Ещё одна история

      «Уже завтра», - пронеслось у меня в голове, пока я распахивала плотные тяжелые шторы, что не давали проникнуть в комнату ни единой капле света, отчего сейчас эти покои казались тюрьмой, той самой золотой клеткой. Сквозь мутноватое стекло просматривались очертания Синего дворца да кусочек залива, который сейчас меня манил больше всего на свете. Быстрее! Быстрее вернуться бы к этому простору, что открывает путь в переменчивое море, где можно найти истинную свободу, уподобившись морским чайкам, чьи громкие крики едва доносились до городских стен. Я тоскливо облокотилась на прохладное стекло, выводя пальцем неведомые узоры, пока была погружена в собственные мысли.       «Уже завтра…» вновь пронеслось в голове. Завтра, день, который станет началом конца для Гражданской войны, моим концом. Почему же? Почему же все не может быть как в чуточку наивных, но оттого пленительных историях имперских бардов, чьи истории порой попадали в нашу семейную библиотеку. Как жаль, что я когда-то их прочитала… Жаль, что в моей душе укрепилась надежда о замужестве, что принесет мне радость и покой, которое не будет лишь формальностью, - ступенью для достижения родительских целей.       Асгейр Снегоход. Красавец-норд из старинного клана Скайрима, насчитывающего не одно поколение. Мой приговор, мой жених, мой будущий муж. На глаза невольно навернулись слезы, а я было потянулась, чтобы смахнуть их, словно желая стереть все следы моей слабости. Но не смогла, остановившись в последний момент, бессильно опустившись на колени. Почему, госпожа Мара? Мои дары тебе были недостаточно щедрыми? Я чем-то прогневила Тебя? Быть может я больше уделяла внимания Зенитару? Чрезмерно увлекалась работой?       Но как можно было иначе? Ведь именно Восточный Имперская Компания подарила мне все, чего я желала – статус, заработанный собственными силами, уважение старейших семей Солитьюда, даже тех, что стояли сплошь из консервативных нордов, а также Аквилона… Капитан Аквилон, чей единственный порок – происхождение.       Я перенеслась мыслями в те дни, когда только встретила его – хорохорящегося юношу, изо всех сил старавшегося выглядеть уверенно на фоне физически более крепких и опытных моряков, что прошли сквозь сотни штормов моря Призраков, испытавшие в полной мере коварство штиля и солёно-сладкий привкус попутного ветра. Признаться честно, он сперва не произвел на меня впечатления: к отцу приходило много таких пылких юношей, но лишь единицы смогли пронести свой огонь сквозь все невзгоды. Но он оказался крепок, совершив головокружительную карьеру, достигнув поста капитана и титула самого завидного жениха Солитьюда.       Я с тоской окинула взглядом столь знакомую комнату, в одночасье ставшую из родного дома, уютного оплота домашнего тепла, в золотую клетку, выхода из которой я не видела. А ведь все было хорошо еще полгода назад… Я смогла найти в себе силы подняться и дойти до полки, которая была полностью уставлена причудливыми диковинками со всех уголков Тамриэля, и с болезненной нежностью провела пальцем по своему самому любимому предмету – крупной морской раковине. Все эти безделушки он привозил мне с того самого первого плаванья, в котором обзавелся не только парой шрамов, но и уверенным взглядом, что разил не хуже клинка. Почему же отец умер так рано? Так обидно сгорел от пустяшной простуды после перенесенного тяжелого заболевания, а я осталась с жесткой матерью, которая видела в браке в первую очередь расчет. Для неё было неважно, что Аквилон – самый благородный из всех мужчин, что я видела в своей жизни. Она видела лишь его семью, что жили в предместьях Солитьюда и занимались вполне пристойным делом – выращивали овощи на продажу, но у них не было ни ценных ей связей, ни высокого положения в обществе. А вот отец мог бы разглядеть чуть больше – фантастическое трудолюбие, стойкость к невзгодам и верность, которую нечасто встретишь в наши неспокойные, больные времена.       Прижав раковину к уху, я прислушалась, уловив тихий шум волн, доносящийся из глубины этого морского дара. Перед моими глазами встало отвратительно белое платье, которое я окончательно надену завтра, потеряв свою свободу. Почему я не могу стать морской чайкой, которых так любит Аквилон? Лететь вслед за его кораблем, изредка касаясь крылом неспокойных вод или отдыхая на борту корабля, чтобы однажды вновь взмыть в бесконечную синеву, сливаясь с неукротимыми воздушными потоками…       Но надежды нет, моя мать, предчувствуя, что я вполне могу выкинуть глупость, подчиняясь далеко не доводам рассудка, отправила моего капитана в дальний путь. И когда он вернется мы больше не сможем так беззаботно прогуливаться по побережью, жадно вдыхая соленый воздух, что нам казался слаще любого лакомства. Не сможем танцевать босиком на песке, вести долгих разговоров, под предлогом срочных дел задержавшись в конторе. Я больше не почувствую его тяжелой мозолистой ладони на своих волосах, не растворюсь в карих глазах с лукавым зеленым отблеском и не буду хохотать над его чуть грубыми, но такими близкими мне шутками.       Подавив подступающую истерику, я напоследок вытерла глаза и мельком взглянула в зеркало. Оно отразило лишь гордую женщину, не проявляющую никаких признаков душевной борьбы, осталось лишь спроецировать свой внешний вид на внутреннее состояние. Завтра все закончится. Я буду блистать и радовать своим счастьем каждого гостя на свадьбе. И мы… Мы с Асгейром станем парой, что станет первым шагом для воссоединения Скайрима, а наши семьи… Наши семьи примут еще более высокое положение, смогут расширить свои предприятия и сферы влияния.       Настроив себя таким образом, я вышла из своих покоев, отправившись заниматься последними приготовлениями. Руководители Восточно-Имперской Компании с пониманием отнеслись к моему грядущему торжеству, чуть уменьшив нагрузку, назначив толкового помощника. Расторопный аргонианин, до этого ходивший в смотрителях склада, быстро выполнял мои поручения и достойно держал ответ передо мной, чуть хитро щуря свои глаза от яркого света свечей. Площадь перед храмом Восьмерых уже была украшена цветочными горшками и белыми лентами, что ослепительным светом сияли на ярком летнем солнце, особенно на фоне темного камня, из которого был построен город. Здесь же уже начали устанавливать резные скамьи, все еще хранившие запах дерева, пробивавшийся даже сквозь янтарный лак, отчего они казались золотыми. Все говорило о богатстве брачующихся, об их статусе, семьях и будущем, что они создадут. Проходя мимо последнего ряда, я провела ладонью по нагретому солнцем дереву и устремилась в храм.       Обитель богов встретила меня контрастной прохладой и нежным ароматом простых полевых цветов в каменных вазонах. Жрицы лишь приветливо кивнули мне, продолжая заниматься рутинными утренними делами, не мешая говорить с богами наедине. Почти мстительно я скользнула от алтаря Мары к алтарю Кинарет и с жаром вознесла молитвы богине-покровительнице моряков, прося, умоляя, чтобы и это путешествие моего капитана завершилось благополучно. Из этого святого места уходить ради встреч с поварами, руководителями трупп и Пенитус Окулатус не хотелось, и я присела на край скамьи, обращаясь в свои мысли и бездумно скользя взглядом по собору. Кажется, моей идиллии не суждено было продолжаться долго, раз в проходе возникла фигура девушки-мага, опустившейся на колени перед алтарем Джулианоса. Она жарко шептала свою молитву, хоть слов было и не разобрать, и напоследок оставила свое подношение, коротко прикоснувшись губами к мешочку, в котором оно лежало.       Когда я вышла, на площади уже царило оживление – декораторы спорили с рабочими о местах, в которых должны быть расположены последние украшения, тут же топтался повар, ответственный за свадебный пир, примерявшийся к наиболее удачному расположению столов. Группа девчушек десяти-двенадцати лет в белых, летящих платьях повторяли свой танец, который они исполнят завтра перед несколькими сотнями гостей. Вдалеке послышался резкий голос моей матери, сухо отдававшей распоряжения, ведь все должно быть идеально. Идеально… Никогда не замечала насколько отвратительно звучит это слово до сегодняшнего дня. Пытаясь отвлечься, я может излишне пристально стала смотреть на юных танцовщиц.       Белые ленты змеились вокруг стройных тел, отчего начинало казаться, что у девчушек выросли маленькие крылья. Их руки то касались кончиками пальцев, то наоборот резко, словно в испуге отдалялись. Стремительность их движений, радостные улыбки на лицах, блестящие подлинным детским интересом к жизни глаза, – все это вновь навевало мысли о чайках, свободных в своем полете. Девчушки образовывали сложные фигуры, перехватывая руки друг друга, меняясь местами и соблюдая четкий ритм. Должно быть завтра, когда им будет помогать оркестр, это будет казаться поистине волшебно. Особенно, когда в их волосы тоже вплетут бело-золотые ленты и украсят цветами, а на ногах вместо стоптанных тренировочных туфель будут расшитые танцевальные туфельки.       Неподалеку от танцовщиц, я заметила ту самую чародейку, что забежала в храм ради молитвы своему божеству. Глубокий капюшон скрывал её лицо, но руки двигались с непередаваемым изяществом, словно она дирижировала группой музыкантов. Наконец с ладоней соскользнули сине-фиолетовые языки пламени, что распускались причудливыми, фантастическими цветами, взмывали в вышину могучими птицами и взрывались искрами в выси. Очарованная колдовством, я подошла поближе к чародейке, а она в свою очередь не спешила прерывать своё выступление. Теперь она двигалась, извиваясь телом в такт музыке, что играла в её голове. Пламя же тоже изменилось - теперь это были змеи и лисицы, что кружились в причудливом танце вместе с ней. Резкий выпад волшебницы, и несколько мелких зверушек слились в грозного саблезубого льва, что в несколько прыжков очертил круг вокруг призвавшего его мага, оставляя за собой огненный след. После и вовсе прыгнул в мою сторону, растаяв на полпути, а чародейка почтительно поклонилась, признавая во мне виновницу завтрашнего торжества. Не удержавшись, я заговорила с колдуньей: - Вы тоже будете выступать завтра? - К сожалению, нет, - под глубоким капюшоном было не рассмотреть черт лица, но мягкий вкрадчивый голос успокаивал, усыплял подозрительность и тревогу, что терзала меня не один месяц. - Как же так? Ваши иллюзии не могут оставить равнодушными! - Все от того, что я просила Джулианоса направить меня, дать шанс, чтобы вы меня могли заприметить, - она чуть запнулась, словно не решаясь откровенничать с особой такого высокого положением, - это так наивно, но мне хотелось бы стать профессиональным артистом, именно для этого я и изучала магическое искусство. - Почему же вы считаете, что это предприятие не удастся? – и тут незнакомка робко приподняла капюшон, а я обомлела.       Передо мной стояла самая настоящая изгойка! Смуглое лицо пересекали причудливые религиозные татуировки, в зеленых глазах мелькали золотистые искорки, а в волосах я заприметила пару-тройку перьев высокогорных птиц. Как ни странно, впечатление она производила далеко не отталкивающее, а даже наоборот. Необычная внешность, обычно ассоциировавшаяся с дикостью и варварством, сейчас казалась исполнена какой-то статности и притягивала взгляд природной страстностью. Впечатление не портили даже сине-фиолетовые тени залегшие под глазами, что на бледном лице скорее свидетельствовали бы о некой болезненности. - Видите? – она грустно улыбнулась, вновь натягивая глубокий капюшон, отчего лицо снова скрылось в тенях, - я даже не изгойка, а ричмен, но сейчас никто не видит разницы после Войны за Предел. - Понимаю, - я правда понимала, ведь эта девушка тоже стала заложницей своего происхождения, и мне внезапно захотелось помочь хоть кому-то достичь своих заветных дерзаний, - не откажитесь ли вы продемонстрировать ваше искусство почтенной публике на свадьбе? - О, Госпожа! – девчонка изумленно воскликнула, вновь склоняясь в почтительном поклоне, - надеюсь вы не шутите… Ох, простите мне мою дерзость! Я безмерно благодарна за такую возможность! - У тебя найдется что-то не столь дорожного вида? – теперь я отметила некоторые потертости на локтях, едва заметные заплатки да стоптанные кожаные сапожки. - Разумеется, - она вдруг потупилась, - правда эта одежда… Несколько… Она в сделана в традиционном стиле моего народа, - наконец смогла выговорить жительница Предела. - Замечательно, - просто кивнула я, предчувствуя удивительное выступление перед гостями. Что ж, надо же и мне повеселится в этот день, верно? – я поговорю с распорядителем мероприятия, а пока ступай отдохни.

***

(Несколькими днями ранее в Убежище Темного Братства в Фолкрите)       Не успели мы с Цицероном вернуться, как меня почти прижала к стенке Глава, раздраженно что-то говоря про отсутствие времени и шатающуюся непонятно где меня, ведь впереди нас ждет целая гора работы, которая должна быть исполнена в короткие сроки! В общем, меня пропесочили самым тщательным образом, хоть я и понимала, что большая часть недовольства Астрид направлена скорее на то, что за мной увязался Хранитель. К слову говоря, этот хитрец довольно быстро улизнул, чтобы, как я выяснила позже, продолжить выполнять свои обязанности по уходу за Матерью Ночи. Только через час я наконец отдала расписку и пожелание Делвина нашей Главе.       В итоге, я вернулась в комнату сестер с изрядно гудящими не только ногами (шутка ли! Целый день в седле), но и с головой, которая теперь отзывалась болью на малейший шум. Казалось бы, что в этом такого? Все было бы не так страшно, если бы убежище не приступило к активной подготовке, ведь имена целей, которые необходимо было ликвидировать, уже были у Астрид. А потому Арнбьорн, наш домашний вервольф, прочно засел в кузне, выковывая что-то похожее на одноручный меч. Звуки, которые он высекал своим молотом, отдавались острой болью в висках, и теперь я спешно искала куда бы спрятаться. Мельком я заметила Габриеллу, которая что-то быстро-быстро сшивала за своим столом в магическом уголке, но я уже устремилась дальше, вглубь Убежища, где бы шум уже не причинял мне боли.       В комнате царил приятный полумрак, а я рухнула на свою кровать, блаженно вытягиваясь и кидая котомку на пол, и тут же вскочила, вспомнив об очень ценных томиках в своей сумке. Вскоре, обернутая в кожу книга, отданная на время Седобородыми, перекочевала в сундук возле кровати, а тетрадь с записями Фестуса расположилась на тумбе. Вот теперь можно было бы расслабиться, если бы не подкравшаяся ко мне Бабетта. - Эри, - я только застонала, пытаясь заползти под меховое покрывало, - хватит вредничать! - она с силой, которую вряд ли ожидаешь обнаружить в детских ладошках, сдернула мое одеяло, – я понимаю, - чуть мягче продолжила она, - в последнее время тебе не удавалось толком отоспаться, но твой следующий контракт уже определен. - Астрид смерти моей хочет?.. – протянула я, усаживаясь и одаривая девочку, что являлась старейшим обитателем этого места, угрюмым взглядом. - Да брось, не говори ерунды, - хихикнула та, но серьезно продолжила, - на это задание вы отправляетесь с Визарой, - и она поведала мне, что братья и сестры придумали в моё отсутствие.       Состав Темного Братства на данный момент отличался разнообразием и многоплановостью. Как вы могли понять здесь были и маги, и лучники, и воины, но ведь деление может быть тоже разным: у нас было несколько категорий возрастов и разные, даже экзотические, расы. Поэтому даже в отсутствие в Убежище Матери Ночи контракты, которые мы исполняли, отличались довольно большим разнообразием. По моему скромному мнению, самыми уникальными и ценными ассасинами у нас были: Фестус Крекс, Бабетта и Визара.       Первый по понятным причинам. Мастер-маг, отличающийся изюминкой в мышлении, был крайне неприметным внешне. Именно это обычно снимало с него все подозрения, кто бы мог подумать, что этот безобидный дедушка, может по щелчку пальцев вывернуть наизнанку или за доли секунды испепелить жертву. Именно поэтому колдун чаще всего путешествовал одетый в как можно более неприметную и простую одёжку, весьма напоминая крестьянина, с которого и взять-то особо нечего.       Бабетта же слыла у нас самой неуловимой. На неё даже зерно подозрения никогда не могло упасть из-за внешности одиннадцатилетней девчушки с на редкость располагающим к себе лицом, с по-детски пухлыми щечками, которые так и тянуло потискать. Разумеется, если не знать при этом, что она трехсотлетний вампир, который мог дать фору многим кровососам по изворотливости, ловкости да мастерстве в создании ядов. К её чести, она смешивала не только смертоносные составы, но также обеспечивала и зельями с «положительными» эффектами все убежище. Хотя были и минусы. Так, к примеру, в другие города она могла отправится только в сопровождении кого-нибудь ещё.       И наконец, Визара – самый настоящий последний Темный ящер из Чернотопья, воспитанный в их традициях. Несмотря на довольно примечательную для скайримских просторов аргонианскую внешность, он обладал почти уникальным талантом – сливаться с тенями. Разумеется, подобное мастерство было не только заслугой рождения под определенным знаком, но также многих лет упорных тренировок. А ведь из его оговорок становилось понятно, что он успел поработать в Темном Братстве Чернотопья, пока наконец эта структура не была уничтожена. Таким образом, профессионализм и редкие, отточенные умения делали его «невидимым» для взглядов законопослушных граждан.       Именно с ним мне предстояло провернуть дерзкое убийство Виттории Вичи – кузины самого императора Тит Мида II, причем на её собственной свадьбе. Особым пожеланием Астрид был определенный момент смерти невесты, в аккурат во время произнесения свадебной речи. Это было своеобразной традицией в Скайриме, даже на куда как более скромных свадьбах этот обычай обычно соблюдался. В этот момент молодожены обращались к родителям, друзьям и близким, давая свадебные обещания. «Глупо», - подумалось мне, ведь вероятность исполнения таких заветов всегда была крайне низкой, да и давались они больше под влиянием момента, чем всерьез.       Прекрасно осознавая приметность Визары, братья и сестры посоветовали ему прибыть в город под видом соискателя места на складе Восточно-имперской компании, куда аргониан частенько брали из-за расовых особенностей и талантов. Поэтому, неудивительно будет, если он вдруг случайно завернет на храмовую площадь, чтобы поискать расположения у гостей, которые в этот момент могут находится под влиянием хмельных напитков и радостной атмосферы праздника. Мне же необходимо было обеспечить ему прикрытие в тот момент, когда он пойдет исполнять своё чёрное дело.       Это было не так уж сложно, для мага, которой специализируется на иллюзиях, вроде меня. Отвести на себя глаза толпы, показывая им какие-нибудь причудливые магические фокусы, а параллельно этому осуществлять прикрытие моего напарника Визары, когда поднимется буря. Арнбьорн уже осуществил предварительную подготовку – с помощью особо состава от Бабетты, он разрушил цементную смесь, удерживающую над балконом, куда будут выходить влюбленные, тяжелую каменную горгулью. Делал он это полагаю под видом добровольца в имперский легион. Задачей нашего аргонианина было именно опрокинуть каменного монстра на балкончик.       Сначала, я недоумевала, почему из всех жителей нашего Убежища, которые обладали талантом в магических искусствах выбрали для представления именно меня, ведь тот же Фестус мог дать мне сто очков вперед. Но Бабетта любезно прояснила и этот момент. Хоть наш кровожадный дедушка и был выдающимся магом, но здесь требовалось приковать к себе как можно больше взглядов, а в этом случае я могла попробовать положиться на свою необычную внешность коренного жителя Предела. Но в этом случае требовалось довольно большая подготовка, чтобы из бледной моли превратиться в красавицу.       Все оставшееся до «Дня Х» время уходило на бесконечные отработки моих огненных иллюзий, получавшихся интересного сине-фиолетового оттенка, да пошив себе костюма для выступлений, отчего пришлось вспоминать годы, которые я провела в Пределе. Все тренировки чар пришлось проводить в утренние и вечерние часы под солнцем, чтобы хоть немного подзагореть, правда я не часто была там одна. Чаще всего за мной следом увязывался Цицерон, который с почти детским восторгом наблюдал за шлифовкой чар иллюзии и громко и шумно радовался каждому новому трюку.

***

      Наконец мы с Визарой выдвинулись в Солитьюд, прибыв за пару дней до торжества и расположившись в скромной гостинице, которой хоть было и далеко до комфорта «Смеющейся крысы», но зато здесь меньше обращали внимания на постояльцев. В столице было легко затеряться в толпе прибывших на самое крупное торжество за последнее время. Не могу припомнить за последние несколько лет чего-то столь же грандиозного как свадьбы Виттории Вичи и Асгейра Снегохода, особенно если вспомнить, что это могло положить конец Гражданской Войне. То тут, то там суетились управители, в последний момент закупавшие у лавочников цветы и ленты, порхали стайки девиц, романтично хихикающие над одними им известными вещами. Шумно обсуждались последние сплетни, в центре которых была подготовка к этой свадьбе. Визара почти сразу устремился в доки, отрабатывать своё алиби, а я присматривалась к площадке для нашего будущего шоу.       Итак, за день до самой церемонии скорее по привычке придя на храмовую площадь и в очередной раз восхитившись Храму Восьмерых, что до недавнего времени был Храмом Девятерых, я внезапно заметила виновницу торжества. Проследив взглядом за молодой красивой женщиной, которая казалась несколько потерянной, пока шла мимо ровных рядов скамей, проводя холеной ладонью по нагретому солнцем дереву. Она обернулась на своеобразные троны для молодоженов и прошла в Храм, нервно покусывая нижнюю губу. Поняв, что это мой шанс обратить на себя её внимание, я скользнула следом за ней под сень святого места, явственно ощущая себя не в своей тарелке. Наблюдая за ней из тени ниши, в которой я была одинаково незаметна как для моей цели, так и для жриц, что ухаживали за этим местом и помогали посетителям. К моему вящему удивлению, женщина от алтаря Мары скользнула к символу Кинарет заставив меня даже несколько удивиться, неужели этот союз, о котором столько говорят не более, чем расчет семей молодых? Хоть это и неудивительно, если призадуматься, что же возможно подарок Темного Братства будет для этой леди не таким уж и отвратительным.       Последовательность действий возникла в голове совершенно спонтанно, но именно такие планы обычно выполняются без особых проблем, в отличии от многих других продуманных многоходовок. Легко выступив из ниши, я стремительным шагом пронеслась через ряды однотипных скамей и приблизилась к символу Джулианоса, краем глаза отметив, что женщина уже заняла место на одной из лавочек. Опустившись на колени, я зашептала под нос не молитву, но своё заклинание, которое обязано было привлечь внимание молодой госпожи, а напоследок оставила маленький мешочек с парой монет на постаменте. Теперь оставалось, лишь не обращая внимания на свою цель, выйти на площадь и занять место, на которое она обязательно обратит внимание. И такое действительно нашлось.       Хоть глубокий капюшон и несколько закрывал обзор, я позволила мышечной памяти вести меня в этом магическом танце. Резко соединив ладони до громкого хлопка, который должен был привлечь ко мне внимание, я развела их в стороны, позволяя моей магии литься на свободу. Благодаря предельной концентрации и четкому образу в мыслях, вместо потока пламени в воздухе вокруг меня стали распускаться фантастические сине-фиолетовые цветы. Теперь следовало усложнить иллюзию, имитируя реальных живых существ. В этом мне помогла сама Виттория Вичи, молившаяся покровительнице путешественников и моряков, поэтому вокруг цветов стали виться на бреющем полете морские чайки, оставлявшие после себя стремительно исчезающий искристый след. Повинуясь моей воле, птицы взвились в высь, растворяясь, а вот пламя, из которого были созданы цветы, наоборот ринулось к земле, все больше разгораясь.       По вискам заструились первые капли пота от напряжения, но это не помешало мне продолжить свое выступление. Пламя заструилось подле моих ног становясь змеями и лисицами, что словно охотились друг за другом, танцуя причудливый танец. Теперь я уже не видела никого вокруг. Казалось, весь мир сузился до моей личной иллюзии, ведь все силы уходили на этот филигранный контроль. В конце концов это же не призванные существа, обладающие собственной волей и повадками. Мельчайшие движения этих огненных созданий контролировались мной и больше никем. Чувствуя, что долго я не продержусь, попытавшись откусить слишком большой кусок, я все же начала двигаться и сама, облегчая нагрузку. В конце концов я вновь хлопнула в ладоши, заставляя лисиц и змей превратиться в сияющие потоки пламени, которые слились в один сплошной костер, из которого родился грозный саблезубый лев.       Зверь горделиво потянулся, выгибая спину и демонстрируя всем свою стать, а я почти облегченно выдохнула, ведь одна иллюзия — это не десяток, сейчас все стало гораздо проще. Зверь в три прыжка обогнул меня, а после развернулся в сторону Виттории, которая пораженно наблюдала за моим представлением, и прыгнул на неё, отчего женщина даже в испуге приоткрыла рот. Но зверь рассыпался искрами в середине прыжка. А наша жертва сама пустила смерть к себе на порог.

***

      Наступил день моей свадьбы. День, что должен был стать счастливейшим в моей жизни, но меня не отпускало странное предчувствие. Я не могла сказать конкретно, что меня тревожило, но кажется это не сулило мне ничего хорошего. Родные списали все на предсвадебный мандраж и лишь стали усиленно приглядывать за мной, опасаясь, что я могу сбежать из-под венца.       Минутные стрелки, словно в насмешку, плавно перетекали из одного положения в другое, помогая панике захватить меня в свои сети. Ничего не помогало, ни книги, что обычно захватывали меня целиком, ни коллекция, подаренная моим Аквилоном, ни потешные рассказы служанки о дне её собственной свадьбы. Настало время надевать свадебный наряд, с которым я сама, боюсь, не справилась бы – вся эта сложная шнуровка, многослойная юбка и узость платья, заставляли чувствовать себя не в своей тарелке. Пока служанки сооружали сложную прическу из кос и лент, я несколько отстраненно наблюдала за их работой в отражении зеркала. Глаз зацепился за не выделяющуюся цветочную вышивку на белоснежном платье, выполненную нитками молочных оттенков – казалось бы смотрится так просто и одновременно резко увеличивает стоимость наряда.       Наконец, они водрузили на мою голову венок, как своеобразную диадему. Пришло время выходить, из дома и в сопровождении семьи и знатных семейств, преимущественно являвшихся имперцами, направляться к Храму Восьмерых. Казалось, весь город гудит от напряжения в ожидании грядущего торжества. Группа людей, вышедшая из моего дома, обрастала все новыми и новыми сопровождающими, отчего на площадь вышла целая толпа, сверкающая улыбками и красующаяся лучшими нарядами.       Мать подхватила меня за локоть, ведя в Храм, где у алтарей божеств, рядом с Верховной жрицей я заметила своего будущего супруга, который несколько напряженно улыбался мне. Меня хватило лишь на еле заметный кивок, когда мы поравнялись. Теперь дело за жрицей: - Сегодня перед лицом Восьмерых, мы венчаем этих двух молодых людей, которые своим союзом, объединят нашу страну, которую уж давно штормит от Гражданской войны. Забудем же сегодня все распри, чествуя молодых! – она подняла руки, а заполненный зал согласно зашумел, - Виттория Вичи, что сегодня предстала перед нами в качестве невесты, клянёшься ли ты любить этого мужчину в мире смертных и уйдя за грань? Клянешься ли ты ревностно хранить домашний очаг от невзгод, поддерживая в нем огонь самой жизни? Клянешься ли ты чтить своего супруга и быть ему опорой в день светлый и темный?       Я сделала глубокий вдох, собираясь с силами, чтобы навсегда расстаться со свободой. Окинув взглядом алтари, я приметила восьмерых жриц, что сейчас возносили молитвы каждому из представленных богов, а я впервые позавидовала даэдропоклонникам, что по большей части подчиняются собственным страстям, а не навязанным им правилам. Я знала, что их боги откликаются куда как быстрее, хоть и попросят взамен много больше, чем ты можешь предложить, но именно сейчас я так отчаянно жаждала спасения, которое уже не придёт никогда. - Клянусь, - в наступившей тишине, мой голос разнесся по всем уголкам зала, а в глубине моего естества рушились последние надежды, - клянусь… - сейчас не время и не место проявлять свою слабость Виттория! – Клянусь! - Асгейр Снегоход, достойный сын дома Снегоход, что предстал перед нами сегодня в качестве жениха, - продолжила после моих клятв Верховная жрица, - клянешься ли ты любить эту женщину в мире смертных и уйдя за грань? Клянешься ли ты защищать её и своих детей от невзгод, даря им все что имеешь? Клянешься ли ты чтить свою супругу и быть ей опорой в день светлый и темный?       Мой жених казалось был безмятежен, но в глубине его глаз я заметила то, что пыталась изничтожить в себе – он тоже связывал со мной свою судьбу поневоле, но он позволил себе лишь украдкой бросить взгляд куда-то в зал. А потом он пристально взглянул на меня, и словно найдя подтверждение каким-то своим мыслям, трижды твердо произнёс: - Клянусь! - Асгейр Снегоход и Виттория Вичи, с сегодняшнего дня и до конца, вы объявляетесь мужем и женой! А сейчас примите благословения богов, что сегодня присутствовали с нами и принимали ваши клятвы.       Каждая из восьми жриц, что все время церемонии возносили молитвы богам, подошла к нам и благословила наш брак, обещая достаток, удачу, вечную любовь и прочие дары. Сразу же после того, как мы с Асгейром обменялись кольцами, толпа повалила на храмовую площадь, в нетерпении желая увидеть подготовленные выступления. Пока норд вел меня к нашим местам, я увидела знакомую фигурку чародейки в причудливой кожаной одежде, украшенной пестрыми перьями. Она, словно заметив мое внимание, осторожно помахала ладонью, отчего внезапно я стала чувствовать себя гораздо легче, а тревога, прочно поселившаяся сегодня в моем сердце, наконец ушла.       Свадебные гуляния близились к логическому завершению, оставались лишь наши с Асгейром свадебные обещания, а после танец молодых и так ожидаемый многими свадебный торт. Мы поднялись, обменявшись неуверенными улыбками, и прошли к двери, что вела на небольшой каменный балкончик над площадью. Идя по лестнице на меня вдруг накатила какая-то странная апатия, словно большего в этой жизни испытать мне уже не дано, отчего наши последние выступления перед гостями и даже брачная ночь перестали казаться мерзкими ритуалами, от исполнения которых никак не сбежать. Возможно поэтому, когда я услышала шорох крошащихся камней над головой, в момент произнесения свадебной речи, а подняв голову – летящую в меня каменную горгулью, я не ощутила ничего, кроме чувства всепоглощающей радости от истинной свободы.

***

      Контракт был выполнен в точности как приказывала Астрид, и мы с Визарой спокойно выехали за пределы Солитьюда только через три дня. Моя роль была исполнена в точности и нашего аргонианина никто так и не заметил, хоть ему и пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы избежать столкновения с агентами Пенитус Окулатус, ворвавшимися на помост, где он находился. В конце концов мои чары делали его незримым, но не бесплотным. Из обрывков разговоров солдат, охраняющих столицу, мы выяснили, что первоначальная версия причины смерти невесты – несчастный случай, что нас не совсем устраивало и мы все-таки оставили дополнительные улики в виде оплавленного все той же ядренной смеси Бабетты камня рядом с выходом на каменный помост. После чего мы долго отслеживали новости и слухи, пока наконец не заговорили о подстроенном кем-то падении этой горгульи, но разумеется того, кто это сделал так и не смогли обнаружить. А два путника были уже на трети пути в родную прохладу Убежища.

***

      Где-то посреди Моря призраков на бурных волнах качалось торговое судно, шедшее в Хаммерфелл за поражающими воображение ювелирными украшениями из золота. Капитан корабля в своей каюте склонился над картой, проверяя выбранный маршрут и изредка бросая взгляд на компас. Его команда справлялась с непостоянством этого места без особых приключений, но его тревожил шторм, который вот-вот должен был разразится. Они отказались от идеи пополнить припасы, когда заходили в порт последний раз, чтобы облегчить судно на самом сложном этапе путешествия, но грядущая буря могла сильно помешать их планам. Причем таким образом, что нехватка ресурсов заставит команду совершать необдуманные поступки. Мало им что ли большой вероятности встречи с пиратами, которые в последние несколько лет совершенно распоясались.       Возможно стоило проверить, что происходит сейчас на палубе и подбодрить старпома, который уже довольно уверенно держал управление судном, в основном справляясь без его советов. Пол привычно заскрипел под весом мужчины, стремительной походкой устремившегося по направлению к штурвалу. Жесткий взгляд карих глаз с зелеными искрами скользил по палубе, пытаясь выявить проблемы, но вся команда, сплоченная невзгодами и радостями, словно составляла единый организм с судном.       «А ведь буря вот-вот разразится», пронеслось в голове капитана, когда он заметил плотную пелену темных облаков, затянувших небеса, да и ветер постепенно менял свое направление, ломая все планы. Откуда ни возьмись на корабль спикировала белоснежная чайка, что-то радостно крикнув имперцу, который только недоуменно переглянулся со старпомом. Что за чудо? Чайка да в такую погоду? Вновь воспаряющая высоко в небеса? Быть может сама Кинарет отправила им своего вестника, что отведет от них грозу?       Словно в подтверждение мыслей капитана, сияющая белизной птица смело полетела прямо к свинцовым облакам, будто бы заставляя их расступиться, дать солнечным лучам вновь прикоснуться к солёным волнам. Она бросалась из раза в раз, пока, повинуясь её воле, подчиняясь её смелости, тучи не разошлись окончательно, а ветер вновь не понес судно к его цели. А их чудесный помощник лишь устало скользнул на палубу прямо к ногам капитана и выжидающе уставился темным ониксом глаза на него.       Мужчина лишь усмехнулся, подхватывая птицу и усаживая её на плечо, ожидая, что такое обращение вольной птахе по душе не придется. К его удовольствию, чайка словно бы этого и ждала, устраиваясь поудобнее и прикрывая глаза от усталости. Её последнее желание было выполнено.