***
Рочестер проснулся в дурном настроении — всю ночь болела нога, а утром не давали погрузиться в блаженную дрему осторожные шаги в коридоре и ощущение взгляда любопытных глаз в чуть приоткрытую дверь. Адель. Кто же еще. В этом доме нельзя оставлять дверь в спальню незапертой! Девчонка на некоторое время исчезла, но вскоре появилась опять. Невоспитанная гадкая непоседа. Почему гувернантка не займет ее делом? Она занимается с ней по расписанию или когда взбредет в голову? И занимается ли вообще или только делает вид? Сейчас мы это проверим. Эдвард раздраженно дернул плечом и приказал: — Адель, войди. В дверях с показным смущением тут же появилась точная копия своей развратной мамаши. — Подойди сюда, дитя. Сядь. Если будешь старательно отвечать на мои вопросы, то вскоре из Лондона прибудет большая коробка с сюрпризом. И я отдам её тебе. Или не отдам. Если меня не устроят ваши ответы, мисс Варанс! Этого хватило: негодница, как и ее беспутная мамаша, обожала подарки. К своему удивлению, Рочестер вскоре выяснил, что, пожалуй, в этот раз дитя действительно заслуживало награды. Она довольно уверенно говорила по-английски, хоть и путала пока настоящее время с прошедшим, в трудных местах сбиваясь на французский. Довольно лихо проявила знания в счете, решила простенькую арифметическую задачку и безошибочно назвала столицы государств. — Подай мне вон ту книгу. Рочестер попросил прочесть пару абзацев не очень сложного текста из бульварного романа, который читал ночью, надеясь, что эта нудистика погрузит его в сон. Адель вполне приемлемо справилась и с этим. Ну надо же. Весьма, весьма… Хвалить ее он не стал. Вместо этого сказал сурово: — Иди, дитя, к своей гувернантке. Но учти, если ты еще раз посмеешь появиться в этом коридоре, то останешься без коробки. Я велю отослать ее обратно. Ты понимаешь меня? Адель испуганно закивала, сделала книксен и исчезла.***
Весь день Джен ловила себя на мысли, что с нетерпением ожидает вечера, когда обитатели Торнфильда соберутся в гостиной за чашечкой чая. Ей хотелось наконец вживую увидеть мистера Рочестера — не считать же за встречу те несколько минут, за которые они обменялись взглядами? К сожалению, никто не мог в полной мере его охарактеризовать. Миссис Фейрфакс говорила, что он человек безукоризненный, справедливый и честный хозяин, хоть и немного чудак. Адель считала его добрым, потому что он дарил ей игрушки и платья. Ли и няня и вовсе ничего не могли к этому добавить, чем только больше разожгли интерес Джен. Что ж, первое впечатление ее слегка разочаровало. Внешне мистер Рочестер не показался Джен красивым, хотя она отметила, что он хорошо сложен. Лицо его показалось ей угрюмым и строгим. Пока миссис Фейрфакс разливала чай, он неподвижно сидел на кушетке и едва ли обратил на её, Джен, скромную персону внимание. А вот она продолжала его рассматривать, стараясь делать это не слишком заметно — не имея другого источника информации, придется довольствоваться собственными наблюдениями. Уже спустя пару минут благословенной тишины, прерываемой лишь звяканьем чашек о блюдца, Рочестер начал испытывать нечто вроде благодарности к замершей в кресле молчаливой фигуре. Черное на красном. Аскеза и роскошь. Чопорность и страсть. И то и другое довольно блекло и невыразительно. О боже, что за чушь лезет в голову после общения с детьми и старушками? Девица без особого смущения колола лицо Эдварда быстрыми взглядами, впрочем, тут же опуская глаза на узор на ковре, стоило Рочестеру лишь немного шевельнуться. Кокетка? Только этого не хватало. Мадемуазель Варанс требуется строгость и твердая рука. Нужно экзаменовать и эту юную мисс — гувернантку. Не слишком ли она ветрена, чтобы вручить в ее неопытные ручки, так скромно сложенные на коленях, уже достаточно развращенную отвратительным воспитанием кокотки-маман душу Адель? Подслушанный Эдвардом под дверями классной комнаты разговор меж гувернанткой и воспитанницей давал мало информации для оптимистичных выводов. У гувернантки отличное произношение и неверные представления о том, кем доводится ее подопечная хозяину дома. Первое еще ни о чем не говорит — девчонка могла воспитываться в приличной семье, а вот второе следовало разъяснить, раз это не соизволила сделать миссис Фэйрфакс. В этот момент Адель, утомленная непривычно долгим молчанием, осмелилась высунуться из своего убежища: — А в вашей коробке, месье, есть подарок для мисс Эйр? Рочестер нахмурился, устремив испытующий взгляд злых черных глаз на покрывшееся легким румянцем лицо гувернантки. Смущена? Или это такая игра? Адель самой пришло в голову завести речь о подарке именно сейчас? Или?.. — Вы любите получать подарки, мисс Эйр? Посмотрим, что она ответит. Хотя все они отвечают одно и то же: «Ах, что вы, сэр!» А потом визжат от радости и, при достаточно близких отношениях, лезут обниматься в ответ на презент. Иным достаточно коробочки с пирожным, а за колечко, сережки или кулон готовы продать не только тело, но и душу. Во сколько оценивает себя эта… мисс? Рочестер скользнул изучающим взглядом по монашески скромному платью и прическе. Странно: на тоненькой шейке не блеснула даже золотая цепочка крестика. А ведь девчонка явно из хорошей семьи. Пусть даже и обедневшей настолько, что вынуждена работать. Настолько обеднели, что не гнушается выпрашивать подарки через воспитанницу? Да еще и разыгрывать спектакль «Я смущена»? — Я жду ответа, мисс, — Рочестер принял из ее рук чашку и поднес к губам. Поморщился — миссис Фэйрфакс перестаралась с сахаром. Впрочем, что бы там эта «монашка» не ответила, ее судьба решена: завтра же она отправится выпрашивать подарки у другого простачка. И без рекомендаций. — Кто же этого не любит, сэр? — соизволила удостоить его ответом девица. — Я не люблю, мисс. С некоторых пор, — Рочестер едва удержался, чтобы не взглянуть на Адель. — Возможно, все дело в том, что вы пока просто не получили подарок, достойный вас, сэр. Гувернантка на мгновение подняла взгляд и снова потупила взор. О, кажется, он не ошибся: девица явно начала привычную игру. Намекает на то, что достойным подарочком является она сама? Рочестер, уже не скрываясь, окинул выразительным взглядом скромные прелести гувернантки и отвернулся к камину. Кокотка. Жаль. Завтра же ее тут не будет. А пока… Вечер длинный. Надо же чем-то развлекаться. — А какой подарок достоин вас, мисс Эйр? Джен почувствовала, как начинают пылать щеки — явный признак начавшего охватывать ее раздражения. Что за странные вопросы ей задают? С каких пор с гувернантками разговаривают о чем-то, кроме воспитанников? Да еще и таким тоном, словно экзаменуют по ненавистной латыни? Или… это и есть экзамен? В любом случае, чем бы ни было то, что сейчас происходило в гостиной, нужно держаться учтиво и достойно. — Интересный собеседник, — медленно начала перечислять она. — Захватывающая книга. Наполненная впечатлениями прогулка. Возможность заниматься любимым делом. Рочестер медленно повернул голову, отвлекаясь от пляски языков пламени в камине. Книги? Любимое дело? Он не ослышался? — Вы много читали, мисс Эйр? — Не столько, сколько мне хотелось бы, сэр, — уже спокойнее ответила Джен. — Вы пробыли в моем доме три месяца? — Если быть точным, два месяца и двадцать шесть дней, сэр. — Ваши обязанности оказались столь утомительны, что каждый день показался вам каторгой? Уж не ведете ли вы настенный календарь, подобно всякому уважающему себя узнику? — Ни в коем случае, сэр, — едва сдерживая улыбку, ответила Джен. — Просто сегодня утром миссис Фэйрфекс считала, на сколько хватит дров. Последний раз их завозили как раз накануне моего приезда. — Я отдал распоряжение открыть для гувернантки один из шкафов в библиотеке. Вы прочитали все книги из него? Или дни оказались столь заняты работой, что вам было не до чтения? — Все книги из этого шкафа уже прочитаны мной ранее, сэр, но я не отказала себе в удовольствии перечитать некоторые из них. — Там только романы и очерки по истории Англии, — усмехнулся Рочестер. — Впрочем… Даже среди романов иной раз попадаются довольно… хм… Помнится, на полке стояло несколько томов скандально известной мисс Остин. Как вам ее творчество, мисс Эйр? Мне доводилось слышать самые нелепые слухи об этой писательнице. Как вы полагаете, стоят ее романы вашего внимания или нет? Джен задумалась. Судя по словам мистера Рочестера, он сам вряд ли открывал хоть одну книгу мисс Остин и составил свое впечатление о ней исключительно по слухам и скандальным статьям. Что ей ответить? Поддержать общественное мнение, даже если оно не совпадает с ее собственным? Вряд ли это поднимет ее в глазах Рочестера, а вот мнение о себе самой точно уронит. — Почему же хорошие книги не должны быть достойны моего внимания? — ответила она. Эдвард взглянул на миссис Фэйрфакс, и та не замедлила спросить: — Еще чаю, мистер Рочестер? — Нет, налейте мне немного сливок, — он взял чашку с круглого высокого столика. — Мисс Эйр, передайте миссис Фэйрфакс. — Так чем же хороши книги этой насмешливой старой девы? — не дожидаясь, пока чашка вернется к нему, продолжил он допрос. — Могу я задать вам встречный вопрос, сэр? — смело глядя ему в глаза, спросила Джен. — Конечно, мисс, выслушаю вас с огромным удовольствием! — Эдвард отметил уверенный тон гувернантки. Это ему понравилось: неужели игра будет чуть более интересной, чем он ожидал? — Только подайте сначала чашку — вдруг мне придется запить горечь разочарования. — Прошу вас, сэр. Джен поспешила выполнить его просьбу, а вот со своим вопросом, наоборот, не торопилась. Она медленно помешивала чай, не отрывая задумчивого взгляда от исходящей паром жидкости, словно на ней могли проступить нужные слова. — Впрочем, я даже не знаю, действительно ли она старая и дева ли вообще… — пробормотал Рочестер, вспоминая нелепые слухи об эпатажном авторе. — Говорили, что она знает азбуку немых. А возможно, это вообще не женщина, а какой-нибудь старый чудак, решивший таким образом позабавиться и заодно отомстить знакомым. Типажи легко узнаваемы, не находите? — Люди в большинстве своем весьма ординарные личности, — позволила себе легкую улыбку Джен. — Мы лишь мним себя необычными и ни на кого не похожими, но страсти, обуревающие нас, в целом довольно тривиальны. — Вы так серьезно произнесли это «страсти, обуревающие нас», — откровенно рассмеялся Рочестер. — Что вы можете знать о страстях? Вы ведь еще так молоды! Не потому ли вы бездумно повторяете затасканные истины, что сами их не испытали? — Если под страстями подразумевать сердечные чувства, то вы правы — это мне пока неведомо. Но только ли они терзают человеческую душу? Что на счет алчности, злобы, зависти, страха? Они бывают порой весьма сильны. Эдварду становилось все веселее, но вместе с тем он начинал испытывать раздражение: едва оперившаяся пичуга, залетевшая в его дом, рассуждает о вещах, в которых не смыслит ничего. Мало того, она ловко увела разговор в сторону от прямого вопроса! Ну что ж, по крайней мере это говорит о ее уме, но ничего об убеждениях и образованности. Рочестер внимательнее оглядел девицу, скромно изучающую цветы на ковре. Ну юна же, совсем юна! — Где вы обучались, мисс Эйр? Уж не почтенный ли мистер Брокльхерст привил вам привычку глубокомысленно рассуждать о том, в чем вы смыслите не более, чем та камея. — Рочестер кивнул на каминную полку с расставленными на ней безделушками. Джен едва не задохнулась от охватившего душу гнева. Мистер Брокльхерст! Да, вот уж поистине великий учитель — редко кто за пару встреч может так хорошо преподать урок лицемерного благочестия и высокомерия. Стоит только вспомнить его приезд в школу, произносимые им высокопарные речи, его богато разряженных спутниц и те лишения, на которые были обречены ученицы вверенного ему заведения. Но, пожалуй, мистеру Рочестеру не стоит об этом знать, чтобы он не подумал, будто она жалуется. — Увы, сэр, мы слишком мало общались с мистером Брокльхерстом, чтобы я смогла перенять от него хоть какие-то привычки, — стараясь говорить ровным голосом, ответила Джен. — Что ж, ваше счастье. Общение с этим субъектом может вызвать разжижение мозга. Это страшное заболевание. Лишает возможности мыслить самостоятельно. Пациент вынужден полагаться лишь на догматы церкви. Рочестеру наскучила игра в одни ворота. Пора бы немного развлечься. Повод подала Адель, только что разбившая статуэтку стоимостью в сотню фунтов. Миссис Фейрфакс заохала и позвонила Софи. — Вы жили как монашка и хорошо знаете религиозные обряды и обычаи. А как вы относитесь к такому суждению: «Пожалеешь розгу — испортишь ребенка»? — Если вы намекаете, что за разбитую безделушку Адель стоит высечь розгами, боюсь, сэр, в моем лице вы сторонника не найдете, — твердо сказала Джен, смело смотря Рочестеру в глаза. Не то чтобы она была совсем против телесных наказаний, но грозить детям розгами по малейшему поводу не считала полезным. Боль провоцирует страх и ненависть и не оказывает того воздействия, на которое надеется воспитатель. Адель, конечно, виновата, но она живая и непосредственная девочка, разве в этом ее вина? А уж о том, чтобы не давать детям хрупкие вещи, и говорить не стоит. Адель, поначалу испуганно прижавшая руки к щекам, почувствовав защиту, разом осмелела и воскликнула со свойственным легкомысленным и несдержанным француженкам жаром: — Подумаешь, разбила какую-то там пастушку! Да у моей мамы в салоне сто таких! Нет, двести! И куда красивее этой. Миссис Фэйрфакс поджала губы и сурово посмотрела на невоспитанное дитя, явно собираясь выдать суровую отповедь, но не решаясь высказаться первой. Рочестер усмехнулся: — Три месяца систематического нарушения вами одного из догматов церкви — и вот достойный результат. Слишком маленький срок, чтобы изгнать из дитя дьявола непослушания и своеволия лаской и уговорами? Не так ли, мисс Эйр? Эдвард сцепил пальцы, наслаждаясь ситуацией. Джен заметила его легкую усмешку. «Чего вы добиваетесь, мистер Рочестер? — подумала она. — Желаете указать мне на несостоятельность моих взглядов? Выставить меня лицемеркой перед миссис Фейрфакс и моей ученицей? Посмеяться надо мной? Не выйдет, сэр. Я ни на йоту не отступлю от своих убеждений». — Вы правы — невозможно с наскока исправить то, что так долго и легкомысленно сбивалось с пути. Даже воде требуется время, чтобы обтесать камень. Что уж говорить о человеческой душе и характере? И тем дольше этот срок, чем позднее поставить человека на путь исправления, тем упорнее и последовательнее должны быть те, кто помогает ему пройти этот путь. Поэтому, простите мне мою дерзость, сэр, но я просила бы вас не заводить впредь подобные разговоры при Адель. В любое другое время я с удовольствием готова их поддержать. Эдвард вздернул подбородок, выпрямил спину, вновь взял чашку со сливками и приказал ледяным тоном: — Софи, — по-французски, — отведите Адель в её комнату. — И вновь переходя на английский: — Миссис Фэйрфакс, вам, как домоправительнице, поручаю проследить, чтобы Адель не переступала порога гостиной, пока не научится себя вести. Примерно через неделю должна прибыть коробка с подарками для Адели. Рочестер говорил, игнорируя присутствие ребенка в комнате. Дети, как кошки и собаки, должны знать свое место. Если им дать волю, то они займут место хозяина. — Так вот, Адель получит свой подарок, только если докажет, что она исправилась — неустанным трудом и прилежанием. Прошу вас, миссис Фэйрфакс, оставлять Адель без сладкого каждый раз, когда она посмеет заговорить в присутствии взрослых без разрешения. Надеюсь на ваше благоразумие. Вы отлично умеете сочетать строгость с мягкостью. У вас стоит поучиться. — Рочестер посмотрел в глаза гувернантке. — А вас, мисс Эйр, я попрошу задержаться. Софи быстро увела покрасневшую от негодования Адель, явно порывавшуюся что-то сказать, миссис Фэйрфакс попрощалась и вышла следом. Тут же из коридора донесся ее возмущенный голос, прежде чем дверь успела захлопнуться. Джен не смогла сдержать горькой усмешки — еще никогда она не испытывала столь сильного разочарования. Разочарования в себе. Как можно было так забыться? Для мистера Рочестера она всего лишь прислуга, но ей так редко удавалось найти интересного собеседника, что это обстоятельство совсем вылетело у нее из головы. Да еще и поставила его в неловкое положение, сделав замечание и, по сути, поступив так, за что упрекнула его! В такие минуты она очень жалела, что в ней нет кротости Элен Бернс, ее ловудской подруги — вот уж кто был отличным примером смирения высокомерных порывов души. Теперь придется расплачиваться за свою самонадеянность и несдержанность. Скорее всего, завтра ей придется покинуть поместье и вернуться в Ловуд. А жаль — она уже привязалась и к миссис Фэйрфакс, и к Адель, и к этому суровому, но по-своему прекрасному месту. Что ж, зато она получила хороший урок на будущее. Джен аккуратно поставила чашку на столик и положила руки на колени, крепко сцепив пальцы, чтобы мистер Рочестер не заметил, как они дрожат. — Мисс Эйр, позвоните Ли, чтобы убрала осколки. Шнур от звонка вон там — возле двери, за портьерой. И попросите ее принести еще чаю. Рочестеру надоело сидеть в одной позе. Разваливаться на кушетке, как в любимом кресле библиотеки, он не мог себе позволить в присутствии дамы, а спина тем временем уже затекла. Лишенный привычной конной прогулки по полям и лесам имения, Эдвард чувствовал раздражение. Да еще эта пигалица поставила его в такое положение, что теперь он должен прочесть ей строгую нотацию о том, кто хозяин в доме и почему не стоит подрывать его авторитет. Он повернулся, спуская ноги с кушетки. — Мисс Эйр, подойдите. Необходимость хоть немного размяться заставляет меня воспользоваться вашей помощью. Помогите мне выйти на террасу. Спокойный голос мистера Рочестера полоснул по нервам сильнее, чем недавний холодный тон, но Джен все же сумела взять себя в руки, чтобы исполнить его приказ и настроиться на предстоящий тяжелый разговор. Ей непременно нужно извиниться. Этого требовала прежде всего ее совесть и правила приличия.