Хозяин Торнфилд-Холла

Пришлось довольно сильно надавить на плечо гувернантки. Хрупкое, явно не знавшее тяжелого труда. Рочестер приготовился стоически выдержать пытку запахом давно немытого тела, облитого дешевыми духами. Необходимость просить о помощи чужих людей была мучением. Картер, врач, составлял исключение. От него пахло микстурами и табаком. К удивлению Эдварда, от девицы ничем особенным не пахло. А уж духами тем более. Слава богу! Было бы весьма затруднительно просить миссис Фэйрфакс объяснить мисс Эйр, что в этом доме все, даже слуги, обязаны принимать ванну не менее раза в неделю. Эдвард был весьма признателен девице, что она избавила его от этого тягостного разговора. Нога всё еще болела довольно сильно. Нечего было и думать о том, чтобы завтра оседлать Мезрура и отдаться морозным пустошам полей и лугов. Едва за ними закрылась стеклянная дверь, отсекая тепло и уют гостиной, как девица выпалила на одном дыхании: — Мистер Рочестер, сэр, позвольте принести вам свои извинения за мою несдержанность и непозволительное по отношению к вам как к хозяину этого дома и моему работодателю поведение. Я говорю это не для того, чтобы смягчить ваш гнев, тем самым дав себе шанс не потерять место. А лишь потому, что осознаю, насколько дерзко вела себя. Поверьте, раскаяние мое искренне и идет от самого сердца. Рочестер оперся локтями о каменную балюстраду и молвил в ответ на весьма горячий монолог: — Принесите мне плащ с меховой подбивкой. Он в моей комнате. Если не найдете, попросите Ли. И сами накиньте что-нибудь. Живо! Пока я не околел от холода. Холод? Какой холод? Джен от нервного возбуждения словно впала в горячку, не замечая щиплющего лицо не на шутку разгулявшегося к ночи морозца. Однако она чуть ли не бегом бросилась обратно в гостиную — мистер Рочестер и так уже, наверное, был о ней невысокого мнения, не стоит давать ему повод думать, что она не только невоспитана, но и непроходимо глупа, раз не может выполнить такое простое поручение. Однако переступив порог гостиной, Джен остановилась в задумчивости. Подняться в комнату мистера Рочестера самой? А если она не сможет быстро найти плащ и тем самым потеряет много времени? Не лучше ли сразу попросить помощи? Тем более что Ли уже здесь и наверняка лучше знает, где лежат хозяйские вещи. — Ли, поднимитесь, пожалуйста, в комнату мистера Рочестера и принесите его меховой плащ, — обратилась она к служанке. Та, кивнув, пошла к лестнице на второй этаж. Джен через мгновение последовала за ней. Она намеревалась забрать накидку и тут же спуститься вниз, но у двери, ведущей в комнату Адель, невольно сдержала шаг. Девочка до сих пор не успокоилась — Джен слышала ее возмущенный голосок, в котором нет-нет, да проскальзывали жалобные нотки. Адель, вероятно, переживала, что мистер Рочестер все же лишит ее долгожданных подарков или — совершенно немыслимо! — прикажет высечь за разбитую безделушку. Сейчас у Джен не было возможности поговорить с подопечной и объяснить той недопустимость ее поведения. Но завтра утром (даже если это будет ее последнее утро в Торнфильде) она обязательно это сделает. Ли уже была внизу. Джен, поблагодарив, забрала у нее плащ и вышла на веранду. Темный силуэт мистера Рочестера показался на фоне сизого, подсвеченного луной неба таинственным и грозным. Оттого, наверное, ее голос и дрогнул слегка, когда она сказала: — Ваш плащ, сэр. И лишь увидев, что мистер Рочестер накинул на плечи теплую ткань, позаботилась о себе. Девица постаралась на славу. Не успел Эдвард продрогнуть, как оказался в объятиях любимого плаща, купленного в Шотландии, где знают толк в таких вещах. Рочестер окинул взглядом гувернантку: суконное бедное одеяние, лежавшее на ее плечах, вскоре вынудит ее клацать зубами, если стоять неподвижно. Ну, не будем задерживаться надолго. — Скажите: вы согласны, что я имею некоторое право на властный, а иногда, может быть, резкий тон? Я много путешествую, да, но и немало времени провожу, управляя поместьем. И давно усвоил истину: или ты командуешь, или тобой. Арендаторам, наемным крестьянам и слугам нужна крепкая рука. Это накладывает некоторый отпечаток. Но я не хотел бы, чтобы вы расценили это как взбалмошность и самодурство. Извините мой тон, я привык говорить «сделайте» и привык, что все делается по моему приказанию. Я не могу менять своих привычек ради новой обитательницы моего дома. Рочестер сам не понял, с чего его понесло извиняться, да еще столь многословно, перед гувернанткой, стоявшей ненамного выше по социальной лестнице, чем Мери или ее муж. Возможно, дело было в том, что девица явно переживала и о своих словах, и о поведении своей воспитанницы. Не в характере Рочестера было добивать раненых и отбирать соломинки у утопающих. В конце-концов нужно признать, что гувернантка, несмотря на молодость и неопытность, немало потрудилась. Во Франции Эдвард пробовал заниматься математикой с Адель, сперва от скуки, потом захотелось достичь хоть каких-то успехов. Но не выдержал и пару недель. Когда желание велеть служанке высечь егозу и лентяйку стало возникать уже в первые минуты урока, Рочестер позорно сдался. Вот тогда-то и возникла мысль пересадить этот французский цветочек в здоровую почву английского деревенского сада и найти достойного садовника. Захотелось курить. Но не гонять же девчонку еще раз, как простую служанку, за табаком и трубкой? Да и вряд ли она найдет. — Позвольте выразить вам мою благодарность, мисс Эйр. Рочестер отстранился от балюстрады и повернулся всем телом к гувернантке. — Я экзаменовал Адель и вижу, что вы немало потрудились. У нее не бог весть какие способности и уж вовсе нет никаких талантов, и все-таки за короткое время она достигла больших успехов. Откройте секрет, как вам это удалось? В самом деле без розги? То, что мистер Рочестер вдруг надумал перед ней извиняться, заставило Джен растеряться: еще никогда прежде человек, стоящий выше ее по положению, не выказывал ей подобной любезности. Тем более что она и не собиралась оспаривать право Рочестера распоряжаться в собственном поместье. Другое дело — воспитание Адель. Мистер Рочестер не сильно преуспел на этом поприще и, судя по рассказам обитателей замка, совсем недолго на нем подвизался. Именно поэтому Джен и позволила себе то высказывание-просьбу: девочка, конечно, бывала порой несносна, но уже в гораздо меньшей степени, чем раньше, а значит, те методы, что использовала Джен, приносили свои плоды. И это отметил даже мистер Рочестер. — Это может показаться странным, но… да, сэр, — ответила она на его вопрос. — Не скрою, такой подход требует больших усилий, потому что не зиждется на страхе перед наказанием. Как вам объяснить? Джен, закусив губу, отвела глаза, мучительно подбирая слова. Она чувствовала свою правоту сердцем, но как донести до другого человека кажущимися ей такими простыми истины, чтобы он понял ее? — Скажите, хвалили вас когда-нибудь, отмечали ли ваши успехи? Помните ли вы, какой радостью тогда наполнялось ваше сердце, как жаждали вы в тот миг достичь еще больших высот, с каким удовольствием приступали к новым заданиям, окрыленные пусть и малым успехом? Как вам хотелось стать лучше, душой и телом стремясь к недостижимому идеалу? Джен так воодушевилась собственной речью, что не заметила, как невольно повысила голос. И лишь поймав странный взгляд мистера Рочестера, осеклась. Перевела дыхание и уже тише добавила, чтобы закончить свою мысль: — Страх наказания не подарит подобного полета души. Он научит лишь лгать и притворяться, убивая все то доброе, что еще осталось в человеке. От слов гувернантки настроение портилось все сильнее. Задумываться о том, как именно и кто его хвалил, Рочестер не желал. Он столько лет потратил на то, чтобы не вспоминать. Пигалица в суконных крылышках не хотела ничего дурного, но как-то так каждый раз получалось, что ее взгляды, жесты, мимика, интонации порой довольно наивных сентенций будили что-то потаённое, то, что он предпочел бы окружить плотной упругой резиновой оболочкой. Именно: в сто слоёв. Чтобы от нее безболезненно отскакивал даже малейший отзвук тяжелых мыслей. Эдвард тряхнул густой гривой, упавшей на глаза. Зачесал волосы совершенно не аристократическим жестом: пятерней назад со лба. Пора подстричься покороче — не перед кем тут распускать павлиньи перья. Забылся и в ожесточении пнул больной ногой каменную кеглю парапета. — Дьявол! — вскрикнул он, когда резкая боль прошила ногу. — Прогулка окончена, мисс Эйр. Помогите мне добраться до кушетки и можете проваливать. Адель давно пора спать! О чем вы только думаете? Грубый тон хозяина заставил Джен невольно поежиться. Что она опять сказала или сделала не так? Или это всего лишь дань его привычкам, которые он, по его же словам, не собирается менять ради новой обитательницы дома? В любом случае, о спокойной и тихой жизни в Торнфильде с приездом его хозяина можно забыть. Если мистер Рочестер не изведет своим характером немногочисленных обитателей замка, то сюда обязательно нагрянут гости из окрестных земель. Хотя им с Адель вряд ли разрешат часто присоединяться к обществу. Но это даже к лучшему: сама Джен очень неуютно чувствовала бы себя в окружении богатых господ, а бедняжка Адель и без того излишне возбудима, не стоит лишний раз перегружать девочку впечатлениями. Вот сегодня, к примеру. После того, как Адель узнала, что мистер Рочестер решил наконец вечером спуститься вниз и ей разрешат посидеть вместе со всеми в гостиной, она без конца тараторила и ни минуты не могла усидеть на месте. Пришлось вывести ее на прогулку, несмотря на холодный ветер и сильный снег. Джен продрогла до костей, да еще и плащ пропитался влагой. К вечеру он не успел высохнуть, превратившись в тяжелый, совершенно не греющий кусок ткани. Джен горько усмехнулась про себя: Ловуд так и не научил ее любить холод. Так что она была весьма признательна мистеру Рочестеру, что тот быстро прервал их прогулку. В гостиной по сравнению с улицей оказалось несравненно теплее. Джен помогла мистеру Рочестеру дойти до кушетки, где с чистой совестью перепоручила его заботам Ли. Пока служанка поправляла подушки, она скинула плащ и, помня желание хозяина остаться в одиночестве, поинтересовалась: — Могу ли я уйти, сэр? Опершись непривычно голой, без перчатки, рукой о плечо гувернантки, Рочестер с изумлением ощутил, что хилое крылышко пичуги пропитано ледяной водой. Это что еще такое? — Так спешили, что в панике позабыли набросить на себя что-нибудь сухое? — вместо спасибо проворчал он сквозь зубы, пытаясь усесться поудобнее, чтобы утишить боль. — Уберите эту чертову подушку, Ли! — рявкнул он на старания служанки. — Я, пожалуй, пойду спать. Вечер явно не задался. Эдвард с тоской вспомнил, что ему предстоит нелегкое путешествие на второй этаж. Дьявол! Это и еще куда более крепкое словцо едва не сорвались с языка, но Рочестер сдержался: рядом с юной мисс, годившейся ему в дочери, он не чувствовал себя вправе позволять себе то, что позволил бы в ее отсутствие даже при миссис Фэйрфакс. — Ли, позовите Джона. И повернулся к гувернантке: — Так что там с промокшим плащом? Я плачу вам так мало, что не хватает на смену одежды? Или вы тратите деньги на удовлетворение тайных страстей? Может, при всем вашем набожном виде, вы скрываете возмутительные пороки? Рочестер чуть развеселился. Он никак не мог представить, что за пороки могут быть у дохленького ангелочка, так рьяно защищавшего свою воспитанницу от розги. Разве что страсть к… ну к чему бы? К конфетам? Непохоже — уж слишком худа и бледна. — Вас что, миссис Фэйрфакс морит голодом? — он устремил взгляд на бледные худые щечки и слишком уж тонкую талию девицы. — Или вы из тех, кто блюдет красоту диетами? Так тут явно нечего блюсти. Рочестер сам не понимал, с чего ему приспичило говорить гадости не заслуживавшей этого девчонке. Потому, что она оказалась куда удачливее на поприще воспитания Адель? И обрела успех там, где он потерпел поражение? Фи, как недостойно, сэр. Эдвард скривился от последней мысли, словно ему в рот попала клюква. Если мистер Рочестер хотел ее оскорбить или унизить последним замечанием, то он старался зря. Джен и сама знала, что некрасива, и никогда не придавала особого значения внешней красоте. А вот шпилька в сторону добрейшей миссис Фэйрфакс ее неприятно задела. Как и намек на излишнее транжирство. Впрочем, стоит ли винить выросшего в достатке дворянина за то, что он не знает, что такое нужда? — Я не голодаю, сэр, и не мучаю себя излишними ограничениями. Но так же не считаю нужным тратить деньги на то, без чего могу обойтись. Плащ просто не успел высохнуть после дневной прогулки. К завтрашнему утру с ним все будет в порядке. Джен было крайне неприятно обсуждать с чужим человеком (да еще с мужчиной!) свой гардероб, поэтому она намеревалась как можно быстрее закончить этот разговор и снова попросила разрешение уйти. Давно Рочестер так не подставлялся, но девица не воспользовалась поводом выпросить себе прибавку к жалованию. Странно. Слишком много странностей. Но… скажем так… приятных странностей. Эдвард уже и забыл, когда в последний раз разговаривал со свежим человеком, тем более с тем, кто имел собственное мнение и умел его высказать. Это было интересно. И даже волнующе. Посмотрим, не опомнится ли эта мисс через пару дней и не придет ли за прибавкой. Нужно узнать, сколько ей предложила миссис Фэйрфакс. Если этого явно маловато на то, чтобы достаточно быстро скопить на приличную одежду, а не на это суконное барахло, то нужно добавить. Что-что, а скупердяем Рочестер не был. И даже в хмельном угаре загулов не позволял себе заходить за известный предел, ведший к разорению арендаторов и поместья. Правда, поумнел он не сразу, промотав часть состояния, доставшегося ему от отца, но после тяжелого расставания с матерью Адель сумел сделать выводы. За прошедшее с той поры десятилетие он взялся за ум и сумел значительно приумножить состояние, выгодно вложившись в ценные бумаги золотых приисков и как раз таки суконных мануфактур. Впрочем… Впрочем… Он хмыкнул, потер лоб и оперся на руку Джона, поднимаясь с кушетки. Впрочем, что сейчас ему богатство, если нет той, к ногам которой он кинул бы его с радостью? — Спасибо за интересный вечер, мисс Джен Эйр, — с удовольствием выговорил он имя, возвышаясь на добрую голову над маленькой хрупкой гувернанткой. — И не обижайтесь на меня. Завтра здесь в семь вечера. Без Адель. Спокойной вам ночи.