bloodline

Огонь занимал одно из двух почётных призовых мест по части зрелищности, по крайней мере, об этом не раз толковали многие представители человечества. Что до Анны: до сегодняшней ночи она относилась к огню безразлично. В эту ночь огонь начал вселять в неё ужас. Всё началось с мелочи. Вечером, несколько часов назад, в крохотной мансардной комнатке в глубине старой застройки Льежа завертелся жуткий переполох: соседка Анны принесла недобрую весть о том, что их, похоже, раскрыли. Совсем юная (в плане вампиризма, внешне она выглядела даже чуть старше Анны) Шарлотта едва не плакала, понимая, что подставила их обеих, в то время как Анна, побросав все дела (не такие уж они и важные в сравнении с жизнью), без промедления складывала самые необходимые вещи, попутно успокаивая подругу. Подружились они случайно, сначала просто решив держаться друг друга в незнакомом городе, но постепенно притёрлись-пообвыкли, вместе осознав, как не хватало им нормального общения без оглядки на необходимость скрываться и ни за что не привязываться к людям. Общего, конечно, было маловато: Шарлотта, работавшая телефонисткой, не блистала образованием, но с жадностью впитывала новые знания о вампирской жизни. Да и не только: Анна в тайне гордилась собой, когда смогла уговорить соседку почитать парочку своих любимых книг. Но тихая и размеренная жизнь, как и всё хорошее, имеет неприятное свойство когда-нибудь заканчиваться. Конечно, Анна бы предпочла, чтобы этот момент наступил как-нибудь попозже и с бо́льшим комфортом, но она давно научилась ценить то, что имеет. Поэтому безропотно собирала сумку, первым делом взяв все деньги, которые у них имелись: вещи — дело наживное, заработать на них можно, а вот первое время на новом месте хорошо бы не умереть с голоду, неважно вампирского или человеческого. Побег из Льежа шёл без сучка и задоринки ровно до того момента, как Анна на одной из центральных улиц не почувствовала недобрый взгляд в спину из толпы. Она не выдержала, обернулась, но источник взгляда так и не нашла. Хотела оправдаться, что почудилось (в такой-то толпе, вывалившей на вечернюю прогулку в воскресный вечер, немудрено), но тут же столкнулась глазами с презрительным и выжидающим холодным взглядом стоявшего в паре метров мужчины. Одет он был неброско, но отнюдь не как рабочий, а вся неуловимая напряжённость в позе шла вразрез с общей расслабленной весёлостью толпы. Шарлотта испуганно охнула — и вот тут-то всё пошло не по плану. Мужчина довольно скривил губы, и Анна резко дёрнула подругу за руку, уводя в один из переулков — не безлюдный, конечно, но и не такой оживленный, как центральная улица. Город она знала хорошо, прекрасно помнила и дорогу до вокзала хоть вот такими переулочками — быстрее и незаметнее, хоть по центру. Быстро объяснив план действий Шарлотте на случай, если придётся разделиться, Анна решительно повела по краткому маршруту. Даже если в расписании будет перерыв, на вокзале — в месте постоянной текучки пассажиров, затеряться будет попроще. Увы, город неплохо знала не одна Анна. Они с Шарлоттой то и дело натыкались то тут, то там на крайне подозрительных мужчин (пару раз одних и тех же), и до Анны слишком поздно дошло, что именно делали их пока не приближающиеся противники (а в том, что это охотники, Анна уже не сомневалась). Их уводили от вокзала. Осторожно корректировали их маршрут, уводя… Быстро прикинув направление, Анна поняла — к промышленным районам. Негромко ругнувшись, Анна быстро и предельно честно изложила суть проблемы подруге, и та задрожала как осиновый лист. Глаза у Шарлотты нервно покраснели, и Анна едва не застонала от обиды: некогда, им совершенно некогда бояться, бояться они будут потом, когда шкуры собственные спасут!.. Самое обидное — покрасневшие глаза Шарлотты выдавали их с головой, отрезая путь назад, к более людным улицам (впрочем, Анна подозревала, что вернуться к людям им не дадут: охотники не хотели светиться в толпе не меньше, чем сами вампиры), хотя… Хотя нет, самым обидным было то, что Анна в глубине души подозревала, что в одиночку у неё было бы больше шансов. Впрочем, подобные рассуждения не имели никакого смысла: сейчас она не в одиночку, и им обеим очень нужно спастись. Анна торопливо перебирала в голове варианты, благо разгулявшийся ветер способствовал: гулял среди домов, периодически не сильно, но меняя направление, так что выбрать направление к более людным улочкам было хоть немного, но попроще. В какой-то момент, почувствовав подозрительный взгляд в спину, Анна максимально спокойно сказала подруге, что если что-то пойдёт не так, то им придётся разделиться, чтобы хоть ненадолго сбить охотников на вампиров с толку. Да, вряд ли эти ребята ошалело будут хлопать глазами минут десять от вида бросившихся врассыпную девиц, но в побеге от людей для вампира даже пара секунд — не самая плохая фора. Шарлотта побледнела, но кивнула. А потом, когда их всё-таки почти поймали и окружили неплотным кольцом, Шарлотта растерялась. Не сразу среагировала на почти приказ Анны, дернулась как раз в сторону троих недобро ухмылявшихся человек. Несколько негромких хлопков — четыре, как отрешённо успела подсчитать Анна, в то время как мозг судорожно соображал, что делать дальше, — по количеству серебряных пуль, угодивших в Шарлотту, заставили вздрогнуть и обернуться. Охотников и Анну разделяла добрая сотня метров, но направленное в её сторону оружие мигом помогло определиться с дальнейшими действиями. Анна побежала. Одновременно бежать и думать удавалось так себе, к сожалению Анны и радости охотников: в приступе паники она выбрала не самое удачное направление для побега, один раз наткнулась на тупик, потеряла лишние секунды и едва не попала под серебряную пулю. Обошлось: выстрел едва махнул по левому плечу, заставив зашипеть и на автомате ощериться. В конце концов люди выдохлись. Это случилось уже практически за городом, и Анна затаилась в нише старой хозяйственной постройки, внимательно вслушиваясь и всматриваясь в открывавшийся её взору перелесок с уходящей вдаль дорогой. Охотники были где-то рядом, она прекрасно слышала, как они переговаривались и заключили, что один мёртвый вампир — это тоже очень хорошо. Уходить было страшно. Анна очень боялась, что одно неосторожное движение — и её услышат. Поэтому стояла и ждала, когда охотники уйдут. Охотники действительно ушли, точнее уехали — в перелесок, где остановили машину. Несколько человек вышли из машины и вытащили тело Шарлотты. Немного едва слышных споров между охотниками, и послышался треск костра, а затем Анна заметила и само пламя, радостно обнявшее тело жёлто-рыжими языками. Слишком радостно, а значит, не само по себе. Надо было уходить. Надо было срочно уходить, предварительно сменив порванный и испачканный кровью костюм на что-то чистое, затаиться где-то, чтобы её перестали искать, и убираться из Льежа. Но Анна стояла. Стояла и смотрела, как исчезает с лица земли подруга, с которой они ещё утром обсуждали, как сходят на «Завтрак у Тиффани», а потом зайдут за молоком и сыром, которые кончились ещё вчера. А теперь — снова чистый лист вместо планов на завтра, равно как и вместо биографии.

***

Анна резко подскочила на кровати, мигом проснувшись. Выдохнула в слабой надежде, что испуганный вскрик был частью сна, а не обернулся внеплановой побудкой для всего дома. Зябко обхватила себя руками, нервно потёрла виски, напоминая себе, что всё это давно в прошлом, которое может только являться во сне, но не более. Наверняка этот кошмар, вроде бы даже подзабытый, приснился на нервной почве после очередного визита полицейских, ведущих дело, так что… Рядом сонно зашевелился Габриэль. На секунду замер, сел в кровати и бросил обеспокоенный взгляд на Анну. Она немного виновато улыбнулась всё ещё дрожащими губами:  — Прости, что разбудила. Габриэль недовольно мотнул головой и приобнял её за плечи:  — Не извиняйся. Снова кошмары? — Он чуть сжал пальцы на её плече, и Анна кивнула, уткнувшись носом в шею мужу:  — Ага. Просто нервы, не обращай внимания. Габриэль не ответил: прекрасно знал, что утешать или что-то говорить бесполезно. Анна однажды ему уже рассказала о том, какие воспоминания иногда возвращаются к ней во сне, и у Габриэля не было против этого никаких аргументов, кроме понимающего всеобъемлющего молчания. Именно в нём Анна и нуждалась сейчас, мысленно всё ещё застрявшая в жутком воспоминании о мягких языках пламени.