Вера

      Ночь — это время тишины… Время, когда всё нечистое ступает на землю и проказничает, искушает тех несчастных, чья вера не так сильна, как у истинного христианина. Да, людям свойственны ошибки, которые принято приравнивать к грехам, но стоит искренне покаяться, как все грехи будут отпущены.       В проулке, кишащий грязными крысами, ограниченный с одной стороны высоким городским палисадом, а с другой — деревянной стеной дома, чья низкая дверь была отмечена крестом, находилась церковь. Десяток нищих в лохмотьях сидели в грязи и навозе рядом с дверью. У некоторых нищих недоставало руки или ноги, большинство были покрыты язвами, слепая женщина держала покрытого шрамами ребенка. Они просили милостыню, несмотря на то, что в церкви Христа и Хедды им обязательно будет оказана помощь.       С первого взгляда может показаться, что в церкви нет ни малейшего признака жизни. Однако стоит присмотреться в щель между ставнями, как можно заметить тусклый свет свечей. В самой церкви было тихо и спокойно. Тени от огня безмолвно расположились на стенах, а мыши, что пробегали по усыпавшему пол тростнику, оставались незамеченными.       Женщина стояла на коленях перед самым алтарём, сложив руки в замок. Она была облачена в грубое серое одеяние, как и следовало быть монахине. Поясом ей служил конопляная веревка; волосы женщины скрывал тяжёлый капюшон. На шее висел простой деревянный крест. Она молилась. Нет. Она молила своего Бога, чтобы Он помог близкому ей человеку. Тому, кому она обязана жизнью. Тому, кого трепетно любила. Тому, кого уважала всем сердцем.       Едва ли Хильда закрывала глаза, как возникал его образ. Настолько чёткий и ясный, отчего порой казалось, что стоило протянуть руку и можно было ощутить тепло тела и удары сердца. Но как только она поднимала веки и вновь видела только алтарь и свечи, понимала, что сознание играло с ней плохую шутку. Хильда сильнее сжимала руки и продолжала молиться. Искренне. От всего сердца и души. Она веровала. А её Бог умеет творить чудеса. Это всем известно.       Хильда встала на ноги, отряхнула рясу и посмотрела на небольшое распятие, что умещено на алтаре. Она прекрасно понимала, что одними молитвами ничего не добиться, но у неё не было ничего другого, кроме них. Она даже не имела представления о том, через что приходится проходить Утреду. Да и, собственно, боялась этих мыслей, как огня. Хильда могла только молиться и просить своего Бога о милости, о благосклонности к своему рабу, о нескончаемой любви.       Аббатиса Хильдегит — настоятельница и, не так уж и в далёком прошлом, воительница. Ей было предначертано изначально стать слугой Божьей, пока не пришли датчане. Они разграбили монастырь, в котором служила юная Хильда, а над всеми девушками грязно надругались. В этот момент в её голову закралась мысль, что Бог отвернулся от неё. Но Господь прислал того, кто спас её. Спас не только физически, но и душевно.        Утред Беббанбургский. Кто мог предположить, что судьбы воина и монахини так тесно переплетутся и будут связаны на протяжении всей долгой иль короткой жизни. Они вместе прошли через многое, были верны друг другу, между ними связь, которую не способна разорвать ни одна религия, будь то Иисус или Один. И сейчас, когда от неё требовались не только молитвы, Хильда ничего не могла больше предложить. Ей приходилось смиренно ждать и верить в лучшее. Кроме веры у неё нет ничего.       Свечи давно потухли, царящий мрак разрушили первые лучи солнца, что проникали через щели в ставнях. Начался новый день. День, в котором Хильда будет вновь молиться и верить в то, что Утред Беббанбургский предстанет перед ней из плоти и крови. А пока аббатиса Хильдегит вернётся к своим прямым обязанностям.

Судьба правит всем.