По протоколу

– Ну и разнесло же вас, капитан, – вполголоса ворчит Мира, прикидывая, куда бы приспособить очередную полоску бинта. Корабль шатает на нетвердой основе, от вида свежих, наложенных с полчаса назад швов Нову немного мутит, а пальцы ее гудят тяжело и устало – но это все так, мелочи. Руки сами знают, что делать, руки, спасибо спецкурсам в Академии, работают автоматически, хоть и не слишком чисто, и голову можно просто отключить. А еще можно думать, думать, думать… Например о том, что начальство, которому, по идее, надо бы глотать обезболивающие, попутно костеря непутевую помощницу, спокойнехонько дрыхнет, облокотившись о металлическую стойку. Не сомкнуло очи, целиком и полностью доверившись рукам напарницы – не-е-ет, побоку сопливую космопрозу. Бессовестно дрыхнет, пока она, Мира Нова, скачет вокруг козликом в попытках привести своего капитана в более-менее человеческий вид. Стоп. Или не спит? Беззастенчиво заглядывая в лицо капитану, Мира констатирует: таки спит. Глаза закрыл, лоб рукой подпер – и нипочем ему ни умоляющий треск Сорок второго, все глубже увязающего в мягком грунте, ни подпиленные ногти тангеанки, цепляющие кожу подле ран. Грр. Приехали. Или прилетели, приводнились, попались на глаза не тем, кому бы хотелось – не суть важно. …Наверно, в жизни каждой девушки наступает момент, когда хочется… хочется… Да походить на кого-нибудь хочется. Принца найти, в конце-то концов. И очень, очень нехорошо, когда роль эта – ну, принца – выпадает знаменитому герою Федерации, некогда оказавшему неоценимую услугу твоей родной планете. Потому что сначала ты считаешь его примером для подражания: пробиваешься в Академию, до кровавых мозолей выкладываешься на тренировках и, схлопотав по шее, с фанфарами попадаешь в команду к самому-самому капитану Звездного Командования. Потом, к несчастью, начинаешь думать о нем как о герое романтическом. Переживаешь, выслуживаешься и даже пробуешь в подушку реветь – однако, попробовав разок, бросаешь это занятие как слишком хлопотное и недостойное звания рейнджера в принципе. А после, переболев, начинаешь видеть в начальстве человека, глубоко и прочно женатого на своей работе… которая, в лице одной неуемной докторишки, сбежала пару лет назад. Сложное было время. Неспокойное – для всех. Вспоминая о тех днях, Мира кусает губы от злости и честно пытается Лайтера не жалеть. И не думать о том, как бы вернуться на проклятый Карн для… скажем, профилактической беседы. Ну да ладно. Отступив на пару шагов, тангеанка придирчиво оглядывает фронт работ – вроде все. А теперь, каким-то волшебным образом, надо переместить начальство подальше от санблока. Но как? Можно, конечно, попросить Бустера, но звать его Мире не хочется. Нет-нет, красный всегда рад помочь – будет, о чем болтать в курилках, да и самооценку подобный жест доброй воли подтянет неслабо. Но с его неуклюжими, толстыми пальцами?.. Лучше самой. Благо, недалеко тут. – Базз? – Нова осторожно, но настойчиво треплет своего капитана по плечу, и тот нехотя включается – морщится, смотрит с укором. Мол, сгинь, не мешай, я и тут перекурну. Такими гримасами можно гнуть железо или сходу отбивать у кадетов желание служить, но Мире до этого дела нет. Попривыкла как-то. Она протягивает руку, чувствуя лишь легкий укол совести. – Поднимайся давай. Я помогу. Так и стоят они друг против друга - упертые до одури, оба. А ладонь Базз все же принимает: сжимает как можно легче и тяжело, грузно встает. Иной раз гравитация творит странные вещи. Проклятая гравитация. От санблока до жилых кают – минуты три неспешным шагом. От санблока до жилых кают – минуты три шатания и едкого, противного беспокойства. Дальние коридоры Сорок второго, по сути, и не коридоры вовсе, а так, ходы, даже лазы. С пассажирскими кораблями в этом плане проще: никто не знает, куда забредет очередной зевака, да и не факт, что габариты его будут укладываться в общеземные рамки. Поэтому проходы в подобных судах закладывают широкие, просторные. А вот в военных… эх. «Руки бы поотрывать всем этим техникам», – думает Мира, на очередном повороте подхватывая Лайтера под руки. Она не станет тащить его на себе, хоть и может, а он слишком гордый, чтобы подобное допустить. Тангеанку не смущает ни запах лекарств, ни голое, горячее тело под локтем, к которому липнет форма. Мира просто рада, что все случилось не в секторе Командования, что ее капитана не увидят в таком состоянии. Герой ведь, как ни как, и даже не одной системы. А герои должны оставаться таковыми. Должны, во что бы то ни стало. Потому что детям всех возрастов и рас надо с кого-то брать пример. Потому что Федерации – многоглазой, разнолицей массе, что днями крутится у мониторов – надо в кого-то верить. Когда вся твоя жизнь крутится вокруг корабля, мир вне его полированных боков становится далеким, до смешного простым, и все, кроме команды, отходит на второй план. Закрывая двери за спиной капитана, Мира отчаянно надеется, что до прибытия в Командование ему полегчает. А лично она приложит к этому все усилия: строго-настрого запретит сокомандникам приближаться к каюте, может быть, даже сделает пару лишних кругов… И сама заглянет, конечно. Не раз и не два. В конце концов, должен хоть кто-то в этой компании заботиться о светлом образе начальства?