Папенькин сынок

Он уставился на явно веселившегося папеньку: — То есть она по два года в одном классе сидела? Раз к восемнадцати добралась только до десятого? Её ровесницы, поди, уже на первом курсе юнивера романы романят. И тут же вспомнил, что хотел прояснить поднапрягавший его вопрос: — Она говорила, что у нее жених есть. То есть я в роли злодея-разлучника получаюсь? Наплевать, конечно, но ты сам просил ее не обижать. Как это вяжется одно с другим? Батя скинул на пол промокший под дождем халат, хлопнул по начавшему отрастать в последние годы пузу резинкой трусов и плюхнулся на диван. Александру тоже было неуютно в мокрой рубахе. Надо бы пойти переодеться, но сперва послушаем, что скажет родитель. — Так что там нарыла твоя СБ по поводу жениха? Он принялся расстегивать меленькие то ли с закосом под бриллианты, то ли и впрямь драгоценные пуговки. С маман станется проявить креатив. Как еще в доме золотых унитазов не понатыкано на каждом этаже? Розовую с золотым обивку мебели в ее комнате он уже видел. — Жениха нет. Есть поклонник. Пацан тоже не из простых, но нам далеко не ровня — плюнуть и растереть. — И что там? Реально любовь-морковь? Александр стиснул кулаки: представил Кристину, зажимающуюся с другим. То ли взыграло чувство собственника, то ли и впрямь успел так запасть на девку. Сам пока не понял. Но равнодушия не было точно. — Сам посмотри. Только воткни в сеть, а то батарея скоро сядет. Отец вновь ткнул телефоном в экран словно пультом. — Привычка, — смутился он, заметив улыбку сына. — Я ж понимаю, что этот чертов телик включится, даже если я буду в другой стране. Александр вставил вилку телесистемы в розетку и, скинув рубашку, развалился в кресле. Батя скользнул по обнаженному торсу взглядом, хотел что-то спросить, но на экране уже замелькали фотки. СБ, конечно, ела свой хлеб зря. И еще как зря. Но не в этом случае. Пацан какой-то невыразительный: иногда в очочках, рюкзачок, джинсики. Ботаник, поди? — Учится на литфаке. У его предков доля в издательском доме и пара газет. А, ну теперь понятно, откуда ноги растут у Сафо с Горацием. Плохо дело. Похоже, девка и впрямь запала на этого мелкого. Хотя… — Сколько ему лет? — Помладше тебя на пару годков. М-да… Не такой уж и мелкий. Просто вид у него зачуханный, не гламурный. Ботаник и ботаник. Сурьезный конкурэнт, блин. Папеньке кто-то позвонил, но он, глянув на номер, не ответил на вызов и щелчком послал хвостик очередной груши в экран: — Глянь. Там вроде всё односторонне. Так что не парься. Хвостик не долетел до стены, но Александр уловил мысль: ни на одной фотке не было видно, чтобы в глазах Кристины сиял хоть отголосок тех чувств, что так ясно отражались в иные моменты на не сказать, что особо привлекательной физиономии пацана. И уж тем более не было ни одного кадра с объятиями, поцелуями и прочей бесиловкой. Александр чувствовал, что обнаружь он хоть намек на интерес невесты к этому прыщу на ровном месте, то это вызверит его неимоверно. Он жадно проглядывал фотку за фоткой, видюшку за видюшкой. Вот они идут по улице, вот сидят у пруда и пялятся в одну на двоих книжку. Ну да… он увеличил изображение — Гораций, ёпта! Ну что ж, придется прочесть этого самого Горация, раз её так прёт от пропитанных пылью тысячелетий греков. Вот они садятся на байк. У мелкого, кстати, крутая тачка. А вот Кристи прыгает по пешеходному переходу, как по классикам, а ботаник вылупился на нее, как на седьмое чудо света. Сученок. Ну уж нет. Обойдешься. Не твоя. Александр прекратил ёрзать, уловив внимательный взгляд папеньки. — Что-то мне подсказывает, что ты сейчас прицепишься с тем вопросом, который мы с тобой триста раз обсуждали, — буркнул он, выключая телевизор. — Напоминаю, у меня есть еще три года — компенсация за мое несчастное нищее детство вдали от тебя, любимого. А потом ты мне нанимаешь армию репов и я поступаю в тот юнивер, в который ты мне укажешь. И постепенно становлюсь твоей левой рукой, раз правая у тебя — Виталька. Я ничего не забыл? Отец поднял руки: сдаюсь, мол. — Ну вообще-то я хотел спросить тебя, где это ты так умудрился? — Отец не поленился подняться и подойти вплотную. Ткнул пальцем в свежий шрам на плече. — А! — отмахнулся Александр. — Фигня. Не надо было Рембу изображать и пульку грязным ножом выковыривать. Схлопотал заражение. Но уже все норм. У меня еще и на жопе есть. Показать? — Сын, да ты гонишь, — нахмурился отец. — Хочешь, чтобы я поверил, что пластиковый шаричек способен пробить кожу? — Ну, вообще-то, еще как способен. Особенно, если лупит бес-снайпер. Щас, открою на телефоне… Александр порылся в ютубе и вскоре нашел видюшку, на которой из ранки на щеке пацана выдавливали, казалось бы, безобидный крошечный шарик. — А во-вторых, мы уже как третий сезон пересели со страйкбола на хардбол. Там защита, конечно, намного дороже, но игра — закачаешься! Адреналин так и прет! Так что эта фигня на плече — не от шарика. — Хардбол? — на лицо родителя наползла туча. — Да вы охуели! — взревел он. — Вы реально палите друг в друга из такой же пневматики, как в тире? Совсем крыша поехала? А если в висок прилетит? Или в глаз? Он вцепился в разнокалиберную рваную челку Александра и задрал ему голову вверх. Пристально вгляделся в глаза, словно пытаясь понять, как такое возможно, что его кровь от крови сын оказался таким идиотом. — Ну, а защита на что? — Александр стойко выдержал взгляд, потом смахнул его руку. — Не парься ты так. Мы в нормальной экипировке — шлемы, забрала, разве что в бронниках не кевлар, а крепкий пластик. А так — все по-взрослому. Да и не так уж часто кого-то прям так всерьез подстрелят, что вырезать приходится. А в страйк пусть те играют, у кого яйца картонные. Папенька нервно дернул еще полбокала Массандры. — Ну вот зачем так рисковать, а? А если тебе таки отстрелят твои некартонные яйца? Что, ****ь, за игры такие? — Ну прёт меня от такого, да! — Александр сел ровно, хлопнул руками по коленям. — Я еще в детстве хотел в кадетку поступать. Мама долго плакала, отговорила. Тебе что, спокойнее будет, если я альпинизмом опять займусь? — Свят-свят-свят, — явственно побледнев, перекрестился родитель. — Мне того раза хватило, когда тебя поломанного привезли. Он допил вино и целиком засунул грушу в рот. Видимо, вместо кляпа, чтобы не наговорить отпрыску лишнего. Помолчали. — Так что там не так с Кристей? Почему она в восемнадцать не в юнивере, а в десятом классе? — вспомнил Александр. — Вроде девка не дура. — Она — да, — невнятно прочавкал отец. — Сам у нее спросишь.