***
Паркера почти колотит от ярости и чего-то еще. Давно забытое чувство вновь охватывает его с головой, и он готов пробить головой бетонную стену, только бы ничего этого не чувствовать. В приступе душащего гнева он переворачивает дубовый стол вместе со всем, что было красиво расставлено домработницей незадолго до их встречи с ведьмой Беннетт. Крошит стекло ботинками и колотится затылком о стену. Он к ней не выйдет. Ни за что на свете. Он не поедет в ее дом и не станет помогать ей, чего бы ему это ни стоило. Пусть даже жизни единственных детей. Пусть она сдохнет вместе с этими детьми, сгниет заживо и исчезнет из его головы раз и навсегда. КОГДАЖЕТЫНАКОНЕЦСДОХНЕШЬЧЕРТОВАБОННИБЕННЕТТ?! Затем он, едва не срывая дверь с петель, вылетает на дорогу, чтобы сдохнуть самому. Она никогда ни о чем его не просила. Она никогда не позволяла видеть сыновей, не дала ему шанса быть нужным. Она легко и играючи раздавила его взявшееся непонятно откуда желание быть, наконец, хоть кому-то в этом мире необходимым. Ведьма годами прятала сыновей от него и теперь ожидает, что он бросит свою жизнь на их спасение. Пусть захлебнется в собственной крови. Он не сделает и шага навстречу. И потом, спустя какие-то несколько мгновений он грубо отрывает ее от асфальта и ставит на ноги. Ведьма смотрит на него и не верит. Ни на йоту не верит, что он согласится, что он пойдет за ней и спасет Луиса от ставящего на колени переизбытка магии. Ломающего волю и разум желания подчиниться этому ощущению безграничной власти. И Бонни снова упирается взглядом в кончик носа Малакая. И Бонни снова напоминает себе, что между ней и Кэролайн слишком мало общего, потому что блондинка оказалась слишком властной матерью, и способность подруги ставить на колени была едва ли не такой же сильной, как и у бушующей внутри ее первенца темной, первородной магии. Кэролайн не пожалела своих дочерей и, предугадывая рождающееся в тогда еще юной Джозетт безумие, с жестокостью палача вырвала у единственной дочери даже самую маленькую возможность проявить себя, как талантливого сифона. Та же участь ожидала несколько лет спустя и Элизабет. Но Бонни надеялась, что такого с ее детьми никогда не произойдет. Бонни контролировала всплески паранормальной активности своих детей. До тех пор, пока была на это способна. Он сухо кивает в сторону машины, и ведьма послушно семенит за ним. Как же много она упустила в этой жизни, раз даже психованный социопат научился держать себя в руках. В новом Малакае Паркере почти ничего не осталось от того обиженного на весь мир мальчишки, отчаянно искавшего внимания. Перед ней стоял мужчина, которому больше не нужно было убивать лишь ради забавы. Он просчитывал каждый свой шаг наперед. И ведьма с каждым вздохом осознавала, что отплатить ей придется сполна.***
- Папа здесь, малыш. Папа здесь. - Паркер устало опускается на корточки перед постелью сына. Переводит взгляд на Беннетт, прижимающуюся всем телом к дверному проему. Она не верит тому, что услышала мгновение назад. Что он сказал? - Как давно с ним это происходит? - Уже несколько месяцев. Я нашла его в своей квартире без сознания две недели назад и привезла к себе. - Ведьма заламывает пальцы и в отчаянии смотрит на Кая. - Я испробовала все. Умоляла Кэролайн дать девочкам еще один шанс, но она отказалась. Они могли бы вытянуть часть магии из Луиса, а я бы придумала в это время что-нибудь, чтобы… - Чтобы снова заблокировать их способности? - Паркер обрывает ее на полуслове. - Ты не в себе, Беннетт. Ему просто нужно было дать время. - Еретик прикладывает холодную ладонь к щеке сына. - Ты должна была дать ему возможность научиться. Магия горячими толчками ударяется в еретика, и он медленно выпускает воздух из груди. Он давно привык к жжению в каждой клетке тела. Он всегда его испытывает с тех пор, как обратился. Ведьма смотрит на него невидящим взглядом. - Где Лукас? - Мужчина все еще не разрывает контакта. - Я не знаю. Мы повздорили несколькими неделями ранее, и он больше не выходил на связь. - Поздравляю, Беннетт. - Паркер гадостливо улыбается. - Ты - худшая мать на свете. - Ведьма лишь хмурится. - Впрочем, ты очень похожа на мою собственную мать. Надеюсь, тебе хотя бы хватило ума не топтать своих собственных детей за то, какими они родились. - Бонни едва не задохнулась от злости, но продолжала, не моргая, смотреть на то, с какой легкостью Паркер выкачивает магию из их общего сына. - Я хотела убить их в тот же день, когда они появились на свет. - Отчеканила ведьма, не сводя горящих адовым пламенем глаз с еретика. - Но потом полюбила. Несмотря на то, кем является их отец. - Беннетт лихорадочно искала слова для Малакая, желала сделать ему так больно, как было ей самой. Она до одури хотела заставить его сгорать от безумия и горя, в котором сама уже не первый день плавилась. - И кто же их отец? - Кай выжидающе вскинул брови. Его, конечно, не волнует мнение ведьмы Беннетт. - Убийца и социопат. - Тридцать семь лет назад тебя это не смутило. До сих пор помню, как ты извивалась подо мной. - Ей казалось, что ее обдали ледяной водой. Бонни поморщилась. - Заткнись. - Потаскуха. Паркер разорвал контакт и, поднявшись на ноги, направился в сторону Беннет. Женщина сделала шаг назад и почти врезалась в дверной косяк, но Паркер крепко ухватил ее за подбородок. Его дыхание внезапно обожгло ей лицо. Кожа медленно раскалялась сотней вулканов под его пальцами. - Найди моего второго сына, Беннетт. - Он выдохнул ей в плотно сомкнутые губы. - Или я вырву твое поганое сердце из груди и заставлю сожрать. - Еретик медленно касается губами ее лба. - Ты поняла меня? Ведьма вырывается, и он легко разжимает ладонь. Два шага от него. - Через три дня. - Уже у входной двери напоминает он. - Через три дня я хочу видеть своих сыновей у себя дома. - Пальцы крепко сжимаю дверную ручку. - Опоздаешь - лишишься всего, что так любишь. Время пошло, Беннетт. - Ублюдок! - Кричит она в пустоту и озлобленно впечатывает открытую настежь дверь в косяк. Он ей ничего не сделает, думает ведьма. Но достает телефон, чтобы набрать знакомый номер.