Ещё одна история

      Признаки того, что случилось неладное, мы разглядели еще на подступах к сосновому бору, который знали до последней иголочки на высоких медовых соснах, тянувшихся в небесную высь. То тут, то там виднелись сломанные ветви кустов, где-то можно было заметить знакомая черная шерсть, которая могла принадлежать только вервольфу. Мы коротко переглянулись с волшебником и не сговариваясь рванули к черному прудику, окруженному бледно-розовыми цветами паслена. Отпечатки голых ног норда и причудливых сапог были густо рассыпаны по мягкому песку скромного побережья, а с одного кустарника, что скрывал вход в Убежище, я сняла подозрительно знакомый лоскуток темно-кирпичного цвета, по краю которого шла золотистая вышивка.       Лихорадочно прошептав пароль, мы ворвались в пещеру, где стояла подозрительная тишина. В комнате Главы и Арнбьорна никого не оказалось, как мне сообщил чародей, и мы поторопились в зал, где располагалась кузница и ходы в остальные помещения комплекса. Как и ожидалось, Братья и Сёстры стояли там, окружив лежащего на полу Визару, который хрипло кашлял и при этом заливисто смеялся, выкрикивая слова почти в истерике: - Нас обманул дурак! – его свистящий голос прервал приступ тяжелого кашля, но он продолжал через силу, - ну и кто теперь дурак?! - Тшшш… - Бабетта положила руки ему на лицо, заставляя повернуться к ней и выпить подготовленное зелье, после чего в отчаянии обернулась, но заприметив нас двоих, воскликнула, - Эруанна, Фестус! Помогите залечить его раны.       Фестус сразу же поспешил во внутренние помещения за водой, чтобы промыть раны. О возможном яде переживать не приходилось, часть должна была выйти с кровью, а остальное вполне могли решить зелья вампирши. Но еще требовалось остановить кровотечение и помочь организму Темного ящера затянуть раны, чтобы перенести его в комнату для отдыха, о чем я и сообщила присутствующим. В этот момент Фестус наконец принес воды, а Габриэлла парой молниеносных движений разрезала рубашку аргонианина и, осторожно сняв, отшвырнула в сторону. Судя по количеству натекшей вокруг ящера крови, требовалось действовать быстро. Вид ран внушал откровенный ужас: Цицерон не потерял хватки, с тех пор как стал Хранителем. Я внутренне содрогнулась, представив, что он может сотворить с тем, кто встанет на его пути. Промыв на пару с Бабеттой края раны и удалив с его тела натекшую и уже начавшую спекаться кровь, я сконцентрировалась, формируя заклинание на поверхности ладони, после чего шепнула аргонианину, постаравшись улыбнуться: - Будет немного больно, но ты должен потерпеть, - он криво усмехнулся, коротко кивая. А я приложила руку к одной самых скверно выглядевших ран.       По пещере сразу же разнесся нечеловеческий крик, хоть и было заметно, что Визара изо всех сил старается сдерживаться. Неудивительно, что его выгнуло дугой, и он попытался отстраниться, но его надежно зафиксировали Назир и Фестус, позволяя мне продолжить. Не сделайте только неверных выводов! Магия школы Восстановления, приложенная таким образом, не наносит повреждений, от которых хочется кричать во всю мощь голоса, нет, но от того, что мне, как не эксперту в этой области, требовалось приложить руки к месту повреждения, ящер испытывал мало приятных ощущений. На этом фоне внесенные в формулу заклятья для более комфортного лечения, легкое покалывание и разливающееся тепло почти не ощущались. Секунды складывались в минуты, а те в свою очередь тянулись как часы, но на самом деле уже минут через двадцать Бабетта, не без помощи Габриэллы, спешно бинтовали торс аргонианина, который бледно выглядел. Я же лишь отползла, чтобы не мешать, испытывая некоторое опустошение из-за такого срочного сложного лечения, ведь вбухать магической энергии нужно было много: раны были глубокими, но самое главное, что теперь Визаре мало что угрожало.       Спустя пару минут, когда мужчины уложили раненого на спешно сооруженные носилки и отнесли в комнату Братьев, меня стало откровенно потряхивать. Сейчас мне стала заметна кровь, расцветшая причудливыми пятнами-цветами на моей робе, и начавшая стягивать кожу ладоней. Я не понимала, что могло произойти и как под удар попал довольно нейтральный Тёмный ящер, которому было мало дела до напряжения, нараставшего в Убежище с приездом Хранителя между ним и Главой. Бабетта заметила мой нездоровый вид и сунула уже откупоренную бутылочку со знакомым зельем. По внутренностям растеклась приятная жидкость, заряжавшая каждую клеточку энергией, отчего я перестала напоминать умертвие. Вампирша устроилась рядом, как-то бездумно окидывая взглядом пространство, где видимо все и произошло. Мы немного помолчали, пока наконец я не решилась нарушить эту тишину простым вопросом: - Бабетта, что тут, даэдра дери, случилось?       И девочка начала рассказывать, выплескивая накопившееся напряжение последних дней. Она рассказала, что вскоре после нашего отъезда с черным магом, в Убежище началось почти открытое противостояние Хранителя, который начал постоянно заговаривать с Астрид о возврате традиций и о постоянно росшем недовольстве нордки. Все это противостояние и тянулось почти две недели с попеременным успехом, даже несмотря на то, что из людей, поддерживавших в общем-то претензии Цицерона, было только двое из четырех. Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы сегодня утром разразилась безобразная ссора, в которой, что Глава, что шут стали осыпать друг друга оскорблениями.       Девочка на самом деле подошла к самому разгару конфликта, заслышав крики и открытые угрозы. Наконец, чаша терпения у обеих сторон исчерпалась, но если Астрид рассчитывала легко справится с имперцем, то у неё это в любом случае бы не получилось. Не без толики восхищения, скрытого в голосе, вампирша рассказала о том, как Хранитель бросился к Главе и непременно бы искромсал, как и Визару, но последний, тоже заинтересовавшийся шумом, вынырнул перед ним, принимая удар на себя. Двое последних наследников своих Убежищ скрестили кинжалы, вовлекая друг друга в смертельный танец, и оба держались наравне. У имперца было преимущество в маневренности и ловкости, у аргонианина в силе и росте, но так как проигравшего в этой схватке я только что латала, исход был понятен. Видимо до того, как принять обязанность Хранителя, Цицерон был далеко не новичком, а матерым профессионалом, несмотря на то, что в те времена он был едва ли старше меня.       Я уткнулась лицом в колени, слушая дальнейший рассказ о том, что взъяренный нападением на супругу норд выскочил с тяжелым двуручным боевым молотом, чтобы раздавить имперца в лепешку, но тот, быстро оценив ситуацию, что называется, сделал ноги. А Арнбьорн, плюнув на оружие, помчался вслед, с приказом от Астрид догнать и прикончить безумца. Мы прибыли чуть позже, чем все это произошло, отчего я внезапно почувствовала себя несколько виноватой, ведь если бы это произошло при нас, дело могло обернуться иначе?       Я негодовала от того, что Хранитель изрезал Визару, который бросился защищать Астрид как человека, принявшего его в Семью, после того как он потерял все. Думаю, происшествие в Виндхельме несколько подогрели чувства аргонианина к обитателям Убежища, ведь здесь он был Братом нам, несмотря ни на что. Все осталось позади: происхождение, прошлое, внешность, он стал членом Семьи, как только переступил порог Черной двери, и единственное, что могло ему тут грозить – неуклюжие подшучивания Арнбьорна и Назира над зимней спячкой Ящера. Естественно, что Визара защищал в этот момент не только Главу, но и весь свой дом от спятившего чужака, посеявшего смуту своим появлением и расколовшего нас на два лагеря.       Но и Цицерона я осуждать была не в силах. Мы общались не то чтобы много, но нам было по-своему комфортно вместе. Возможно, на его расположение ко мне повлиял тот факт, что в Убежище мы прибыли одновременно, что могло чуточку нас объединить. В копилку можно также добавить то, что я оказалась Слышащей, которую он так разыскивал, а может некоторые вольности, которые я допускала в общении с Братом. Так или иначе, Цицерон был тем, кто отвык от нормального человеческого общения, быть может именно так и появилось его альтер-эго в лице безумного шута? Я видела одиночество в его глазах, желание вновь найти те чувства, что он испытывал, состоя в сиродиильском Братстве, но в наших рядах отклик был не совсем тот, что он рассчитывал получить.       Я покривлю душой, если скажу, что Астрид нас вела, руководствуясь Пятью догматами, но в чем можно было её обвинить? В отчаянных попытках удержаться на плаву, когда остальные представительства Гильдии убийств постепенно исчезали с карты Тамриэля? Когда я только попала сюда, в обеденном зале ещё висела достаточно подробная карта Империи с отметками о примерном расположении каждого Убежища на ней. Первое время я постоянно её рассматривала, отмечая что рядом со многими был нарисован маленький крест – знак того, что это место больше не функционирует и дата. В конце концов её сняли, ведь за исключением нашего не осталось ни одного Убежища, хотя даже в этой провинции в окрестностях Данстара пряталась еще одна Черная дверь. Астрид отошла от того, во что верили ассасины, но при этом она сохранила хотя бы общий вид того, что должно представлять из себя Темное Братство, и не раздумывая предоставляла кров потерянным, вроде меня или Визары, или отвергнутым, как Габриэлла, Арнбьорн, Фестус и Бабетта.       Как же это все сложно! Как разобраться кто прав, а кто виноват во всей этой истории, особенно когда время утекало сквозь пальцы, а контракт так или иначе должен был быть выполнен? Я подняла свой взгляд на сновавших обитателей: Глава уже о чем-то говорила с Габриэллой, чуть побледневшей, но решительной, и моим наставником, который по всей видимости передавал ей то, что мы смогли узнать. Я даже не прислушивалась, понимая, что прямо сейчас меня не могли отправить на контракт, особенно когда я только вернулась и изрядно потратилась на спешное лечение аргонианина. Однако нордка вдруг развернулась, прожигая меня взглядом своих льдистых глаз, отчего мне стало резко неуютно. Неспешной, плавной походкой женщина приблизилась ко мне и, склонившись, произнесла: - Убей мерзавца.       Я лишь смотрела на неё широко распахнутыми глазами, подавленная её беспрекословным тоном, сверкающими молниями за толстой коркой льда в глазах, что выдавали клокочущий гнев. Может что-то во мне навело её на мысль о возможном протесте, отчего та продолжила: - Он перешел ту грань, которую не должен был переступать, - она перевела дыхание и продолжила, чуть прищурившись, - попытка убить меня, серьезное ранение Визары. Шут должен заплатить за свой бунт кровью. - Почему я? - Он подпустит тебя к себе, - в её голосе засквозил могильный холод, - и не спорь! Если Арнбьорн не возвращается к закату, то ты мчишься следом. Чтобы нагнать их, тебе придется взять Тенегрива. Что-то не понятно? - Нет, Глава. - Тогда приведи себя в порядок и поищи зацепки в комнате глупца, - кинув это напоследок, она резко развернулась и ушла к себе. - Ну и ну, - пораженно протянула Бабетта, - впервые за все то время, что я её знаю, она в такой ярости. - Думаю это не удивительно, - вздохнула я, поднимаясь чтобы воспользоваться рекомендацией Астрид.

***

      Как можно было бы догадаться, к вечеру Арнбьорн не вернулся, и настроение Астрид стремительно ухудшалось с каждой минутой. Понять женщину было можно, она боялась за своего супруга, ведь только со стороны казалось, что она вертит верфольфом как домашним песиком, но на деле она его любила, только не особо демонстрировала на людях. Внутри членов Семьи тоже нарастало напряжение: слишком уж привыкли полагать, что оборотня, обернувшегося в звериную форму одолеть сложно, если не невозможно, но Цицерон умел удивлять. Нервозность нарастала всё больше, в то время как солнце всё ниже опускалось к горизонту. Наконец, смертельно бледная нордка появилась на пороге комнаты Сестёр и мрачно кивнула, а я поняла приказ без слов, и подхватив свою дорожную сумку да то, что мне дала Астрид с собой, устремилась к выходу.       Меня проводили Фестус с Бабеттой, а обычно сопровождающая их данмерка уже успела уехать – отправлять душу господина Гурмана на встречу с Отцом Ужаса, которую мы провожали вместе, после чего я ушла справляться с нервозностью с помощью учебника по драконьему языку. К слову говоря, после всего этого вороха проблем можно будет потренироваться где-нибудь.       Тенегрив уже ждал меня, неспешно ходя по кромке прудика и, хотя я его вижу не впервые, но он до сих пор пугает меня. Угольно-черный окрас, который словно бы поглощал не только солнечный свет, но и цвета окружающего мира, выглядел так, как будто бы не принадлежит существу из нашего мира, а сверкающие рубиновым блеском глаза казались слишком разумными. Я осторожно протянула руку к морде массивного коня, которую он заинтересованно обнюхал и тихо фыркнул, словно бы признавая во мне ассасина Темного Братства. Уложив выданный Астрид пакет и свой дорожный рюкзак в перемётную суму, я с трудом забралась на коня, что был куда как крупнее Мышки, и чуть наклонившись к его уху, шепнула: - Отвези меня к Черной двери Данстара, пожалуйста, - я сглотнула, когда он чуть повернул голову в мою сторону, внимательно разглядев алым глазом, - как можно быстрее, чтобы успеть помочь братьям.       Скакун лишь коротко заржал, устремляя взгляд на дорогу, после чего ровным шагом вышел на тракт, и постепенно разогнавшись, буквально полетел, заставив меня судорожно вцепиться в поводья, из-за страха сорваться. Некоторое время он скакал с переменной скоростью, вынуждая то пригибаться от нарастающего сопротивления воздуха, то позволяя выпрямится в седле, когда заметно сбавлял в шаге. Через некоторое время я поняла, почему происходят такие переходы – конь переходил на ненормальную для простого животного скорость, когда заходил в тень и сбавлял её, как только оказывался на освещенном участке, отчего он старался придерживаться лесных троп взамен трактов, расположенных под открытым небом. Но как только солнце полностью скрылось за горизонтом, мы разогнались настолько сильно, что та скорость движения, которая была у Тенегрива в тени вечером, показалась неспешным шагом. Из-за этого я прижалась к его шее, раздумывая над своими мыслями.       Стоило повторить еще раз пароль от Черной двери, который я все-таки смогла отыскать среди вещей Цицерона. И думаю, я забыла упомянуть откуда я узнала место, куда направился взбунтовавшийся Хранитель. Но ответ очень прост: там же, где и вычитала пароль, в записях, оставленных рыжим имперцем. Из моих слов могло сложиться впечатление, что это было просто, но нет. Хоть самым сложным было зайти в комнату этого эксцентричного мужчины и начать рыться в личных вещах, ведь я все-таки не вор, хоть и убийца. Долгое время мне не попадалось ничего кроме аккуратно латанной на несколько раз одежды, пока в отчаянии я не обвела взглядом комнату. Ну должно же быть хоть что-то! И это что-то нашлось – на деревянном стеллаже для книг, помимо нескольких томиков, частично, принадлежащих самому Цицерону, частично взятых из нашей скромной библиотечки, невольно выделялись несколько пухлых тетрадей в добротной кожаной обложке.       Подойдя поближе и заглянув в первую попавшуюся под руку тетрадь, я подавила желание тут же захлопнуть её – это оказался дневник Цицерона, который он начал вести с момента вступления в Темное Братство Сиродиила. Но мне нужна была информация, отчего решительным жестом сняв все тома с полки, я уселась прямо на пол, начав с первого тома. Так Цицерон Донтон аккуратным, ровным почерком с изящными закруглениями стал рассказывать мне свою историю. Я, затаив дыхание, проследила за его записями о падении Убежища в Бруме, о его надежде, что все будет хорошо с Семьей Чейдинхола, хоть мне уже было известно, что этим желаниям не суждено сбыться. Я невольно улыбнулась, когда нашла запись о его назначении Хранителем Темной Госпожи, о том, как он был воодушевлен этим, и с горечью прочитала о смерти последнего ассасина Чейдинхола. С этого момента записи были все реже, но чем дальше, тем больше Цицерон менялся, позволяя безумию овладеть им, лишь бы не чувствовать разъедающее одиночество. Волосы на голове невольно стали дыбом, когда почерк изменился, став угловатым и нервным в записи про хохот, что не замолкает в его голове. Здесь последний том прерывался, но нужной мне информации все еще не было, но он должен был продолжить свои записи, где должно было быть описано путешествие в Скайрим. Я чуть не рассмеялась в голос, когда нашла последний том по-ребячески спрятанный под подушкой наряду с неприметной записной книжкой.       Вот оно! Он нашел точное местоположение Данстарского Убежища и даже раздобыл непонятно каким образом пароль от Черной двери. Однако, хоть я и нашла то, что искала, но видеть совершенно другой характер линий, прочерченных темными чернилами, насквозь пропитанных болезненной нервозностью, было неожиданно больно. Поэтому я в скором времени захлопнула тетрадь примерно на заметке об обнаружении Слышащего и присмотрелась к записной книжке, но быстро отложила её в сторону. Если дневники было читать еще необходимо, то этот блокнот лучше не трогать, раз уж все, что мне нужно уже есть у меня. Прикусив губу, я лихорадочно размышляла над тем, что сделать с этими записями, что судя по всему были важны для владельца, но единственное, что смогла придумать это завернуть их в нашедшееся здесь небольшое полотенце и незаметно припрятать в дорожной сумке.       А Тенегрив все мчался и мчался, пока я размышляла, как поступить в сложившейся ситуации: проигнорировать нападение на Визару было нельзя, но убивать Хранителя? Раздражение захлестнуло разум огромной волной, да и была некоторая обида на Астрид, которая бросила меня разбираться с такой непростой проблемой в одиночку. Хотя такая к ней претензия была необоснованной, ведь если бы мы придерживались прежних порядков, то главой Братства стала бы я, а в этом случае пришлось бы сталкиваться с куда как более серьёзными сложностями.       Мессер добрался до середины небосклона, а скорость этого невероятного скакуна стала постепенно уменьшаться, ровно, как и температура вокруг – скорее всего мы приблизились к Белому берегу, а значит моя встреча с Хранителем скоро состоится. Отчего легкая волна страха прошлась по мне, но я подавила её, сосредоточившись. В грациозном невероятно длинном прыжке конь спрыгнул с каменного выступа, а после сразу же резко развернулся, открыв взгляду Черную дверь. И в этот самый момент со стороны Данстара прибежал другой конь, который неудачно споткнувшись рухнул на каменный пляж, скинув с себя седока, оказавшегося Хранителем. Мужчина резко развернулся, выхватывая оружие, ведь мгновением позже сюда же прибыл здоровый черный волк, размеры которого выдавали в нем оборотня. Равномерные звуки прибоя, причудливым образом сливались со стонами загнанного коня, который уже долго не протянет, и тяжелым дыханием оборотня, с клыков которого капала пена. Я вцепилась в Тенегрива, не решаясь вмешиваться, ведь в припадке боевого безумия вервольф не сможет разобрать, кто стоит перед ним, и просто убьет меня.       Хранитель чуть согнул ноги в коленях, занимая устойчивое положение, черты его лица исказились в омерзении и ненависти к противнику. А мне в голову пришла дурацкая мысль о том, как он на простой лошади смог так далеко забраться, причем за столь короткий срок? Ладно еще оборотень, те видя цель, перестают что-либо осознавать и в азарте совершают невозможное, но Цицерон? Впору считать, что Отец Ужаса ему покровительствует. Оборотень же, шумно выдохнув, сместил установившееся равновесие, налетая на имперца, который видимо только чудом смог увернуться, при этом умудрившись полоснуть по животу волка кинжалом. Зверь взвыл, в агонии кидаясь на того, кто причинил ему боль. Короткий взмах лапой и имперцу не хватает совсем немного, чтобы вновь уйти от удара и теперь длинные полосы пересекают его ногу, лишая мобильности. Неподавленный крик разнесся по укромному пляжу, а противники начали куда как более осторожно присматриваться друг к другу. Внезапно имперец расхохотался своим безумным смехом и, собрав последние силы, бросился к Черной двери, которой умудрился успеть шепнуть пароль, прежде чем воспользовавшийся моментом, оборотень налетел на его спину. К моему ужасу, Хранитель, развернувшись, принял удар на грудь, пройдясь по грудине волка матово блеснувшим клинком. Естественно, это заставило Арнбьорна отстранится, позволяя имперцу укрыться в пещере, захлопнув Дверь, но также обратиться обратно в человека с глухим стоном.       И теперь мужчина стонал от боли, свернувшись на земле клубком, ведь чудовищные раны, принятые на себя зверем, оказались еще более тяжелыми для человека. Тенегрив заволновался, а я наконец отмерла, слетая с черного скакуна, чтобы достать флягу с водой, кусок льняной ткани, бинты и зелья. Таким образом кровь Брата во второй раз за день (или уже наступил следующий?) оказалась на мне, но в противном случае Арнбьорн мог погибнуть. Приступить к оказанию первой помощи оказалось еще сложнее из-за того, что норд после обратной трансформации не совсем понимал кто находится рядом с ним, а его состояние усугублялось еще и жуткой болью да накатывающим ночным холодом. Но наконец я смогла отнять его широкие ладони от ран и спешно повторяла знакомые действия, пока мужчина не перестал судорожно, со всхлипами, хрипеть, постепенно успокаиваясь. Теперь угрозы жизни не было и стоило побеспокоиться о внешнем виде оборотня, в том плане, что одежды на нем не оказалось. Что-то такое Астрид и предполагала, выдавая мне комплект сменной одежды и немного золота. Попросив Тенегрива подождать меня, я помогла норду одеться, оставляя правда рубаху в мешке, а потом довела до ближайшей таверны, где и сняла комнату, чтобы оборотень мог отдохнуть. Беспокоится о том, переживет ли он эту ночь не было нужды: вервольфы славятся бешенной регенерацией, а раны, причиненные рыжим имперцем, хоть и были тяжелыми, но я вовремя сумела оказать посильную помощь. Дальше дело за проклятой кровью.       Убедившись, что Арнбьорн забылся беспокойным сном, я попросила хозяина таверны немного присмотреть за раненым, оставляя пару-тройку лишних монет, представившись ученицей Коллегии, которая решила попутешествовать с целью испытать собственные силы. Да вот только затянулся мой с ним разговор, ведь требовалось еще и скормить наскоро состряпанную историю о каком-то разбойнике, что пристал ко мне, желая как следует развлечься, и о храбром шахтере, что сопровождал меня по пути из Предела, надеясь найти лучшее место в Данстаре. Кажется, трактирщик поверил, сочувственно хмыкая в нужных местах. Однако, когда я уже собралась убегать, задал неудобный вопрос о том, куда я собралась сейчас, когда тому, кто меня защищал требуется помощь. Удалось отвертеться, сообщая о поляне с чудодейственной травкой, что входила в состав мощного зелья регенерации. И пока он был сбит с толку, я стремительно вернулась обратно к старому Убежищу.       Там я обнаружила, что Тенегрив так и стоит на месте, нервно ковыряя каменистый пляж копытом. Может быть волновался за Хранителя, которому тоже требовалась помощь? Или просто проголодался? Достав свой рюкзак, я решительным шагом приблизилась к Черной двери и шепнула ей пароль, после чего сделала шаг вперед. В неизвестность.

***

      В конце довольно длинного коридора вскоре забрезжил слабый свет, а когда я вышла к его источнику выяснилось, что горел одинокий факел перед спуском неизвестно куда ведущей лестницы. Тут же имелась прочная дверь, а по кровавому следу, который я смогла разглядеть, у меня были веские основания считать, что за ней теперь укрылся Хранитель. Честно говоря, её количество меня жутко напугало, отчего я заколотила в откликавшуюся глухим стуком преграду, прося Цицерона отозваться. - Слышащая? – хриплый, сдавленный голос раздался, заполняя мертвенную тишину этого места, но вскоре имперец разразился вспышкой жуткого хохота, - Пошлите лучших, чтобы сокрушить лучших! Признаю, что Астрид не такая уж и дура, видать понимала, что этот тупой волк не убьет хитрого Цицерона. - Пожалуйста открой! Я хочу помочь тебе! - Помочь? – вновь раздался звук его голоса, - Странный у тебя тогда метод. Стоять и смотреть как волк пытается порвать Цицерона?       Я стукнулась головой о преграду, что разделяла нас, уловив чутким ухом сдавленный стон боли, и видимо это что-то изменило во мне. Чувства, испытываемые мной в данный момент, ушли на задний план, позволяя ледяной расчетливости выйти на первое место. С ладони скользнуло несколько магических светляков, которые я расположила таким образом, чтобы они комфортно освещали мой путь сквозь это прибежище. Моему продвижению не мешало ничего, ни ловушки, заготовленные Хранителем для незваных гостей, ни внезапно очнувшиеся от многолетнего сна призраки бывших обитателей, которых я в боевом трансе развеивала изгнанием. Иной раз мне казалось, что я слышу какие-то реплики, выдаваемые рыжим имперцем, но списывала все на излишнее воображение. Так я добралась до обледеневшего тоннеля, со стороны которого по полу вился промозглый сквозняк, но сделать шаг в это ответвление не успела, заслышав подозрительно знакомое тяжелое дыхание. И верно! Посреди тоннеля уселся здоровый тролль, куда как больше того, что я встретила, поднимаясь на Высокий Хроттгар. Зверь что-то ел, с хрустом раскусывая кости жертвы, на его шерсти можно было заметить кровавые потёки. Что же, схема противодействия этим монстрам была уже отработана: сосредоточиться, призывая огненных атронахов, скользнуть в помещение, помогая женским фигурам, объятым магическим огнем, поливать чудовище старым добрым пламенем, а в случае если этого окажется мало… - Krii Lun Aus! - мой голос, под завязку наполненный драконьей магией, возвещал смерть монстра от истощения его жизненных сил, что уже перетекали ко мне.       Оставив тело позади, но не спеша развеивать атронахов я прошла дальше, наконец возвращаясь в основные помещения, которые занимало Убежище. Об этом также возвестила комната, содержащая в себе несколько гробов, откуда не преминули появится Стражи – те самые призраки, но я оставила их на призванных существ, вновь закричав: - Wuld Nah Kest! – тело словно бы подхватило мощным вихрем, который позволил мне избежать, что клинка, что стрелы, но я не остановилась, а воспользовавшись инерцией от быстрого перемещения, побежала вперед, чувствуя близость своей цели.       Я не ошиблась, взглядом упираясь в покрытую лишь легким слоем пыли каменную скрижаль, где были написаны пять догматов. Откуда я это знала? Так ведь у нас в Убежище висела ровно точно такая же. Здесь слева была дверь, запертая на засов, которая очевидно вела к выходу, а значит если посмотреть направо, я увижу место, где укрылся Хранитель. Вздохнув, предвкушая непростой разговор, я вошла в комнату, где в очаге ярко пылал огонь, а подле него скрючилось тело Цицерона.

***

      Спустя тридцать минут работы над бессознательным телом, я устроилась рядом с источником тепла, с открытой бутылочкой зелья, предвкушая длительный период, который потребуется на восстановление организма после ударной дозы восстанавливающего магические силы зелья. Бледного, истощенного имперца я устроила на спальном мешке, а теперь приглядывала краем глаза за нестабильным состоянием куда как более хрупкого человека, которого не подпитывало проклятие крови. За это время я даже успела сходить за Тенегривом, который теперь сидел в тепле, и на бок которого я опиралась спиной. Теперь оставалось только ждать.

***

      Пробуждение было неважным – вчера я вырубилась от усталости, а после видимо заснула, прижимаясь к пугавшему меня поначалу созданию. Теперь же меня явно сверлили взглядом, который я почти физически ощущала, а после того как более-менее проснулась, осознала, где нахожусь, и поняла, кто был организатором безрадостного подъема, только и выдавила: - Пришел в себя? Хорошо, - тут я позволила себе ехидно усмехнуться, продолжая, - а теперь раздевайся.       Ей-богу, сбитый с толку и покрасневший от каких-то своих мыслей Хранитель выглядел ну просто уморительно, избавляя меня от дурного настроения. И чем дольше длилась пауза, тем сильнее румянец растекался по светлому лицу, что неудивительно – моментально краснеть умели все обладатели рыжих волос, которых я встречала. - З… Зачем? – с заминкой выдал Цицерон, окидывая меня подозрительным взглядом. - Пытать буду, - это становилось все более и более увлекательным, но не дразнить же и так изможденного имперца вечность, хотя и безумно хотелось, - нужно пройтись по ранам мазью с горноцветом и сменить бинты.       Теперь утро можно считать окончательно исправленным, ведь смутившийся Цицерон замолчал, все еще радуя ярким оттенком красного, оставшимся на кончиках ушей, при этом Тенегрив, видимо проникнувшись моментом тихонько заржал, словно бы усмехаясь реакции Хранителя. Все то время, что мне понадобилось для смены бинтов, имперец молчал, даже не пикнув, когда пришлось снимать те слои, что слегка пропитались кровью, даже не смотря на мои попытки восстановить все до розовой пленки новой кожи. Все то же густое молчание висело, пока я ходила чтобы принести воды, чтобы умыться со сна и для легкого завтрака. Вполне разумно предположить, что Хранитель не до конца понимал, что теперь делать и как со мной общаться, ведь я постаралась выбрать самую нейтральную манеру общения после всего, что произошло.       За весь день я лишь приглядывала за мятежным Хранителем, лишь ненадолго отлучившись, чтобы проведать Арнбьорна, уходя, шепнув необычному коню проследить за имперцем, что он с честью выполнил. Оборотень всё ещё спал, но беспокоиться было не о чем – после такой пробежки через половину Скайрима да от полученных ран не так просто было оправится, поэтому наскоро проведя процедуры, я вновь вернулась в Убежище.       Имперец сидел подле черного коня устало щурясь, пролистывал свой дневник, изредка бросая взгляд в открытую рядом записную книжку. Сейчас мужчина казался особенно измождённым – не удивительно, ведь как никак он уже не молоденький юноша, чтобы подниматься за пару дней после тяжёлого ранения. Я чуть потопталась на входе, но вскоре зашла, устраиваясь рядом Хранителем и раскладывая простой ужин из таверны меж нами. Оказалось, что Тенегрив, вообще не испытывал каких-либо потребностей, присущих живому существу, отчего я даже задумалась, а был ли он когда-нибудь живым существом? Ответа на этот вопрос я естественно никак бы не получила, но зато кое-кто другой был не против обсудить сложившееся положение дел. - Что будем делать, Слышащая? – не поднимая глаз на меня, спросил он, заинтересованно поглядывая на угощение. - Не знаю, как ты, а мне завтра Арнбьорна домой везти нужно, - пожала плечами я, поглаживая коня по широкой морде. Конь доволен этим обстоятельством не был, взглянув с непередаваемым выражением морды из разряда «шутишь что ли?» - Ты поняла, о чем толкует Цицерон, - он вздохнул, - тебе придется сделать выбор между Хранителем и Астрид, - неприязненно поморщился мужчина при упоминании нордки. - Не могу, - просто ответила я, - сейчас следовало бы позаботится о контракте Матери, а потом уж решать сложившуюся проблему. - Верно! – имперец встрепенулся, но тут же сник, почти робко обращаясь ко мне, - Слышащая может присмотреть за Матушкой? Цицерон такой ничтожный, даже выполнить свои обязательства не может, - лихорадочно забормотал он. - Хей, Цицерон, - мягко позвала я его, ухватывая широкую ладонь, - не беспокойся об этом, наш магический уголок сделает все что в наших силах. - О благодарю! – он привычно широко улыбнулся, резко засуетившись, - нужно же написать вам инструкцию… - он рывком поднялся, намереваясь что-то идти искать, но позволить ему сейчас это я никак не могла. - Сидеть и есть! – усадив Хранителя, я поморщившись добавила, - мой приказ как Слышащего – приглядывай за своим состоянием и поправляйся быстрее.       Мужчина уселся, с удивлением посматривая на меня, собственно понимаю его – пару недель назад я робела как первокурсница Коллегии перед любым из преподавателей, а сейчас, смотри-ка, приказы осмеливаюсь раздавать. Ну а что мне оставалось делать? Он старше, опытнее, поэтому как-то повлиять я могу лишь припомнив разницу в должностях. Это не очень-то красиво по отношению к нему, но единственный способ заставить имперца дать телу нормально восстановиться. Я вздохнула и мягче произнесла: - Чем быстрее ты поправишься, тем раньше мы сможем решить сложившийся конфликт, - я перевела дыхание, следя за внимательными карими глазами, - пока было бы неплохо тебе осесть здесь. - Как скажешь, Слышащая, - он чуть склонил голову, - Цицерон будет послушным, - на этих невинных словах меня бросило в краску и, пробурчав что-то в ответ, я стала собираться.       Собственно говоря, следующим утром я уже неспешно скакала с несколько соловым нордом по пути Данстар – Фолкрит, и из-за раненого оборотня двигались мы медленно, частенько останавливаясь. Арнбьорн так-то терпеть не мог конные поездки, предпочитая всему связанному с лошадьми свои ноги. И вот спустя неделю я уже наблюдала за радостными лобызаниями Главы и оборотня, которые всё Убежище дружно пыталось не замечать, впрочем, у нашего магического уголка это вышло на отлично – попросту было некогда.       Некоторое время после возвращения я провела в комнате Хранителя, пакуя его немногочисленные пожитки, оправдываясь поиском документов, книг, записей, которые могли бы нам пригодится – Хранителя больше нет, а его работу выполнять как-то надо. Это была чистой воды ложь, ведь Цицерон таки исписал мне пару-тройку листов с подробной инструкцией по уходу, я же в ответ снабдила его зельями лечения от Бабетты. К слову говоря, вампирша что-то начала подозревать, когда я пришла за пополнением аптечки, и она была права, я бы не споила оборотню и половины, но не говорить же, что я нарушила приказ Главы? По итогу меня отпустили с слегка опухшим ушами, ибо «она нам не двемерский автоматон, чтобы с такой лёгкостью зелья клепать» и «хоть и вампир, но потребности у нее тоже есть».       Через несколько дней вернулась измученная Габриэлла, со вздохом сообщившая, что Гурман мертв, и выложившая перед Астрид грамоту, удостоверяющую личность самого знаменитого повара. Данмерка ещё пару дней ходила сама не своя, со странным выражением поглядывая на всех в Убежище. Ещё несколько раз я заставала её, свернувшуюся клубком на кровати в комнате Сестёр и внимательно рассматривавшую стену. В какой-то момент мы с Бабеттой не выдержали и, присев по обе стороны от вялой эльфийки, грозно поинтересовались, что с ней творится. Данмерка чуть вздрогнула, вновь окинув нас своим странным взглядом, но вскоре лишь ласково улыбнулась, заметив, что её состояние не стоит такого внимания. Мы честно попытались поверить, но это слабо получалось.       Все суетились, превращая Убежище в какой-то гудящий муравейник. В воздухе киселем разлилось ощущение, что время утекает сквозь пальцы, уровень паранойи рос, а, чтобы вы понимали насколько это плохо, просто скажу – представьте себе дерганного убийцу-профессионала, который начинает вздрагивать и целиться в источник шума всем, что попадется под руку. Даже самых спокойных это не минуло – Бабетта все чаще начинала разговор о странных тенях, преследующих её на прогулке, даже я, казалось пару раз их видела. Зато в этом были и плюсы по-крайней мере для меня – я смогла отправить посылку с вещами Цицерона до Данстара, откуда планировала её забрать и передать владельцу сразу же, как только вырвусь. А ещё с этими подбадриваниями Габриэллы и паранойей Бабетты мы проводили невероятно много времени в нашем уголке тесным кружком магов, отвлекаясь, только чтобы поухаживать за Матерью. Правда каждый раз, когда мы собирались уделить время Темной Госпоже, нас крайне неодобрительным взглядом провожала Астрид, отчего и Фестус начал раздражаться.       Признаться честно, Глава в последнее время находилась в настроении, которое угадать не удавалось никому. Даже Арнбьорну. Может быть все из-за того, что слишком много всего на нас свалилось? Цицерон, заказ на Императора, который я всё ещё считала слишком большим для нас куском, опять же ранения Визары и Арнбьорна – все это могло сильно пошатнуть кого угодно. Но вскоре я получила и другую интерпретацию её поведения, ведь вечером она объявила, что выбрала ассасина для финальной стадии нашего плана. По закону подлости, угадайте кто стал официально практически смертником? Естественно Эруанна Эльберт.