Локи. Право на счастье ... и на жизнь

      Локи находился в темнице. Он ушёл прочь из зала суда, не оборачиваясь. Если бы подсудимому хватило сил взглянуть на отца в тот момент, когда золотая пыль пронзила тело Одина, он бы обо всем догадался, понял бы что является источником этого явления. Но... Лафейсон не нашел в себе сил обернуться и стремительно покинул зал суда.       Трикстер сидел на полу клетки, прислонившись спиной к стене; из его глаз текли слёзы, но благодаря иллюзии, которую он наложил на темницу, ставшую маленьким временным убежищем, посетителям невозможно было бы разглядеть этого. Зная, что он защищен от чужих глаз, Локи рыдал, не стесняясь, даже не утруждаясь тем, чтобы вытереть манжетой рубашки поток слез со своих щек. Да, в это сложно поверить, но он любил Одина. Каждый ребенок любит родителей, какими бы жестокими они ни были. И пусть весь мир считал Локи бездушной тварью, но он любил, он жаждал отцовского одобрения, похвалы... Как и любой другой; как Тор. И сейчас трикстер тяжело переживал смерть того, кто воспитал его. Но чувство брошенности, ненужности выкручивало руки; боль зудела, подобно жгучей острой крапиве, которой отхлестали душу.       Какой смысл что-либо предпринимать, пытаться чего-то исправить, если всё равно в целом мире нет ни одного человека, который верит в него?! Кто придет на помощь и не усомнится в невиновности трикстера… обманщика, йотуна? Никто. Вот именно поэтому он даже не пытался. Тихая немая боль и смирение — это единственное, что Лафейсон сейчас испытывал.       Раньше Локи думал что, избавившись от отца, свергнув его с трона, заполучив власть в свои руки, он почувствует счастье. Истинное счастье, к которому так стремился! Но нет. Вместо этого он чувствовал пустоту: как будто бы достали сундук с сокровищем, высыпали всё золото мира у его ног, и теперь это золото — его золото, — но Локи, вместо того, чтобы радоваться бесчисленному богатству, забрался вовнутрь, крышка задвигается над его головой и сундук стал склепом… Не сокровищем, не долгожданным спасением, а пустым холодным склепом, в котором йотун заживо погребен…       Одинокий. Снова один, брошенный, приговоренный к смерти. И так по кругу. Стоит только появиться призрачной надежде иллюзорного счастья, как мираж удовлетворения амбиций рушится, после достижения желаемого. Взамен остается тяжелый груз от осознания того, что, как всегда, принесенные жертвы не стоили результата; захлопывается крышка очередного пустого гроба, закрывая сияние света от изумрудных очей Локи. Трикстер рыдал; он не хотел думать о случившемся, не хотел никого видеть и, к счастью, долгое время никто не рвался навестить его. Упиваясь тишиной собственного одиночества, и каким-то непривычным спокойствием, он сидел в камере; пустыми глазами смотрел в книгу, не различая букв.       На пороге появился Тор. Он видел совершенно другую картину – иллюзию, где надменный трикстер расхаживал по-королевски убранной комнате взад и вперёд. Взору бога Грома предстал несокрушимый сильный повелитель льдов и йотунхеймких снегов.       — Наш отец мертв! – с осуждением вырвалось из уст убитого горем Тора, также жаждущего тепла и утешения. – Ты слышал, какой приговор он вынес прежде, чем покинул наш мир.       Тор говорил тихо, опустив глаза – невыносимой была сама мысль о том, что брата придется казнить. В глубине души бог Грома надеялся, что изобретательный братец сам придумает причину, по которой тот должен сохранить ему жизнь. Локи усмехнулся. Он даже не стал вслушиваться в слова – громовержцу было наплевать на свою судьбу. Руки опустились. На миг показалось, что, возможно, там — в загробном мире, будет гораздо легче, чем здесь — в родном и любящем Асгарде. Но тут же, вспомнив, кто уже покоится в лабиринтах отошедших душ, Локи не удержался от злорадства:       — Что ж. Видимо, Один не предчувствовал собственную столь быструю кончину, иначе бы он изменил вердикт – отец никогда не рвался находиться в моей обременительной компании.       — Всё продолжаешь насмехаться, брат?! Постыдись гнева… Одина.       — О! Не будь лицемером, Тор! Ты же рос бок о бок со мной, ты лучше других знаешь истинные мотивы Всеотца: он жаждал каждый день наблюдать подтверждение своего могущества – меня, украденного из родной обители, живого лишь по его воле и милости…       Локи скривился, утверждаясь в собственной правоте.       — Брат… Страшные тайны хранятся в сводах дворца. Я пока не знаю как с тобой поступить. Но, видит мать, я молю просветление указать мне путь, который позволит сохранить твою жизнь!       — Так казни меня, что уж там?! – книга захлопнулась в руках трикстера и отлетела в защитное стекло, разделявшее братьев.       — А знаешь, что, Локи?! Возможно, отец был прав насчет тебя и я зря заступался!..       Развернувшись, бог Грома поспешил покинуть подземелья, в которых были заточены узники – предатели Асгарда.       Иллюзия тут же спала. Истошный отчаянный рык подбитого, обреченного на смерть зверя, вырвался из груди трикстера. Локи понял: не важно, какую роль он выберет – благочестивого асгардца или же тирана: уйдут все, все отвернутся от него. Он злился на самого себя. Понимал, что всё, что делал ранее — было неправильно. Все цели ложные, все мечты недосягаемы. Но вот беда, как поступать правильно... этому никто так и не обучил!       Окружающие видели в йотуне врага. Но ни один из них не решился стать другом. Сжатые в ярости от собственного ничтожества кулаки ударили сияющий вычурной белизной мраморный пол.       — За что?! За что, отец?! Отцы?!!

***

      Тая почувствовала боль в области груди — до тошноты ноющую, рвущуюся наружу боль.       — Баки. Мне очень плохо... Пожалуйста... Помоги...       Прошептала она на руках похитителя, проваливаясь в новое видение. С ненавистью Тая смотрела на вооруженных охранников у дверей в коридоре. У одного за другим у них стали буквально в руках таять пистолеты и ружья, превращаясь в жидкий металл, стекающий жирными каплями на пол. Обезоруженные и испуганные, бандиты метались по бункеру в замешательстве. Воспользовавшись суматохой, Баки с Таей на руках, бросился бежать к выходу.       Раздался сокрушительный гром. Дверь со скрипом выгнулась вперед. Вслед за этим прогремел еще один удар и преграда, срываясь с петель, рухнула на пол, открывая путь беглецам на свободу.       Тор, сжимая молот в руках, и Стив Роджерс уже ждали у входа.       — Как вам удалось меня найти?! – воскликнул Джеймс, хватая пустоту вместо пистолета из кобуры на ремне.       — Хеймдалль указал мне верный путь. Девица, тебе дарована свобо… эй, погоди, что ты сделал с Таей?!       Стив подбежал к Баки Барнсу. Защищая друга от ринувшихся в рукопашный бой охранников, капитан Америка прокричал:       — Баки, беги! Мы друзья, Баки. Я помогу тебе всё вспомнить, сейчас нужно выбираться из логова Гидры.       Не требовалось повторять дважды. Тая то и дело видела все происходящее сквозь алый туман. Слабость окутала тело; безвольная, она отдалась во власть асгардца и Баки Барнса.       Трупы убитых Гидровцев усеяли путь к отступлению. Над телами погибших алые песчинки пыли поднимались ввысь спиралевидными столбами …       «Боги всемилостивые, когда уже этот ужас прекратится?!» — ужасалась Тая.       Вот и квинджет ВВС США… Полет в Вашингтон не занял много времени. Снова клиника. Снова закрытая палата. Положив девушку на каталку, Джеймс поцеловал её в висок, прошептав:       — Я вернусь за тобой.       Тая смутно помнила, что последовало после этих слов: она слышала крики медсестер, звуки выстрелов, и, по всей видимости, Баки вновь сбежал.       К девушке подбежал мужчина в белоснежном халате. Он стал осматривать её тело, а затем потянулся к лицу, открывая рукой, покрытой перчаткой, веки и направляя свет фонарика на зрачки.       — Разденьте пациентку и снимите все металлические предметы. Необходимо сделать МРТ. Срочно!       И без того перепуганная медсестра потянулась к уху Таи, желая снять сережку, но стоило той коснуться застежки, как она отдернула руку, завопив на всю плату:       — Больно! Больно! Как же печет!       Бедняжка не знала, насколько ей повезло: когда непосвященный дотрагивается до камня, Немезида карает смельчака мгновенной смертью.       Чудом магии, не иначе, к Тае вернулись силы и ясность сознания. Девушка отчетливо стала видеть и понимать происходящее. Она буквально читала мысли докторов, сбежавшихся на крик медсестер и больничной охраны. «Опять эти проклятые Асгардцы!» «Она мутант!» «Проклятая!» «Во что бы то ни стало, я должен спасти Таю и Баки!» «Отец! Как мне простить тебя? Как мне простить себя после того, что я сделал?»       Последняя принадлежала Локи. Через миры, через миллиарды световых лет, Тая услышала его отчаяние и зов. Она поднялась, спрыгнула с кушетки и бросилась бежать к выходу. В коридоре не оказалось ни Тора, ни Стива – оба погнались за беглецом – Зимнем Солдатом.       Тая подбежала к административной стойке, сорвала трубку телефона.       — Алло, диспетчер.       — Срочно соедините меня с Тони Старком. Мне нужно поговорить с Железным человеком!