Поцелуй навылет

Малакай Паркер тихо и методично сходил с ума. Прошли три дня с тех пор, как Кэтрин Пирс оставила его один на один со своей глупой копией и умчалась в неизвестном направлении. Она шла вершить правосудие. По крайней мере, именно так называется процесс сбора душ, пригодных для Аркадиевого Ада. Пока мисс Пирс занималась грязной работой - Паркер ждал. И с каждым следующим часом уходящего дня его сознание рисовало поразительно реалистичные картинки, в которых он - Кай Паркер - становится следующим обитателем Пандемониума. Еретик был взвинчен почти что до предела. В шорохе осыпающихся листьев ему мерещились шаги Дьявола, пришедшего по его душу. Конечно, Паркер знал, что, пожелай Аркадиус заявиться в его доме, он бы уже об этом знал. Таким, как он, не нужно было приглашение. Малакаю, впрочем, оно тоже было совершенно ни к чему, но старые привычки прочно приварились к нему и диктовали свои правила игры. Малакай Паркер жил ради моментов, когда правила рассыпались пеплом у его ног. Ведьма Беннетт даже не дёрнулась привести отпрысков в его особняк, и Паркера злила ее неосторожность и неосмотрительность в вопросах холодной войны. В конце-концов, они оба понимали, что еретику не хватит духа ее убить. Кишка тонка заглянуть в глаза женщине, которую боготворил. Но зато ведьма Беннетт пообещала им встречу взамен на сохранение статуса-кво. Малакай Паркер нетерпеливо поправлял манжеты чёрной шелковой рубашки. Ему хотелось уже, наконец, преподнести сюрприз широкой публике. Елена Гилберт была почти точной репликой Амаранты Петропулос. Красивая, но глупая. Слишком красивая, чтобы обращать внимание на недостатки. Вот и Сайлас не обращал. Стефан не обращал. Даже Деймон не замечал, хотя этому ублюдку стоило присмотреться повнимательнее. Болезненная зависимость от Гилберт время от времени хватала вампира за горло. Его иногда так прикладывало, что Сальваторе забывал, с чьей именно жизнью связан сон его Спящей красавицы. С жизнью лучшей подруги. Бывшей, конечно, но это не меняет по сути ничего. С жизнью женщины, сумевшей занять своё почетное место на верхушке Мистик-Фоллс и Уитмора. С женщиной, которая не спешила умирать. Елена вертелась у зеркала так непринужденно и так беззастенчиво, что еретик повёл плечами, скидывая наваждение одним медленным движением. Чем дольше она находилась в его доме, тем сильнее выражались таланты двойника. К Елене Гилберт тянуло так, словно она была чертовым горизонтом событий, не меньше. Словно коллапсирующая звезда, которая вот-вот схлопнется, образовывая следом новую чёрную дыру. И все сложнее было заставить себя не поддаваться древней магии. Паркеру это пока что удавалось. Прошлой ночью он решил, что спрятать такой удачный трофей стоит у всех на виду. Тогда, если даже братья Сальваторе захотят, не смогут увидеть в Елене Гилберт настоящую Елену Гилберт. Даже если пожелают всем сердцем... Возможно, в этих самым сердцах что-то дрогнет, но лишь на мгновение, потому что следующее, что они увидят - повадки Кэтрин Пирс. Глаза потухнут, а кровь схлынет с лица. Стоит их только убедить в том, что потомок Петровых - совсем не Елена. Конечно, о таком важном решении стоило посоветоваться с Аркадиусом - это как минимум, но еретик справедливо рассудил, что в такой короткой жизни должно быть хотя бы одно настоящее воспоминание. В конце-концов, счёт уже шёл на месяцы, в конце которых душу Елены Гилберт ждёт только процесс спаивания. Он старался не вспоминать о том, что это фактически девять разных душевных составляющих, которые ему, как талантливому колдуну, придётся вместить в один маленький И такой бессовестно хрупкий ... Сосуд. Он был готов. Был готов пожертвовать Еленой Гилберт, чтобы спасти себя. Собственная шкура казалась ему чуть ли не важнее всего на свете, и он мог, не дрогнув, сказать, что уберёт на своём пути кого угодно. - Тебе нравится? - Шатенка скользила пальцами по вороту рубашки. - Как тебе? - Карие глаза цеплялись за его губы и он, черт возьми, все хуже справлялся с собственными эмоциями. Конечно, причина была вовсе не в Гилберт. В гребанной магии двойников. Вся причина была в ней. Ещё ни один мужчина не сумел устоять. Ещё никому не удалось подпустить Петровых к себе и не лишиться рассудка. - Ты выглядишь... - Еретик сглотнул тугой ком и прикрыл глаза, напряжённо вытягивая шею в изгибе. - Потрясающе. - Воздух со свистом вылетел из глотки. - Боже. Просто. - Паркер не смотрел, но в черноте закрытых глаз видел только ее лицо. Елена Гилберт была словно наваждение. Словно серена, ведущая его прямо на скалы, о которые он обязательно разобьётся. - Просто потрясающе. Ты выглядишь просто... - Потрясающе, я поняла! - Мисс Гилберт, откинув голову, захохотала. - Спасибо, Кай. - Небольшой нос коснулся колючей щетины. Боже, Паркер, заткнись! Заткнись, кретин. З А К Р О Й Р О Т Еретик сдавленно помычал. Ему вдруг показалось, что он сходит с ума. Вот прямо в эту секунду съезжает с катушек. Медленно, но неотвратимо. А когда она, как умалишенная, льнет к нему всем телом, сцепляя длинные тонкие пальцы на его пояснице - Малакай Паркер готов к войне. Потом его отпускает, а здравый смысл нашептывает ему, что от девчонки следует избавиться. И чем скорее, тем лучше. Ведь Малакай Паркер не собирается становиться слабаком из-за какой-то девицы. Даже для Бонни Беннетт Люка Паркера оказалось маловато. А двойник Петровой едва ли сумеет переплюнуть наследницу рода салемских ведьм. Он в этом почти что не сомневается. Не сомневается, но пальцы сами перебирают каштановые волосы на ее затылке. Не сомневается, но зачем-то утыкается носом в тёмную макушку. Не сомневается, но... ... Зачем-то даёт отсрочку для Елены Гилберт. И, возможно, - совсем немного - для себя самого. Идея Кэтрин Пирс была так заманчива, что Паркер согласился почти сразу. Почти не думая, чем обернётся для него поражение. В конце-концов, Кэтрин Пирс ещё никогда не проигрывала. Битвы - да. Ей случалось отступать, случалось бывать в засаде. Она с легкостью гениального шахматиста жертвовала ненужными фигурами, заставляя противника одного за другим верить в скорую победу и терять бдительность. Но Кэтрин Пирс не проиграла ещё ни одной войны. Потомок Петропулос умела изворачиваться. Даже в Аду Аркадиуса Кэтрин восседала на троне из оторванных ею лично голов. Но она готова была скинуть своего короля с Олимпа, а значит - знала наперёд, что ей не избежать участи быть сплетенной. Катерина Петрова была слишком умной, чтобы умирать. Сейчас Малакай Паркер был едва ли не двойным агентом. Пешкой одновременно у чёрных и у белых. Они гоняли его с поручениями, едва не подводили к черте, но он всегда выходил живым с поля битвы. Малакай тоже был достаточно талантлив. Даже чересчур. Еретик проводил обряд за обрядом, пытаясь отыскать осколки души Амаранты Петропулос. В конце-концов, она была первой из. Она заварила эту кашу. И части изуродованной души было отыскать едва ли не сложнее, чем иголку в стоге сена. А ведьма Кетсия здорово подпортила ему крови, превратив душу предательницы в якорь. Каждый, прошедший сквозь якорь, отрывает от него крупицу. И этими крупицами оказалась душа Амаранты. Надо отдать должное первой Беннетт - оригинальности ей не занимать. Хладнокровное убийство членов собственной семьи даже рядом не стоит с тем уровнем жестокости, которым обладала Кетсия. И все же... Все же нужно было найти ещё несколько сотен тысяч осколков, предоставить Аркадиусу доказательства и получить взамен ещё немного времени. С остальными двойниками он расправится куда быстрее - примерно за два месяца, и тогда будет время подумать, как поступать дальше. Но для начала ему требовалось ещё немного крови Беннетт, и его собственные дети идеально подходили на роль доноров. Пора было отправляться. Паркер мягко обхватил ладонью локоть Гилберт и, подводя к выходу свою спутницу, добавил - Не забывай: Тебя зовут Кэтрин Пирс. Елена коротко кивнула, накрыв ладонью пальцы еретика. Люк в его голове спокойно заметил: «Я понимаю тебя. Брат» Еретик лишь нервно качнул головой. Уголки губ дрогнули в короткой улыбке. В авто играла тихая музыка, беспрепятственно тонувшая в звуке голоса старшей Гилберт. Она разговаривала с ним обо всем на свете. Обо всем, что приходило ей в голову. Молотила чепуху о своих снах, крепком кофе в небольшом кафе, куда ее водила Кэтрин. Детских воспоминаниях, которых на самом деле не было. Её мурчание делало его по-настоящему спокойным. Елена Гилберт каким-то неведомым образом заставляла его верить в собственную непобедимость. И он вдруг понял, зачем Дьяволу нужны двойники. Они подъехали к ресторану, в больших окнах которого разливался тёплый свет. Еретик вырос из дверей автомобиля, обошёл металлическую коробку и подал руку спутнице. Манерно передал ключи парковщику и, притянув шатенку за талию, вошел в открытые двери. Там, за закрытой дверью приватного зала, их уже ждали. Вернее, ждали только Паркера. Компания из двух вампиров, одной ведьмы и двух колдунов. Молчали все, временами перебрасываясь сухими фразами. Безмолвное осуждение стало дурной привычкой. Официант открывает перед ними двери, и Елена Гилберт входит в зал. Платье глухо скользит, открывая чуть больше, чем предполагалось. И Конечно Этого следовало ожидать Братья Сальваторе слишком оторопело отрывают свои задницы от мягких диванов. Один смотрит на потомка Петровой с надеждой, будто ведьма Беннетт, наконец, взяла и сдохла, освободив место. Но ведьма Беннет сейчас прямо перед ним, живее всех живых, мать её. И умирать для Сальваторе больше не намерена. Другой хмурится, пытаясь понять, кто стоит перед ними. Он слишком пристально вглядывается, и это заставляет каждый чертов волос на теле еретика встать дыбом. Он не уверен, но может себе поклясться, что это простая мера предосторожности, и прижимает трофей крепче к себе, вонзая пальцы под ребро Гилберт. Он отдаёт себе отчёт, но крышу почему-то продолжает сносить от ее дыхания на виске. - Скучали по мне? - Елена улыбается так приторно, что ещё немного - и челюсть начнёт сводить от напряжения. - Кэтрин... - Старший Сальваторе словно выплевывает несвежий кусок рыбы и падает обратно. А Паркер, наконец, может перестать осатанело сжимать пальцами ткань ее платья. Он спокоен. - Единственная и неповторимая. Елена произносит это с такой интонацией, что даже сам Кай на мгновение сомневается, что рядом именно та девушка. Они проходят к столу. «Что бы ты ни сделал, Кай, отныне - я на твоей стороне» Малакай Паркер кивает брату. «Спасибо, Люк». «Стой. Что?».