Об особенностях наследования короны Уэссекса

Санса догадывалась, что стоит Этельвульфу умереть — и стервятники налетят на покинутый трон. Этельвульф был уверен, что королем после его смерти станет Этельред, и готовил сына к восхождению на трон, к мудрому царствованию. Однако Джудит Нортумбрийская, королева-мать, решила иначе. И при жизни мужа она не очень-то считалась с его решениями, что поражало Сансу, а после его похорон и вовсе посчитала, что она лучше знает, кому суждено быть королем Уэссекса. И, разумеется, на трон она желала посадить Альфреда. Витенагемот был против. Их недовольный хор голосов внушил Сансе надежду, что закон и справедливость всё же восторжествуют. Лорды качали седыми головами и возмущались, что воля короля должна быть исполнена, что Этельред — истинный его наследник. И, хотя у Сансы не было права высказать свое мнение, она считала точно так же. Этельред был истинным сыном Этельвульфа, пусть витенагемот не знал об истинном происхождении Альфреда. Этельред был его единственным сыном. Альфред был умён и хитёр, он был хорошим полководцем, но прав на трон у него было едва ли больше, чем у его родного отца-монаха. Санса находилась в их общей — вопреки королевскому этикету — спальне, когда Этельред вошел, прикрыл за собой дверь и повернул в замке ключ. Устало опустился на постель.  — Мать требовала, чтобы я отказался от трона в пользу Альфреда, — когда Санса дотронулась до его напряженной спины и плеч, Этельред чуть расслабился, но его мышцы по-прежнему казались твердыми под её ладонями. — Я сказал, что не стану этого делать. Отец хотел видеть меня королем, а не советником подле Альфреда, и я намерен исполнить его последнюю волю. Санса провела рукой по его спине, чуть надавливая и заставляя наклониться вперед, положила ладони Этельреду на плечи, разминая их. Ей нравилась решимость мужа, хотя она подозревала, что с Джудит просто не будет. Королева Уэссекса напоминала ей Серсею. Они обе не останавливались ни перед чем, чтобы достичь желаемого, и у каждой из них был ребенок, ради которого они были готовы на всё. Что Джоффри, что Альфред были рождены не в законном браке, но Джоффри, чудовище Королевской Гавани, был ещё и плодом инцеста, злобным и жестоким. И Санса была готова убить его, если бы кто-то не облегчил ей жизнь и не постарался отравить Джоффри раньше, чем это успела сделать сама Санса. Альфред не казался монстром, но Санса знала, что и его смогла бы убить, если он будет мешать Этельреду взойти на трон. Когда-то у Сансы Старк была семья, стая, но от Старков остались лишь осколки. Отец когда-то говорил, что когда выпадает снег и дуют белые ветры, одинокий волк умирает, но стая живет. Никого не осталось почти от её братьев и сестер, и кто знает, где носит Арью, пока Бран справляется с болезнью, а Рикон растет. Но у Сансы теперь собственная стая, и она будет грызть глотки за мужа и сына, за их право находиться на троне Уэссекса. Что бы там Джудит ни делала.  — Одинокий волк умирает, но стая живет, — тихо произнесла она. Этельред обернулся, взглянул на неё с любопытством:  — О чем ты говоришь? Санса улыбнулась, с толикой горечи. Ей вспомнился отец — такой, каким она видела его в последний раз. Сломанный, но не сломленный, стоящий на коленях перед Баратеонами и Ланнистерами, но не склонившийся перед ними до конца. Нед Старк учил своих детей бороться за себя и своих близких, и Санса знала, что будет именно это и делать.  — Так говорил мой отец. Семья должна держаться вместе в трудные времена. Ты — моя семья, — Санса коснулась кончиками пальцев его щеки, поросшей темной щетиной. — Ты и Этельвольд. И мы должны держаться вместе, что бы ни задумала твоя мать. Этельред поцеловал её так, будто понимал, о чем она говорит, хотя принципы жизни Старков ему были незнакомы. Скользнул руками по её плечам, стягивая платье вниз, и Санса хихикнула, как девчонка, когда почувствовала спиной меховое покрывало на постели.  — Этельвольд скоро проснется, — пробормотала она Этельреду в губы, пока расшнуровывала его штаны, невольно вспоминая, как поначалу и подумать об этом боялась. Этельред хохотнул, задирая ей платье.  — До ужина ещё час, — прошептал он. Позже, собираясь на ужин с вдовствующей королевой, Альфредом и Элсвит, Санса пыталась успокоить нехорошее предчувствие, тяжело ворочающееся где-то в животе. Она думала: что же ей делать, если она не ощущает себя в безопасности в королевском дворце? Так же, как не ощущала себя когда-то в безопасности в Королевской Гавани. Джудит была с Серсеей одной породы, и от неё можно было ожидать, чего угодно. Санса учла ошибку своего отца — ни в коем случае нельзя лезть в интриги открыто, нельзя показывать, будто что-то тебе известно, нельзя подставлять себя. Она должна действовать разумно и осторожно, только для этого придется дождаться первого действия от Джудит. А это могло быть опасно.  — Будь осторожен, — Санса обняла мужа, прижавшись лицом к его спине. Этельред смотрел в окно их спальни, на готовящийся уснуть сад. — Я не доверяю твоей матери.  — Ну, не отравит же она меня, в самом деле, — хохотнул Этельред беспечно, кладя ладони поверх холодных рук Сансы и переплетая их пальцы. — Не бойся. Мать не сможет пойти против воли витенагемота, как бы ей этого ни хотелось. Без моего отказа от короны — точно не сможет. Санса потерлась щекой о бархатную ткань его туники. Если бы только она могла быть так же уверена…! Этельред был умным человеком, но недооценивал свою матушку. Сансе Джудит представлялась змеей, способной укусить собственного ребёнка, если это поможет ей достичь цели. Пока Этельвульф находился на троне, Джудит удавалось исподволь направлять его решения в нужное русло, и она не собиралась терять свою власть. Этельред не позволил бы ей навязывать свою волю, а вот Альфред слишком любил свою мать, чтобы по-настоящему сопротивляться ей. Кто знает, что могла придумать Джудит? Не нужно было быть ведьмой и читать её мысли, чтобы понимать — она готова на всё, чтобы не видеть Этельреда на троне Уэссекса. Санса боялась за мужа, и — что скрывать? — она боялась за себя и за Этельвольда. * * * Ужин проходил в молчании, изредка прерываемом ничего не значащими разговорами. Элсвита попросила разрешения покинуть их раньше — она хотела лично уложить Этельфледу спать. Джудит позволила ей это с благосклонной улыбкой, но Санса понимала, что, попроси она королеву-мать о подобном, Джудит, вероятно, отказала бы. Нелюбовь Джудит к Этельреду, которую она пыталась скрыть, пока Этельвульф был жив, на самом деле не была ни для кого секретом. Альфред также закончил с ужином раньше.  — Если ты не против, мама, я хотел бы помолиться в часовне за упокой души моего отца в одиночестве, — он поднялся прежде, чем закончил фразу. Санса едва не поперхнулась ужином от такого неуважения. Она знала, что Альфред предпочитает проводить время один или с Астрид, но не подозревала, что даже в первые дни после смерти своего пусть не родного, но отца он осмелится потакать своим привычкам. — Позже я собираюсь отправиться спать. Джудит подняла взгляд на сына, оглядела его тонкую, высокую фигуру, его мягкие черты лица и плотно сжатые полные губы, и кивнула.  — Хорошо, Альфред. Я уверена, отец одобрил бы твой поступок. Молчание, воцарившееся после ухода Альфреда, было почти осязаемым. Оно давило Сансе на плечи тяжелым камнем, как всегда давило на неё присутствие свекрови. Ей импульсивно хотелось бы вскочить, отодвигая стул, и тоже покинуть обеденную залу, однако она понимала, что не может оставить Этельреда наедине с его гадюкой-матерью. Джудит не в первый раз, но впервые так явно и зло отреагировала на решение витенагемота. Кто знает, что на уме у неё было теперь? Санса не могла бросить мужа. Но за ребрами скребло и царапало нехорошим, мутным предчувствием. Она сглотнула.  — Так ты думаешь, что будешь хорошим королем, сын мой? — Джудит аккуратно положила в рот кусочек бараньего мяса. — Каким же будет твоё первое решение? Этельред нахмурился, взглянул на мать. В её словах ему явственно чудился подвох, и Санса была согласна с ним. Она сидела прямо, как учила её мать, изящно склонив голову, и поглядывала на Этельреда и Джудит, понимая, что она не может вмешаться в их разговор. Но что мешает ей слушать, делать выводы и думать над советами, которые она могла дать мужу, если он вдруг спросит её? Он часто делился с ней своими мыслями и никогда не препятствовал, если она высказывала своё мнение по тому или иному вопросу. Этельреду нравилось, что его жена была разумной и рассудительной, и он не уставал повторять, что выбрал её не только за красоту, подаренную ей предками, пиктами и галлами, но и за мудрость и разумность.  — Полагаю, нам необходимо озаботиться военными союзами, матушка, — осторожно произнес он. — Северяне вряд ли будут ждать, пока Уэссекс разберется со своими внутренними дрязгами. Джудит поморщилась.  — Нет, Этельред, ты не прав. Военный союз не принесёт никакого толка, если мы продолжим вести войну с северянами методами, которые они уже изучили. Ивар Бескостный слишком похож на своего отца, а Рагнар Лодброк был едва ли не самым хитрым человеком, которого я знала. Возможно, он был таким же хитрым, как твой дед. Поэтому ты не сможешь быть хорошим королем, сын мой. Ты не мыслишь так же широко, как твой брат. Звенящая тишина в обеденном зале почти взрезала слух Сансе. Потом Этельред резко отодвинул от себя тарелку. Служанка, разливавшая вино, вздрогнула и побледнела ещё сильнее, чем уже была.  — Я знаю, что ты хотела бы видеть на моем месте Альфреда, мама, — он чуть повысил голос, и Санса, хорошо изучившая своего мужа, без труда услышала в его тоне боль, так долго подтачивающую его изнутри. — Я знаю, ты бы хотела, чтобы я никогда не рождался. Но я родился, и ты ничего не можешь сделать с тем, что именно я — твой старший сын и законный наследник трона Уэссекса, — он интонацией выделил слово «законный», и губы у Джудит слегка дрогнули. Как же, её любимого сына попрекнули его бастардством. Этельред любил Альфреда, это Сансе было точно известно. И никогда, ни одним словом или действием он не попрекал брата его происхождением, но сейчас, когда Джудит пыталась давить на него, он не мог не ударить её в слабое место. Санса это понимала и одобряла. Уроки Серсеи и уроки самой Джудит не прошли для неё даром. Руки у служанки дрогнули, и вино, льющееся в кубок, тонкой струйкой полилось на платье Сансе. Служанка тут же отскочила, но на зелёной плотной материи осталось стремительно темнеющее пятно. Сквозь ткань Санса ощутила легкое жжение и вскочила со стула, схватилась за юбку, стремясь не дать ткани прикоснуться к коже. Она хорошо знала, что это значит — её пытались отравить, прямо во дворце правящей королевской семьи, и её омыло тёмной волной ужаса. Предчувствие, кошкой скребущееся на сердце, не обмануло её. Этельред бросился к ней, не замечая, как с грохотом отлетел в стену его стул. Обнял, прижимая к себе, и Санса вцепилась в его расшитую золотом бордовую тунику, дрожа.  — Всё хорошо, — Этельред прижался губами к её уху. Санса была достаточно высокой, и её рыжая макушка находилась почти на уровне глаз её мужа. — Всё хорошо, жена моя, всё в порядке… Ничего не случилось. Ничего почти не случилось. Но Санса понимала, что мысль о том, как отравленное вино жжёт внутренности, будет преследовать её ещё долго. А Этельвольд? Что стало бы с ним, если бы его мать отравили? Если бы его отец погиб? И кто может ручаться, что новых попыток не будет? Что наследника Этельреда не придушат в колыбели?  — Ах ты, мерзавка! — Джудит мгновенно вскинулась, отодвигая в сторону стул, подскочила и ухватила перепуганную служанку за косу. — Признавайся, вино принцессы было отравленным? Даже сквозь холодный страх, охвативший её, — боже, если её пытались отравить, что же может случиться с Этельвольдом теперь? — Санса подумала, что Джудит как-то не естественна в своем порыве. Служанка тряслась, как осиновый лист, мотала головой и только повторяла, что она ни в чём не виновата, она ничего не знает, её попросили отнести вино в обеденный зал, и она испугалась тона Его Высочества, она ничего, ничего не знала. Её лишь просили передать, что Этельред Уэссекский будет либо живым принцем, либо мертвым королем, так же, как его жена и сын. Она ничего не знает, этот человек скрывал свое лицо под капюшоном.  — Отпустите… — бормотала она, закрывая лицо руками. — Я всего лишь служанка! И её реакция казалось куда естественней, чем поведение королевы-матери.  — Пошла вон, — рявкнула Джудит, едва ли не вышвыривая девчонку из зала. Та рванула прочь по коридору, будто за ней гнались псы из самого Ада. — Сын мой, — Джудит повернулась к Этельреду, — ты видишь, что твоей жене грозит опасность. Что же будет с ней, если она станет королевой? Я не всегда смогу быть рядом с вами и не всегда смогу распознать опасность. А ты, Санса, не всегда сможешь быть рядом с сыном. Кому, как не мне, знать, сколь тяжелы обязанности королевы. И от её слов веяло мутной, как туман над болотистой местностью Уэссекса, опасностью. Такой, что ледяными щупальцами забиралась в горло и обхватывала всё внутри. «Боже, — вздрогнула Санса, — она же прямо угрожает и моему сыну!» Этельред напрягся. Санса ощущала, как под её щекой его торс тяжело поднимался и опускался. Он нервничал. Санса осторожно вывернулась из его объятий и выпрямилась, глядя Джудит прямо в лицо. Прямо здесь и прямо сейчас они с Этельредом должны быть сильными, хотя, Бог видит и знает, страх продолжал терзать изнутри их обоих. Её свекровь умела прятать свои тайны, однако они с Серсеей были слишком похожи, и Санса могла видеть Джудит почти насквозь.  — Что ты хочешь этим сказать, мама? — спросил Этельред. — Я должен отказаться от короны, чтобы сохранить свою семью?  — Это было бы разумно, — Джудит подошла к нему и осторожно коснулась ладонью его плеча. Этельред дернулся в сторону, будто ощутил прикосновение ядовитой змеи. — Твои враги не остановятся, пока не увидят мертвыми тебя и твою жену, а, возможно, и сына. В её мягком тоне скрывалась угроза, предназначенная только для ушей Сансы и Этельреда. Никто другой не распознал бы её в заботливом тоне матери, которая едва предотвратила покушение на жизнь собственного сына и невестки и лишь чудом держит себя в руках. Санса никогда, ни за что бы не пошла у неё на поводу… если бы у них не было сына. Но кто знает, на что способна Джудит, чтобы надеть корону на голову Альфреда? Может ли она убить собственного внука или собственного ребенка, если они будут мешать её планам? Серсея Ланнистер сделала бы это, не раздумывая. Кто знает, не она ли подстроила гибель Роберта Баратеона на той охоте, чтобы увидеть на троне своего обожаемого Джоффри? Санса мечтала, что в её жизни больше никогда не будет Серсеи Ланнистер, но теперь она билась в паутине, сплетенной Джудит, и не знала, как выбраться.  — Уж не ты ли подстроила отравление, мама? — Этельред произнес вслух то, что сама Санса никогда бы не сказала, но думала. У Джудит дрогнули губы.  — Как ты смеешь так говорить? Ни одна мать не сможет убить своего ребенка! Но в стенах дворца слишком много тех, кто поддерживает Альфреда, — она скорбно покачала головой. — Разумеется, я тоже считаю, что он был королем куда лучше, чем ты. Но на что влияет моё мнение? Решать тебе. Взгляд Этельреда метнулся к опрокинутому кубку. Отравленное вино прожгло небольшую дырку в плотной ткани тёмной скатерти. А, когда Этельред взял за руку Сансу, сплетая их пальцы, стало ясно, что он принял решение.