Особенности заговоров против короля

Витенагемот негодовал. Решение короля освободить Хвитсерка Рагнарссона и позволить ему остаться при дворе большинству казалось безумием, но Альфред никому и ничего не собирался объяснять. Он разговаривал с Хвитсерком за закрытыми дверями около полутора часов, и присутствовала при разговоре только Астрид, которую он позвал переводить. Альфред — Санса знала — немного понимал язык данов, однако его знаний было недостаточно, чтобы разговаривать на грубом языке северян. Санса же провела половину дня, составляя письмо своей тетушке, Лизе Аррен, которая оставалась в Винтерфелле в качестве регента Брана, пока тому не исполнилось бы восемнадцать лет. Тетушка, судя по её предыдущим письмам, продолжала наводить в Винтерфелле свои порядки, и Санса решила напомнить, что родовое гнездо Старков не принадлежит ей, и прежде, чем принимать решения, ей стоило бы советоваться с наследниками Эддарда Старка. Например, с ней, Сансой. Очевидно, тетушка считала, что придворные интриги настолько поглотили Сансу, что она не станет интересоваться делами Винтерфелла, но Лиза Аррен, как часто с ней бывало, ошибалась.  — Хорошо, что полномочия твоей тети, как регента Брана Старка, ограничены, — Этельред заглянул Сансе через плечо. — Если бы ты знала, как я рад, что ты умеешь писать и читать, — поцеловав её в шею, он сделал шаг назад. — Большинство женщин не в состоянии даже прочесть Библию.  — Им это не нужно, — улыбнулась Санса, ставя подпись и складывая письмо. — У них есть мужья, чтобы решать их дела. Меня обучила читать моя мама, — воспоминания о Кейтилин, как и всегда, заставили её сердце сжаться. Она всё ещё вынашивала планы мести, хотя и понимала, что с отмщением Ланнистерам и Фреям придется повременить. — Мама считала, что женщина должна уметь прочесть хотя бы Священное Писание и знать, как написать письмо своим родителям.  — Твоя мать была мудрой женщиной, — Этельред заложил руки за спину, обошел стол и остановился напротив. — Мне жаль, что я не смогу познакомиться с ней.  — Мне тоже, — тихо произнесла Санса.  — Собственно говоря, — он улыбнулся, переводя болезненную тему, — я пришел, чтобы забрать тебя на собрание витенагемота. Как члены королевской семьи, мы обязаны присутствовать там. Санса кивнула. Она хорошо знала правила королевского двора и знала, что на заседаниях витенагемота, на которые обычно не допускались женщины, присутствовать должна была вся правящая семья.  — Тогда идём, — она поднялась, уцепилась за локоть Этельреда. — Посмотрим, какие ещё идеи пришли в голову твоего брата. Этельред пожал плечами.  — Альфред непредсказуем. За это его и недолюбливают лорды.  — В отличие от тебя, — заметила Санса, прижимаясь к его плечу щекой. — Ты нравишься им больше.  — Это ни на что не влияет, — он накрыл её пальцы своей ладонью. — Они закрывают глаза даже на отношения Альфреда с Астрид, так что не думаю, что их симпатии ко мне могут хоть что-то сделать. Но лорды, как падальщики, жаждут вырвать глотку моему брату, стоит ему оступиться и упасть. Санса ничего не ответила. Она понимала, что, несмотря на обиду, Этельред безмерно привязан к младшему брату и разрывается между желанием стать королем и пониманием, что это означает гибель Альфреда от его руки или от руки кого-то из витенагемота. И понимала, что положение Альфреда всё ещё недостаточно шатко, чтобы столкнуть его с трона. Приходилось ждать. Ожидать, пока юный король оступится, пока его ошибки станут фатальными для него же. Теперь Санса с трудом могла представить, что когда-то испытывала к Альфреду чувства. Теперь она, хоть и симпатизировала ему, как человеку, была всецело на стороне Этельреда, столь несправедливо сдвинутого в сторону собственной матерью. Хвитсерка Рагнарссона привели на заседание витенагемота. Санса отметила, что на его руках больше не было цепей, хотя его по-прежнему сопровождали двое стражников. Сын Рагнара Лодброка не выглядел побежденным врагом — быть может, из-за гордой посадки головы и насмешливого взгляда желто-зеленых глаз, напоминавших волчьи. Элсвит, стоявшая рядом с Сансой, вздрогнула, опустила взгляд, и на её щеках выступил румянец. Санса была уверена, что её невестка молилась остаток ночи, прося Господа отвести наваждение, — это было знакомо и самой Сансе. Под глазами Элсвит залегли тени, и она перебирала четки, сжимая их в тонких пальцах. Наверное, со стороны это можно было принять за страх, но Санса помнила сцену, невольной свидетельницей которой она стала ночью, и догадывалась, что Хвитсерк пробрался в мысли к Элсвит.  — Я принял решение, — Альфред обвел взглядом лордов, собравшихся в тронном зале. Рядом с ним находился Этельред, а Джудит, Санса и Элсвит скромно стояли сбоку, стараясь не привлекать внимания витенагемота. — Я провел переговоры с Хвитсерком Рагнарссоном, и он согласился выступить на стороне Уэссекса.  — Какой нам толк от одного-единственного сына Рагнара? — лорд Эльфрик выступил вперед, и его слова другие лорды поддержали согласным гулом. — Что он может, когда со стороны Йорка наступают другие варвары, а из-за моря им плывут на подмогу? Тронный зал заполнился гулом. Кто-то кричал, что нужно оттащить Хвитсерка на плаху прямо сейчас. Рагнарссон стоял посреди всеобщего гама и смятения и едва заметно улыбался. Переведя взгляд на Элсвит, он улыбнулся ещё шире и подмигнул ей. Санса закусила губу — это было очень дерзко с его стороны. Если бы кто-то из лордов это заметил, не сносить бы ему головы, и заступничество короля бы не спасло. Альфред поднялся. Несмотря на стройную, гибкую, но не внушающую страха фигуру, он излучал такую ауру власти, что некоторые лорды замолкли на полуслове, а следом за ними замолчали и остальные. Альфред спустился по ступенькам, поднял руку, и в наступившей полной тишине было слышно, как щелкают бусины на четках Элсвит. Разумеется, она заметила взгляд Хвитсерка, направленный на неё, и, казалось, молилась ещё усерднее.  — Любой северянин, принявший сторону Уэссекса и Мерсии в этой войне, достоин шанса, — звонко и чисто произнес Альфред. — У вас более нет причин сомневаться в преданности Лагерты и Астрид. Я решил оставить Хвитсерка Лодброка в живых, если он даст клятву верности мне и короне Англии. Лорды снова взволновались. Решение Альфреда им казалось безумием. Этельред напрягся, готовый защищать его, если вспыхнет стихийный бунт, — власть короля и без того висела на волоске, а его решения этот волосок надрезали.  — Я не собираюсь обсуждать с вами свои решения, — голос Альфреда взвился к потолку. — Собрание окончено. Вы свободны. Лорды разошлись, переговариваясь между собой — недовольные, раздраженные. Санса смотрела им вслед. Недовольство действиями Альфреда росло, и теперь обстановка накалилась ещё сильнее. Хвитсерк Рагнарссон мог стать тем самым факелом, что подожжет факел восстания против короля. Хвитсерк остался стоять в зале. Альфред приблизился к нему, и Санса отметила, какими они были разными. Почти одного роста, но северянин был шире в плечах и явно на несколько лет старше Альфреда, и смотрел на короля чуть насмешливо и абсолютно без страха.  — Молюсь, чтобы ты не предал меня. Освободите его, — произнес Альфред негромко. Астрид, неслышно скользнувшая ближе к нему, перевела его слова Хвитсерку. Тот пожал плечами, запрокинул голову назад, будто у него затекла шея. Затем что-то ответил на своем языке.  — Всё будет зависеть от того, не предадите ли его вы, Ваше Величество, — усмешка Астрид была лисьей, как и всегда. Альфред кивнул.  — Отведите его в купальни, — вздохнул, слегка прикрывая глаза. — Выдайте одежду и накормите. Решение мужа явно привело Элсвит в смятение. Не дожидаясь Альфреда, что было с её стороны вопиющим нарушением приличий, она юркнула прочь. Этельред устремился к Альфреду, что-то говорил ему, пока тот качал головой всё упрямее, а Санса вышла из тронного зала единственно для того, чтобы увидеть Элсвит, замершую у окна и прижимающую ладонь к груди.  — С тобой всё хорошо, сестра? — Санса отлично понимала, почему Элсвит волнуется, но так же хорошо разыграла заботу и удивление. — Ты выглядишь нездорово. Элсвит подняла на неё взволнованные тёмные глаза.  — Мне кажется, мой муж совершает большую ошибку.  — Почему ты так думаешь? — Санса осторожно взяла её за руку. — Я уверена, что король обдумал своё решение и знает, как ему поступить.  — Я не сомневаюсь, что мой муж принял решение в интересах государства. Альфред — мой господин и мой король, он всегда смотрит в будущее, — верила ли Элсвит сама в то, во что говорила? Или просто привыкла так думать, потому что по-другому размышлять было нельзя. Бог всевидящ и вездесущ, он накажет её за неуважение к мужу. — Я лишь боюсь, что сын Рагнара Лодброка принесёт нам всем погибель. * * * Опасения Элсвит были Сансе понятны. Она и сама думала, с какой целью Хвитсерк Рагнарссон согласился на предложение Альфреда? Вряд ли это было связано с его страхом смерти — казалось, норманны и вовсе не боятся погибнуть, веруя, что откроют глаза в собственном Раю, как бы он ни выглядел для них. У него наверняка были свои причины принять сторону Уэссекса, о которых он, скорее всего, поведал только королю и его любовнице, ставшей невольной переводчицей их разговора. Вообще-то, Астрид нравилась Сансе — она чем-то напоминала ей Арью, которая сбежала из Королевской Гавани, но до Винтерфелла так и не добралась. Санса думала: где теперь её сестра? Почему-то она не сомневалась, что Арья выжила, она всегда была живучей, будто сорняк. Астрид, как и Арья, не боялась высказывать своё мнение и плевать хотела на законы общества, в котором ей довелось жить. Она прямо говорила Альфреду, что думала, и сражалась на мечах даже лучше некоторых мужчин, а король прислушивался к ней. И по ночам навещал её спальню намного чаще, чем покои собственной жены. Об этом судачили слуги и придворные, но, в целом, короля особенно никто не осуждал. В мире, где мужчины правили бал, иметь любовницу было не зазорно. Кроме лордов витенагемота, да и то в наличии у короля любовницы они видели лишь повод настраивать против него других. Однако Санса понимала, что влияние Астрид делало Альфреда сильнее и мудрее, а это не входило в её планы. К сожалению, удачного повода устранить северянку пока не подворачивалось, а до убийства Санса никогда бы не опустилась — ради Господа, она ведь не Серсея Ланнистер! Астрид было бы достаточно изгнания. Пусть возвращается к норманнам. Появление Хвитсерка ситуацию упрощало и усложняло одновременно. Санса, в отличие от королевы, верно разгадала голод в глазах Рагнарссона, и думала, как повернуть его появление в свою пользу и в пользу Этельреда. И, хотя Элсвит ещё сама не понимала, что происходит с ней, её дрожь и полыхающие щеки, когда Хвитсерк появился на ужине, говорили о многом. Королева смотрела в тарелку, не притронулась к еде и после трапезы сразу поспешила в часовню. Санса догадывалась, о чем будет молиться Элсвит, и хотела направиться за ней, но Этельред остановил её в коридоре.  — Полагаю, нам стоит побыть с Этельвольдом, пока он не уснул, — улыбнулся Этельред. — Он и так достаточно редко видит меня. Санса могла бы поспорить с этим. Пусть её собственный отец и был рядом со своими детьми достаточно часто, она всегда понимала, что у мужчин всегда находится множество дел, а забота о детях — обязанность женщины. Этельред вовсе не был обязан каждую свободную минуту уделять сыну, однако поступал именно так. Этельвольд, до крайности довольный присутствием обоих родителей, не засыпал дольше обычного. Он возился, ползая между обоими родителями, сидевшими на медвежьей шкуре, и то дергал Сансу за платье, то залезал на руки к отцу. Наконец, он утомился и уснул на коленях у Этельреда. Няня забрала его сразу же, а Санса, стремясь согреться в холодных помещениях замка, придвинулась ближе к мужу. Этельред обнял её, притягивая к груди. Огонь в очаге весело потрескивал. Санса прикрыла глаза, пытаясь хоть как-то изгнать из мыслей события прошедшего дня: северянина, Элсвиту, решения Альфреда. Этельред запустил пальцы в её прическу, вытащил шпильки, и тяжелые рыжие локоны упали Сансе на плечи.  — Приличная женщина не распустит волосы перед мужчиной, — не размыкая век, пожурила его Санса: больше игриво, чем как-то ещё. Он рассмеялся.  — Я — твой муж, приличная женщина! Я имею право видеть тебя в каком угодно облике, — Этельред уткнулся носом в её макушку. — И ты не сможешь со мной спорить. Санса и не собиралась. Прически, которые знатные дамы носили при дворе, ей не нравились. От туго стянутых волос голова часто болела, а от покрывала — чесалась. Но Джудит настаивала, чтобы и Санса, и Элсвита соблюдали дворцовый этикет до мелочей, а священники поддакивали, утверждая, что женские локоны вводят мужчин в искушение. Этельред смеялся, кивал головой со значительным видом и заговорщически шептал, что, не будь Санса принцессой, её рыжие волосы вызывали бы куда больше громких и завистливых пересудов. Она и не думала, что сможет так сильно и глубоко полюбить своего мужа — ни соглашаясь выйти за него, ни узнав, что беременна, Санса не догадывалась, что чувство, которое она испытывает к Этельреду, и есть любовь. Оно ничем не было похоже на сказки и баллады, что рассказывала и пела Старая Нэн, однако Санса уже успела понять: рыцарские сказания ничего общего с действительностью не имеют. И теперь ей это даже нравилось. Её муж был обычным человеком, пусть и королевской крови, но его подвиги во благо Англии говорили о нём больше, чем что-либо ещё. Она не могла не думать, что Этельред был бы прекрасным королем — верным своей стране, преданным и честным. А что было в голове у Альфреда? К чему стремился младший сын Джудит — бастард, на чьих кудрях теперь покоилась корона? И сколько ещё времени есть до страшного мига, когда яд Джудит окончательно отравит его сердце, и он бросит в тюрьму старшего брата, опасаясь измены? А его жену и сына отправит в изгнание? Или, того хуже, убьет всех троих? От Джудит можно было всего ожидать, а влияние на сына она имела огромное. К тому же, если она сговорится с Астрид, и они вдвоем будут убеждать короля в необходимости отлучить Этельреда от двора, а потом и убедят в его предательстве, то у Сансы и Этельвольда не остается ни единого шанса выжить. Они всегда будут угрозой, даже если окажутся в изгнании в Винтерфелле. Если бы Санса могла что-то изменить… но у неё не было возможности. Пока что не было. Хвитсерк Лодброк мог бы упростить всё, но как добиться, чтобы Элсвита, опечаленная невниманием мужа, сама бросилась в его объятия? Эта мысль пришла Сансе ещё за ужином, а сейчас, пока Этельред рассеянно перебирал волосы Сансы, пропуская из сквозь пальцы, оформилась окончательно. Боже, как Сансе не хватало при дворе Петира Бейлиша! Пусть Мизинец и был не ахти каким хорошим человеком, он был умелым кукловодом, и Санса училась у него так же, как у Серсеи. Если бы Мизинец был здесь… Собственно, почему бы и нет? Санса даже глаза распахнула. Разве она, будучи принцессой, не может вызвать Петира Бейлиша из Харренхолла? Джудит это, конечно, не понравится, но Санса понимала, что ей нужны сторонники в витенагемоте. Кто-то, у кого будет достаточно хитрости, чтобы продумать её идею до мелочей, и достаточно красноречия и власти, чтобы потом убедить лордов в необходимости сплести заговор и сбросить Альфреда с трона. Кто-то, кому Санса пусть и не могла бы доверять до конца, но всё же верить чуть больше, чем всем, кто окружает её сейчас. Петир Бейлиш казался идеальным кандидатом.  — О чём ты думаешь? — Этельред уловил перемену в её настроении. — Что-то случилось? Санса развернулась в его объятиях, взглянула в его лицо, мягко освещаемое пламенем очага. Этельред Уэссекский, сын Этельвульфа, мог бы быть королем, и тогда ни ей, ни Этельвольду никогда не пришлось бы бояться смерти или изгнания. Всё, о чем думала Санса, была безопасность её семьи.  — Ничего, — она улыбнулась. — Ты не возражаешь, если я попрошу Альфреда вызвать ко двору мужа моей тетушки, Петира Бейлиша? Мне хотелось бы подробнее расспросить его о делах Винтерфелла.