Торжество жизни

      Успокоиться Кэрол удаётся далеко не сразу. Она всё также сидит на крыльце, рыдая, и вышедшей Марии приходится изрядно попотеть, чтобы затащить свою подругу в дом, усадить на диван в гостиной и остановить её истерику. Та вздрагивает всем телом, судорожно вдыхая и икая, и вытирает слёзы с влажных покрасневших щёк, а Мария думает, за что ей такое счастье и как лучше всего выйти из сложившейся ситуации.       Кэрол сбивчиво и почти невнятно из-за перманентных рыданий рассказывает о минувшем разговоре, о своих чувствах и о неопределённости, царящей в её голове по этому поводу. — Он предал меня, он использовал меня, а теперь явился, надеясь, что я всё это забуду и смогу простить его? — она всхлипывает и делает глубокий вдох. — Я ненавижу его, и если он ещё раз появится передо мной, я убью его! — Кэрол стискивает кулаки и хмурится сильно, лишь для того чтобы в следующее мгновение прикусить губу и задохнуться новыми слезами: — Я не смогу этого сделать! У меня чешутся руки избить его до полусмерти, но я не могу этого сделать! Я ненавижу этого проклятого ублюдка, но я так люблю его! — Кэрол подвывает, утыкаясь носом в плечо подруги.       Та понимающе кивает, в жесте поддержки поглаживая Верс по плечам. Пока в её голове зарождается безумная идея.       Окончательно она оформляется спустя несколько дней, за которые Кэрол ходит бледная, словно призрак, а незваный гость пытается ещё раз напомнить о своём существовании. Напоминание это ничем хорошим не заканчивается, так как вместо Кэрол он случайно натыкается на Талоса. Между бывшими врагами завязывается нешуточная драка, остановить которую удаётся именно Кэрол: она отбрасывает разрядом замахивающегося для удара над поваленным противником Йон-Рогга и закрывает скрулла от него собой. — Зачем ты пришёл сюда? Я же тебе сказала, убирайся, — голос Кэрол не дрожит, и она со странной смесью отчуждённого равнодушия и спокойствия смотрит на поднимающегося на ноги командора. — А ты всё также продолжаешь якшаться с нашими врагами, — Йон-Рогг, раздосадованный, хочет ударить как можно больнее. — Продолжаешь защищать их… — он явно хочет добавить что-то ещё, но к его счастью, его перебивает Кэрол, жёстко и резко отрезая: — Пошёл вон.       Командор скрипит от бессильной ярости зубами, но подчиняется. Пока Верс устало закрывает глаза. — Он осуждённый на смерть преступник, — говорит, опережая вопросы и беспокойство. — Он прибыл сюда один и тайно. Он не причинит вам вреда. Не о чем беспокоиться, — она вымученно улыбается, и Талос качает головой. — Главное, чтобы он не причинил вреда тебе, — тот проницательно смотрит в глаза, и истинный смысл его слов слишком уж очевиден Кэрол.       Её губы дрожат, и сама она до конца дня запирается в своей комнате.       Марии вся сложившаяся ситуация не нравится абсолютно. Она, конечно же, во всём поддерживает свою подругу и целиком и полностью находится на её стороне, однако оставлять всё, как есть, не хочет совершенно.       Конечно, она понимает чувства Кэрол и будь она на её месте, поступила бы, наверно, также. Впрочем, даже находясь рядом со своей подругой и видя, как та страдает из-за бывшего-нынешнего возлюбленного, видя, какую боль тот ей причиняет, она чувствует, что готова свернуть мерзавцу шею. Впрочем, делать этого она, конечно, не будет (для этого есть Кэрол, это её привилегия), а вместо этого, преодолевая собственную антипатию, Мария решила найти его и самостоятельно поговорить с ним.       В конце концов, душевный покой подруги, что была ей почти как сестра, был намного важнее.       Она примерно догадывается, куда мог из космоса причалить незваный гость, а потому найти его не составляет особого труда. Мария делает это, конечно, на свой страх и риск, ничего не сказав Кэрол, — в прошлый раз команда Йон-Рогга чуть не угробила её, Фьюри и Талоса с его соотечественниками — кто знает, как этот парень отреагирует на неё в этот раз? Впрочем, Марии, близко общающейся с Кэрол, было не привыкать.       Она излучает уверенность и непоколебимость и мужественно выдерживает на себе пристальный недоверчивый взгляд.       Йон-Рогг ожидает от Кэрол любой реакции на своё возвращение. Конечно, он не ждёт, что она встретит его с распростёртыми объятиями, однако надеется, что всё же проявит определённое снисхождение и даст ему шанс оправдаться. То, что происходит же в реальности, кардинально отличается от всех представлений крианца, а потому он оказывается абсолютно к этому не готовым.       Она ведь так сильно и преданно любила его, почему тогда теперь она вся — сосредоточие холода и ненависти?       Ему всегда было с Верс тяжело. Своенравная и слишком человеческая, она часто ставила его в тупик своими действиями и решениями. Понять её и предугадать было намного сложнее, чем казалось на первый взгляд. Ещё сложнее оказалось сломать и собрать из обломков ту идеальную Верс, в которой так нуждалась Хала. Вместо этого она сама сломала к чертям все его безупречные маски, зажигая замёрзшее сердце своим огнём — к своему удивлению, Йон-Рогг замечает, что он отнюдь не такой бесчувственный, каким пытается казаться.       А потому момент, когда несносная девчонка прочно укореняется в его сердце, таким образом, он совсем выпускает из виду.       Он не знает, что такое «любовь». Он считает её чисто человеческой слабостью, отвлекающей и делающей уязвимым. Собственно, всё человеческое, что так ярко горит в Верс, он считает слабостью, и в этом заключается его самая главная ошибка.       Ведь Верс, нет, уже Кэрол мастерски оборачивает свои слабости в свою же силу, и Йон-Рогг становится пленником своей же ловушки.       Жизнь без неё кажется чуть более серой и унылой, а безграничный космос, по которому он летит обратно домой, — пустым и холодным. Таким же, как и дыра, зияющая где-то под сердцем. Возвращение на родину не радует не только возмездием, что его ожидает, но и тем, что там, на Хале, его никто не ждёт. Никто о нём не побеспокоится, никто не обрадуется его возвращению, и нестерпимая тянущая тоска по горячей живой энергии вытесняет страх скорой смерти и опустошённость от предательства родины. В одно мгновение Йон-Рогг теряет всё и превращается в никого — он как никогда чувствует себя одиноким мертвецом. И нет никого, рядом с кем он бы снова почувствовал себя живым.       Он надеется, искренне надеется, что всё вернётся на круги своя. Может быть, не сразу, но вернётся — эта надежда — последнее, что даёт ему силы и смысл бежать, скрываться и бороться. Он надеется, что Верс будет рядом с ним, и они вместе начнут новую жизнь — оба потерявшие всё, что имели, и оба вынужденные поднимать всё с нуля, но…       Он совершенно не ожидает, что Кэрол его прогонит.       Совершенно не ожидает, что окончательно споётся со скруллами.       И тем более не ожидает, что она будет беременна.       Йон-Рогг прячет лицо в руках, пытаясь побороть растерянность. К такому повороту он оказывается совершенно не готов.       Из тяжёлых мыслей его выводит деликатное покашливание, и крианец оборачивается на него, недоверчивым взглядом глядя на темнокожую женщину, терпеливо ждущую, когда же на неё, наконец, обратят внимание. — Мы знакомы? — Йон-Рогг интересуется осторожно, и Мария флегматично фыркает в ответ: — Если не считать твою попытку выкинуть меня в открытый космос за знакомство, то нет, не знакомы, — крианец хмурится недовольно, и Мария спешит добавить: — Впрочем, я пришла не за этим. — А за чем? — мужчина скрещивает руки на груди, в то время как глаза его собеседницы вспыхивают. — Видишь ли, я — подруга Кэрол, — она начинает деловитым тоном, и Йон-Рогг едва заметно вздрагивает. — Конечно, я целиком и полностью разделяю её чувства и считаю тебя той ещё скотиной (я бы сама тебе хорошенько вмазала, но, боюсь, для меня это будет чревато), однако сейчас я хочу сделать тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Ты виноват перед Кэрол, — Мария подняла руку, призывая хотевшего было что-то возразить собеседника к молчанию и с нажимом повторила: — Безусловно, ты виноват перед Кэрол, и у неё есть все причины злиться на тебя и вести себя подобным образом. Однако, к её несчастью и твоей удаче, даже после всего, что ты сделал, она не смогла забыть тебя. Чувства, пусть и очень слабые, у неё всё же остались, и они с твоим появлением причиняют ей новую боль. Ты лишь усиливаешь её, однако в твоих же силах её и унять, — она многозначительно посмотрела на мужчину, видя определённую долю недоумения на его лице. — В общем, к чему я клоню, — Мария хлопнула в ладоши. — Если Кэрол тебе дорога, если ты действительно любишь её, то я хочу помочь тебе и дать шанс всё исправить. — И как же ты собираешься это сделать? — Йон-Рогг осторожно прищурился, не признаваясь даже себе, что слова женщины всколыхнули в нём тень робкой надежды. — Я — никак, — категорично покачала головой она. — Только лишь позволить тебе поселиться в своём доме, — хитро улыбнулась и продолжила: — Кэрол, конечно, будет не в восторге, поэтому нам нужна убедительная причина, почему я это делаю, — она обошла крианца и подошла к его кораблю, который он угнал на одной из планет. Критично осмотрела его и оптимистично изрекла: — Так что, если у этой ласточки нет никаких проблем, то настоятельно рекомендую тебе их создать, — она многозначительно посмотрела на Йон-Рогга и улыбнулась. — Ну, а дальше, всё, как говорится, в твоих руках!       Люди, слабые и, в общем-то, бесполезные создания, всегда удивляли Йон-Рогга. Он, хоть и был знаком с ними не особенно сильно, считал их почти что дикарями неотёсанными. Однако все, как один, представители этой расы из раза в раз удивляли его, повергая в определённую степень недоумения и ломая любое проявление крианской логики.       Вот и сейчас, ломая вместе с Марией двигательную систему своего корабля, Йон-Рогг малость недоумевал — в конце концов, абсурдный план заключался в том, что ломают они корабль для того, чтобы в итоге его починить. Целесообразность действия казалась крианцу весьма сомнительной, однако раз уж он попал на планету людей, то следовало играть на ней по их правилам.       Тем более что он был явно не в том положении, чтобы навязывать свои.       Доверившись, таким образом, Марии и вместе с ней разворотив своё транспортное средство, Йон-Рогг, наблюдая абсолютно довольное выражение на женском лице, против воли улыбнулся уголками губ. С какой-то стороны это было даже забавно, а потому, когда Мария позвала его с собой, он без колебаний пошёл следом. — Это будет не просто, так что держись, — женщина от души хлопнула его по спине чуть ниже лопаток, на что Йон-Рогг лишь странно хмыкнул.       Он явно был не тем, кому следовало говорить, как сложно бывает с Верс. — И да, — уже подходя к двери, Мария вдруг становится серьёзней. — Я понимаю, что Талос твой бывший враг, но он мой друг и друг Кэрол. Смирись и ты с тем, что сейчас вы больше не противники. Поэтому я прошу тебя, не поубивайте друг друга, — Йон-Рогг недовольно поджимает губу, но всё же согласно кивает.       В конце концов, действительно, зачем им враждовать теперь? — А он что здесь делает?! — Кэрол хмурится, прожигая взглядом подругу, мужественно сносящую её недовольство, когда видит, кого та приводит с утра пораньше в дом.       Сидящая за завтраком скрулльская семья напрягается, а Моника переводит непонимающий взгляд с одного взрослого на другого. — Его корабль в отвратительном состоянии, — невозмутимо отвечает Мария. — Сам он его не починит, а потому убраться с планеты не сможет. Поэтому пока я буду ему помогать с починкой, он поживёт здесь.       Кэрол нахмурилась сильнее, но возразить ничего не могла — в конце концов, хозяйкой в доме была Мария, и она имела полное право распоряжаться тем, кто мог в нём жить. — Ладно, — протянула с явно неохотой и привычным упрямым взглядом впилась в лицо подруги: — Но тогда я тоже помогу тебе, — всеми силами игнорируя Йон-Рогга, всё тем же грубоватым холодным тоном после недолгого молчания произнесла она. — Чем быстрее он свалит отсюда, тем лучше.       Мария на это едва заметно облегчённо выдыхает и широко улыбается.       Первое время Кэрол всеми силами делает вид, что Йон-Рогга не существует. Она старается с ним практически не пересекаться, игнорировать, если им всё-таки удаётся оказаться в одном помещении. По ненавязчивому совету Марии, Йон-Рогг молча сносит чужое холодное отчуждение и вместе с этим учится уживаться под одной крышей со скруллами.       Это оказывается не так уж и катастрофично, и уже спустя две недели его пребывания обстановка в доме значительно стабилизируется во всех сферах.       Кроме отношений с Кэрол.       Она упряма, и перебороть её упрямство у Йон-Рогга явно не хватит сил. Поэтому он собирает в кулак всё своё терпение, на которое только способен, и ждёт, незаметно наблюдая за женщиной со стороны.       В своём неожиданном положении она становится ещё более привлекательной, чем до этого. Беременность ей явно к лицу, и Йон-Рогг едва заметно улыбается уголками губ каждый раз, когда видит Кэрол. Она становится совсем круглой, ещё больше, чем во время их первой встречи; морщится, привычным жестом потирая поясницу, но тем не менее нежно улыбается, поглаживая свой живот. Тихо охает, когда малыши особенно сильно пинают её изнутри, и ласково накрывает места ударов — Йон-Рогг совершенно неожиданно ловит себя на мысли, что был бы не против, чтобы его руки лежали в такие моменты рядом с руками Кэрол.       Он, однако, лишь в смирении прикрывает глаза и ждёт.       Йон-Рогг замирает на пороге гостиной, с лёгким удивлением глядя на диван. Там расположилась Кэрол, и всё в её позе выдавало то, что она непросто там расположилась, а уснула. Лёжа на боку, она чуть подогнула ноги; одну руку положила себе под голову, а второй накрыла круглый живот. Грудь мерно вздымалась в такт тихому дыханию, а спокойное расслабленное лицо говорило о полной умиротворённости её состояния. Идиллическая картина, глядя на которую, крианец чувствовал, как странное тепло разливается внутри него.       Сбросив мимолётное оцепенение, он сделал шаг вперёд и тихо подошёл к спящей женщине. Бесшумно присел рядом, чтобы не разбудить, и аккуратно провёл тыльной стороной ладони по её щеке, убирая упавшие на неё волосы. Кэрол никак на это движение не отреагировала, и Йон-Рогг едва заметно улыбнулся уголками губ. Не сводя с неё глаз, он опустился рукой ниже, невесомо касаясь шеи, проводя по руке, от плеча до изящных пальцев, и, замерев на мгновение, осторожно дотронулся до тёплой упругой кожи живота. Сначала кончиками пальцев, будто пробуя, что из этого выйдет, а после уверенно кладя ладонь и чувствуя под ней движение новой жизни.       Йон-Рогг приподнимает в удивлении брови и аккуратно скользит рукой, легко поглаживая женскую округлость. Дети, чувствуя чужое прикосновение, приветливо легонько толкаются в ответ, и их отец замирает в растерянности, которая медленно сменяется искренней улыбкой.       В то время как расслабленность их мамы сменяется тревожной напряжённостью.       Йон-Рогг с лёгким беспокойством вглядывается в помрачневшее сквозь сон лицо Кэрол. Она хмурится и морщится, и тяжело выдыхает — кошмары, надолго ушедшие в тень, вновь дали о себе знать. — Верс… — мужчина легко потрепал женщину по плечу, когда та во сне сжала руки в кулаках. Осёкся, вспоминая, что былое имя вызывает у неё раздражение, и, сжав плечо чуть сильнее, снова произнёс: — Кэрол… — женщина вздрогнула, открывая глаза, и Йон-Рогг отстранился от неё.       Кошмары давно не посещают её, а потому их приход становится для Кэрол неприятной неожиданностью. Картинки-воспоминания сменяют друг друга, она видит всё то худшее, что когда-то не так давно на поверхность выуживал Верховный Разум. Насмешки семьи и окружающих, их неверие и презрение. Бесчисленные падения и боль, унижения и слабость. Стиснутые в кулаках руки и упрямый скрип зубов — как бы с каждым разом не было тяжело подниматься, Кэрол всё равно упорно делает это.       А после картинка меняется, и она видит перед собой до боли родное лицо. Йон-Рогг смотрит на неё вроде бы так, как всегда смотрел на Хале, но Кэрол отчётливо видит в его взгляде снисхождение. Высокомерие и презрение, то же самое неверие и насмешку. «Ты слабая и бесполезная», — так и читается в его глазах, и Кэрол не понимает, зачем он тогда возится с ней.       Боль и обида заполняют всю её изнутри, и впервые за всю жизнь у неё нет желания подниматься вновь и бороться. Руки опускаются — какой во всём этом смысл, если она ничего не может? — и отчаяние захватывает с головой, грозясь утопить в себе навсегда.       Тихий ласковый голос прорывается в сознание внезапно. Доносится будто издалека, и Кэрол хочется идти за ним. Ей хочется, чтобы он окутал её, словно тёплые объятия, прогоняя всех демонов и защищая от всех невзгод. Она тянется вперёд, к нему, и резко выныривает из пелены сна, видя рядом с собой чужие взволнованные глаза.       Кэрол нахмурилась, приподнимаясь и принимая полусидячее положение. Выдохнула, одарив мужчину рядом с собой задумчивым взглядом, и скорее по привычке рассеянно провела рукой по своему животу.       Какое-то время они молчали. Кэрол, погружённая в себя, о чём-то размышляла, и Йон-Рогг не спешил нарушать её мысленное уединение. — Ты ведь никогда не любил меня, — она нарушает тишину внезапно. Не спрашивает, а констатирует факт, и крианец смотрит не неё, ожидая, что она скажет дальше. — Использовал, потому что хотел сделать из меня идеальное оружие. Непобедимого воина, что должен был принести крии господство над всеми другими расами, — Кэрол мажет по нему рассеянным взглядом и снова отводит глаза в сторону. — А я была так глупа, — улыбается горько, и рука на её животе замирает. Она замолкает, и Йон-Рогг едва заметно хмурится, явно не понимая, к чему Верс клонит. Однако прежде чем он успевает спросить, она сама опережает его: — Почему ты вернулся ко мне? Почему захотел найти меня? — смотрит пристально, щурит глаза и ждёт однозначный ответ. — Потому что ты ошибаешься? — он вскидывает бровь и чуть заметно улыбается, видя, как недовольно хмурится Верс. — И я ошибся, — он смиренно прикрывает глаза, признавая свою ошибку. Признавая своё поражение. — Я непростительно ошибся. А потому сейчас прошу тебя, дай мне шанс всё исправить, — смотрит с искренней мольбой, но женщина молчит. — Или хотя бы попытаться, — он вздыхает — терять ему всё равно уже нечего.       Замолкает, и вдвоём они молчат несколько долгих минут. Пока Кэрол не выдыхает и придвигается ближе, кладя голову Йон-Роггу на плечо. — Не думай, что ты так легко отделался, — ворчит скорее с показным недовольством, чем настоящим. — Мне просто так удобней сидеть.       Мужчина тихо смеётся в ответ. Он осторожно обнимает за плечи и чуть сильнее прижимает к себе Верс. Свою Верс.