Песня для тебя.

Айю с удивлением обнаруживает, что Чимина рядом с ней в постели не наблюдается. Она переодевается из пижамы в первые попавшиеся джинсы и футболку, натягивая поверх одну из толстовок Чимина. Все толстовки и футболки парня кажутся ей невероятно удобными, поэтому девушка часто использует их для своего аутфита. Она замирает перед зеркалом в комнате. Всматривается в свое отражение, пытаясь там что-то отыскать. Еще бы понять самой, что необходимо увидеть. Картинка весьма привлекательная, по крайней мере, почти сошли на нет привычные мешки под глазами. Но Айю знает, что относится к разряду привлекательных девушек, однако что-то в собственном облике задевает. Ведомая странным чувством, Айю поднимает руку и едва касается пальцами своей шеи. Обычно из украшений на постоянной основе девушка предпочитала серьги и пару колец на руках. Но ведь было время, когда она носила не только их. Ее глаза против воли смотрят на ее джинсы, в которых она приехала сюда. На негнущихся почти ногах брюнетка преодолевает небольшое расстояние и поднимает с кресла джинсы, мысленно ругая себя за небольшой беспорядок. Что-то выпадет из заднего кармана джинсов и ударяется о мягкий ворс ковра. И Айю опускается на колени, пальцы безошибочно находят упавший предмет. Свет падает так идеально, и серебро красиво блестит в его отражении. Она сжимает так крепко руку в кулак, что подвеска в виде скрипичного ключа впивается в нежную кожу. И вспоминаются скромные, но такие счастливые улыбки, прерываемая и начинаемая с самого начала невнятная, но трогательная поздравительная речь. Вспоминаются осторожные, пропитанные нежностью прикосновения дрожащих пальцев, и непослушная, все никак не желающая застегиваться застежка цепочки. Воспроизводятся в памяти поцелуи с привкусом морозной свежести и сладким горячим глинтвейном, не заканчивающиеся объятья и тепло в груди. А потом это резко прекращается, когда за пределами комнаты слышится какой-то шум и ругательство из уст Юнги. И Айю снова возвращается в настоящее, в котором все иначе, но роднее. Ругательства только усиливаются, и девушка выскакивает из комнаты, цепочка снова убирается в карман джинсов. Шум исходит от кухни, а потому девушка движется туда. Дом выглядит слишком тихим, не смотря на ругательства, ведь из-за количества людей, проживающих в нем, всегда шумно. Но на кухне только Юнги, что на днях растянул запястье, и теперь пытался приготовить себе завтрак. — Я помогу. Юнги даже не удивился, услышав ее голос. Только вздохнул с облегчением и отодвинулся от разделочной доски, предпочитая место за барной стойкой. Айю слегка хмыкнула себе под нос, но приступила за дело. Молчание ее не напрягало, слишком напоминало о прошлом. Ведь были времена, когда они вот так вдвоем ранним утром или поздним вечером проводили время на кухне вместо сна из-за сбитых режимов, исписанных листов и все никак не получающихся битов мелодии. Эти воспоминания странно утешающие, будто говорящие Айю, что все еще можно вернуть. — А где все? — интересуется, заваривая кофе — она так и не научилась его варить самостоятельно, да и все равно самый вкусный кофе получался только у Сокджина. — Джиен в театре, остальные помогают Тэхене в галерее, — отвечает Юнги незамедлительно. — Чимин не захотел тебя будить, сказал, что ты плохо спишь в последнее время. Она молчит в ответ. Тишина больше не кажется привычно уютной. Ведь, как бы Айю не пыталась отыскать частички прошлого в настоящем, все изменилось. В конце концов, именно она стала той, кто изменился больше всех. Ставит тарелки с завтраком на стол, присаживается напротив и принимается за еду, что больше не лезет. Юнги смотрит на нее, вглядывается в попытке что-то отыскать, прям как она немногим раньше. Девушка чувствует себя так, будто запутывается все дальше и больше. Где тут, правда, где тут выход, где тут хоть что-то. Что она должна сделать, как она должна это сделать. И чего она хочет, а не должна. Вопросы без ответов. Ответы без вопросов. Она всегда была такой. Непонятной, не выбирающей выражений, иррациональной, не вписывающейся в определенные социальные рамки, со своей точкой зрения. Одинокой. Она всегда была одинокой. И лишь мечтала о том, как обретет свой собственный дом, раз в родительском ее не понимали и не принимали. Пыталась следовать за своей мечтой, никогда не сдаваться, не отказываться от своих целей и желаний. И ошиблась лишь однажды. Ответы без вопросов. Вопросы без ответов. Ошибка была одна. Но, что именно было ошибкой? — Слышал, что ты выпускаешь альбом спустя долгое время, — Юнги отводит взгляд от нее. — Сколько прошло с последнего? Два или три года? Айю знает точно — он спрашивает не о том, о чем хотел изначально узнать. Но разве она не такая же? Куда делась вся ее прямолинейность? Что вообще осталось от нее, а что исчезло за годы, отвалившись за ненадобностью и ненужностью. — Два с половиной года, — отвечает, тоже не глядя. — Я долго думала над выбором песен. — На что это будет похоже? Она молчит какое-то время. Обдумывая свой собственный ответ. Что говорить, а что не говорить. И Юнги будто понимает ее, в конце концов, всегда, а потому улыбается и готовиться перевести тему. Но Айю не дает ему это сделать. Выбирает честность. — Это завершение истории, длившейся годами. Конец истории, с которой нужно было попрощаться давно, — Айю улыбается, едва поднимая уголки губ, и говорит дальше. — Конечная сцена, означавшая начало чего-то нового. И это настолько открыто, настолько честно, что Айю уже и позабыла, что умеет так изъясняться. Но это ведь Юнги, так нет смысла скрывать. — Так значит, это будет история Чжиын, — тихо, будто сам с собой, произносит Юнги. Ему не нужно подтверждение его слов, Айю и не собирается ему это давать. Разве имеют значения ее слова, когда он может видеть ее насквозь, слушая ее исполнение. Юнги знал ее еще студенткой, которая только — только делала свои первые осознанные шаги в мир музыки и продюсирования. Он же и учил ее, он же и слышал ее истории. — Я закончила лирику, и у меня есть мелодия. Могу воспользоваться твоей студией? — Айю убирает со стола грязную посуду, подает кофе и знает ответ заранее. — Это не войдет в основной альбом. — Для кого-то особенного? — Юнги слегка дразнит ее, но с удивлением отмечает ее довольную улыбку и небольшой блеск в глазах. — Вот оно как. Он благодарит за завтрак и за компанию. Айю остается на кухне, чтобы домыть посуду. Но в дверях заставляет остановиться Юнги, задав вопрос, который сорвался с ее губ совершенно случайно. Но это мучило ее с первого вечера пребывания. Невозможно игнорировать это, невозможно примириться со своим внутренним чудовищем под названием «ревность». Сложно понимать, что признание и внимание Сокджина ей не заполучить с той же легкостью, с которой это делают все в доме. И пусть никто не осознает его сокрытое избегание ее, но Айю то это ощущает каждой клеточкой своего сознания. Юнги останавливается в дверях, Айю не поворачивается к нему. Можно притвориться, что никакого вопроса и не было. Можно сделать вид, что обстановка внезапно не стала тяжелее. Но Юнги отвечает. — Ты бросила нас, Чжиын. И это большее, что он может дать тебе после всего. Лучше бы не отвечал.

***

Чимину нравится чувствовать себя полезным. Особенно для своих друзей. Если он может кому-то чем-то помочь, то обязательно воспользуется этим шансом. Такова была его натура, что не раз выходила ему боком. Но Чимину это все нипочем, ведь он просто хочет, чтобы больше людей в мире почувствовали себя счастливыми. А для своего лучшего друга Чимин готов даже на то, что по меркам обычного человека невозможно. Они с Тэхеном выросли вместе, а потому ради мечты лучшего друга можно приложить все имеющиеся, и даже больше, для того силы. Хотя, конечно, успокаивать волнующегося Тэхена достаточно тяжело, но с годами практики выходит быстрее. Поэтому когда во время обеденного перерыва к нему подходит Чонгук и с восхищением отмечает его умения воздействовать на Кима-младшего, то Чимин только улыбается довольно и предлагает бутерброд. Чонгук младше на два года, но выше и мощнее. Обожает свой фотоаппарат, обижается на шутки Сокджина по типу «да ты, поди, еще и спишь с ним», представляется всем «ДжейКей» и, когда улыбается, похож на кролика. Чонгук иногда безумно похож на ребенка лет пяти, которого родители забыли посреди магазина, и он не понимает, что делать. А в другие моменты кажется достаточно взрослым и повидавшим мир по более, чем сам Пак. Чимин знает таких людей, у них в улыбках горечь затаилась, а в глаза долго вглядываться не стоит — на дне можно увидеть призраки прошлого, что все никак не отпускают. И ему грустно за того. Чонгук младше на два года, но будто старше лет на десять. Чимину так хочется спросить, что же с ним такое приключилось, почему внутри этого еще совсем мальчишки все так разбито и поломано. Но не спрашивает. Знает, что тот не ответит. Видит это по нервному постукиванию пальцев по коленкам, по печальному наклону его губ, по тоскливому взгляду, словно в никуда, но всегда обращенному в прошлое. Видит и думает, что все это как-то, похоже, будто где-то ранее наблюдал подобное. Чимин не может спросить, потому что сложно не заметить, как эта трагедия внутри еще не пережита. — Хен, можно вопрос? — Чонгук выглядит слегка неуверенным, жмется и пытается сделать себя меньше. Чимину такое не нравится. Складывается ощущение, что младший его боится. Так что он улыбается и кивает. Чимину Чонгук симпатичен, он даже не против стать ему хеном насовсем. — А как ты познакомился с Айю-сси? Я знаю, что это из-за несостоявшейся свадьбы Джиен-нуны, — тут же добавляет фотограф, когда Чимин открывает рот. — Ведь должно же было быть что-то такое в вашем знакомстве, что теперь вы здесь и вместе. Блондин немного хмурится из-за вопроса терпеливо ожидающего Чонгука. Что-то особенное в первой встрече? У того было весьма интересное мышление. — Ну, если подумать, то при первой встрече она пролила на меня стаканчик с кофе, — Чимин засмеялся, вспоминая тот инцидент и не замечая, как меняется в лице сидящий рядом парень. — Она тогда дико спешила, поэтому оставила свой номер телефон, чтобы позже оплатить химчистку. Но мы встретились вновь. И как бы он не переживал за отношения Тэхена и Джиен, но Чимин искренне рад, что Джиен когда-то собиралась замуж за Джебома. Вряд ли бы он познакомился с Айю, ведь та все же подруга детства Джебома. Да и Тэхен с Джиен сейчас счастливы вместе. Поэтому все, что ни делается, то к лучшему. — Если честно, мне иногда хочется верить, что это была сама судьба, — Чимин неловко смеется и смотрит на Чонгука, что тоже начинает смеяться. — Я не всегда понимаю, что творится в ее голове, точнее почти никогда не понимаю. Но мне хочется быть с ней настолько долго, насколько она мне позволит. — Будто без нее не имеет все смысла, да? — спрашивает Чонгук, слегка улыбаясь и глядя куда-то в пространство. — Будто все, что имеет значение — это ее счастье. Пак смотрит на младшего с небольшим удивлением и с запозданием кивает его словам. Чонгук все еще младше него на два года, и Чимин все еще является ему хеном. Но почему-то в этот самый момент, он вдруг ясно осознает, что был прав. Внутри Чонгука — не пережитая трагедия, ранящая и царапающая внутренности. Не могут люди, у которых ничего внутри не болит, так улыбаться. — Я завидую тебе, хен, — признается тихо Чонгук, переводя взгляд на старшего. — Получить чью-то любовь сложно. Но когда тебя любит писатель, фотограф, художник или композитор, то эта любовь останется вечной. Чимин сглатывает и не может отвести взгляда в сторону. Чонгук выглядит внезапно уязвимым, грустным и обессилившим. — Но иногда любовь заканчивается, — и это порыв откровения, доверие чужой тайны, павшей тяжким грузом на плечи Чимина. — И ты пытаешься удержать эти чувства. Даже если единственное, что остается — это ненависть. Замолкает. А в молчании этом столько всего невысказанного, столько всего не рассказанного, столько наболевшего. — А потом наступает момент, когда ты понимаешь — необходимо отпустить. Даже если это больно. Но ты отпускаешь, потому что ее счастье важнее. И встает, когда слышится зов Тэхена. Уходит, ничего больше не сказав. Но и сказанного достаточно.

***

Айю смотрит на строчки в блокноте, написанные собственной рукой. Смотрит и будто бы не узнает их. Такой светлый и яркий текст, лирика наполнена благодарностью. И в другой раз она была бы напугана тем, как много себя она вложила в песню, что даже не относится к альбому. Но как много раз до этого говорила Айю, и мелодия, и лирика вдохновлены кем-то особенным. Кем-то, кто заслуживает намного больше, чем просто песня. — Я больше не боюсь, — шепчет она сама себе и подправляет немного мелодию. — Не боюсь. Говорить о своих чувствах не так страшно, поскольку это для Чимина, это о Чимине. Наступать на старые грабли нет желания, но и продолжать прятаться в своей собственноручно возведенной раковине отчаяния и страха больше нельзя. А с Чимином все это преодолевать не страшно. Он понимает и принимает ее такой, какая она есть. Не задает лишних вопросов, терпеливо ожидая, когда Айю откроется. Ей только иногда бывает до дрожи пугающе, что она дает ему намного меньше, чем получает взамен. Девушка снова смотрит на строчки стихов и подчеркивает, одну из них выделяя черной гелиевой ручкой.

«Я спрятала ото всех свое сердце, но есть плечо, на которое я всегда могу опереться»

И думается ей, что это похоже на правду. Столько лет сердце ее было в тишине, пока Чимин не появился в ее жизни. И ради него Айю захотелось рискнуть, ради него хотелось бороться, ради него хотелось делать все то, что она не сделала когда-то. Конечно же, она — неидеальная девушка. Постоянно пропадает на работе, иногда даже ночуя в студии. Но она пытается менять привычный уклад своей жизни.

«В этом мире не существует идеальных людей. Посмотри на меня: я наполнена ошибками и одиночеством».

Старается прикладывать максимум усилий, ведь боится в глубине души, что снова останется в одиночестве. Она отчаянно просила Чимина себе навсегда, потому что рядом с ним мечтается, живется, любится.

«Я снова начала мечтать после того, как встретила тебя».

Она выключает запись. Думает о том, что осталось подправить небольшие штрихи там и тут, и трек будет готов. И понимает, что довольна абсолютно всем в своей работе с первого раза, что встречается не так уж и часто. Последний такой идеальный раз был где-то лет шесть назад с песней, благодаря которой она и выиграла тот конкурс. И вздыхает. Тут, как ни крути, все всегда ведет к одному и тому же. Вспоминает свои же слова, что были сказаны Юнги ранним утром. Конечная сцена. Без окончания не возможно правильное начало. Быть может, все эти годы она нуждалась именно в этом — в правильном закрытии. И в кое-то веки Айю получает данную возможность. Но это мысли для другого раза, поэтому Айю отключает оборудование и покидает студию. За окном еще светло, но это уже вечер. А значит, остальные скоро должны вернуться. На кухне слышится копошение, и Айю идет туда, размышляя, что вновь понадобилось Юнги. Но там не он. Это Сокджин. Вернувшийся раньше и готовящий ужин Сокджин. Все еще идеальный, но выглядящий каким-то образом намного привлекательнее, чем в студенческие годы. Он будто хорошее вино — с каждым годом становится только лучше. В какой-то степени это нечестно по сравнению с остальными людьми в этом мире, но это ведь Сокджин. Он — один такой, другого не соищешь, и дело не только в красоте. Айю ведь знает, она особо и не пыталась найти замену. — Ужинать будем, когда вернуться остальные, — холодно, Айю передергивает плечами. — И нет, помощь мне не нужна. Отвечает на все ее вопросы и предложения еще до того, как они будут произнесены. Сокджин ведь всегда считал, что нет смысла сотрясать воздух бессмысленными фразами. Может, поэтому их личности с Юнги так идеально совместимы. Айю когда-то хотела подобного в своей жизни, а потом как-то позабылось об этом, оказавшийся закинуто на задворки памяти. У нее внутри будто комок из этих самых воспоминаний, потяни за веревочку, и постепенно все остальное распутается, как атомная бомба сбросится на нее ее собственная память. И не укроешься от нее, не спрячешься, но Айю к этому пока не готова. Шесть лет прошло, а она все еще не готова справиться с последствиями своих поступков. Но ведь бывает так, что даже молчать невыносимо тяжело. Бывают такие вопросы, на которые жизненно необходимо знать ответы. Даже если ответы уже получены. Ну, а вдруг в этот раз ответ будет другим? Что если есть что-то еще, о чем она даже не подозревала. Даже если ей будет больно от ответа. А больно будет, ведь это Сокджин. Только он умеет так ломать словами, и только он умеет с их помощью возрождать. — Почему ты, — она замолкает, касается указательным пальцем своего подбородка, выжидает паузу, за которую Сокджин к ней поворачивается все-таки. — Почему ты так себя ведешь со мной? Она не говорит, что понимает, что заслужила, что ей жаль. Это все ясно и без ее слов. Но имеют ли эти слова значение сейчас? Когда прошло почти шесть лет, когда она отклонила их дважды. Когда вместо себя отправила эти несчастные «мне жаль» через Тэхена. У всего в этом мире есть срок годности. — Потому что ты повела себя неразумно, — отвечает он, а затем как-то тяжело вздыхает. — Мы все тогда были молоды, но ты даже не пыталась что-то исправить. — Исправить? — вмиг ощетинилась девушка, когда ты говоришь с Сокджином — невозможно остаться спокойной. — Знаешь, как больно мне было тогда? Да и что можно было исправить, когда все было растоптано. — И это только подтверждает мои слова, — тот покачал головой, складывая руки на груди. — Ты даже сейчас ведешь себя, как обиженный ребенок. Ничего ты не знаешь, да и не пыталась узнать. — Ну, я хочу знать сейчас, — разговор с Джином был тем еще испытанием, к которому она была явно не готова. — Но если ты не собираешься говорить мне, то ладно… — Ты не единственная, кто страдала, — он перебил ее посреди фразы, умудрившись при этом выбить и воздух из легких. — Что? — шепотом, непонимающе, будто не расслышала. — О чем ты говоришь? — Не только тебе было больно, — но прежде, чем Сокджин успел сказать еще хоть слово, в кухне раздались еще одни шаги. Быстрые, но размашистые, будто человек торопится. — Хен, — пройдут годы, но Айю этот голос всегда узнает даже в комнате полной людей. — Джин-хен, мы дома. Ким отвернулся от девушки, возвращаясь к приготовлению ужина. Айю раздраженно выдохнула, но вышла с кухни, даже не пощадив Чонгука и голосом. Ей необходимо найти Чимина и завернуться в его спасительные объятья, как в теплое и пуховое одеяло, что спасало ее в детстве от всего плохого. И не думать о словах Сокджина. Не думать, не размышлять и не, дай бог, вспоминать.

***

Это почти вечер воскресенья, а Чимин до сих пор не может провести время со своей девушкой. Та вместе с Юнги находится в его студии, что в центре города. Джин хлопает его по плечу и говорит, что такова судьба тех, кто встречается с продюсерами, а потом также куда-то пропадает. И в целом то, для Чимина эта ситуация вовсе не нова, вот только его напрягает, что Айю там наедине с Юнги, которого она знает с университета, которым она восхищается с первого курса. Тэхен падает рядом с ним на диван, вот у того с ревностью проблем нет. В театре партнеры Джиен женаты, либо встречаются, да и после ситуации с Джебом глупо ревновать. Но Чимину иногда бывает тяжело, это в лейбле Айю он знает и Зико с его одержимостью Адорой, и Бэкхо с его влюбленностью в свое музыкальное оборудование. — Чего такой хмурый? — басит Тэхен и лезет обниматься, как щенок какой-то. — Ну, чего с тобой, Чимин-и? Чимин сдается, обнимает в ответ и даже легче чуточку становится. Тэхен укладывает на него свои лапищи, прижимается к груди и почти мурлычет от удовольствия. И будто им снова по тринадцать, где не было никаких особо забот. Иногда ведь так хочется снова это почувствовать. — Это может звучать смешно, но я ревную, — признается Чимин Тэхену, тот ведь лучший друг, все поймет. — Айю к Юнги-хену? — уточняет Тэхен, а потом немного смеется, за что получает подзатыльник. — Но это, правда, смешно. — Это ты смешон, — парирует Чимин, слегка щекоча своего друга, из-за чего тот дико смеется. — Двадцать седьмой год, а ведешь себя похуже ребенка. — Можно подумать, ты не такой же, — Тэхен улыбается своей квадратной улыбкой, а Чимину и противопоставить то нечего. Они снова успокаиваются, укладываясь на одном диване. Вспоминают, что собирались фильм смотреть. И от фильма проходит минут пятнадцать уже, когда Тэхен тихо шепчет. — Не беспокойся, Чимин-и. Айю не нравится Юнги-хен, таким образом, он для нее сонбэ. Чонгуки рассказывал мне, что раньше Айю с хеном часто так сочиняли вместе музыку. Чимин ничего не отвечает, только обнимает чуть крепче, высказывая свою безмолвную благодарность. Они вновь возвращаются к просмотру какой-то незамысловатой американской комедии. За окном темнеет, когда дверь отворяется, и на пороге раздается копошение. Чимин сквозь сон слышит приглушенные голоса, в которых узнает Джина и Юнги. И в тот же миг просыпается, ведь если Юнги дома, то значит и Айю должна вернуться. Он пытается выпутаться из конечностей Тэхена, за что вознаграждается тихим смешком от Джина, заглянувшего в гостиную. Но на просьбу помочь тот быстро откланивается, да и Юнги в комнату не суется. Чимин называет старших предателями и не оставляет попыток избавиться от тушки на себе. С боем у него это выходит спустя каких-то минут десять. Парень заходит на кухню, чтобы выпить воды, когда замечает в беседке на улице две фигуры. Среди них он узнает Айю, а потому спешит на улицу. Обувает кеды Тэхена, по стоптанным задникам понимает это и скрепит зубами от досады, накидывает ветровку все того же Тэхена и выскальзывает на улицу. Там немного прохладно, хотя и март на дворе. Дышит на свои ладони, пытаясь согреться, и идет в беседку, осторожно ступая в темноте. Мобильник остался в доме, где-то между Тэхеном и диваном, а потому стоит быть аккуратным, если не хочется заработать несколько царапин или того хуже растяжение, как для танцора, это будет ужасно. Он почти добрался до беседки и хочет подать голос, но молчит, услышав обрывки чужого разговора. — Ты сожалел хотя бы раз? — голос Айю звучит странно напряженным, да и поза у нее слегка неестественная. Она смотрит на своего собеседника со странной интенсивностью. И будь Чимин на его месте, то давно бы уже не выдержал этого давления. Айю выглядит так, словно в любой момент готова взорваться, как баллон с газом, к которому поднесли зажжённую спичку. — Нет, — приходит ответ, и голос этот принадлежит Чонгуку. И Айю будто бы вся сдувается после этих слов. Плечи ее расслабляются, да и сама она больше похожа на спичку, к которой огонь поднесли, и она сгорела дотла. Чимин не видит ее лица, да и Чонгука особо разглядеть не может. Видит лишь их силуэты, что держатся на расстоянии друг от друга. И ощущает странное напряжение, повисшее между ними. — Это все объясняет, — Айю оставляет последние слова за собой, осторожно что-то опуская на стол в беседке и выходя из нее. Она не оглядывается, бормочет себе под нос что-то о том, что надо найти Чимина, и спешит в дом. Чимину интересно наблюдать за Чонгуком, но необходимость увидеть Айю и прижать к себе намного важнее. И он покидает беседку, возвращаясь обратно в дом. Айю находится в их комнате и бросается в его объятья, едва завидев его. Прижимается крепко, зарываясь носом в его шею и сцепляя пальцы за его спиной. Она немного холодная, и от нее щекотно, но он так сильно скучал, что не готов выпустить из объятий даже ради спасения всего мира. Пусть разрушится, но Чимин ее не отпустит. Айю оставляет поцелуи бабочки на его коже, безмолвно высказывая свое «скучаю», и Чимин забывает обо всех тревогах. Немногим позже, когда она засыпает, укутавшись в одеяло так, что видна только макушка, и вызывая прилив нежности у парня, тот выходит из комнаты. Ему дико хочется пить, а потому он спускается на кухню. А там ему встречается Чонгук, с синяками под глазами и улыбкой с печальным наклоном губ. — Ты чего не спишь? — спрашивает Чимин, глядя на время, почти два часа ночи. — Уже иду, хен, — Чонгук ерошит свои волосы, а затем зевает. — Обрабатывал фотографии, да засиделся что-то. Он потягивается, разминая затекшие мышцы, и наклоняется. Из его кармана что-то выпадает, приковывая внимание Чимина. — Ты уронил что-то, — Чимин тычет пальцем, и Чонгук оглядывается в поисках. Блестящая вещица бросается в глаза, но также не остается не замеченным то, с какой нежностью Чонгук касается ее. Он раскрывает ладонь, и Чимин видит серебряную цепочку с подвеской в виде скрипичного ключа. Выглядит очень красиво, так еще и плетение очень редкое. О чем Чимин и сообщает, потягивая свою воду из стакана. — Да, — Чонгук рассеянно улыбается, оглаживая кончиками пальцев подвеску. — Это был старый подарок для особенного человека. И мне его вернули назад. Чимин молчит, потому что к таким ситуациям невозможно подобрать какие-то слова. Чонгук вновь улыбается, глядя на него, но в глазах такая тоска, что неловко становится. Желает спокойной ночи и скрывается в темноте дома, пока Чимин стоит, будто замороженный посреди кухни. У него сердце болит за несчастливый финал чужой истории. Истории, о которой он даже ничего не знает. Может, оно и к лучшему.