Торжество жизни

      Непогода успокаивается ближе к вечеру, и коммунальные службы оперативно устраняют проблему, расчищая дороги. Кэрол, уставшая после родов, упорно сопротивляется транспортировке в больницу, поэтому Мария вызывает врача на дом, объясняя ему ситуацию. Тот по прибытию предсказуемо не находит никаких проблем ни у матери, ни у детей, а потому, оставив рекомендации, уходит. — Я должна была убедиться, что всё в порядке, — на насмешливый взгляд Кэрол Мария уязвлённо фыркает, и подруга благодарно сжимает её руку, отчего Мария тут же оттаивает.       Первые несколько дней пролетают незаметно. Кэрол за них окончательно приходит в себя и восстанавливается, и постепенно свыкается со своей новой ролью. Это же пытается делать и Йон-Рогг, предельно аккуратно беря на руки одного из близнецов. Обстановка в доме, меж тем, окончательно выравнивается: Мария даёт подсказки из собственного жизненного опыта, учит родителей всему самому необходимому. От малышей также в восторг приходят Моника и Талла, а потому они всеми силами пытаются помогать Кэрол в посильных вещах. Та совершенно не против, улыбается, наблюдая за девочками, и осторожно забирает у них из-под носа сына, когда он просыпается.       Кэрол с нежностью смотрит на ребёнка на своих руках. Улыбается ему, ласково проводя пальцами по его щёчке. Мальчик смотрит в ответ не по-детски строгим взглядом, и его мама забавно фырчит — вот кто копия своего отца уже даже в столь юном возрасте. — Зей-Рогг, — она нежно целует малыша в лобик. — Ты можешь не сомневаться, это действительно твои дети, — Кэрол скашивает глаза в сторону и лукаво прищуривается, глядя на Йон-Рогга, держащего дочь, и тот вскидывает бровь в немом вопросе. — У меня и в мыслях не было, — отвечает спокойно и переводит взгляд на девочку. — Раз уж ты дала имя нашему сыну, тогда я назову нашу дочь. Уна-Рогг, — он кивает, и Кэрол улыбается в ответ, явно не возражая.       После родов проходит неделя, и к счастливому семейству решает наведаться Фьюри. Он выполняет свою давнюю угрозу, но Кэрол этому даже рада — она с удовольствием сжимает агента в дружеских объятиях. И чувствует, как по спине проходится хмурый настороженный взгляд Йон-Рогга. Фьюри, бывший не в курсе примирения Кэрол и её командора, отвечал крианцу не меньшей подозрительностью. Впрочем, он почти сразу потерял к нему интерес, когда Кэрол, отвлекая мужчин от игр в гляделки, которые явно не предвещают никакого хорошего исхода, подпустила его взглянуть на детей. Умиление захлёстывает его с головой, и Кэрол едва сдерживает смех, наблюдая, как суровый агент сюсюкается с двумя младенцами.       Фьюри в итоге оттаивает окончательно и бесповоротно и организовывает необычной паре вполне безбедную и спокойную жизнь. Под присмотром и покровительством Щ.И.Т.а, правда. Обеспечивает их собственным жильём, и это кажется, в общем-то, не такой уж и большой платой. Тем более что и родители, и их друзья к Щ.И.Т.у были более чем лояльны.       Единственное, что омрачает устаканившуюся семейную идиллию — скрулльский вопрос. И Фьюри, и Талос мягко намекают Кэрол, что его следует как-то решать. В конце концов, оторванный друг от друга и разрозненный народ хочет, наконец, где-нибудь осесть (желательно подальше от мест, подверженных потенциальным угрозам). Ник же недвусмысленно намекает, что его возможности пока что не безграничны, в то время как безжалостность и жестокость людей, наоборот, не ограничены ничем. Кэрол, вопреки желанию, вынуждена принять на себя тяжёлую ношу — в конце концов, когда-то не так уж и давно она сама подарила надежду скруллам, и было глупо после всего произошедшего её отнимать.       Необходимость покинуть свой дом и семью, пусть даже и не на слишком большой срок (хотя, вообще-то, кто его знает), тяготит и Кэрол, и Йон-Рогга. Он, к счастью, всё понимает и сжимает Кэрол в крепких объятиях. — Я вернусь. Даже скорее, чем ты думаешь, — она улыбается немного виновато, старается держать голос в целом достаточно бодрым, тем самым пытаясь приободрить саму себя. — Береги себя, — Йон-Рогг лишь понимающе кивает и смотрит в глаза. — Мы будем ждать.       Кэрол в последний раз проводит рукой по его щеке, и тело её вспыхивает красным. Она срывается с места и устремляется ввысь, нагоняя корабль скруллов и начиная вместе с ними долгое и опасное путешествие. Пока её семья терпеливо ждёт её в том месте, в которое она всегда может вернуться. Она ждёт её дома, и Кэрол улыбается.       Йон-Рогг провожает её долгим задумчивым взглядом. В конце концов закрывает глаза и, разворачиваясь, уходит, возвращаясь в дом. Он почти не чувствует ту тянущую тоску по Кэрол, что сковывает его ещё задолго до её отбытия. Всё его время отныне занимают дети, и он, не без помощи Марии, по соседству с которой им организовывает место жительства Фьюри, справляется со своими родительскими обязанностями. Отцовство оказывается непростой, но и не невыполнимой ролью, и Йон-Рогг втягивается в него с головой, практически не замечая, как быстро пролетает время отсутствия Кэрол рядом с ним.       Она и вправду возвращается даже скорее, чем Йон-Рогг предполагает. Прилетает неожиданно и тут же сжимает его и детей в крепких объятиях, и обещает, что больше никогда не будет так надолго оставлять их. В конце концов, обещание скруллам она выполняет сполна, а это значит, что теперь имеет полное право заботиться о своей собственной семье и защищать её.       Окончательно, правда, отказаться от своей миссии Кэрол не может. Поэтому, когда где-то в мультивселенной появляется слишком опасная угроза, с которой никому не по силам справиться, она срывается с места, спеша на помощь. К счастью, после скруллов такая ситуация возникает лишь единожды, целых тринадцать лет спустя, и исходит она от Асгарда.       Кэрол непонимающе хмурится. Она оглядывает пепелище, которым некогда был величественный Асгард, и недоумевает, не зная, что делать. Внутри неё разливается странная тревога, мрачное предчувствие, от которого не получается ни отвлечься, ни забыться — мысли раз за разом возвращают её к одному и тому же иррациональному беспокойству, комом зреющему в груди. Кэрол встряхивает головой, вглядываясь в светящуюся панель и выводя из устройства на запястье голограмму, вглядываясь в пульсирующую алым точку сигнала бедствия.       Писк пейджера, оставленного когда-то давно Фьюри, нагоняет Кэрол в открытом космосе среди множества обветрившихся окровавленных трупов. Он не становится для неё неожиданностью — вся на взводе, она ловит сигнал, идущий от Земли. Мгновенно срывается с места и мчится со всей мочи сквозь несколько сотен световых лет. И когда прибывает на землю, следуя координатам пейджера, то оказывается перед небольшой группой людей. Они смотрят друг на друга с настороженностью, и Кэрол первой нарушает затянувшееся молчание. — Фьюри жив? — вопрос сам срывается с её губ и кажется самым правильным и нужным в данный момент — ведь если у них оказался пейджер Ника, значит, они были знакомы.       Пока тревога в это же мгновение набатом бьёт в висках. — Нет, — ей отвечает единственная среди присутствующих женщина. — Его, как и половину Земли, а то и половину Вселенной, Щелчком стёр Танос, — от этих слов внутри Кэрол всё обрывается и становится жизненно необходимо узнать ещё несколько других судеб.       Она перебрасывается несколькими словами со Мстителями, спешно знакомится с ними, а после извиняется, обещая вскоре вернуться, и, как есть, выбегает на улицу. Путешествие из Нью-Йорка до Луизианы не занимает особенно много времени, и Кэрол с замиранием сердца подходит к двери, кладя руку на ручку. В их доме тихо и пусто. Кэрол осторожно ступает внутрь и обходит каждую комнату. Она заранее знает, что никого не найдёт здесь, и страшное осознание подтверждается реальностью.       Йон-Рогга и их детей Щелчок стирает так же, как и ещё несколько миллиардов живых существ. Кэрол судорожно вдыхает, сжимая руки в кулаках, и картинки чужой памяти, слишком важные, чтобы быть забытыми, проносятся у неё перед глазами.       Воскресный день не предвещает никаких сюрпризов, но неясная тревога комом застревает в груди. Йон-Рогг едва заметно хмурится и бросает косой незаметный взгляд на детей. Те привычно о чём-то спорят, совсем забыв о завтраке, и не обращают на родителя никакого внимания. Дочь громко фыркает, резко вставая из-за стола и намереваясь уйти в свою комнату, как вдруг останавливается, глядя на свои руки. — Папа? — Уна смотрит на отца и чуть заметно хмурит тонкие брови, и в её тёмных, как у матери, глазах, Йон-Рогг видит страх; её брат, в это же время, подаётся вперёд, вставая со своего места, и выглядит при этом не менее растерянным, чем сестра.       Йон-Рогг сам не понимает, что происходит, но показывать свою неуверенность детям он не решается. Зей с молчаливым ужасом наблюдает, как его ладонь обращается в пыль, в то время как Уна делает шаг навстречу родителю. Отец в последнее мгновение успевает подхватить падающую дочь и прижать к себе. Лишь для того, чтобы в следующее мгновение почувствовать на своих пальцах мягкий пепел. И слёзы, катящиеся по девичьим щекам.       Йон-Рогг жмурит глаза до белых пятен и скрипит зубами от глухой боли, заполняющей его до краёв. Его дети исчезают у него на глазах, и он понятия не имеет, что делать. Ужас и оцепенение сковывают изнутри, и драгоценные секунды утекают в океан Вечности — сам он не сразу замечает, как серый пепел начинает отлетать от его рук. Йон-Рогг выдыхает, прикрывая глаза, и думает о том, что, по крайней мере, там, за чертой, его дети будут не одни. А Кэрол…       Его сильная Кэрол как-нибудь справится и с этой проблемой.