По-Северному шоссе, от Востока до Рая

У неё всегда были проблемы со словами. С простыми, такими как: “прости”, “извини”, “мне жаль”. Сразу ком в горле застывал, и она задыхалась ограниченным набором фрагментов по алфавиту. Когда на неё смотрели с жаждой от неё извинений, она прикрывалась пустынной дерзостью, мерила глазами потолок . Всегда четко знала что от неё хотят; с самого детства держала себя в ледяных рукавицах не давая спуску ни себе ни другим, прощаясь с несказанными словами: “Я была не права”. От таких слов, ее прежде алые губы немеют. Покрываются застылым инеем, дрожат. В такие моменты, у неё в хрустальной голове пробегают табун мыслей, и не одной со звукосочетанием: “виновата”. Ей не жаль, ей все равно. Точнее, наплевать. Ей безразлично что о ней думают. Что обсуждают в темных углах ее поведение, манеры и осанку. Как сегодня одета, и почему прозрачные руки трясутся, когда Астрид пьет чай. Она отлично выполняет свою работу, а остальное должно быть неважно, ну или только она так думает. Важно, только то, что она каждый божий день ловит мерзких демонов, впитывая в себя омерзительную грязь, и притворно кислый запах. Важно только то, что она уже как неделю не высыпается; берет по три миссии за раз, идет, и возвращается, не жалуясь на усталость и боль в спине. Но нет, другим с диким отчаянием необходимо знать, что она опрокинула стол со звериным рыком, в прошлую пятницу когда была чертовки зла, или послала самого Джейса Эрондейла куда подальше, потому что, он опять занял её время в тренировочном зале. Люди вокруг Астрид, точно знают, что она та еще стерва. Точнее, думают. Иногда Астрид считает, что старый ржавый железный клинок застрял у неё в районе груди, а вернее, в области сердца. Потому что ей почти на все наплевать. Ей важно быть достойным сумеречным охотником, а не девчонкой которая прислушивается к чужим словам, и ждет всеобщего одобрения; читающая романы про трепещущие чувства, или думающая про объятья под всевидящей луной. Ей это чуждо. Она этому искренне рада. Потому что у Астрид и правда, всегда были проблемы со словами, с такими особенными как: “любовь”. Одно только понятие, вызывало рвотный рефлекс. Словно, у неё кожная сыпь по всему телу, и внутренним органам, начинает зудеть, как только она подумает, про нежные чувства людей. Горький запах заполнял легкие, не дает сделать свежий вдох. Ей такое несвойственно. Астрид другая. Привилегированная, с рождения или с молитвами собственной матери. Мать чуть ли не с самого рождения, вторила дочке, что любви нет - пустая трата столь скоротечного времени. Мужчины - лжецы, все в основном, и без исключения. Женщины - глупые дуры, верящие в пустые слова и надежды. Все по классике. Как в учебнике: “Как избежать любви”. Сердце разобьется - останешься пуста. Одна, в полном одиночестве. Забывшая про персиковый закат. “ - Чем раньше, ты это поймешь, тем быстрее станешь сильной, и научишься жить без любви. Любви нет - запомни, и никому не верь. Если не убедишь себя в этом, тебе будет так больно, что ты не сможешь дышать”. Эти слова, Астрид слышала каждый день, как сказку на ночь. С теплым материнским поцелуем на щеке. Благодаря стараниям матери и холодному разуму, Астрид смотрела на мир ясными глазами. Видела людей, без розовой пелены, такими какими они были, а не такими какими хотели казаться. Видела их любовные терзания, разрывы и старания что-то удержать. Изменить, или попытаться построить все заново. Астрид была сильной, живя без любви очень долгое время. Почти всю жизнь. До какого-то времени. До времени, когда Астрид начала замечать на себе взгляды Алека Лайтвуда, или же его мимолетные касания. Или его запах, что в скором стал очень походить на её. Астрид не допускала мысль о любви до того момента, когда Алек, резко её обнимал, пытался утешать, давал порыв своим чувствам. В ней нет место для любви. Она - лучший сумеречный охотник, а там в сердце, режущая сталь. Но сейчас, сидя у больничной койки в лазарете, пытаться думать, что может, в ней есть жилище для любви. Надеяться, что может она, что-то упустила, недоучила, или поняла не так. Сейчас, материнские просьбы не поддаваться любви, разрушались с едким треском. Ведь Астрид, которой почти на все наплевать, сидит возле Алека, прожигает взглядом напольную разноцветную плитку. Этот охотник спас ей жизнь, заслонив собой. Дал ей пепельные надежды, чем поплатился своей памятью и непробудным сном. Сейчас сердце её грохочет с силой стального молота, а руки трясутся как никогда. Сейчас, она понимает материнские убеждения; почти не может дышать. - Должно быть, я тебя сильно любил. Если прикрыл своим телом. Как-то спрашивает Алек, вгоняет себя в краску, а Астрид в дикую тишину. - Наверное. - А ты, ты меня любила? У неё всегда были проблемы со словами.