Папенькин сынок

— А Лида где? — Кристина отставила чашку и вперилась в него испуганной зеленью глаз, когда он захлопнул за собой дверь штабной избы. — Всё по плану: убил, закопал, съел… Тьфу, ты! Опять перепутал: съел, потом закопал. Ты же в курсе, что я обожаю обгладывать косточки молоденьких девочек. — А если честно? — Уехала она. Я ей подкинул деньжат за урок, так она на радостях просила передать, что завтра ее не будет — устроит себе шопинг! — Правда? Она и впрямь показала тебе что-то полезное? — удивилась Кристина. — Скорее я ей. Но и мне тренировочка тоже пошла на пользу. За такое никаких денег не жаль. Ангел, чуть заметно усмехнувшись, встала, хотела подложить дрова в печь, но Кристина тоже вскочила: — Ой, а можно мне? Я никогда не топила печку! Она осторожно сунула одно полено, явно опасаясь протолкнуть его глубже к углям. Оно встало вертикально, и она взвизгнула, когда язык пламени облизал кору и метнулся к её руке. Но тут же потянулась за следующим. Ангел аккуратно уложила первое, помогла со вторым. Кристина восторженно смотрела на неё: — Какая вы смелая! Настоящая повелительница огня! Александр утащил кружку Кристины, потягивал горячий чай и любовался невестой. Вытянул ноги, откинулся на бревенчатую стену. Боги, как хорошо… — Ну, а третье — сама. Так, вот, уже лучше. На сегодня хватит, все разъехались, я тоже через час уеду, — Ангел закрыла кольца кочергой. — Вы останетесь в гостевой избе или другие планы? — В гостевой? — радостно удивилась Кристина? Это как? Тут есть еще избы? Я думала, только блиндаж. — Есть, — кивнул Александр. — Целых три штуки. Каждая со своей банькой рядом, а у одной внутри — настоящая русская печь. Ангел налила Кристине кипяток из стоявшего на печке старого алюминиевого чайника в другую кружку, взамен украденной Александром. — Если останетесь, я попрошу охранника, чтобы протопил и показал, что и как. — Останемся? — умоляюще заблестела глазами Кристина. — Ну, пожалуйста! Настоящая печь! Настоящая баня! — Там еще и настоящий русский самовар есть! — подзудила любопытство Ангел. — Но конкретно в этой избе специально нет электричества, только керосиновая лампа и свечи. Так что там хлебнуть горячего чайку с утреца не удастся — придется бежать сюда, в штабную. — О! И настоящий деревянный туалет на улице? — Конечно. — Романтика! А в других двух избах? — Там все, как в гостиничных номерах — душевая кабинка, унитаз и прочие достижения цивилизации. Женщины переговаривались, дрова трещали в печи, тихонько сипел чайник. Александр видел, что Кристина Лене понравилась, и довольно улыбался. Тревоги растворялись, он погрузился в легкую дрему. Вскоре чуткое ухо выцепило слово «Лида», встрепенулся, прислушался. Ангел обладала способностью разговорить любого — вот кто настоящий психолог, не чета ему, только того и умевшего, что пугать народ или изображать изнеженного придурка. — Нет-нет! Вы не так поняли: это Лиза скоро оканчивает и мы будем работать вместе! Ну, то есть я очень на это надеюсь. А я даже не знаю, в каком институте учится Лида. Она скрытная такая, слова не скажет. Суровая! Я её, честно говоря, побаиваюсь. Кристина набирала ложечкой мёд из вазочки и рисовала тоненькой струйкой тут же расползавшиеся узоры. Ангел, по-бабьи подперши щеку рукой, внимательно слушала. — Лиза сразу после школы приехала и поступила, и ей даже место в общежитии дали, и вообще она молодец. А Лида осталась там, с родителями. Потом были все эти ужасные события, вы знаете. Потом еще и мама у них заболела после холодной зимы, с деньгами совсем плохо стало. Вера Петровна вот тогда и попросила взять Лизу, у нас как раз служанка замуж за охранника вышла и они уехали к нему на родину. А Лиду её отец отослал, когда мать умерла. Я так поняла, что она не хотела ехать, но он настоял. Отцы — они такие, да… Она чуть погрустнела, глубоко вогнала ложку в медовое болото. — Ни в каком институте она точно не училась, — сказала Ангел, когда они с Александром отправились к домику охраны. — Когда бы она успевала, если целыми днями толклась то у нас, то у выживальщиков? Задолжала сильно, но пару дней назад откуда-то раздобыла деньги. Александр вспомнил о пальто. Судя по всему, его на кусочки она точно резать не стала. Потом подумал, что, возможно, стоит отдать эту свою машинку Лизе. Он не сомневался, что Лида оставит сестру без колёс. Ну и к лучшему — когда теперь она ему еще понадобится? А так хоть кому-то польза будет. В домике охраны он попросил Лену сменить повязку на руке — не хотелось расстраивать Кристину. Для нее всё это — романтическое приключение, пусть таковым и останется. Кто б сомневался! Кристи выбрала «настоящую русскую избу самого обычного крестьянина» — так говорилось в рекламных проспектах этого своеобразного дома отдыха. То есть без удобств и электричества. Перспектива провести вечер при свечах (похоже, что не только вечер) казалась ей необыкновенно привлекательной. Александр, вдоволь хлебнувший всех этих керосиновых ламп и долгих перебоев с подачей электроэнергии, сделал вид, что тоже очень рад. Домик для ночевки стоял рядом с пожарным водоемом и самым первым от поста охраны — весьма предусмотрительно. Пока шустрый предупредительный хлопец растапливал красавицу-печь, Кристина бродила по горнице, как завороженная, охала и ахала, бросаясь то к белоснежной, вышитой «настоящими русскими узорами» скатерти на столе, то к сиявшему чуть помятыми боками действительно старинному, но рабочему самовару, то замирала перед покрытыми рушниками иконами в красном углу. — Боже, какая красота! А еще говорят, что русские люди при царе плохо жили! Александр вознамерился было по обыкновению поржать — Кристина, как всегда, была неподражаема. Но решил не портить невесте настроение. Она сияла и лучилась от счастья, несколько смущенно поглядывая на роскошную старинную кровать с блестящими шариками на металлической спинке, перинами и пирамидой взбитых подушек. Эх, не стоит сейчас читать лекцию о том, что псевдорусская изба сия — произведение искусства современных дизайнеров. А деятели эти стремятся выполнить спецзаказ на модную ныне нарочитую русскость и «возвращение к истокам», а вовсе не реконструкцию подлинного жилища простонародья. Правда, вскоре Кристина задумчиво остановилась, явно сравнивая узоры на скатерти с узорами на занавесках, рушниках и покрывале кровати. Пощупала кружевную обвязку. Потом с еще большим удивлением прошлась туда-сюда, сравнивая расписную посуду на столе с ложками-поварешками и целым иконостасом разделочных досок, висевших на стене возле печи. — Винегрет какой-то! — вынесла она вердикт и уселась на резную скамью, болтая ножками в изумительно красивых блестящих лаптях, которые предлагались вместо комнатных тапочек. Александр не рискнул сказать ей, что в лаптях по домотканым чистеньким половикам вряд ли вообще ходили — пусть дитё радуется. — Почему винегрет? Александр набрал нарядным ковшом-утицей воды из деревянного ведра, предложил ей, но она мотнула головой. Тогда он испил сам и вновь опустил утицу в ведро. — Ну… я для последнего заказа долго-долго в библиотеках и интернете копалась, пока смогла нарисовать эскизы. Там как раз требовалось нечто, похожее по настроению вот на все это! — она обвела руками избу. — Так что же здесь не так? — Александр взял в руки деревянную солонку, расписанную под хохлому. — Красиво же. — Красиво. Только тут жуткий микс из народных промыслов. Смотри! — Кристина потрогала пальчиком уголок скатерти: — Тут вологодское кружево нашито на скатерть с украинскими мотивами. На окне — занавески с похожими кружевами, но это уже не вологда, а фабричная подделка, да и розочки эти — из жостовской росписи. А вот то вообще не гжель, а китайский фарфор. — Похоже, как наши снимают «исторические» фильмы: одежда такого-то века, сабля такого-то, прически такие появятся только через столетие, а тот персонаж к тому времени и вообще уже был мертв вот уж как пару десятков лет. Всё равно никто толком не разбирается. К чертям историческую правду! Главное — ярко и зрелищно. — И тут то же самое. Но мне нравится — ярко, празднично! Настроение — великолепное! А ты разбираешься в истории? Где ты учился? Истфак? Интересно, а эти баранки на самоваре настоящие? Можно куснуть? — Давай пробуем, — Александр срочно заинтересовался баранками и проверкой содержимого расписных посудинок. А то придется отвечать на вопросы, которые он пока затрагивать не желал. В ставчиках и ставцах оказались самые настоящие мед, малиновое и брусничное варенье. А вот орехи в меду почему-то были в деревянном кубке для вина. Наверное потому, что он сильно напоминал современную вазочку на ножке. — Если бы вы заранее оставили заказ, я бы вам к обеду привез из ресторана настоящей русской еды, — сказал охранник. — А так только к вечеру готово будет. Заказать? — Нет, спасибо, — улыбнулась Кристина. — Нас, похоже, няня и Лиза на неделю снабдили. — Ну тогда приятного отдыха! Банька будет готова часа через три. Когда надо будет растопить самовар или зажечь лампу — зовите. — Справимся! — усмехнулся Александр. — Ой, а этот печатный пряник тоже настоящий? — взвизгнула Кристина, увидев красивую коробку. — А как же! А в тех бутылках на полке — квас, медовуха, клюквенный морс и пиво. — Кстати, я как-то не подумала. Мы же перемазались все, а ты особенно, — Кристина критически взглянула на сидевшего у входа Александра. — Придется ждать до баньки. — Ага. В том-то и подводные камешки жизни в «настоящей русской избе», — согласился он. — Захотел принять душ, ан нет тебе — изволь ждать баньку или топай мыться в ручье. — Ты, надеюсь, подождешь? — с подозрением взглянула на него Кристина. — А то кто тебя знает. Каждый час с тобой — открытие. Может, ты — морж и способен плавать среди айсбергов? А ты сильно обиделся на Лиду? Я бы точно обиделась. Я вообще не поняла, чего это она. А ты — настоящий джентльмен, не стал её обижать! Способность Кристины перескакивать с темы на тему немного сбивала с толку. Александр начал понимать, почему няня именовала воспитанницу козой. А по поводу «обижать»… Просто великолепно, что Кристя во время воспитательного процесса не джентльменом не леди просидела в штабной избе под охраной Ангел! — Я не обижаюсь на глупых девочек. И давай не будем больше о Лиде. Лучше расскажи, как такая непоседа, как ты, способна усидеть в школе, за уроками, на курсах, да еще и за машинкой? Ты же три минуты на месте постоять неспособна. Куда ты полезла? Кристина забралась по деревянной узенькой лестнице на печь, восторгу не было предела: — А тут и впрямь спать можно! Тут тепло уже! И настоящее лоскутное одеяло! Ой, а тут домовой! Она вытащила игрушку — нечто серое пушистое глазастое. — Только кота не хватает и блюдца с молоком! — И мышей. И вида из окна на сидящую на ветвях русалку. — Никогда не видела ни мышей, ни русалок. — Первое я могу тебе устроить, со вторым — проблемки, но тоже решаемо. Русал устроит? Могу изобразить. В голом виде. Без хвоста, правда. То есть, хвост у меня, конечно, есть… Кристи покраснела: — Тьфу на тебя, не можешь всё не опошлить! 23 М-да… Секс с девственницей, которой и хочется, и колется, и мама, тьфу, няня не велит — это… не секс! В бане Кристина вознамерилась мыться в… трусах и лифчике. Потому что стесняется. — И у меня на… на этой… там… Короче, на это неприятно смотреть. Она съежилась в предбаннике на лавочке, предпочитая смотреть куда угодно: на керосиновую лампу, на искусственную паутину в углу с огромным черным пауком, держащим в лапках банный веник, на… Куда угодно, да, но не на Александра. — На чём? И что именно? Веснушки? Ему пришлось срочно натянуть едва приспущенные трусы обратно, поскольку вид у Кристины был такой, что… В общем, пусть лучше пока разглядывает шрам на его плече, когда ей надоест пялиться на лампу. — Шрам! На… этой… на… Сам скажи. — На ягодице шрам после аварии? — Да… — У меня тоже на заднице есть шрам. Показать? — Ой, нет-нет, не надо! Хорошо, что в полутьме не было толком видно ссадины на руке. В бане она выяснила, что — опаньки! — а привычного-то душа с мощной струей нет. Только деревянные тяжелые лохани, кадки с горячей и холодной водой, неподъёмные тяжеленные деревянные ковши и дверь, ведущая в крошечный бассейн во дворе, стилизованный под крохотное озерцо, усыпанное по берегам яркими кленовыми листьями. Откуда клены-то? Тут вокруг ни одного не растет. Да и листва давно опала и даже успела потемнеть в ожидании первых морозов. — Они искусственные, — высунула нос из бани Кристина и мгновенно юркнула обратно. — Холодно! Подняла ковш, опустила. Попробовала поднять лохань. — Ого! И как же мне волосы промыть? И я бальзам дома забыла. А без бальзама я сама не причешусь. И вообще, надо срезать всю эту красу. Толку от нее. Оставлю коротенький хвостик, как у Лиды. Александра передернуло: — Я те срежу! А ну иди сюда! Я тебя потом сам причешу. А что не дочешу — няня потом дочешет. — Вот спасибо. Ты вон, какой сильный — мне все волосы повыдираешь. Няня и то больно расчесывает, а после тебя я и вовсе лысой останусь! — Та ну. Я ж тебе поломанный ноготь аккуратно обстриг, не вырвал с корнем? И тут всё будет норм. Этот аргумент подействовал. Но прежде решили начать с парилки. В парилке Кристина прежде никогда не бывала, только в сауне, но и там, по ее словам, чувствовала себя неважно. Поэтому время нахождения в ней пришлось сократить до минимума, хотя сам Александр с удовольствием посидел бы подольше. Как бы Кристина ни дичилась, ни смущалась, подтягивая вскоре ослабевшие от воды, жара и мыльного раствора лямки лифчика, а всё же возня с водой, шуточки и то и дело уплывавший на другую сторону огромной кадки ковш сделали свое дело — их обоих закружила будоражащая атмосфера прикосновений, взглядов, возбуждения, подстегнутого лёгким хмелем от стаканчика медовухи. Волосы наконец были отмыты, выполосканы, надежно заколоты длинной деревянной шпилькой на манер гейши. Лифчик благополучно куда-то исчез. Обнаружили его смытым потоком воды под решеткой и решили, что можно уже обойтись и без него. И без парилки кожа Кристины вскоре засияла розовым свечением, а лицо и вовсе малиновым. — Уф! Жарко! Не могу больше. Я фильм как-то смотрела: как люди только в бане сексом занимаются? Я, наверное, помру! Александр тоже отогрелся, сумел-таки пару раз побывать в парилке и даже упросить Кристину похлестать его веником. Смех и грех: она боялась сделать ему больно, поэтому толку особого не вышло. В озерцо Кристина не полезла — только намочила ноги, стоя на верхней ступеньке лестницы, и с визгом кинулась обратно. А он с превеликим удовольствием! — Ой, смотри! Смотри! Там, вроде, что-то светится на дне! — закричала из-за приоткрытой двери Кристина. Пригляделся: и впрямь! Нырнул, нащупал, вытащил. Гы! Это оказалась кувшинка — внутри тлел огонек. — Так вот куда, оказывается, они прячутся на зиму! Решили исследовать дно: может, там еще есть сюрпризы. Под этим предлогом Кристина отважилась посидеть в парилке, чтобы хватило тепла задержаться на улице чуть дольше. А потом даже согласилась на процедуру с веником. Игра в поиск сокровищ увлекла её так, что вскоре она сдала и последний бастион. Александр заявил, что как-то тупо хлестать веником по трусам. Приспустили ниже. Еще ниже, и еще… Никаких особо страшных шрамов там не оказалось. У Александра от осколка был куда неприятнее, но смущать невесту видом «нерусалочьего хвоста» он пока не рискнул, успеет милая еще рассмотреть и самое дорогое, и шрам. Счастливые разложили на полочках добычу: кувшинка, золотая рыбка, большая раковина со светящейся жемчужиной и сундучок с сокровищами. Господи, сколько счастья могут принести нехитрые детские игрушки, если подкинуть их в нужном антураже в подходящий момент! Кристина тут же нацепила таинственно поблескивавшую диадему, нити жемчуга, браслеты и кольца. Александр, как увидел, ломанулся в избу за телефоном, второй лампой и свечами. Устроили фотосессию прямо в бане! — Обязательно куплю профессиональную камеру. Обязательно! Перед его искренним восхищением растаял последний ледок смущения, но пора уже было и честь знать — оканчивать банную сказку и возвращаться в избу. Кристина сняла «драгоценности», поплотнее закуталась в огромный пушистый белоснежный халат и превратилась в сугроб чуть ни в прямом смысле: заледенела, запоглядывала обеспокоенно. Александр повернулся к ней спиной, снял трусы, растерся как следует полотенцем и тоже надел халат, запахнулся, затянул поясом, демонстрируя, что намерений накидываться на невесту у него (пока, по крайней мере) нет. — Эх! Жрать хочется — сил нет! С визгом добежали до избы — ух, хорошо! Что тут у нас есть поесть? Александр занес из холодных сеней сумки с едой. Тяжелые. Точно на неделю хватит. Так, надо подкинуть дров в печь, а то пока были в баньке, от поленьев остались пышущие жаром угли. — Давай разложим из термосов по всем этим красивым горшками и тарелочкам? — заблестела глазами Кристина. Как в современных халатах возиться со «старинными» посудинами? Так и из атмосферы вылететь недолго. — Не может быть, чтобы упустили такой момент. Даже листья по берегу раскидать не поленились, да и кто-то в озерцо нырял ведь, чтобы заменить батарейки в игрушках? Даже домовой и паук есть! Неужели не подумали об одежде? Кристина зажгла свечу и принялась обходить избу, внимательно разглядывая все закоулки. Александр взял лампу и тоже последовал ее примеру. Нашли! Была в избе и одежда. Расписной кованый сундук стоял возле двери, они сами его завалили рюкзаками-сумками-одеждой, поэтому сразу и не обнаружили. Принялись разглядывать и примерять вещи, больше напоминавшие театральные костюмы — чуть аляповато выглядящие, но нарядные, яркие. Вскоре он превратился в статного первого красавца на деревне, а Кристина — в душеньку-красу красну девицу в длинном сарафане. Кокошник на влажные волосы решили не надевать. А немного погодя Александр скинул кафтан — или как там он называется — и остался в одной рубахе — в избе стало жарковато. — А самовар! Ты умеешь растапливать? — Было дело. Но это на улицу идти надо. А у тебя волосы влажные. — Ой, ну очень хочется посмотреть! Ну когда я еще увижу? — Можно просто в чугунке воды для чая накипятить, вон и ухват есть. — Нет! Самовар! Самовар! Накрутили Кристине на голову тюрбан из полотенца, сверху завязали шалью — подарком Александра. Вместо шубы поверх сарафана натянули все тот же халат, получилась дородная матрона, то есть Матрёна. Только затеялись возиться перед крыльцом, как выяснилось, что нет топора — нарубить щепок. Александр отправился было к машине — у него всегда с собой, война кого хошь приучит быть запасливым, но из домика выскочил охранник, спросил, не нужно ли чего. Он подсказал, что в жаровую трубу самовара лучше сыпать древесный уголь, потому что пламя от дров дает самую высокую температуру не в теле самовара, а на границе с вытяжной трубой, отчего вода закипает куда дольше, а внизу и вовсе может толком не прогреться. — Ого, сколько премудростей! — Кристина была на седьмом небе от счастья. Пакет с углем нашелся в сенцах. Самовар установили так, что можно было видеть из окна, убедились, что процесс пошел, и наконец-то отправились ужинать. Впрочем, Александр запасливо поставил воду в чугунке с краю печки — пусть себе греется, мало ли для чего пригодится. Того же чаю позже еще захочется попить — не бежать же среди ночи вновь топить самовар. За шутками-прибаутками, едой и прослушиванием двух хрипящих пластинок на настоящем… — Это граммофон! — Нет, патефон! — Граммофон же! У него труба! А у патефона не бывает трубы! — А, ну да, точно. На настоящем граммофоне, обнаружившемся в углу, время пролетело незаметно. Пришла пора разобрать роскошную кровать и… И что? Отбыть ко сну? Похоже, что так. Без вариантов. Ибо Кристина оттягивала этот деликатный момент до последнего, пока у нее от усталости не начали слипаться глаза. — Я буду спать на печке! А ты на кровати, — смущенно заявила она, натягивая подол рубахи и подобрав босые ноги на лавочку у стола. — И вообще, не хочу я секс. Мы с тобой даже ни разу не целовались. И… И… Короче, дурацкая ситуация, понимаю. Прости. — Ну, давай хоть поцелуемся, — серьезно заявил Александр и решительно придвинулся к ней. Она опустила ноги и передвинулась от него. Он к ней, она чуть не свалилась, ибо лавочка закончилась. — Не люб я тебе, боярыня? — печально спросил он. Кристина пересела на скамью у печи: — Ну… ты красивый, сильный, мужественный, добрый, ты не такой, как я думала. Или ловко притворяешься. Как тогда с Лидой. — Зачем бы мне? — удивился Александр. — Ты знаешь, что ты мне нравишься. Естественно, я хочу показать себя в лучшем свете. Абсолютно нормальное желание. А с недостатками друг друга мы еще успеем познакомиться — вся жизнь впереди. Иди ко мне. Я ничего не сделаю, если ты будешь против. Просто посидим вместе. Подержу тебя за ручку, поцелую в щечку. — Ага, а потом такой: «Прости, не сдержался, ты знала, на что шла!». Нет. Не заставляй меня жалеть, что… Я хочу, чтобы у меня остались только хорошие воспоминания об этом прекрасном вечере. Это просто сказка! Пусть такой и останется. Александр вздохнул, развел руками. Вот тебе и секс. Встал, налил себе чарку медовухи, пересел к печке. Кристина залезла на печь, укрылась одеялом, смотрела настороженно. — Ты боишься меня? Я на первом свидании повел себя не очень, весьма не очень, признаю. Больше этого не повторится. Прости. Я думал, ты из тех барышень, что спят и видят, как бы охомутать завидного жениха. — И впрямь завидный, — кивнула она. — Няня говорит, что я начиталась всяких романтических книжек, что реальная жизнь куда сложнее, что я должна держаться за тебя руками и ногами. Я знаю, что она права. Но я чувствую себя рабыней — раз! — и извольте лечь в постель к абсолютно чужому человеку, потому что так захотел отец. Средневековье! — Ага. Точно, — отсалютовал чаркой Александр. — Согласен! Тебе налить? — Нет. А ты сейчас напьешься и выйдешь из образа благородного принца? И возьмешь то, что тебе «полагается по праву»? — Ох, ты ж, горе. Да почему ты решила, что я вообще в «образе»? Может, я весь из себя такой прекрасный и есть? Кристина, лежавшая на животе, резко, как кошка, встала на четвереньки, а потом уселась по-турецки. В глазах её сверкнул воинственный огонь. Только Александр подумал, что вечер перестает быть томным, как она выдала: — Тогда, в ресторане, ты играл папенькиного сынка — мажора. Сегодня на полевых — тоже, только чуточку в другом ракурсе. Но это еще ничего. Хотя я не поняла, зачем оно тебе вообще надо. Главное — ты обманываешь даже своего отца! Может, ты вообще не его сын? 24 Кристина вдруг подалась назад, зачем-то оглянулась по сторонам и зябко закуталась в одеяло. — Ой… Я пошутила. Давай спать. Просто дурацкая шутка. Но Александр видел, что никаких шуточек. Невестушка решила, что знает что-то опасное, и теперь сожалеет, что не удержала язык. Он поднялся: — Хорошо, ты спи, а я пойду. Он подошел к вешалке и полез в карман куртки. — Куда это ты? — изумленно спросила Кристя. — И что ищешь? — Ключи от штабной избы. — Ты там спать собрался? Там же уже холодно! Александр вытащил связку, подкинул, поймал. — Нет, я за Пашей. — Что-о? За манекеном? Это еще зачем? — Кристи, по всем канонам жанра я, злодей такой, сейчас должен тебя пытать, так? Чтобы узнать, в чем именно прокололся долбанный американский шпиён. А потом убить свидетеля! Молчание, но даже в свете лампы и пары сильно оплавившихся свечей видно, как у Кристины сделался донельзя смущенный вид. — Так… — Для этого мне и нужен Паша. И вообще, пока я хожу, у тебя есть шанс сбежать. Я — благородный американский шпиён! — А Паша-то тебе зачем? — еле слышно спросила она, уже явно раскаиваясь. — А не скажу. Чтобы у тебя был шанс сбежать, но по дороге умереть от любопытства. Александр незаметно вернул ключи в карман, вытащил пачку сигарет, накинул сверху халат вместо шубы и впрямь вышел из избы. Покурил, полюбовался звездами, оценил бдительность бродившего вокруг лагеря охранника. Тот за каким-то чертом играл то ли в ниндзя, то ли в еще в какого разведчика — старался двигаться бесшумно и сливаться с тенями, но Александр все равно углядел его сразу же, как вышел. Стоило большого труда не повернуться и не настучать по башке, когда ентот воен приблизился со спины. Но цивильные так не делают и уж тем более им не положено вообще замечать всяких там ниндзь. Оставалось стоять и задумчиво курить, старательно держа сигарету не так, как привык на позиции. — Добрый вечер. Не нужно ли чего? Еще дров подкинуть? Воды принести? Самовар растопить? Вы не стесняйтесь, говорите. — Добрый. Нет, все норм, — Александр буквально силой заставлял себя не нагрубить. Отчего-то его завело нелепое окончание томного вечера, фантазии Кристи да еще и игра охранника в супершпиона. Тот уже привычно предупредил «если чего надо — зовите» и, слава богу, не стал приставать с разговорами — ушел в домик. Александр еще раз растопил самовар — от нечего делать. Спать не хотелось. Да и Кристю следовало помучить ожиданием. Ну, а что? Ей можно пытать его видом соблазнительного обнаженного тела и «не хочу секс», а ему нельзя в ответ устроить бяку? Впрочем, Кристина, как и предполагалось, выдержала недолго. Не успел он предаться мрачным мыслям о том, как кэп выжил его с позиции под благовидным предлогом, что Александр с его воинской специальностью там стал не нужен и даже опасен, как к окну приблизился огонек свечи — невеста явно пыталась разглядеть, что творит суженый. Вскоре она появилась на пороге. — Саша… Нет ответа. Самовар чуть поблескивает боками в свете фонаря у домика охраны. Некогда отвечать, понимаешь. Надо накормить толстопузого купчину кусочками древесного угля. Это очень важное дело. Чем бы еще заняться вместо жарких объятий на прогибающейся сетке старинной кровати? — Ну Саша-а… Не-а. Некогда. Надо еще аккуратно надеть вытяжную трубу. И вообще, если судить по сотням проглоченных Александром книг, да, наверное, уже и не по сотням, а тысячам — если брать в расчет те, что хоть как-то развеивали скуку боевых будней, то спать этой ночью никак нельзя. — Ну пожалуйста-а-а… Нельзя потому, что по всем канонам месть обиженной женщины — страшна. А уж униженной так и вообще — куда там армагеддону. Лида обязательно должна вернуться под покровом ночи и… И что? Ну, хотя бы поджечь избу! Предварительно подперев дверь снаружи. Обязательно. Иначе что же это за любовный роман без Главной Злодейки? Ибо на роль Главного Злодея Александр пока никого не видел, кроме себя самого. Он вздохнул — роман пока получался вовсе не любовный и пора прекращать пытать невесту, а то простынет. Он резко вскочил, стремительно развернулся и бросился на нее, свеча улетела в лужу и погасла. Кристина взвизгнула. — Пришел серенький волчок, схватил Кристю за бочок! Схватил в охапку, затащил в избу, повалил на кровать. Груда подушек разметалась частью по кровати, остальные улетели на пол, а сетка и впрямь прогнулась чуть ни до пола вместе с перинами. Угол с кроватью тонул в полумраке, туда почти не пробивался свет стоявшей на столе керосиновой лампы. До одури хотелось забраться под рубаху и насладиться тем, что удалось уже огладить-пощупать, пока мылись в бане. Но он лишь ткнулся носом в шею и замер, придавив собой девицу. Потекли приятные секунды, наполненные бешеным биением пульса Кристины и её прерывающимся дыханием. Она не шевелилась, ничего не предпринимала, окутанная, словно коконом, периной, собственными распустившимися волосами и телом Александра. Он уже подумал, что пора прекращать затянувшееся представление, как ощутил слабое шевеление — Кристина провела ладонью по его голове, раз-другой, скользнула к лицу — лоб, нос… Он прихватил её пальцы губами, зарычал: — Съем! И тут же подтянулся выше, ощутив, как она подалась навстречу к нему, вот она сама прижалась губами к его губам. «Падут ревнивые одежды на цареградские ковры?» Неспешны ласки, чуть грубоваты — волк же! Но ей, похоже, это нравится, вот она сама тянет его волосы сильнее, чем следует. Да! И объятия превращаются в борьбу. Но вот опять пальцы скользят нежно-нежно, едва касаясь, ниже, еще ниже, прочерчивают бесконечную линию в вырез давно измявшейся льняной белоснежной рубахи… «Вы слышите ль влюбленный шепот, и поцелуев сладкий звук, и прерывающийся ропот последней робости… Супруг…» — Не хочу я секс. — Александр с огромным сожалением разжал наслаждавшиеся каждым мгновением восхитительных прикосновений пальцы и вытащил руку из-под рубахи. — Средневековье! Ложиться в постель к малознакомой, пусть и очень красивой девушке только потому, что папа приказал! Дикость! Мало того, что к красивой, так еще и к рыжей! Все рыжие — ведьмы! Я боюсь! Кристина издала странный звук. Потом забарахталась, пытаясь выбраться из сугроба перины: — Ах ты!.. Ты… Ты! Да я тебя сейчас укушу взаправду! Опять смеешься надо мной! Опять прикалываешься! Не хочет он секс! А это что мне в ногу упирается? Рука Кристины попыталась протиснуться вниз, явно для того, чтобы предъявить доказательства правоты, Александр скатился с постели. Невеста швырнула в него подушкой. Он завопил: — Спасите! — и поспешил переставить лампу на подоконник, чтобы второй снаряд не прилетел в нее. — Спасите от бешеных девственниц! — Не, ну вот ты гад, а?! — Кто? Я? Да я вообще стесняюсь! Где мой лифчик? За неимением такового он кое-как напялил на себя маленький ему сарафан и, подхватив с пола сразу охапку маленьких подушечек, завалил ими Кристину. Она рассмеялась, задрыгала руками и ногами, отбиваясь, вскоре оба ржали, как ненормальные. — Ничего… себе… первая брачная ночь… — наконец, задыхаясь, выговорила Кристина. — Сними ты его, а то порвешь. И вообще, все снимай. Покажи мне свой шрам на заднице. А потом можешь топать за теми коробками, что купил в аптеке. — Уверена? Или еще поговорим о средневековье? Или сначала обсудим, как я обманываю отца? — Обсудим обязательно. Но сначала иди сюда! Кристина слезла с кровати, заплела рассыпавшиеся нечесаные пряди в косу, перекинула ее за спину и стащила рубаху через голову. — А знаешь, на перинах так неудобно… Может, пойдем на печь? Ну на печь, так на печь — лежанка и впрямь просторная, а домового, чтобы не подсматривал, носом в угол! 25 — Ой, смотри! Можешь тут неподалеку остановиться? — Могу. Что такое? — Ну, смотри же! — Понял, сейчас! Александр припарковался у небольшого магазинчика, возле которого сидела старушка. Она куталась в старую мужскую куртку и выглядела очень смущенной, как Кристина, которую Александр в очередной раз угостил порцией неприличных намеков и шуточек. — Сколько? — Сорок… Если возьмете два — сделаю скидку, — прошелестел охрипший на ветру ответ. Казалось, она извиняется за то, что вынуждена продавать последние лучи осеннего солнца — всё, что она могла продать. Александр вновь поблагодарил бога за то, что он мужик. За то, что с детства приучен прятать берущие за горло эмоции. Он забрал все шесть пышных ярко-желтых букетов изумительно красивых мелких хризантем. Такие в его родных краях называли «дубками». Вручил онемевшей старушке крупную купюру и сложил медово пахнущую добычу на колени невесте. — О, боже… — Кристина зарылась в желтых цыплят осени носом. — Какой запах! Александр тут же сделал несколько снимков и в который раз пообещал купить нормальную камеру. — С тобой легко стать художником! Он увидел в зеркало заднего вида, как старушка разглядывает деньги на свет, потом нюхает их и наконец с трудом поднимается по ступенькам в продуктовый магазин. Ему стало так неловко, словно он отнял эту паршивую бумажку у нее, а не отдал. — Не идет мне желтый цвет? — недоуменно спросила Кристина. — Тебе идет всё! — тряхнул он головой, отгоняя видение, которое точно вернется к нему сегодня ночью. Если он не предпримет что-то оглушающее, давно напрашивавшееся. — А теперь колись давай, в чем прокололся американский шпиён? Или тебя пытать? — Он вытащил гроздь пушистых, похожих на одуванчики «цыплят» и пощекотал ухо Кристины. Она обняла охапку и серьезно посмотрела на него: — Я теперь не знаю, что и думать. Сама себе кажусь дурой. Насочиняла и впрямь шпионский роман. — Давай-давай, колись. Только на тему «не его сын» сразу скажу: тест на ДНК — первое, что сделал бы чиновник такого ранга, как мой отец. Он его и сделал, когда я немного пришел в себя. Точнее второе. — Пришел в себя? О, господи… Это как? А первое? — Не знаю. Я сам не видел. Но полагаю, что обалдел. Друг говорил, папенька чуть не час сидел возле постели и вглядывался в мою физиономию. И только через несколько недель, когда я оказался у него дома и увидел фотографию своей бабушки — его матери — понял, что и я бы обалдел тоже. Она в молодости и я сейчас — одно лицо. Шутка природы. Если учесть, что я внешне очень похож на мою маму. — Вы встретились в больнице? Ты болел? — Поломался, долбанулся головой. Меня хорошо починили. Правда, если бы не обнаружившееся родство, то починили бы куда хуже, полагаю. — Авария? — Кристи, все норм уже. Забудь. Лучше давай про шпиёна. — А… — Кристи, не все сразу. И кому-то еще делать уроки и рисовать проект, а мы уже скоро приедем. — Ну, ладно. Положи «цыплят» на заднее сиденье, а то они меня настраивают на романтический лад и сбивают с обвинительных умозаключений. Кристина сцепила руки в замок, наклонилась вперед и напряженно замерла, вглядываясь в стелившуюся под колеса серую ленту трассы. Минута, другая. Александр ждал, гадая, что же такого и от кого выяснила суженая. Кристи — натура романтическая, восторженная, открытая. Ей трудно что-то долго держать в себе. Сейчас выложит всё. Подождём. — Я просмотрела тот клип, который с твоим участием, десятки раз, — наконец сказала она. — И вместо сказки на ночь, и просто так. Пыталась понять, что ты за человек. Собственно, дальше могла бы и не продолжать. Александр уже сообразил, в чем дело. Но как она додумалась? — Я швея. Пусть еще аховая, но занимаюсь я этим довольно давно. И разбираюсь в тканях, швах и даже в узорах. Особенно в растительных. Для тебя это всё, — Кристина ткнула рукой в окно — деревья и трава, а для меня — мотивы, то есть элементы композиций: листочки, иголочки, лепестки, травинки, даже чешуйки от шишек. Я тебе так и не рассказала, за что получила первую зарплату? — Нет, — Александр почувствовал себя крайне неуютно. — За пошив костюмов для детского танцевального коллектива — у нас в школе. Они там русский хоровод затеялись танцевать. А детишки не так чтобы уж из очень богатых семей — заказ в ателье им не по карману. Я услышала разговор в учительской, ну и осмелилась предложить свои услуги. Там требовались всякие разные — березки, осинки, ёлочки… И всё нужно было решить в узорах в одном стиле. Ох, и намучилась я. Приятно вспомнить. — И что? Каким боком это к клипу? Откройте тайну, мисс Шерлок Холмс! — Вот, смотри. — Кристина вывела на экран изображение, поставила на паузу. — Вот тут и тут, видишь? Александр не видел в упор. — И вот тут. А когда крупным планом трава под ногами у ребят — этого нет. Только у тебя. Я внимательно пересмотрела. Конечно, это может ничего не значить, ну, не всё попало в кадр. Но вкупе с другими косвенными очень даже наводит на мысли. Странные мысли. Александр съехал на обочину и уставился в экран системы. Увеличил. Еще увеличил. И все равно не понял. — Вот эти сухие листики, — Кристина вытащила шпильку из волос и ткнула кончиком в нечто еле заметное. — А в этом месте еще и вот эти полузасохшие зеленые цветочки. М-да… Вот это косяк. Ни фига ж себе. А ведь они тщательно следили, чтобы в кадрах, где появлялся Александр, не было ни малейшей привязки к местности. Он беспечно отмахнулся, тщательно следя, чтобы не переиграть: — Мисс Холмс — сто баллов из ста! В десяточку! — расхохотался и вырулил обратно на дорогу. — Давай свои косвенные и выдвигай версию. А потом я тебе расскажу, в чем дело. — Ну вот, — глаза у Кристины, загоревшиеся было жарким пламенем, как у собаки Баскервилей, взявшей след, потухли. — А я думала, что и впрямь нашла что-то ужасно обличительное, страшно обвинительное. Уже напридумывала, как кто-то под видом его сына подобрался к важному чиновнику с целью вызнать гостайну. Агент разведки! — Ага, ЦРУ заслало, — хохотнул Александр. — Ты давай, выкладывай доказуху полностью. Я ж должен оценить: убить тебя вотпрямщас или все же еще попытать. — Ты сперва согласись, что не растет Софора японская в тех местах, где сняты ребята из твоей команды. Это южное дерево. Нет ни одного листочка-цветочка у них под ногами в тех влажных болотистых низинках — явно где-то либо у нас, либо под Питером. — Согласен, — сверкнул зубами он. — Похоже, ты не случайно заняла первое место на математической олимпиаде. Кристина внимательно всматривалась в его лицо. — Ты так спокоен. Ты — очень хорошо тренированный шпиён! — Нас этому учили! И я прошел отбор на психологическую устойчивость, — Александр выдвинул вперед нижнюю челюсть и скорчил страшную рожу, долженствующую изображать злобного ЦРУшного янки. — Давай дальше. А я пока придумаю, как выпутаться с этой чертовой Софорой! Ну кто ж знал, что она там растет поблизости. — Перчатки! — вновь загорелась Кристина. Видно было, что ей очень уж хочется прищучить вражину и раскрыть мировой заговор. — Вот тебя вытаскивают из канавы, тут отчетливо видна рука. А вот тут тебя кто-то хлопает по плечу. И перчатки в обоих случаях разные. Но ни у кого из ребят команды таких нет! Что скажешь?! — И тут я согласен. Кольцо вокруг моей шпиёнской шеи сжимается! — Александр на мгновение бросил руль и сделал вид, что душит себя. — Ты — прирожденный следователь. — И вообще! — Кристина воодушевилась: — Команда одета в новенький одинаковый камуфляж. Одинаковой расцветки и покроя — хорошо видны швы. Все ребята — как клоны! Могу назвать примерный состав ткани курток и штанов. И лишь на тебе похожие вещи, но явно не той фирмы. Да и видно, что уже немного выгоревшие. Совсем чуть-чуть, но тренированному глазу еще как заметно. Мне не привыкать разглядывать оттенки. Где успел выгореть? Год дождливый был. Под каким таким южным солнышком? В тех краях, где растет софора?