it was too complicated / всё было слишком запутано

Ввечеру, когда нещадная усталость медленно наползала на ноги и думную голову танцующих студентов, искренний смех ненароком превратился в фальшивый и неестественный, и разговоры между тем становились тише и спокойнее. Эва, недолго побродив по черным коридорам и успокоив свое дрожащее сердце, все же вышла в бальный зал с натянутой улыбкой и утаенным всплеском возбуждения в душе. Все клеточки тела от произошедших событий трепетали, как пойманная в сети рыба, и девушка никогда еще не чувствовала себя так двояко: прекрасно и мерзко одновременно. «И зачем я снова поцеловала его? — без передышки думала Эва, неспешно перебирая ноги. — Кто меня просил?» И действительно, ее никто не просил, но она сама этого неумолимо хотела. Словно бессовестность и преданность насмерть боролись за место в ее голове, и без всяких сомнений вечно побеждала бессовестность, а потому Эва в последнее время вела себя абсолютно не так, как надо, и узнай ее мама о таких гадких поступках своей любимой дочери – потеряла бы к ней всякое уважение. Эва задумчиво прошла в центр пышного зала, где незамедлительно нашла раскрасневшуюся, взбалмошную Нуру, и решив, что больше она молчать ни секунды не может, неуверенно подбежала к подруге. — Нура, давай поговорим, пожалуйста? — чуть ли не умоляла блондинку девушка, вцепившись пальцами в ее белое плечо. Бледное пурпурно-розовое лицо Нуры сначала отразило неясную, странноватую эмоцию, а затем сменилось видом, полным добродушия. Она отвлеклась от разговора с какой-то смугловатой длинноносой девицей, и перевела свои красноватые, маленькие глаза на Эву. — Давай потом поговорим, — отмахнулась блондинка, положив свои руку на впивающуюся в плечо кисть зеленоглазой Мун. — Представляешь, что ребята решили сделать? Они хотят сбежать из корпуса, ты прикинь! Нура говорила возбужденно, смешно шевеля ртом и мокрыми от чего-то губами, и выглядела слегка пьяноватой, но недостаточно для того, чтобы вести себя неподобающе. Сдержанно хихикнув, она провела рукой по коротким волосам и заговорщически заулыбалась. — Спросишь «куда»? — Куда? — сию же секунду парировала растерянная Эва, вжимаясь пятками в пол. — Так и знала, что ты спросишь! В лес, представляешь! Они просто сумасшедшие. — В лес? — удивилась Эва, отразив на своем лице хмурое и пораженное выражение. — Но зачем? И кто идет? — Ой, да там много кто собрался, — вещала искрящимся голосом Сатре, махнула рукой и куда-то уверенно пошла, нахмурив брови. Эва пошагала за ней следом, как верная собачка, не отрывая взгляда. — И Вильям, и Кристофер, и даже Наталья со второго курса, которая в прошлом году весь туалет облевала, помнишь? — заметив, что русая шествует за ней по пятам, продолжала Нура, улыбаясь собственным словам. Наконец она остановилась около небольшого стола, взяла оттуда две маленькие виноградинки и закинула их себе за обе щеки. — Ты тоже собираешься идти? — спросила Эва, раздраженно поправляя на себе колючее платье. — Конечно! Это же так весело, не находишь? Ты тоже можешь присоединиться. — Мне не кажется это хорошей идеей, — поспешно заспорила девушка. Мысль о том, что там будут и Кристофер, и Вильям одновременно кружила голову и заставляла дрожать каждый пальчик на хрупких девичьих руках Эвы. Она понимала, что запуталась, и разбираться со всей этакой неразберихой не было сил ни физических, ни моральных. — Зануда ты, вот кто! (Нура помахала мимо проходящему пареньку и кокетливо улыбнулась; к слову, выглядела она чрезмерно дружелюбной, что совсем на нее не походило) И знаешь что? Сделаем вид, что я ничего не услышала. Пошли! Бледнокожая схватила Эву за локоть и потащила в сторону женского корпуса, бубня что-то неясное себе под нос. Они забежали в комнату русой; Эва забежала стойко и уверенно, а Нура немного пошатываясь, покачиваясь и все так же лукаво улыбаясь. — А теперь мы можем поговорить? — несдержанно спросила зеленоглазая, садясь на пухлую кровать и лихорадочно заламывая свои пальцы. — Если тебе это так необходимо, — с легкостью ответила Нура, зажала между беленькими зубами верхнюю губу и зарылась с головой в деревянный шкаф с вещами Эвы. — У тебя есть какие-нибудь нормальные лосины, а не это? Девушка достала бежево-коричневатые лосины, скривила лицо и снова углубилась в недра нескончаемого шкафа, отбросив вещицу в сторону. — Слышала же… ну, слышала, что Кристофер целовался с кем-то? То есть, не с Ибен, а с кем-то другим? — неуверенно промямлила Эва. — Конечно слышала. Весь бал об этом трещали, достали! Сразу было понятно, что эта Камилла ничего хорошего не предвещает, — отчужденно ответила блондинка и задумчиво схватила пальцами фиолетовую футболку, щупая ее и сжимая губы. — Насчет Камиллы, кстати, — поторопилась оправдать невинную девушку Эва, стискивая коленки, ведь от волнения и переживания у нее противно кололо в животе. — Она не… не целовалась с этим Шистадом. — Нет? А кто, если не она? — совершенно непринужденно говорила сероглазая. Она выперла маленькую, белесую головку из шкафа и села рядом с Эвой, у которой сердце то заполошно билось, то замедляло бешеный ритм, сжимаясь до размеров крохотной горошины. Желтое, словно июньский одуванчик, платьице полетело за спины двух девушек, и Нура, поматывая головой, будто плясав под неслышную живую музыку, натягивала на худые ноги черные лосины Эвы. — Не знаю… То есть, знаю, к сожалению, — одернула саму себя Эва, а мысли были ее сбивчивыми и непоследовательными. Она выдохнула, свернув губы трубочкой. — Это была я. — Да ладно? — охнула Нура, подскочив с воздушной кровати, и натянутые на половину лосины немного сползли на костлявые коленки девушки. — Да ты смеешься! — Если бы… — обреченно и отчаянно хныкнула Эва, притянула к своему красноватому лицу тяжеленные ладошки и провела ими по лбу и длинным волосам. — И это произошло не один раз. — Это… м-да, дела. Но почему тогда виноватой оказалась Лэнгфорд? — Да я понятия не имею! Юнас что-то напутал, я ничего не понимаю, — призналась Эва, и скованность, нерешительность вывевались из ее сердца прозрачной, вязкой дымкой. Она распрямила плечи и была полностью уверена, что подруга ее поняла, без осуждений и упреков. — Юнас? Юнас Васкес? — уточнила Нура, натягивая на бедра лосины, но уже медленнее и навострив уши. — Я слышала, про него говорят странные вещи. Мол, он и какой-то еще тип… Словом, он достаточно неприятный и чудной. — Я заметила, — кивнула Эва. — И все-таки, ты целовалась с Кристофером Шистадом? Сумасшедшая! —лукаво хихикнула Сатре. Мун зарделась, вновь углубляясь в воспоминания, и не зная, что ответить, словно зажевала язык, как вдруг дверь из ванной комнаты открылась и из нее вышла Камилла Лэнгфорд. У Эвы отвисла челюсть, а Нура от неожиданности схватила футболку и прикрыла ею голый живот и грудь, облаченную лишь в лифчик. Камилла, вся красная и взлохмаченная, икнула и почесала голову, будто и вовсе не была удивлена. Эва даже подумала, что та ничего не слышала, но неловкое молчание говорило об обратном. — Я просто захотела по… пописать, — легкомысленно (зато честно) сообщила Камилла, поправляя с обратной стороны черное облегающее платье. — Ты была здесь все время? — озадаченно откашлялась Эва, а Нура вертела головой с одной девушки на другую, словно следила за событиями этакого эпатажного шоу. — Ага, — лениво отозвалась кареглазая, наплетая на свой палец блондинистые, завитые утюжком волосы, и будто бы вообще не заинтересованная в разговоре двух подруг (разговоре, который напрямую шел о ней!), зажала между зубами клубничную жвачку. — И слышала, наверное… — Слышала, Эва! — перебила сбитую с толку девушку Лэнгфорд, безразлично вскинув руками. — И мне абсолютно все равно! Ясно? Губы Эвы дрогнули на полуслове, потому что дверь с громом хлопнула, и Камилла оставила после себя лишь вовсе неуловимый запах манго и грейпфрута – ее любимого шампуня, который Мун всегда замечала на полке. Слова будто все мгновенно потеряли всякий смысл, и обе девушки уселись на кровать, обдумывая произошедшую ситуацию.