* * *
Следующим утром он обнаружил ее на диване, как она и обещала, правда, она сделала его больше похожим на кровать, и либо переоделась в пижаму, либо трансфигурировала свою одежду. Ее левое запястье было под головой, так что шрам был прямо перед ее лицом. Он долго смотрел на нее и понял, что Гермионе, когда она спит, кажется, что ей меньше двадцати пяти, словно годы стресса растворились в ее сне, чтобы вернуться, когда она снова проснется. Он почувствовал укол вины за предыдущую ночь перед тем, как продолжить изучение ее тела; привычку, от которой он избавился ради Пеппер. Она действительно была очень красива, более классически красива, нежели чем современно. Овальное лицо с мягкими линиями и легким румянцем на скулах, тонкие губы, но не настолько тонкие, чтобы не бросаться в глаза, и глаза, которые всегда выдавали ее эмоции. Она была худой, но не слишком, так как ее изгибы были аккуратными. Он впервые заметил шрам, пересекавший верхнюю часть ее правой груди и исчезавший под футболкой. На ее руках тоже были видимыми шрамы. В целом Гермиона была загадочной и соблазнительной женщиной, еще более желанной из-за ее ума и доброты, черты которой еще больше усиливались окружавшей ее атмосферой тайны. Юный Тони гонялся бы за этой женщиной по всему земному шару, умоляя дать ему время побыть с ней, хотя и знал, что она никогда не дала бы и шанса тому Тони. Тот Тони был слишком высокомерен, слишком безрассуден, слишком ненадежен, чтобы довериться знаменитой молодой ведьме. С тех пор он повзрослел, но прошлая ночь показала, что ему еще во многом предстоит повзрослеть. Он не должен был подвергать сомнению ее мотивы, Гермиона была не из тех, кто слепо подчиняется и с благоговением смотрит на кого-то вроде Фьюри. Она усердно работала, и до этого момента она не настаивала на личной информации, и, похоже, не пыталась навязать ему дружбу. Некоторые люди заботливы по своей природе, и Грейнджер была одной из них, и за это он должен быть благодарен, а не подозревать, что это только ради того, чтобы сделать вид, что уже взрослая. Он отправился приготовить кофе, и когда услышал, что она проснулась, решил приготовить и ей чашечку, добавив немного сливок и сахара, вспомнив, что Джарвис как-то упоминал о том, какой кофе она пила в лаборатории. — Доброе утро, — мягко произнес он, опуская чашку на столик перед ней, пока она потягивалась на диване. — Доброе, — пожелала Гермиона в ответ, зевая. — Как ты чувствуешь себя? — Удивительно прекрасно, — ответил он, не желая признавать, что единственной причиной такого состояния было ее зелье. — Ну и отлично, — сказала она, беря чашку в руки и делая осторожный глоток. Он с удивлением наблюдал, как она закрыла глаза, другой рукой обхватила кружку, а на ее лице заиграла улыбка. — Чертовски фантастический кофе, — простонала она, прежде чем сделать еще глоток. — Он и должен быть таким, с учетом его стоимости, — заметил он, садясь в кресло напротив нее. — Так… Могу я услышать истории этих шрамов? Гермиона нахмурилась на мгновение, ее правая рука двинулась, чтобы потереть левое предплечье, пока она обдумывала его просьбу. — Во время войны мы с друзьями попали в плен. Как только люди, захватившие нас, убедились, что Гарри у них, они отвели нас в особняк, который Пожиратели Смерти использовали как базу. Они не собирались убивать Гарри, это должен был сделать Волдеморт, но они собирались убить Рона и меня, пока не обнаружили, что у нас есть меч. Меч, про который одна из них, Беллатрикс, была уверена, что он находится в ее банковском хранилище. Ей нужна была информация, и она решила, что, поскольку у меня нет магической родословной, я более подходящий расходный материал из нас двоих. К тому же, если что, то Рон все равно будет у нее, как запасной вариант для получения информации, если, ну, когда я умру от ее пыток. Они заперли Гарри и Рона, и она... Она принялась пытать меня. Сначала она использовала заклинание, пыточное проклятие, которое, как я слышала, она мастерски применяла, потому что ей это очень нравилось. Потом, когда я была уже слишком слаба, чтобы сопротивляться, она вырезала вот это на моей руке. Она сказала, что я должна быть помечена, чтобы, когда наши тела покажут публике, все знали, что это я, потому что она собирается отдать меня оборотню по имени Сивый, и мое лицо, вероятно, будет неузнаваемо после этого. — Черт, — выдохнул он. — Нам удалось выбраться, прежде чем это случилось. Я перепробовала все, что только возможно, чтобы избавиться от него, но думаю, что она прокляла клинок, которым это сделала, — пробормотала она, опустив взгляд на шрам. — Я обычно прячу его под маскирующими заклинаниями, потому что не хочу, чтобы люди пялились на него и задавали вопросы. К тому же, он выглядит свежим, не правда ли? — Да, это так. Я бы сказал, что ему самое больше месяц или около того. — Я научилась жить с этим, — пожала она плечами. — Конечно, это гораздо лучше, чем жить с этим... — она кивнула в сторону его реактора. Он наблюдал, как она сделала еще глоток кофе. — Ты же знаешь, что я вчера не шутил. Когда я сказал, что мне не нужна мамочка, я имел это в виду. — Черт возьми, Тони, если я сказала, что не хочу быть твоей нянькой, с чего ты взял, что я хочу быть твоей мамочкой? — вздохнула она. — Ты можешь сказать это Фьюри в любое время. — Я ничего не собираюсь говорить Нику, — с этими словами она сделала последний глоток кофе и отнесла чашку в раковину. — Я знаю, чего Фьюри хотел, когда я приехала сюда, но я в этом не заинтересована. Я осталась здесь прошлой ночью не потому, что была слишком обеспокоена тем, что ты злишься; ты взрослый человек, и ты сам можешь справиться со своими слабостями, как ты сам того захочешь, но я была обеспокоена тем, что мой друг страдал. И нарушением международного Статута секретности, но это вторично, и использование его в качестве причины, чтобы ты заткнулся. Я здесь не для того, чтобы быть твоей мамочкой, Тони. Другом, если мы оба того хотим, но я не собираюсь ни к чему принуждать и не собираюсь указывать тебе, что делать или как во всем этим справиться. И как друг я скажу только раз и больше никогда не заикнусь об этом: я знаю, каково это — держаться за что-то слишком долго, и я знаю, как это может полностью разрушить человека, потому что я была там. И, опять же, как друг, мне бы не хотелось, чтобы ты продолжал идти по этому пути, хотя, если ты этого хочешь, то останавливать тебя я не собираюсь. Как и не собираюсь поучать тебя, как пережить все это, не собираюсь рассказывать, как справиться со всеми чувствами, которые ты испытываешь ко всему, что с тобой случилось. Это решать только тебе. Но я здесь, если захочешь поговорить об этом, или же я буду держаться подальше от тебя, если ты этого хочешь. Но, поверь мне, это бочка, дна которой ты не хочешь видеть. Чем глубже ты опускаешься, тем труднее будет выбраться. Он только пробурчал что-то неразборчиво в ответ. — Мне нужно сделать пару вещей в лаборатории, прежде чем уйду, — заявила она, превращая свою пижаму обратно в уличную одежду с помощью волшебной палочки. — И завтра я беру выходной. Я провела слишком много времени в этой башне. Нужно что-нибудь, прежде чем я уйду? — Нет, — ответил он, покачав головой. — Тогда хорошего дня, Тони, — она одарила его вымученной улыбкой и направилась к лифту. — Как его звали? — крикнул он ей вслед. Ее шаги замедлились, и она нерешительно протянула палец к кнопке. Через секунду она медленно повернулась к нему. — Что ты имеешь в виду? — спросила она, стараясь говорить небрежно, но в голосе слышалось напряжение. — У тебя налицо все признаки того, что потеряла кого-то, кого очень любила. Ты буквально окунаешься в свою работу, пренебрегаешь любыми отношениями. Ты сказала мне, что было несколько свиданий, но ни один из кандидатов не был тем, кого ты искала, что несколько удивительно, учитывая, что ты не похожа на человека, который тратит свое время на свидание с кем-то, с кем ты не чувствуешь даже малейшего потенциала. И ты признала, что все заканчивалось в спальне, так что они были, по крайней мере, достаточно хороши для этого. Итак, либо у тебя ужасные любовники, либо что-то мешает тебе продолжать эти отношения, и я уверен, что это как-то связано с фотографией того рыжего, что стоит на твоем столе. Гермиона закусила губу и на мгновение посмотрела в окно, и Тони увидел, как она буквально возводит стены, чтобы не выглядеть слишком эмоциональной. — Его звали Фред, — ответила она так тихо, что он едва расслышал. — И он был моим женихом. — Женихом? — удивленно повторил он. — Да, мы встречались два года и заключили помолвку буквально за три дня до того, как мне пришлось сбежать вместе с Гарри. Я познакомилась с ним, когда мне было одиннадцать. Он был веселый, добрый, щедрый, гениальный… Правда в том, что он был очень похож на тебя. Я любила его больше, чем даже могла себе представить. — И что с ним случилось? — осторожно спросил он, боясь услышать ответ. — Он погиб в финальной битве. Мы сражались с Пожирателями Смерти в коридоре. Он как раз собирался пошутить, — сказала она с полуулыбкой, прикусив губу, и ее лицо потемнело. — Стена просто взорвалась. Это было так быстро, в одну секунду слышать его голос, и затем... ничего, — ее глаза были затуманены слезами, и он инстинктивно понял, что она давно ни с кем не говорила о смерти Фреда, и понимал, что сейчас нужно молчать. Она сделала глубокий вдох, а затем закончила: — Он погиб с улыбкой на губах. Он умер таким счастливым, каким только можно быть в такой ситуации. Я не успела попрощаться, но думаю, это нормально, поскольку это значит, что он не страдал. Я знаю, что это не то же самое, что произошло между тобой и Пеппер, поскольку у вас все же есть элемент выбора, — добавила она, ее голос немного окреп. — Смерть — это конец, и по крайней мере, ты знаешь, что вы не столкнетесь друг с другом на приеме, или тебе не придется иметь дело с тем, как управляют твоей компанией и все еще необходимо разговаривать с тобой из-за этого. Вот почему я не понимаю твоей ситуации, Тони. Но я понимаю, как больно терять того, кого любишь, и я также знаю, что это поглотит тебя окончательно, если ты позволишь этому случиться. И если бы ты не был так чертовски упрям, принимая помощь, возможно, ты смог бы предотвратить это. Мне тоже снятся кошмары о войне и пытках... и Фреде. Те, с битвой и пытками, не самые худшие. Потому что, по крайней мере, когда я вижу эти сны, боль заканчивается, когда я просыпаюсь. Те, что с Фредом... — она замолчала. — Мне бы не хотелось, чтобы это был ты, Тони. Она не попрощалась, а просто нажала кнопку лифта. Двери тут же открылись, и она, не поворачиваясь, нажала кнопку своего этажа, после того как зашла внутрь. Тони наблюдал за меняющимся экраном с этажами, заметив, как лифт проехал мимо ее этажа и направился на самый низ. — Джарвис? — позвал он. — Да, сэр, — ответил компьютерный голос. — Покажи мне записи с камер наблюдения на первом этаже, возле лифтов. Перед ним вспыхнула голограмма, как раз вовремя, чтобы он успел увидеть, как двери лифта Гермионы открылись, и перед ним предстала пустая кабина.* * *
Следующие две недели Гермиона и Тони разговаривали, только когда дело касалось работы, и только тогда, когда переписываться по электронной почте становилось невозможным. Спустя еще неделю Гермиона решила, что это все к лучшему, ведь она все-таки подчиненная Тони, хотя это все звучало слишком официально и касалось только зарплаты. Вместо того, чтобы торчать большую часть времени в Башне, она проводила там только действительно необходимое время, а в пятницу взяла выходной, чтобы окончательно переехать в квартиру и перевезти вещи из отеля и склада, арендованного для хранения некоторых вещей. Поскольку она жила в маггловском доме, то пришлось нанять нескольких грузчиков, чтобы те делали большую часть работы, а сама потом занялась уборкой вещей. — Тук-тук, — услышала она неуверенный голос с порога и, обернувшись, увидела Тони, который стоял в дверях с бутылкой вина и застенчиво улыбался. — Привет, — ответила она, сохраняя бесстрастное выражение лица. — Послушай, Грейнджер, я хотел бы поговорить с тобой, и я предлагаю сделать это, занимаясь физическим трудом. Твой выбор? — Хорошо, — кивнула она. — Поможешь мне собрать спальню? — О, вот прямо так сразу? — спросил он, подняв бровь. Гермиона закатила глаза и попыталась выглядеть строгой, но усмехнулась. — Я сама напросилась, — вздохнула она. — Пошли. Они направились в спальню, и Гермиона начала осматривать комнату. — Кровать к стене? — спросила она, указывая в сторону, противоположную двери. — Тебе честное мнение? Я бы поставил ее между ванной и дверью гардеробной. Здесь прекрасные французские двери с видом на внутренний дворик, так что есть возможность наслаждаться видом. — Думаю, ты прав. Поможешь передвинуть? — Хорошо, — кивнул он, поставив бутылку вина на коробку, а затем снял свою куртку. — И о чем же ты хотел поговорить? — поинтересовалась она, взявшись за спинку кровати. — О нас, — ответил он. Она остановилась, бросив на него вопросительный взгляд. — Мне не нравятся наши новые деловые отношения, — быстро пояснил он. — Мне нравилось проводить с тобой время. Мне нравилось даже просто болтать с тобой. И я страдаю от серьезного дефицита британского акцента в моей жизни прямо сейчас, ведь все, что у меня есть, это Джарвис, и он по какой-то причине выдает мне только краткие ответы. Что мне нужно сделать, чтобы вернуть нас туда, где мы были раньше? — Просто попросить, — ответила она, когда они установили изголовье, и, убедившись, что грузчики не смотрят, постучала по нему палочкой, чтобы закрепить его на месте. — Я решила, что зашла слишком далеко в своих словах, и поэтому ты не разговариваешь со мной. — То, что ты сказала... Должно было быть сказано, — заверил ее Тони. — Да, мне не понравилось это услышать, но это не значит, что ты не должна была этого говорить. — Обычно я даю гораздо лучшие советы, — ответила она со слабой улыбкой. — Значит, проехали? — Проехали, — кивнула она. — Вот и отлично. А теперь, что ты собираешь делать с этим гигантским комодом? Через час пришел рабочий, сказал, что все вещи разгружены и попросил Гермиону осмотреть квартиру, чтобы убедиться, что все на месте. Она поблагодарила их, расплатилась, вышла на террасу, а затем перегнулась через кирпичную стену, уверенно балансируя на небольшом выступе. — Хочу ли я знать, что ты делаешь? — остановившись позади нее, произнес Тони. — Я хочу убедиться, что никто из них не собирается возвращаться за чем-либо, — ответила она. — Не то, чтобы я жаловался на вид, потому что он действительно хорош, но почему ты так беспокоишься о том, чтобы убедиться, что они ушли? — Потому что мне нужно убедиться, что они ушли, прежде чем я сделаю вот это, — произнесла Гермиона, поворачиваясь и протягивая руку, чтобы он помог ей спуститься. Оказавшись на ровном месте, она вытащила палочку и начала размахивать ею, проходя в квартиру. Широко раскрыв глаза, Тони наблюдал, как мебель встает на свои места, тарелки и столовое серебро разлетаются по шкафам и ящикам, а картины развешиваются по стенам. У нее ушло меньше пятнадцати минут на то, чтобы все разложить по местам, а коробки сложились сами собой и исчезли, как только опустели. К тому времени, как она закончила, все выглядело так, будто она жила здесь годами, а не несколько минут. — И зачем тогда мы сами все делали? — спросил он, когда она закончила со спальней. — Чтобы походить на магглов, — ответила Гермиона, падая на кровать. — Я должна быть очень осторожна с используемым мною количеством магии, живя в маггловском здании. — Тогда почему бы не жить в магическом квартале? — поинтересовался он, ложась рядом с ней. — Мой работодатель — маггл, и это сама по себе проблема для большинства в магическом обществе, — пояснила она, и он вспомнил те взгляды, которыми их награждали, пока они гуляли по волшебной улице. — Я хожу по краю, как ведьма, работая на маггловскую организацию. И только из-за специфики этой работы меня не арестовали за нарушение Статута секретности, ну и, конечно же, мое имя стало решающим фактором. Многим это не нравится, поэтому для некоторых я персона нон грата, и Кингсли, Министр магии Великобритании, намекнул, что было бы лучше дистанцироваться от магического сообщества как можно больше. — Погоди, значит, ты их спасла, а в благодарность они тебе говорят убираться подальше, если ты хочешь продолжить спасать мир? — недоверчиво спросил он. — Ты смотришь на все это как маггл, — она повернулась к нему лицом. — Волшебники скрывались веками, и не без причины. Моя работа грозит разоблачить нас. Именно это расстраивает большинство. Я добровольно ушла из волшебного мира, хоть и не отказалась от своих друзей, и не перестала ходить по волшебным магазинам. У меня получилось. Я чувствую, что наконец-то нашла идеальный баланс между магическим и маггловским мирами. — Ну их потеря — наша находка, — улыбнулся Тони. — Они подарили нам просто фантастическую женщину. Она улыбнулась, и ее лицо буквально на мгновение вспыхнуло румянцем. — Я устала, — объявила она. — С меня пицца и огневиски в благодарность за помощь. — Думаю, это идеально, — кивнул он. Пицца прибыла через полчаса, после они выпили по бутылке сливочного пива, а затем и по глотку огневиски. Они ели, пили, смеялись и флиртовали на террасе большую часть ночи, пока Гермиона не начала клевать носом. Тони помог ей лечь и несколько минут после того, как она заснула, сидел на краешке кровати, размышляя, должен ли он уйти, и тут же осознавая, как сильно ему этого не хочется. Но в конце концов, он вызвал машину, убрал прядь волос с лица Гермионы и вышел на улицу.