий голос тёмного мага, а в следующее мгновение удерживающая меня в воздухе сила исчезает, и я грузно, как мешок картошки, рухаю вниз, на стол, от чего собравшиеся, кажется, шарахаются в стороны.
Как же больно, я даже не знала, что во мне столько костей уцелело!
— Все вон, — тихо командует Реддл. Люди, бросая на меня затравленные взгляды, тут же начинают подниматься из-за стола. — Северус, останься.
— Приём радушнее не придумаешь… — хриплю, с трудом отдирая тело от лакированной столешницы, и почти тут же встречаюсь с пронизывающим взглядом странных красных глаз с вертикальными зрачками. Что уж говорить, в фильме Тому явно польстили. Существо напоминает человека настолько отдалённо, что, не зная предысторию, можно было бы смело назвать его фантастической тварью. Практически за считанные секунды в комнате остаёмся только мы втроём. Повисает тишина.
— И как это, наблюдать за гибелью своего фамилиара? — Том наконец поворачивается к Северусу.
Кого?
— Неприятно, — с отстранённым видом отзывается Снейп.
— Удивительная вещица. Сильный сосуд, устойчивая связь… И практически не изученные магические возможности, не так ли, Северус?
— Да, я сам её создал, но про остальные её способности ничего сказать не могу. Она просто маггл. — Я наконец сажусь вразвалку посередине стола, лицом к Волан_де_Морту. Сев смотрит словно сквозь меня.
Что-то я перестала улавливать нить разговора. В смысле «сам создал»?
— То есть ты хочешь сказать, что ничего особенного к ней не испытываешь? Занятно. — Реддл поглаживает огромную голову змеи, водрузившейся к нему на плечи. — И тем не менее, есть много вещей, которые я бы хотел проверить лично. Мисс Рунцис, вы же не откажете в сотрудничестве?
Несмотря на большое разделяющее нас расстояние, прекрасно вижу, как вертикальные зрачки становятся похожими на две тонкие полосы.
— О, что вы, с превеликим удовольствием, особенно когда так вежливо и убедительно просят, — фыркаю в ответ, даже не пытаясь скрыть издевку. — Только у меня есть одно условие.
Безумная мысль возникает как-то сама собой. Северус сереет, и я практически слышу, как в его голове проносится громкое лаконичное «Дура!». Реддл замирает с занесённой над змеей рукой, впиваясь в меня взглядом.
— И что же хочет мисс Рунцис? — шипит Том, чуть щурясь.
— Пообещайте, что Драко Малфой не будет участвовать в сражении за Хогвартс.
Кажется, словно воздух вокруг начинает вибрировать, точно раскалённый.
— В противном случае я того и гляди доведу ваших милых последователей до грехопадения раньше, чем вы успеете хоть что-то узнать о моих особенностях, — хриплю я, бросая из-под нависающих волос взгляд в сторону закрытой двери.
— Какая дерзость. — Волан_де_Морт вскидывает голову, с надменным видом меня разглядывая. — Не много ли ты о себе думаешь?
Сев, прости меня, бога ради, я уже сто раз пожалела, что вообще открыла рот. Да, знаю, идиотка.
— Если меня не подводит память, ради создания крестражей вы готовы были на любые жертвы, а если я правильно понимаю, то я буду посовершеннее ваших безделушек.
Блефую. Нагло и глупо, основываясь на каких-то россказнях, вынесенных после просмотра того фильма о драконе. Но тем не менее, если этот псих действительно во мне нуждается, на это условие придётся согласиться. Северуса он тоже тронуть не сможет, пока он связывает его с Поттером. А дальше видно будет. Главное — пережить эту ночь и заставить этого урода поверить в нашу полную незаменимость.
— Ладно, я обещаю, что Драко не будет участвовать в сражении, — тихо шипит Реддл.
— Дай Непреложный Обет.
Откуда я вообще это название вспомнила? А, хрен с ним.
Кажется, Волан_де_Морт скрипит зубами от бешенства. Сидящий рядом Северус, по всей видимости, перестаёт дышать, становясь похожим на мраморную статую.
— Северус, достань свою палочку, — загробным голосом, тоном, не терпящим и намёка на возражение, шипит Рэддл. Том бросает на Снейпа испепеляющий взгляд. В следующий миг моё тело сжимает так, что, кажется, слышно, как начинают жалобно трещать рёбра. Медленно меня протаскивает по столу, подвозя практически вплотную к темному магу.
— Руку.
Уже сто раз пожалев о том, что вообще решила во всё это ввязаться, протягиваю трясущуюся неповреждённую руку, которую с силой сжимают худые костлявые пальцы. Невольно кривлюсь от боли, когда Реддл перекатывает в руке мои костяшки.
— Ну,— шипит маг, пристально впиваясь в меня взглядом.
— Пообещай, что Драко Малфой не будет участвовать в сражении за Хогвартс. — От страха во рту пересыхает, язык мерзко приклеивается к верхнему нёбу и с трудом ворочается.
— Обещаю, — цедит, не разжимая челюстей, Реддл.
Вокруг наших рук начинают танцевать тонкие огненные нити, оседая на кожу с лёгким свечением. С трудом сдерживаю желание дёрнуться, боясь обжечься, но, на удивление, боли от этого света не ощущается. Странная магия длится какие-то секунды, а в следующее мгновение колдун резко разрывает контакт, по всей видимости, ещё приложив магией, потому что я с силой отлетаю назад, опрокидываясь на спину, вжимаемая невидимой бетонной плитой в стол. От невозможности нормально вдохнуть начинает кружиться голова. Где-то в темной высоте, практически под потолком, различаю такой знакомый птичий свист.
— Кася, сюда… — пытаюсь я позвать, не понимая, что делаю, и совершенно не слыша своего голоса. — Касенька…
Я так соскучилась по своей птичке. Не знаю, сколько мы не виделись, но так остро захотелось, чтобы она была рядом. Тупо вглядываюсь в темноту потолка, ожидая, когда пеночка привычным движением вынырнет ко мне.
Очередное звонкое «кюить», и Кася, заложив крутой вираж, опускается ко мне. Дёргаюсь в неосознанном желании подставить руку, чтобы птичка приземлилась на раскрытую ладонь.
Я не успеваю понять, что происходит, когда вдруг вспыхивает неяркий голубой свет. Кася, которой до меня оставалось не больше метра, как-то странно дёргается, а в следующий миг птичка рассыпается трухой. Сероватые хлопья опускаются на всё вокруг. Лицо, волосы… Чувствую, как от вдоха начинает скрести горло, и я захожусь кашлем.
В голове начинает всё мелькать, словно в калейдоскопе.
Это всё не по-настоящему, этого не может быть. Он не мог, не мог, не мог…
Чей-то истошный крик режет по нервам, заставляя вздрогнуть. Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем понимаю, что кричу я сама. Или не кричу, или мне это только кажется?
Кто-то стаскивает меня со стола, больно хватая за раненое плечо. Кажется, пытаются поставить на ноги, но я совсем их не чувствую. Я вообще больше ничего не чувствую. Весь мир неумолимо плывёт перед глазами. Какие-то тёмные коридоры, так напоминающие Хогвартс, но почему-то совершенно холодные и безлюдные. Высокие резные двери. Какое-то помещение, пахнущее пылью и жасмином. Какое ужасное сочетание.
***
Бархат.
Я потихоньку возвращаюсь в реальный мир, бессознательно приглаживая приятную ткань в нескольких сантиметрах от собственного лица.
Пожалуй, сейчас самое время просыпаться.
Жмурюсь, надеясь, что окружающий кошмар наконец пропадёт, но открыв глаза, я обнаруживаю себя лежащей все там же, под тяжёлым балдахином, на бархатном покрывале.
Что я наделала… Я чуть не убила нас всех… Касенька…
Тяжело вздыхаю, морщась от запаха пыли.
Неужели я, дура, действительно решила, что можно ставить Рэддлу условия? Какая же я идиотка…
Ещё какое-то время бессознательно пролежав, я так и засыпаю. Слишком много всего навалилось. Лишь бы только с Северусом всё было в порядке.
***
От ощущения постороннего присутствия я нервно дёргаюсь, садясь на кровати и машинально готовясь драться при всей абсурдности идеи. Обведя глазами комнату, я наконец замечаю замеревшую в углу женщину. Я её уже где-то видела.
— Меня зовут Нарцисса Малфой, — наконец подаёт голос женщина, по всей видимости, начав с самого простого.
— Саша Рунцис, — еле слышно отзываюсь я в ответ, тут же испугавшись собственного полностью сорванного голоса.
— Мисс Рунцис… — на мгновение повисает тишина, за которую я успеваю так же медленно, цепляясь за попадающуюся под руки мебель, подняться на плохо слушающиеся ноги и во все глаза уставиться на мать Драко. — Тёмный Лорд приказал вам одеться и спуститься вниз. Я пришлю к вам домовиков, они помогут.
Леди наконец оповещает меня о цели своего появления.
Тёмный Лорд приказал. Отлично. Закончим показательное убийство.
Тихо благодарю женщину, после чего она быстро удаляется. Домовики появляются в комнате почти в тот же миг, как щёлкает дверь. Причём их настолько много, что тут же становится не по себе. Меня каким-то образом почти мгновенно сгружают в ванну, раздев догола быстрее, чем я успеваю возмутиться. Отмывают меня так же быстро, в несколько рук. Замечаю, как упорно розовеет вода и появляется противный металлический привкус в воздухе. Передергиваю плечами, пытаясь прогнать отвращение. Благо экзекуция продолжается какие-то считанные минуты. Уже спустя несколько мгновений на смену тошнотворному запаху крови приходит аромат какой-то вкусной косметической отдушки шампуня для волос. Меня нещадно чешут, щиплют и пилят чуть ли не в десять рук. Спустя каких-то двадцать минут я снова оказываюсь в комнате, всё такая же голая, но уже намытая. Большое напольное зеркало отражает в себе жутковатую сущность, чем-то напоминающую результат любви голума и кузена Итта из «семейки Адамс». Синевато-мраморная кожа, совершенно болезненного вида после кровопотери, огромный малиновый синяк над левым плечом, переходящий на ключицу, исцарапанные и разбитые ноги. В довершение образа малиновые тени под красными от полопавшихся сосудов глазами.
Ведьма, самая что ни на есть натуральная. Метлы и ступы не хватает.
Видимо, оценив всю плачевность ситуации, эльфы, тихо переговариваясь, взялись за меня с тройным усердием. В тот момент, когда меня попытались загрузить в блузу с рукавами-фонариками, не выть уже не выходило. Раненое плечо нещадно болело, и от малейшего движения из глаз начинали сыпаться искры. Ещё каких-то минут двадцать спустя я оказалась упакованной в длинное чёрное платье. Объёмные рукава, высокий воротник, сотня маленьких пуговиц. И большой бант на пояснице.
Чудо, а не девочка.
Благо домовики решили не рисковать, поэтому на ногах у меня оказалось что-то среднее между домашними тапочками и балетками. Ещё минут пять, и под тихое шипение я оказалась выдворенной в коридор.
