Moments

Маринетт Дюпен-Чен считала сей факт существования родственных душ довольно абсурдным по своей природе. Конечно, соулмейты, бесспорно, были. Их существование отрицать также бессмысленно, как утверждать, что в небе парят летающие макароны. Весь абсурд заключался в том, что само устройство этой «связи» довольно... жестоко. Жестоко было всё — от мира до каёмки. Будучи ребёнком девочка поняла это, завтракая перед школой с родителями и чувствуя невероятный прилив бодрости и какого-то чертовски сильного заряда положительных эмоций, которые только мог испытать одиннадцатилетний подросток. Самым странным являлось то, что это счастье не спешило покидать её. Даже когда она получила двенадцать баллов за какой-то тест широкая улыбка не спала с её лица, из-за чего учителя и одноклассники странно поглядывали на вторую парту, за которой темноволосая девчушка, как ни в чём не бывало, рисовала на полях божьих коровок и чёрных котят. Осознание всех этих метаморфоз пришло, когда Маринетт впервые услышала о соулмейтах. Все взрослые, которых она знала, говорили о своём истинном с особой теплотой и нежностью во взгляде и голосе, будто рассказывали о самом лучшем, что было в их жизни. И Дюпен искренне не понимала, к чему всё это и почему люди так жаждут встретить того, из-за кого у них буквально нет личного выбора. Почему они все так хотят мучиться в агонии боли, при этом понимая, что где-то там их вторая половинка купается в лучах бескрайнего счастья, или мучиться от совести, испытывая радость несмотря на то, что их родственная душа мучительно умирает изнутри. Маринетт вполуха слушает лекции учителей о соулмейтах, о том, что это истинное благословение Судьбы, самый ценный дар во Вселенной. Маринетт не чувствует себя виноватой, утверждая, что у неё нет и не будет родственной души, а её счастье и горе не зависят от кого бы то ни было. Тем не менее Дюпен-Чен не может винить своего соулмейта в собственных неудачах. Когда у Альи Сезер — её лучшей подруги и свахе-двадцать-четыре-на-семь по совместительству — появилась судьбоносная метка в виде карикатурного скрипичного ключа, означающая лишь то, что шатенка так или иначе повстречала своего соулмейта, Алья чуть ли не прыгала от счастья, визжа в трубку телефона и лепеча что-то о неимоверном везении. Маринетт слушала, не перебивая. Вы не подумайте. Она правда искренне была рада за подругу, просто Дюпен-Чен всё ещё с трудом понимала, к чему все эти слёзы и эйфория при появлении какого-то рисунка на руке, буквально прицепляющего тебя к какому-то человеку. А что, если ты его так и не полюбишь? А вдруг тебе уже нравится кто-то другой? Нет, к чему Судьба привела, того не избежишь. И всё из-за какой-то недо-татушки на теле... Хотя, Маринетт была готова поклясться, эта чертовщина — куда хуже, чем тату. Ведь тату набивают для того, чтобы отличиться, показать себя с новой стороны или, наоборот, обнажить душу, доказать свою независимость, в то время, пока особые знаки душ наоборот делали человека зависимым от кого-то другого. Когда Маринетт исполняется восемнадцать она всё ещё не знает, кто её истинный, и её это вполне себе устраивает. К восемнадцати годам шестьдесят пять процентов людей уже встречают свою вторую половинку, и Чен чувствует себя по-своему особенной, а главное — свободной от общепринятой нормы. Все косо на неё поглядывали, когда студентка дизайнерского университета начала отношения не с тем человеком, на что указывали не появившиеся на их руках метки, но Маринетт было совершенно всё равно. Она была счастлива со своим парнем и её совершенно не волновало то, что решила за неё какая-то там Вселенная. Однажды Алья, с которой они встретились впервые за две недели из-за подготовки к сессии, сказала: «Надеюсь, агенты DGSE не знают, какой я подарок готовлю Нино на день рождения. Его же отец там вроде работает, а у Ляифов в генах заложено неумение хранить секреты». Маринетт никогда не верила в то, что ФБР и уж тем более ГУВБ подсматривают за каждым гражданином через вебку. Типа им там делать больше нечего, ага. Алья смеялась, говоря, что тоже в это не верит, но перестраховаться всё же стоит. Сезер была счастлива со своим соулмейтом и это главное. Маринетт правда считала, что этим двоим повезло. Нино хороший человек и не оставит свою девушку в беде, даже если придётся пойти против ГУВБ. Сейчас же Маринетт чувствовала себя разбитой. Хотелось злиться, быть разъярённой на Вселенную от того что она всё подстраивает так. Но она просто выплакивает всё. Глотая ком в горле, отводит глаза, дабы унять слёзы, лицо краснеет, сердцебиение учащается. Она не понимала, за что Судьба так с ней жестоко обходится, она же прекрасно жила и без этой грёбаной связи! Но ей оставалось лишь молча выслушивать своего молодого человека, смущённого и рассказывающего, что у него появился истинный. Перед глазами стояло лишь чёрное полотно и его грустная улыбка. Они встречались уже год, и тут, ни с того ни с сего, как гром посреди ясного неба, всё, что они строили столько времени, рушится, словно по щелчку пальцев. Она и подумать раньше не могла, насколько же это, оказывается, противно. Они расходятся без скандалов и битой посуды. Просто желают друг другу счастья, уходя в разные стороны. Дюпен смутно помнила, как дошла до дома. Привычные, монотонные движения: поднимается по ступеням на свой этаж, поворачивает ключ в замочной скважине, двери захлопываются за хозяйкой небольшой квартирки в центре города, обувь отлетает в сторону. Девушка облокачивается спиной о стену в гостиной, только сейчас позволяя себе расплакаться. Сердце просто обливалось кровью и брюнетка с трудом понимала, как до этого ей удавалось держаться. Она не обращает внимание ни на то, что за окном постепенно темнеет, ни на чуть не упавшую веб-камеру, когда пиджак летит куда-то в угол к другим пожамканным в порыве чувств вещам. Ничего не хотелось. Маринетт не знает, сколько прошло времени. Она трёт покрасневшие щёки и глаза, ставшие розоватыми из-за полопавшихся капилляров. Слёз уже почти нет, лишь тяжёлый осадок внутри. Она не винила своего бывшего парня, хотя внутренний эгоизм и нашёптывал навязчиво, что он не заслужил её прощения. Начиная отношения с кем-то, она всегда должна была быть готова к тому, что у кого-то из них рано или поздно появится соулмейт, и далеко не факт, что они смогут остаться вместе. Судьба будет активно и бессовестно сводить родственных душ, пока те не сдадутся и не примут друг друга. Это неизбежно. Солнце почти село к тому моменту, как Маринетт, окончательно успокоившись, слышит звонок в дверь. Это странно, ведь кто будет приходить к ней в — Чен пустила беглый взгляд на часы, — семь часов вечера? Родители вряд ли... Может, Алья? Поднимаясь с пола, девушка выходит в коридор и смотрит в глазок, с удивлением различая в том парне за дверью курьера. И когда она только успела заказать что-то? — Здравствуйте, Вы, должно быть, Маринетт Дюпен-Чен? — спрашивает он слегка ошалевшую брюнетку. Та кивает в ответ. — Тогда, будьте добры, распишитесь здесь о получении. Он протягивает ей листы, на которых Чен оставляет свою подпись, принимая из рук парня... бутылку красного вина?.. — Подождите, — останавливает девушка курьера, когда тот уже собирается уходить. — Вы не знаете, кто это прислал? — Если честно без понятия. Отправитель предпочёл остаться анонимом. Хорошего вечера. Оставаясь в гордом одиночестве, Маринетт не знает, что и думать. Да, безусловно, это неожиданно и... в какой-то степени даже приятно, но почему этот человек посчитал лишним оставить хотя бы записку? Да и как он угадал её любимый сорт вина?.. Решив, что один бокал не будет лишним и, возможно, даже поможет забыться, Дюпен чуть ли не подпрыгивает на месте, почти роняя злосчастную бутылку, когда телевизор в гостиной ни с того ни с сего включается. Когда Нетфликс автоматически переключается на её любимый фильм, девушка всерьёз начинает думать, что ей всё это просто мерещится. Не могла же вся техника в доме разом ожить, так ведь? Кожу на запястье начало сильно жечь, она буквально горела, хотя на вид лишь слегка покраснела. Маринетт не может понять, что всё это значит, но алкоголь затемняет разум, рука уже не так сильно чешется, а мысли постепенно развеиваются. Когда через час на фейсбук ей от неизвестного приходит сообщение, состоящее всего из трёх слов: «Я с тобой», Маринетт не знает, как ей реагировать. Она просто уже ни в чём не уверена.