Хозяин Торнфилд-Холла

Рочестер, по обыкновению, встал рано — сказывалось быстрое возвращение к «правильному образу жизни» — как называла рутину и скуку Торнфильд-Холла миссис Фэйрфакс. До завтрака он успел плотно пообщаться с управляющим и полюбоваться еще одной ранней пташкой — мисс Эйр совершала утренний моцион вокруг здания, временами услаждая взор Эдварда своим задумчивым видом грустного ангела, явно обдумывающего, как вернуться на небеса. Не хотелось портить прекрасное утро, но ночные приключения не оставляли иного способа решить проблему. Адель стоило раз и навсегда отучить шляться по ночному дому. Страшно представить, на кого могло наткнуться это безмозглое создание. Не говоря уж о нравственной стороне пребывания девочки в спальне мужчины. Рочестеру сподручнее было злиться и орать на пустой желудок, поэтому он ограничился лишь чашкой кофе и вызвал мисс Эйр в гостиную. Да… кстати… Он вновь дернул за шнур колокольчика. Вошла Ли, присела в книксене — жалкой пародии на изящные поклоны светских дам — и уставилась на него черными гляделками. — В коридоре возле моей комнаты валяется какая-то то ли папка, то ли картонка, принесите ее сюда. Немедленно. — Да, сэр. — Где мисс Эйр? Почему ее до сих пор нет здесь? Поторопите ее! — Да, сэр. Ли испуганно попятилась. Овца. Впрочем, она хоть и тупа, но старательна и исполнительна. — Шевелитесь! Джен столкнулась с Ли в коридоре. Служанка куда-то сильно спешила, прижимая к груди то, что она так упорно искала — папку с рисунками. Но спросить, зачем Ли понадобились ее работы, Джен не успела — служанка чуть ли не бегом кинулась к ней и затараторила: — О, мисс Эйр! Как хорошо, что я встретила вас. Хозяин просил вас немедленно прийти в гостиную. Он чем-то очень раздражен с утра, так что поторопитесь! — Да-да, конечно, — обескураженно пробормотала Джен, пытаясь угнаться за широким шагом Ли. Что могло опять случиться, что потребовалось ее срочное участие? Снова виновата бедняжка Адель? И куда служанка несет папку? — Ли, где вы это взяли? — спросила она, указав на рисунки. — В коридоре около спальни хозяина. Он велел принести ее. Ох, поторопитесь, мисс! Джен не стала больше задавать вопросов — через пару мгновений все и так станет ясно. Рочестер сидел в кресле у камина и медленно сгибал и разгибал все еще болевшую ногу. Утренние приключения не пошли ей на пользу, но если не заставлять больную конечность двигаться, то он еще долго не сможет сесть на лошадь. А ведь уже пора было навестить и местного святошу — мистера Вуда, и кое-кого из «высшего света» Милкота. Вуд, как всегда, ждет не дождется щедрых вливаний на благотворительные цели, а местным кумушкам давно пора дать пищу для сплетен, пока их неотесанные чурбаны-мужья первыми не изъявили желание побеспокоить его в Торнфильде. Потом останется вытерпеть ответные визиты и можно будет забыть о «долге вежливости» до весны. — А, вот, наконец-то! — нетерпеливо воскликнул он, когда отворилась дверь. — Ли, положите это на стол и оставьте нас. «Это» оказалось большой, довольно толстой папкой. Рочестер резко отжался на руках, выталкивая себя из кресла, потом оперся на спинку, сделал пару шагов, с трудом опираясь на больную ногу, и наконец с облегчением уселся за стол. — Доброе утро, мисс Эйр, хотя какое, к чертям, оно доброе! — Он принялся развязывать тесемки на папке. — Возьмите стул и сядьте передо мной. «Пожалуйста». Вечно я забываю все эти вежливости. — Эдвард раздраженно дернул тесемку, затянувшуюся на узел. — Развяжите это! Ваши тоненькие пальчики справятся быстрее. Кстати, вы не знаете, что это такое? Я нашел это у дверей моей спальни. — Доброе утро, сэр. Конечно, знаю. Это папка с моими рисунками. А вот то, как и почему она оказалась у дверей вашей спальни, мне неизвестно. Джен нарочито долго возилась с тесемками, хотя могла бы развязать их почти сразу. Ей хотелось обдумать произошедшее. Сама папка переместиться в коридор не могла, Ли и миссис Фэйрфакс она была не нужна, как и остальным немногочисленным слугам в доме. Оставалась… Оставалась Адель. И что этой проказнице неймется? На нее так повлиял приезд мистера Рочестера и ожидание обещанных подарков? Если так пойдет дальше, чаша терпения хозяина Торнфильда переполнится, и уже ничто не спасет девочку от физического наказания. — Готово, сэр. Рочестер смотрел на возню гувернантки с тесёмкой. Девица не слишком торопилась и казалась смущенной. Явно тянула время. К чему бы это? Что там такого в этой папке? Наверняка что-то неприличное. Иначе что это за фокусы? Он с нетерпением ожидал окончания процесса и даже протянул руку к бюро, чтобы взять нож для разрезания книг и решить проблему одним движением. Эдвард припомнил, о чем болтала Адель во время ночных приключений: что-то об Аде и каких-то морских демонах. Насмотрелась рисунков этой мисс так, что приснились кошмары? Иначе зачем было под покровом ночи тащить папку в комнату опекуна? Но вот гувернантка прекратила испытывать его терпение. — Сядьте вон на тот стул и подождите немного. Рочестер распахнул створки и принялся просматривать рисунок за рисунком, время от времени поглядывая на девицу: не кинется ли выхватывать плоды своих трудов у него из рук? К его то ли разочарованию, то ли успокоению в толще листов не затерялся ни один даже с намеком на что-то фривольное, не говоря уж о неприличном. Всё это были в основном наброски, сделанные дешевеньким простым карандашом — бесконечные лица, силуэты, фигуры — наверняка преподавателей и учениц приюта, в котором обучалась мисс. Среди обилия женских нашлось и одно мужское. Это было изображение достопочтенного мистера Брокльхерста с его женой и дочерьми. Единственная картина, заслуживающая пристального внимания: блеск и роскошь нарядов знати на фоне скромных, если не сказать — бедных одеяний скромно потупивших взоры воспитанниц. Да, именно так — вновь та же тема, что уже привиделась Рочестеру совсем недавно: аскеза и роскошь. Но тут дело куда интереснее: среди сонных скучающих лиц обитательниц приюта выделяется одно. На нем отчетливо читается гнев и… презрение? Похоже, что именно так. Рочестер внимательнее всмотрелся в черты юной учительницы в окружении совсем еще маленьких девочек, перевел взгляд на гувернантку. Сомнений не осталось: мисс Эйр изобразила саму себя. Эта сложная, хорошо проработанная композиция настолько поразила Эдварда, что он поспешил удовлетворить свое любопытство, отложив прочие разговоры на потом. Отделил рисунок от остальных и повернул его к гувернантке: — Мне кажется, что это ваше произведение пропитано ропотом против комфорта богатых и лишений бедняков. Я ошибаюсь или вы разделяете взгляды всех этих революционеров, вечно мутящих воду и радеющих за всеобщее равноправие? Всё отнять у богатых и отдать бедным? В вашем сердце находят сочувствие идеи смутьянов? Джен с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица. У нее и в мыслях не было ничего подобного! Этим рисунком она хотела сказать совсем другое… — Мои взгляды не столь радикальны, сэр, — осторожно начала объясняться Джен. — Мне кажется, будет вполне достаточно, если каждый станет с должным рвением выполнять свои обязанности. Что же касается этого рисунка… Джен помолчала, решая, насколько ей можно быть откровенной с мистером Рочестером. Судя по его, как ей показалось, скептическому взгляду, вряд ли есть возможность обойтись пространными рассуждениями. — Им я всего лишь хотела показать свое отношение к мистеру Брокльхерсту, вернее, к тому, что он говорил и делал. Он навестил школу в то время, когда я была там. Его сопровождали дамы. Их богатые наряды так вызывающе смотрелись на фоне убогой обстановки приюта, что речи мистера Брокльхерста о необходимости довольствоваться малым звучали почти насмешкой. О нет, сэр, я не завидую! — с пылом продолжила Джен. — Меня вполне устраивает мое положение. Но подобное двуличие… Разве может оно оставить сердце равнодушным? Когда несчастные воспитанницы недоедали, дрожали от холода и умирали от болезней, а человек, в чьих руках была власть и возможность облегчить их страдания, ничего не делал? Джен стиснула на коленях руки, пытаясь успокоиться. Опять она дала волю чувствам! Почему мистер Рочестер так странно влияет на нее, заставляя снова и снова забываться и говорить то, что обычно скрыто глубоко внутри? — Воспитанницы недоедали? — Рочестер опешил. Насколько он знал, Брокльхерст и ему подобные не упускали случая провести какой-нибудь благотворительный аукцион, чтобы заработать деньги «для несчастных сироток». И собирали кругленькие суммы! Не говоря уж о подписке, когда считалось неприличным выложить сумму меньшую, чем хватило бы, чтобы год кормить, одевать и обучать с десяток воспитанниц. Эдвард окинул скептическим взглядом гувернантку: могло ли это неземное создание лгать? Фантазии ей не занимать, если судить по трем, выполненным дешевой акварелью рисункам. Чего там только не было: и сияние северной звезды, и великолепие гор, и даже та самая утопленница, которая, без сомнения, так напугала Адель. Кстати, об этом нужно поговорить отдельно. Рочестер мысленно поставил очередную галочку в невидимом списке под названием «Гувернантка». — Мисс Эйр, что вы понимаете под словом «недоедали»? Неужели вы не осознаёте, что воспитание в приюте направлено на то, чтобы привить бесприданницам скромность и умение довольствоваться малым? Эти черты, без сомнения, помогут им занять достойное место в жизни и уберегут от многих соблазнов. Вам и вашим подругам трудно было обойтись без излишеств, свойственных пышным обедам знати? Или вы действительно ложились спать голодными? Уточните, пожалуйста, что вы имеете в виду? — Как пожелаете, сэр. Сказавши А, нужно говорить Б. А на столь прямо заданный вопрос придется отвечать не менее прямо. Лгать Джен не умела и не хотела. Как и лишать мистера Рочестера удовольствия узнать правду. — Я приехала в Ловуд почти в конце января, и, поверьте, ту зиму я не забуду никогда. В спальнях гуляли такие сквозняки, что к утру вода в кувшинах для умывания превращалась в лед. От плохой воды и холода руки и ноги покрывались зудящими кровавыми цыпками. На завтрак мы обычно получали полмиски каши. Хорошо, если она была просто пресная, но часто оказывалась пересоленной или пригорелой. Обед состоял из жидкой похлебки с кусочками безвкусной картошки и тухлого мяса. Единственным утешением был ужин — маленькая чашка кофе и кусочек серого хлеба. Вернее, был бы, если бы младшим девочкам не приходилось отдавать половину тем, кто старше. По воскресеньям нас баловали — давали целый кусок хлеба вместо половины, с тонким слоем масла. Им тоже приходилось делиться. Джен говорила, продолжая упорно рассматривать свои руки. Она не хотела встречаться взглядом с мистером Рочестером. Чтобы не увидеть в его глазах то, что страшнее гнева или презрения — жалость. — Эпидемия тифа в мае унесла жизни многих воспитанниц — в таких условиях у них просто не было сил бороться с болезнью. Зато на Ловуд обратили внимание, и условия там стали гораздо лучше. Рочестер задумался. Известия были неприятными. Не то что ему было жаль несчастных сироток, хотя что-то похожее на это чувство ощутимо кольнуло сердце. После того, как в его жизни появилась Адель, он все чаще ловил себя на том, что совершает поступки, свойственные какому-нибудь выжившему из ума старому филантропу, чем джентльмену в трезвом уме и памяти, радеющему о неуклонном росте своего состояния — на всех сирых и убогих денег не напасешься. Мало с него святоши Вуда, который никогда не упускал шанс вытрясти из кошелька своего патрона приличную сумму на «благотворительность», в которой Рочестер не видел никакого толку. Сколько не давай, а воз и ныне там: бедные и убогие никуда не думали исчезать! Чертовы бездельники. В рассказе гувернантки больше всего бесило иное обстоятельство: почтенный Брокльхерст оказался ловким пройдохой, бессовестно запускавшим руку в его, Рочестера, кошелек! И денежки эти шли вовсе не на несчастных сироток, иначе как объяснить слова гувернантки? Эдвард раздраженно забарабанил пальцами по столу, уставившись на новое пресс-папье из входящего в моду камня, добываемого черт знает где, в невообразимой дали — малахита. Потом окинул взглядом фигурку мисс с ног до головы. Следовало признать, что гувернантка вовсе не выглядела упитанным созданием, скорее наоборот! Да и об эпидемии тифа говорили долго: количество жертв и впрямь было впечатляющим. Интересно, а куда тратит деньги господин Вуд? Что-то не видно в его приходе ни модных ныне школ для бедняков, ни завалящей больнички, да и само здание церкви давно уже требует ремонта. Рочестер стукнул кулаком по столу. Проклятье! Пока он выбивается из сил, вкладываясь в новые компании, вынужден подолгу корпеть над сотнями бумаг, словно простой клерк, по каплям приумножая свое состояние, святоши нагло обворовывают его! Ну уж нет. Теперь его деньги найдут своего непосредственного адресата. Он проследит за этим лично! Он представлял, какой поднимется вой, и не желал ссориться с духовенством, но есть и иные способы. Он знает, что делать. Девица, похоже, была смущена столь долгим молчанием хозяина, а, возможно, собственной смелостью. И Эдварду захотелось пойти чуть дальше, чтобы посмотреть, на что еще способна эта странная мисс. — Мисс Эйр, благодарю вас за информацию. Я постараюсь принять некоторые меры, уверен, они пойдут на пользу не только Ловуду. Ответьте мне на один вопрос: смогли бы вы так же смело и открыто рассказать то, что вы мне только что поведали, перед членами попечительского совета Ловуда и представителями прессы? Вы сказали, что условия жизни в вашем приюте стали намного лучше, но если бы мы с вами могли принести дополнительную пользу его обитателям, вы пошли бы на публичное выступление? У вас хватило бы решительности и гражданского мужества? Смогли бы вы «ринуться в бой, подобно храброму солдату»? При условии, что я поддержал бы вас?