Years ago, I knew a boy

Прошло два месяца. Два месяца после получения последнего письма от неё. Он с трепетом ждал весь чертов месяц, а потом с ужасом второй. Ни весточки, ни послания, ни грёбанного лучика света во всё также тёмной и сырой камере. Естественно. Она сдалась. Что ещё могло случиться? Поняла, что он безнадёжен или ещё хуже, сошёл с ума и просто опустила руки. Либо её дружки наконец-то отговорили её от затеи спасать «слизеринского хорька». Конечно. У Героини войны куда больше других полезных дел, даже те же домовики. Они хотя бы не в Азкабане. Он сидит, облокотившись спиной о камень и считает падающие капли. Сто тридцать три. Сто тридцать четыре. Сто тридцать… — Не думаю, что он вам что-то скажет, мисс Грейнджер, последнее время он даже ничего не ест, — голос Эрна заставил прекратить его считать и Драко морщится от презрения, которое испытывает к этому ничтожеству. Конечно же, почему бы не попытаться облизать обувь Героини … подождите-ка, мисс Грейнджер? Драко неуверенно поворачивает голову, его руки трясутся, а ноги болезненно сводит. Он не верит своим глазам, поэтому моргает раз десять и только потом силуэт Грейнджер вырисовывается на фоне чёрных стен и поржавевших решёток. — У тебя зуб на зуб не попадает, — еле слышно шепчет Грейнджер и только потом он понимает, что его трясёт так сильно, как не трясло со времён прислужничества Воландеморту. Он обхватывает себя руками, а потом замечает, что она садится напротив, на холодный мокрый камень. — Безмозглый идиот, — он рычит и подскакивает с места так резко, что Грейнджер то ли от неожиданности, то ли от испуга шарахается в сторону, — Эрн, тупица, принеси ей хотя бы скамейку! Или куртку свою дай, — и наклонившись так близко, как может, он шепчет уже тихо ей, — правда она воняет, но это всё, что можем предложить в нашем изысканном заведении. — Спасибо, — кажется, что она удивлена, особенно, когда Эрн всё же приносит ей небольшой стульчик, улыбнувшись ему, она садится, сложив руки в замок. Её спина неестественно прямая, лицо слишком бледное, а тёмные синяки под глазами слишком большие. Он замечает проседь седых волос, легкие морщинки, тронувшие её лоб, потрескавшиеся губы и необычайно красивые, но изнеможённые карие глаза. — Что с тобой, Грейнджер? Я думал это я живу в Азкабане, а тут появляешься ты, выглядишь еще хуже, чем моя тетушка Беллс, когда сбежала отсюда. Правда немного опрятнее, — он видит, как она съежилась из-за упоминания Лестрейндж, но остановиться не мог. Он хочет причинить ей боль. Хочет уничтожить её также, как уничтожают его здесь днём за днём. — Я хотела написать, но не смогла. Как видишь, запрет на посещения мы смогли отменить. Не уверена, что смогу прийти сюда ещё раз, но я не знала, живой ли ты ещё, поэтому мне нужно было проверить. — И твой вердикт? — Ты грязный, до сих пор мерзкий, но совсем точно не слабый, Драко. Ты очень сильный и я надеюсь, ты сможешь пережить всё, что приготовит тебе судьба. Я обещаю, что ты совсем скоро выйдешь отсюда. — Зачем это тебе, Грейнджер? — Гермиона, пожалуйста… — Зачем тебе это? — он вопросительно посмотрел на неё, но она лишь отвернулась, обводя взглядом тёмный коридор. — Я хочу помочь тебе, потому что ты не виновен, как в общем и Пэнси, и Нотт, и Блейз. Министерство хочет уничтожить вас, но это неправильно. Вы не виноваты в грехах ваших родителей, даже если кто-то и добровольно присоединился к Воландеморту. — Ребята тоже здесь? — Больше нет. Пэнси не продержалась здесь и месяца, она покончила с собой. Тео был освобождён четыре месяца назад, мы смогли доказать, что он вообще не был причастен к Пожирателям. Блейза удалось освободить только пару недель назад, но он сейчас в Мунго. Целители говорят, что он может поправиться, но пока всё безрезультатно. — Кто ещё здесь? — Крэбб, Маркус Флинт, Перегрин Деррек и Миллисента Булстроуд. Возможно, Милисенту скоро освободят, против её семьи нет никаких прямых доказательств. Остальным не повезло, и мы точно не сможем им помочь. Сейчас ведется дело над семьей Гринграсс. — Дафна и Астория? — Они в порядке. Скорее всего Дафну заставят проходить работы в Мунго, а невиновность Астории мы доказали. — Ты всё время говоришь «мы», кто это «мы»? — Может быть есть ещё что-то, о чём ты хочешь знать? — Снейп, — Драко кивает, отказываясь задать вопрос, почти слетевший с языка, он не хочет говорить про Нарциссу. Слишком больно. — Он устроил взбучку всем, когда узнал о том, что Минерва хочет сделать из его комнаты музей «Доблести и почёта». С тех пор он с ней так и не заговорил, хотя всё время смотрит на неё своим немигающим взглядом. Она даже сбежала в кабинет трансфигурации, чтобы только не видеть его. — Да, Северус такой. Его взгляд мог выдержать только Воландеморт. — Или Дамблдор. — Или Дамблдор, — эхом отзывается Драко, опустив голову. — Ты не виноват в том, что случилось с ним, Драко. Он попросил профессора Снейпа убить его, потому что уже умирал от проклятья. Тут не было ничьей вины, кроме как самого Дамблдора и Воландеморта. — Как был убит Снейп? — Нагайна, — Малфой кивает и вновь окидывает Грейнджер взглядом. — Что с тобой? Ты какая-то болезненная, Грейнджер. Ты худая. Лицо слишком бледное и синяки сливаются с твоим цветом глаз. — Хорёк. — Заучка. — Таракан. — Гриффиндорка, — нахмурившись, она посмотрела на него, а потом заливисто засмеялась. Грейнджер покачала головой, а потом наклонив голову к правому плечу, смешно прищурилась. — Я впервые вижу тебя таким. — Жалким? — Сильным и серьезным. — Грейнджер, у меня вши, я не мылся, Мерлин знает сколько, у меня почти каждый участок тела покрыт волдырями и сыпью. Я впервые в жизни сам себе так омерзителен. — Когда-нибудь ты поймешь, что внешность — это не главное, Драко. И не важно, какой ты сейчас внешне, главное, какой ты сейчас там, в душе, — она улыбается и поднимается со скамейки, Драко синхронно с ней поднимается и делает шаг к решетке, протягивая руку. Она улыбается, делает шаг вперед и прижимает его грязную руку к своей щеке. Он очерчивает большим пальцем линию её скул, а потом резко отдёргивает свою грязную руку от её чистого лица. — С Нарциссой всё в порядке, она хочет тебя навестить. — Нет, я не хочу, чтобы она меня видела таким, для неё так будет ещё хуже. — Да, я тоже так подумала, поэтому мы договорились, что ты сам назначишь время, когда захочешь, чтобы она пришла, — Грейнджер улыбается и стряхнув невидимые пылинки со своей мантии, поворачивается к выходу, — Ах, да, Драко, тебе также разрешено писать письма. Не более двух писем в месяц и только мне или Нарциссе. Перо и бумагу Эрн тебе передаст, когда закончит свою бессмысленную проверку. Пока, Драко. — Пока, Гермиона.