Особенности заговоров против короля

Северяне вернулись. Они всегда возвращались, чтобы выжать ещё золота и пустить ещё крови добрых христиан, чтобы напоить своих жестоких богов. Уэссекс наводнили нортумбрийцы, которым вновь пришлось бежать с родных земель и скрываться от норманнов. Король Альфред привечал всех: Уэссексу были нужны хорошие воины и женщины, способные работать в полях. Не то, чтобы витенагемот был доволен решением короля, но действия Альфреда советом лордов не обсуждались. Он заявил им, глядя прямо в глаза, что сам будет решать, что будет полезно для Уэссекса, и, с Божьей помощью, ему удастся противостоять северянам. Однако Санса знала, что, даже если Альфред не слушает лордов, он всё равно прислушивается к Джудит и к Астрид — единственным женщинам, способным уговорить его делать, что он не желает. Иногда он прислушивался и к Этельреду. Впрочем, лишь в военных делах. Битвы с норманнами шли с переменным успехом. На каждую победу англосаксов приходилось по два поражения, и, несмотря на попытки объединенных уэссекских и мерсийских войск сдержать напор Ивара Бескостного, норманны приближались к границам Мерсии, оставляя за собой кровавый след. Альфред был готов даже пойти на союз с Ланнистерами — чего Санса бы никогда ему не простила, но разве король собирался слушать жену старшего брата? — однако Серсея не пожелала вмешиваться в войну с Иваром Бескостным. Она считала, что, покуда целью сыновей Рагнара Лодброка являются потомки Экберта, она сама — в безопасности. Санса всё ещё мечтала увидеть, как Серсея захлебывается собственной кровью, но теперь училась ждать подходящего момента. Быть может, разочаровавшись в попытках разорить Уэссекс, Бескостный обратит своё внимание на Уэльс и направит своих язычников прямиком туда? Санса слыхала, что северяне насилуют женщину всей армией прежде, чем отправить её измученную душу на небеса, и она полагала, что Серсея вполне заслуживает такой судьбы. А Альфред заслуживает изгнания за свою гордыню и за то, что подвинул собственного брата на пути к трону, пусть и по желанию Джудит. Сами лорды витенагемота были бы не против свергнуть юного короля, не желавшего прислушиваться к их советам, да случая не подворачивалось. Санса же постаралась набраться терпения: она знала, что однажды Альфред ошибется. И возможность начать действовать ей представилась, когда в очередной битве на границе Уэссекса и Мерсии, удалось взять в плен одного из норманнов. Войска Уэссекса вернулись с победой, и через неделю, когда Уэссекс оправился от очередного нападения, витенагемот собрался в тронном зале, чтобы в очередной раз восхвалить короля — а по сути, Этельреда — полководческие заслуги. Братья тогда вернулись живыми, хотя у Альфреда поперек носа шёл тонкий шрам, а Этельред, спрыгнувший с коня о дворе замка, был в крови даже больше, чем сам король, также участвовавший в битве. Санса бросилась к мужу, не обращая внимания на грязь, налипшую к одежде, и кровь, засохшую на лице. Увела в покои, где служанки приготовили ему ванну и промыла раны. Теперь Этельред, пришедший в себя после ранения, стоял в зале, неподалеку от короля, и Санса не могла не думать, что именно Этельреду было суждено сидеть на троне, пока Джудит не решила иначе. — Пленный северянин, Ваше Величество! Санса, стоявшая подле Этельреда, смотрела, как Альфреду в ноги швырнули юношу — в крови и в разорванной одежде, он тяжело дышал, и не было ясно, кровь на нём была его собственной или чужой. Длинные темные волосы, теперь уже грязные, были заплетены в множество косичек. Альфред величественно поднялся, и на мгновение Санса подумала, что в нём, несмотря на отсутствие кровного родства с Этельвульфом и Экбертом, была та королевская стать, что отличала царственных особ от прочих людей при дворе. Правда, это не давало ему права занимать трон, принадлежавший Этельреду по законам Уэссекса. Прямой и гордый, Альфред спустился с трона и остановился напротив плененного норманна.  — Подними голову, — негромко приказал он. Северянин только глянул на него исподлобья и усмехнулся. В его ухмылке было что-то волчье, будто он предупреждал: если ты подойдешь ближе, я отгрызу тебе руку. Санса вздрогнула.  — Может быть, он не понимает вас, Ваше Величество? — тихо произнесла Элсвит, впервые за всё время подавшая голос в присутствии витенагемота. В последнее время она, свыкшаяся с положением королевы, начинала потихоньку смелеть. И, хотя она никогда не выражала прежде своего мнения в присутствии совета, Санса знала, что это мнение у Элсвит есть. Что же подвигло её наконец-то высказаться? Лорды тут же зашептались между собой: как посмела женщина вообще раскрыть рот в присутствие короля? Королева-мать Джудит одернула невестку, но пленник услышал её так же хорошо, как и всё остальные. Поднял, наконец, голову, устремляя взгляд прямо на Элсвит. Она вздрогнула, сглотнула, тут же делая шаг назад, но глаз молодой северянин так и не отвел. Даже Санса заметила, как он рассматривает Элсвит, скользя взглядом от покрывала, скрывающего от посторонних её волосы, по её побледневшему лицу и ниже. Удивительно, как ему удавалось рассматривать всех так, будто он здесь был не пленный, а равный им.  — Я знаю этого человека, Ваше Величество, — Астрид выступила вперед, хотя до этого стояла рядом с Лагертой, сложив на груди руки. Обе воительницы успели омыться и переодеться после сражения, и теперь на их лицах не оставалось и следа чужой крови, а вместо дублетов и штанов они появились перед витенагемотом и королевской семьей в платьях, строгих, но изящных.  — Вот как? — Альфред повернулся к ней. Сансе почудилось, что она уловила в его спокойном тоне нотки тщательно скрываемой нежности. — И кто же это?  — Хвитсерк, сын Рагнара Лодброка и старший брат Ивара Бескостного, — Астрид едва улыбнулась, смело глядя королю прямо в глаза, как не решилась бы ни одна женщина, что не состояла с ним в близком родстве… или в близких отношениях. Этельред, стоявший рядом с Сансой, подавил усмешку, но скрыть её до конца у него не получилось.  — Как интересно, — протянул Альфред. — Подойди, Астрид, — попросил он, и, хотя в его словах не прозвучало слова «пожалуйста», все знали, что он просит, а не приказывает. — Возможно, он не понимает, что я ему говорю. Переведи ему мои слова. Скажи, что его жизнь теперь принадлежит англичанам, и, коли он не согласится рассказать о дальнейших планах норманнского войска, то будет казнен. Если он и заметил, как северянин смотрел на Элсвит, то не подал виду. Санса же при одной мысли об этом вздрогнула: взгляд этого Хвитсерка вызывал у неё смутное ощущение, будто грядет буря, и ничего уже не будет, как прежде. Примерно такое же тянущее ощущение она испытала у смертного одра Этельвульфа. Астрид заговорила на языке норманнов — грубом, словно лающем — и Хвитсерк вздернул брови. Даже слой грязи и засохшей крови не мог скрыть чуть резковатых, но красивых черт его лица. Глаза его в приглушенном свете канделябров казались тёмно-зелёными. Выслушав Астрид до конца, он расхохотался, запрокинув голову, хрипло и насмешливо. Стража тут же схватила его, дернула вверх, выворачивая назад руки. Альфред поднял ладонь, останавливая их.  — Никогда не понимал этого его интереса к северянам, — шепнул Этельред Сансе. Она рассеянно кивнула, продолжая наблюдать за происходящим. Неясное предчувствие захватывало её всё сильнее, сворачиваясь в животе узлом. Хвитсерк заговорил. Голос у него был такой же низкий и хриплый, как и его смех. Астрид слушала его, чуть хмуря тёмные тонкие брови, затем повернулась к Альфреду.  — Он говорит, что его жизнь принадлежит лишь Всеотцу, Ваше Величество. И только боги могут решать его судьбу, а смерти он не боится. По морщинке, залегшей между бровями короля, было видно, что он задумался над словами Хвитсерка. Затем кивнул. — Бросьте его в темницу, — произнес Альфред, и в его тоне зазвучали знакомые Сансе властные, но не резкие нотки. — Завтра я сам допрошу его, без присутствия уважаемых лордов. Стража грубо развернула Хвитсерка к выходу из тронного зала. На миг обернувшись через плечо, он бросил взгляд на Элсвит, и она попятилась, краснея и отворачиваясь, будто не была замужней женщиной и королевой. К её счастью, внимание олдермэнов было приковано к норманнскому пленнику и к королю, и смущения королевы никто не заметил. Кроме Сансы. Витенагемот был недоволен решением Альфреда — впрочем, Сансе казалось, будто они будут недовольны любым решением, и это было ей и Этельреду лишь на руку. Альфред ясно дал понять олдермэнам, что не собирается обсуждать с ними свои решения — он вполне способен принимать их самостоятельно и без чужих советов. По лицу Джудит было видно, что она предпочла бы видеть пленника на эшафоте, и, в отличие от лордов, она вряд ли сможет удержать язык за зубами.  — Думаю, я должен поговорить с братом, жена моя, — Этельред поднес руку Сансы к губам и поцеловал, но не костяшки пальцев, как приличествовало по этикету, а саму ладонь. Улыбнулся.  — Я проведаю Этельвольда, — кивнула она, возвращая улыбку. — Он должен был уже проснуться. Санса отказалась от нянюшки для сына, предложенной Джудит, и предпочитала заботиться об Этельвольде сама — глядя на отношения между Джудит и Этельредом, она обещала себе, что всегда будет внимательной матерью, и неважно, сколькими детьми их с мужем одарит Бог. Она шла по коридору замка к своим покоям, когда Элсвит нагнала её. Лицо у королевы горело, будто она слишком спешила и запыхалась. Её грудь вздымалась от волнения. Санса замедлила шаг, чтобы дать Элсвит отдышаться.  — Что-то случилось, сестра? — деликатно поинтересовалась она. Элсвит прижала к груди ладонь.  — Нет-нет, всё в порядке, сестра, — ответила, отводя взгляд. — Я просто не хотела возвращаться в спальни одна. Этот северянин… — она сглотнула. — Он напугал меня.  — Вряд ли он сможет выбраться из темницы, — Санса едва заметно улыбнулась. — Или освободиться от оков. Элсвит кивнула.  — Разумеется, ты права, Санса, но мне не по себе из-за того, что он в замке. Вдруг за ним придут его люди? Я ведь правильно поняла, что он — принц? Санса пожала плечами. Она мало знала о норманнах, хотя ей приходилось обитать с ними бок о бок: Лагерта, Астрид и несколько дев щита, успевших сбежать из датских владений вместе со своей предводительницей, постоянно находились при дворе короля. Сансе просто никогда не приходило в голову расспрашивать северянок об их прежней жизни.  — Может быть, я не знаю. О Рагнаре Лодброке, великом конунге, я только слышала. Войско его сыновей не добралось до Шотландии. Но я не думаю, что его люди настолько осмелеют, что попробуют пробраться в королевский замок. Я слышала, что северян ведут Ивар Бескостный и Харальд Прекрасноволосый, а вовсе не Хвитсерк. Возможно, они сами бросили его, чтобы сын Рагнара не смог оспорить их власть в Йорке. Санса знала, что Хвитсерка захватили сразу после боя — раненый, он не смог сбежать с остатками армии. Неделю он провалялся в темнице, сам перевязывал раненое бедро, а кормили его из рук вон плохо. У сына Рагнара была удивительная воля к жизни, если он умудрился выжить и выздороветь, хотя, когда его уводили прочь, Санса отметила, что на раненую ногу он всё ещё прихрамывает.  — Они бросили его раненого? — ахнула добросердечная Элсвит. Порой её наивность поражала Сансу, хотя и не казалась ей таким уж недостатком. Элсвит могла провожать своего мужа на битву с северянами, но ужасалась, когда воинов оставляли умирать на поле боя, ибо тащить их на себе было бы тяжело.  — По-другому северяне и не поступают, — Санса поджала губы. — Отступать с ранеными, я полагаю, не слишком легко, а они понесли огромные потери. Войска Уэссекса тоже возвратились изрядно поредевшими. На поле боя нашел свою смерть епископ Хемунд, бывший великим воином, и эта потеря была невосполнима. При всех своих недостатках, епископ был мудрым человеком, а в бою сражался, как загнанный в угол зверь — до последнего вздоха, пока хватает сил. Этельред также рассказал, что король Альфред чуть не погиб от меча северянина, хотя и умолчал, что сам спас Альфреду жизнь. Его любовь к брату, отнявшему у него престол, всё-таки победила в тот миг, и Санса думала, что не знает, как относиться к этому. Привязанность Этельреда к Альфреду могла стать серьезным препятствием к восстановлению справедливости. Король жив, да здравствует король. Альфред возвратился в замок почти невредимым. Епископа захоронили с почестями, приличествующими его положению, а северяне скрылись в лесах, чтобы зализывать раны.  — Но ведь он — их принц? — казалось, Элсвит не могла представить, что кто-то мог бросить наследника бывшего короля. Она совсем мало знала о норманнах, хоть и обитала с ними во дворце бок о бок так же давно, как и Санса. Заботы об Этельфледе отнимали у Элсвит много времени, и она не интересовалась обычаями и нравами северян. Тем более, что Лагерта и Астрид, по требованию Этельвульфа, приняли христианство. Этельвульф, будучи мудрым правителем, понимал, что лорды Уэссекса не одобрят союз с Лагертой, если та не окрестится. Он понимал, что рискует многим, но знания о том, как норманны ведут бой, были важнее страхов и возмущения витенагемота.  — У северян есть только один правитель, и его имя — Ивар Бескостный, — пояснила Санса. — Так что его брат — всего лишь воин, один из многих. Элсвит опустила глаза, и, глядя на её смущенный и растерянный вид, такой совершенно не королевский, Санса вдруг подумала, что первые волны морской бури уже подкатили к берегу. * * * Санса не могла уснуть. Этельред давно спал, заложив по своей привычке левую руку за голову, а правой прижимая Сансу к себе. Этельвольд также был на удивление спокоен. Хоть Санса и отказалась от нянюшки для сына, она попросила свою служанку следить за Этельвольдом по ночам — так сильно она уставала днём. Часто Этельвольд капризничал и хныкал, просыпаясь по несколько раз за ночь, а теперь, когда он мирно спал, сна у Сансы не было ни в одном глазу. Со вздохом она поднялась, набросила сорочку и укуталась в плащ мужа — принцессе было негоже передвигаться по замку в одной нижней рубашке. Пол неприятно холодил босые ноги. Санса думала, что немного теплого молока может помочь ей уснуть, но для этого было нужно спуститься в кухню. На кухне горела свеча, и, судя по звукам, кто-то собирал остатки ужина в платок. Санса осторожно заглянула в приоткрытую дверь и увидела силуэт Элсвит. Королева Уэссекса, будто последняя воровка, заматывала в отрезок ткани остатки баранины, поданной к столу, и наливала в небольшой кувшин холодного вина. Санса нахмурилась: разве у Элсвит раньше была привычка есть по ночам? Разумеется, чувство голода могло напасть на Элсвит из-за её новой беременности, но пока что никаких иных признаков того, что королева носит ребенка, не было. Ко всему прочему, Санса очень сомневалась, что король посещает свою жену. Она едва успела спрятаться за угол, как Элсвит выскользнула в коридор. Но, вместо того, чтобы направиться в спальни, она поспешила к лестнице, ведущей к королевским подвалам и темницам. Санса проводила молодую королеву взглядом, а через минуту, осторожно ступая по холодным камням пола, поспешила за Элсвит. Интуиция Сансы криком кричала, что происходит что-то важное. Что-то, что она не должна упустить. Стражники мирно дрыхли на своем посту. Если бы Этельред или Альфред увидели их, не миновать бы им пинка под зад прочь из дворца, но сейчас их сон был Сансе даже на руку. Она спустилась по лестнице вниз, в темницу, где пустовала добрая часть клеток. Альфред не был склонен забирать пленных, считая, что лучше смерть от руки врага, чем плен у него же в подвалах. Возможно, в этом было своеобразное великодушие. Притаившись за выступом в стене, Санса осторожно выглянула. Элсвит стояла у клетки, где держали Хвитсерка. Она не приближалась к решетке, будто за прутьями скрывался дикий зверь, но было видно, как она дрожит — то ли от холода, то ли от любопытства. Хвитсерк замер у решетки, чуть склонив голову набок. Он улыбался — уже не по-волчьи, а мягче.  — Ты голоден? — Элсвит обхватила себя руками. Сверток лежал у её ног. Он качнул головой, показывая, что не понимает. Она присела на корточки, развернула ткань и вытащила оттуда кусок мяса. Протянула Хвитсерку.  — Поешь, — тихо сказала Элсвит. Он принял из её рук протянутую еду. Чуть вскинул брови, а затем, перехватив не успевшую отбежать прочь Элсвит за запястье, потянул на себя, заставляя впечататься в решетку. Она ахнула, но не завизжала — если бы прибежала стража, ей пришлось бы объяснять, что она делает в темнице в ночи. Хвитсерк подался вперед, прижимаясь лицом к решетке, и мазнул губами по губам королевы. Она дернулась, едва слышно пискнула, отшатнулась, но вырвать ладонь из его хватки у неё не вышло.  — Отпусти, — она дрожала. — Иначе я закричу. Хвитсерк усмехнулся, глядя Элсвит прямо в лицо, и в его взгляде Санса могла разглядеть хорошо знакомый ей мужской голод. Он медленно, будто лениво, отпустил руку Элсвит, и отступил к стене, уселся прямо на каменный пол. Элсвит, всё ещё будто не веря, что свободна, бросилась прочь, и Санса едва успела спрятаться в тень. Испуганная королева не заметила её, а Хвитсерк, если и почувствовал чужое присутствие, не подал виду. Когда Санса осторожно выглянула из-за выступа стены снова, чтобы убедиться, что осталась незамеченной, он сидел на полу, откинув голову к стене и прикрыв глаза. Пища и вино стояли на полу клетки. Санса проскользнула мимо спящих стражников обратно в коридоры и выдохнула, лишь оказавшись за дверью их с Этельредом покоев. Она понятия не имела, что двигало Элсвит, решившей спуститься к пленнику, нарушив все приказы Альфреда, но понимала, что всё происходящее может изменить жизнь королевской семьи навсегда. Что же всё это принесет ей и её мужу?