Папенькин сынок

Вечеринка удалась на славу. Всё было идеально: вода, классная и вначале почти трезвая команда, хорошенькие девочки, сверкавшие симпатичными обнаженными попками и прочими неприкрытыми купальничками прелестями. Титан — Колька Титов — чуть не задушил его в объятиях и играл отменно — и впрямь соскучился. Впрочем, все парни стосковались по хорошей игре. Увлеклись так, что уже почти не обращали внимания на любимую забаву девок. А те и рады стараться — Алька, как всегда, притащила чуть не галлон какого-то особо стойкого раствора и всякие хитромудрые приспособы. Девчонки, визжа и болея за свою команду, выдували из них громадные или стаю мелких пузырей, стараясь ослепить противника. Это добавляло остроты, кутерьмы, бесшабашного пьянящего, подогретого алкоголем веселья. Потом прыгали с вышки, стараясь выпендриться друг перед другом и перед девками. Но обскакать доку в этих делах немного растолстевшего, но все еще охренительно ловкого Димыча, конечно, не удалось никому. А чего хотеть? Мастерство пока пропьешь, дохрена лет понадобится. После затеяли страйк на плавательных матрасах, палили друг в друга из водяных фантастических оружий. Струя била довольно мощно, особенно если в нос. Визг, писк, фонтаны мыльных пузырей и смеха. Утопили на глубине закрытую бутылку с шампанским, ныряли, пытаясь достать. Достали, внутри оказался невзрачный на первый взгляд брелок на цепочке. Летучая мышь — символ его теперь уже хардовой команды. И надпись на нем: «Сашке от друзей». Было так приятно, что чуть не прослезился. Наконец все подустали, наелись, отяжелели, разбрелись по уютным приватам. Титан, на то он и Титан, подхватил сразу двоих — близняшек-оторв. Они еще с прошлого года таскались за ним, как привязанные, по всем заведениям ночной индустрии, хоть и не отказывали себе иной раз в удовольствии попрыгать на ком-то еще. Александр не стал нажираться от пуза — его ждало нечто не менее офигенное, чем все приятности этого вечера вместе взятые. Алкоголь лишь чуть кружил голову, обострял ощущения. На пенных вечеринках, после пары едва не окончившихся очень нехорошо случаев, сам собой сложился запрет на что-то тяжелее старого доброго честного спиртного. И наиболее слабая на голову и физику часть пацанов постепенно отсеялась. И это было здорово. Теперь можно было действительно расслабиться и войти в будоражащую кровь любимую роль, не опасаясь к утру обнаружить в бассейне утопленника. — Лайт вариант или?.. — заранее осведомилась Николь, недаром носившая это прозвище. Любимый типаж. Постарше его лет на пять, а то и все десять, но это только прибавляло достоинств. Она единственная была в купальнике. В строгом черном закрытом купальнике. И это тоже играло на образ. И еще как играло! — Лайт. Но на днях я точно дозрею до… — Александр не договорил, ткнулся в ее небольшую красивую грудь лбом. Потом отпихнул Николь от себя в сторону душевых: — Ну иди уже, иди. Она строго взглянула на него, поднялась и ушла, умудряясь даже на скользком краю бассейна сохранять уверенную походку Строгой Училки. Он застонал, поспешив с головой окунуться в покачивающееся на воде облако переливающихся радужных пузырей. Когда он, смывший с себя фантасмагорию шумного веселья и насухо вытертый нежными руками девчонок, вошел в комнату, она уже ждала его у доски с написанными на ней номерами заданий. Наклонила аккуратно убранную рыжую головку, поправила ослепительно белый бант, взглянула поверх очков, зеленые глаза зло сощурились. Констатировала факт: — Опять опаздываете, Сосновский. Ни тени игры в резком ударе указки о парту: — Садитесь. Надеюсь, вы хотя бы приготовили домашнее задание? Он на подгибающихся ногах подошел ближе, промямлил: — Я… забыл тетрадь дома… Но я всё написал, честно… Вскинул на нее молящий взгляд. Господи боже мой… Как давно это было… Он едва не кончил только от одного ехидного движения её тонкой брови: — Да? Вы и в прошлый раз говорили то же самое. За кого вы меня принимаете? Эти же самые слова сегодня говорила ему Кристина. Яйца заныли с такой силой, что он не выдержал, чуть не сломав к чертям всю игру: — Николь… пожалуйста… — Что вы себе позволяете! — не вышла из роли она. — Это переходит все границы! Вы неисправимы. Будьте добры спустить брюки и нагнуться над партой. Да! Да! Да-а-а… Она отложила указку и вытащила из стоявшего в углу ведра длинную розгу, провела по ней пальчиками, сгоняя капельки воды на пол. Он дрожащими руками обнажил ягодицы. Стянул ниже, еще ниже. Одежда соскользнула на пол. Он переступил через нее, откинул ногой в сторону, наклонился, упираясь руками в парту, как давеча в капот Гелика. — Сначала снимите рубаху. И ноги шире. Свист розги. Долгожданная обжигающая боль. Бля… Это… нет слов… Это спейс…